Определение СК по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 11 июня 2024 г. по делу N 8Г-8466/2024[88-10072/2024]

Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего Давыдовой Т.И.

судей Шушкевич О.В, Руновой Т.Д.

с участием прокурора Тепловой М.Н.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское делоN 2-19/2023 по иску Зернина Александра Анатольевича к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения Пермского края "Городская клиническая больница N 3" о компенсации морального вреда, по кассационной жалобе Зернина Александра Анатольевича на решение Свердловского районного суда г. Перми от 19 октября 2023 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 13 февраля 2024 года.

Заслушав доклад судьи Седьмого кассационного суда общей юрисдикции Шушкевич О.В. об обстоятельствах дела, принятых судебных актах, доводах кассационной жалобы, заключение прокурора пятого отдела апелляционно-кассационного управления Главного гражданско-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Тепловой М.Н, полагавшей судебные постановления подлежащими отмене, судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции

УСТАНОВИЛА:

Зернин А.А. обратился с иском к Государственному бюджетному учреждению здравоохранения Пермского края "Клиническая больница Свердловского района" (далее - ГБУЗ ПК "Клиническая больница Свердловского района", с 06 марта 2023 года переименовано в Государственное бюджетное учреждение здравоохранения Пермского края "Городская клиническая больница N 3" - далее ГБУЗ ПК "ГКБ N 3") о взыскании компенсации морального вреда в размере 3 000 000 руб.

Требования мотивированы тем, что с 23 октября 2021 года его мать "данные изъяты" находилась на лечении в ГБУЗ ПК "Клиническая больница Свердловского района" в отделении N 1 для лечения пациентов с COVID-19 с диагнозом " "данные изъяты" Со слов лечащего врача Мульковой Э.Ю. ему стало известно о том, что лечение "данные изъяты" проходило с положительной динамикой, состояние улучшалось с каждым днем. 05 ноября 2021 года врачом сообщено о подготовке "данные изъяты" к выписке, при этом "данные изъяты" возражала против выписки, ссылаясь на свое неудовлетворительное состояние. Врач "данные изъяты" согласилась оставить "данные изъяты" в отделении до 08 ноября 2021 года. Примерно в 15 час. 00 мин. 08 ноября 2021 года санитары выкатили из отделения больницы инвалидное кресло, в котором находилась "данные изъяты", и передали ему выписной эпикриз матери, в котором содержались сведения о положительной динамике и ее удовлетворительном состоянии. Ранее "данные изъяты" передвигалась самостоятельно и никогда не пользовалась инвалидным креслом. После посадки в автомобиль "данные изъяты" начала задыхаться и потеряла сознание, после чего ее уложили на каталку и доставили в реанимационное отделение. В этот же день, не приходя в сознание, "данные изъяты" умерла. В медицинском свидетельстве указано, что смерть "данные изъяты" наступила в результате "данные изъяты". Полагает, что ответчиком допущены дефекты оказания медицинской помощи "данные изъяты" В результате смерти матери он испытал и продолжает испытывать нравственные переживания, поскольку поддерживал с матерью близкие, доверительные отношения; часто приезжал к ней, проводил с ней семейные праздники, помогал. Действиями ответчика ему причинены сильнейшие нравственные страдания, выразившиеся в глубоких переживаниях по поводу смерти матери вследствие получения медицинской помощи не в полном объеме, оказания помощи с дефектами.

Решением Свердловского районного суда г. Перми от 30 октября 2023 года исковые требования удовлетворены частично. С ГБУЗ ПК "ГКБ N 3" в пользу Зернина А.А. взыскана компенсация морального вреда в размере 120 000 руб, в удовлетворении остальной части требований отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 13 февраля 2024 года решение Свердловского районного суда г. Перми от 19 октября 2023 года оставлено без изменения, апелляционная жалоба Зернина А.А. - без удовлетворения.

В кассационной жалобе истец просит отменить судебные постановления ввиду их незаконности. Указывает на то, что не согласен с размером определенной компенсации морального вреда, учитывая, что было выявлено большое количество дефектов оказания медицинской помощи, в том числе его мать в "ковидном госпитале" была заражена бактериальной инфекцией, ее стационарное лечение прекратили при 75% поражения легких. При этом эксперт "данные изъяты" в ходе допроса в судебном заседании подтвердил, что с таким процентом поражения легких выписывать его мать из стационара было нельзя. То же самое подтвердила эксперт "данные изъяты" при рассмотрении апелляционной жалобы, однако суд апелляционной инстанции сделал акцент на сопутствующие заболевания и большой процент смертности от ковида у пожилых людей, не дал оценки тому, что при большом проценте гибели медицинские работники не провели его матери рентген легких с целью определения процента их поражения. Кроме того, на прямой вопрос представителя истца экспертам "данные изъяты" и "данные изъяты" о наличии в исследуемой ситуации косвенной причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и смертью матери ни один эксперт убедительно не ответил об отсутствии данной связи, а уклонились от ответа сообщив, что "не могут сказать". Указывает, что заключение экспертов не является для суда окончательным и неопровержимым доказательством, в связи с чем суд наделен правом на основании собранных доказательств самостоятельно устанавливать причинно-следственную связь между дефектами оказания медицинской помощи и смертью пациента, что судами с учетом ответов экспертов не сделано. Кроме того, суд апелляционной инстанции никак не оценил, что в решении описаны обстоятельства какого-то иного дела, связанного с оказанием медицинской помощи ФИО2

В письменных возражениях на кассационную жалобу ответчик ГБУЗ ПК "ГКБ N 3" просит судебные постановления оставить без изменения, жалобу истца без удовлетворения.

Истец Зернин А.А, представитель ответчика ГБУЗ ПК "ГКБ N 3", третье лицо Мулькова Э.О, представитель третьего лица Министерства здравоохранения Пермского края в судебное заседание суда кассационной инстанции не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещены надлежащим образом. Информация о времени и месте судебного разбирательства по настоящему делу заблаговременно была размещена на официальном сайте Седьмого кассационного суда общей юрисдикции. В соответствии со статьями 167, 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебная коллегия признала возможным рассмотреть дело в отсутствие не явившихся лиц.

В соответствии с частью 1 статьи 379.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации кассационный суд общей юрисдикции проверяет законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанции, устанавливая правильность применения и толкования норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного постановления, в пределах доводов, содержащихся в кассационной жалобе, представлении, если иное не предусмотрено данным кодексом.

В силу статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Обсудив доводы кассационной жалобы, изучив материалы гражданского дела, судебная коллегия Седьмого кассационного суда общей юрисдикции приходит к выводу о том, что при рассмотрении настоящего дела судами нижестоящих инстанций были допущены такого рода нарушения норм материального и процессуального права.

Судами установлено и из материалов дела следует, что 22октября 2021 года в отношении "данные изъяты", "данные изъяты", был зарегистрирован вызов в ГБУЗ Пермского края "Кунгурская городская станция скорой медицинской помощи". "данные изъяты" была госпитализирована в ГБУЗ ПК "ГКБ N 3" с диагнозом " "данные изъяты"", где находилась на лечении с 23 октября 2021 года по 08 ноября 2021 года (16 календарных дней).

08 ноября 2021 года "данные изъяты" умерла, согласно справке о смерти и протоколу патологоанатомического вскрытия от 09 ноября 2021 года причиной смерти явилась "данные изъяты"

В рамках рассмотрения дела определением Свердловского районного суда г. Перми от 01 ноября 2022 года назначена судебно-медицинская экспертиза, производство которой поручено экспертам ГКУЗОТ "Пермское краевое бюро судебно-медицинской экспертизы".

Согласно заключению экспертов от 11 августа 2023 года N 126 смерть "данные изъяты" наступила от "данные изъяты" "данные изъяты"

Медицинская помощь, оказанная "данные изъяты" в ГБУЗ ПК "ГКБ N 3", соответствовала требованиям медицинских стандартов, порядков, клинических рекомендаций, была полной, своевременной и правильной, за исключением дефектов, установленных данным заключением.

По записям в медицинской карте стационарного больного пациентка "данные изъяты" получила полный курс лечения и с учетом положительной клинико-лабораторной динамики могла быть выписана домой под наблюдение участкового терапевта с учетом рекомендаций лечащего врача.

В ходе анализа медицинской карты стационарного больного экспертами установлено наличие дефектов оказания медицинской помощи "данные изъяты" в ГБУЗ ПК "ГКБ N3": "данные изъяты", что затрудняет оценку динамики состояния пациентки.

Также из заключения следует, что на этапе оказания "данные изъяты" реанимационной помощи были допущены следующие дефекты: при поступлении "данные изъяты" в реанимационное отделение (ОРИТ) 08 ноября 2021 года не была назначена антибактериальная терапия (в назначениях антибиотики не отмечены, в листе учета медикаментов ОРИТ - антибиотики не перечислены); некачественный аускультативный контроль после интубации трахеи, в результате чего не был своевременно выявлен ателектаз левого легкого при искусственной вентиляции легких; формальные дневниковые записи в ОРИТ 08 ноября 2021 года, не отражающие полной картины состояния пациентки.

Экспертами указано, что дефекты оказания медицинской помощи сами по себе не оказали значимого причинного влияния на состояние больной и не находятся в причинно-следственной связи со смертью "данные изъяты" Однако в какой-то мере их можно рассматривать в качестве факторов, которые могли негативным образом повлиять на течение патологического процесса, вызванного заболеванием, но не в качестве причины смерти больной. Отсутствие указанных дефектов оказания медицинской помощи не гарантировало наступление благоприятного исхода для жизни пациентки, поскольку госпитальная летальность больных новой коронавирусной инфекции в тяжелой форме, находящихся на респираторной поддержке, составляет 65, 4%.

В судебном заседании 19 октября 2023 года эксперт "данные изъяты", участвовавший в проведении экспертизы в качестве врача-анестезиолога-реаниматолога, пояснил, что смерть "данные изъяты" наступила в результате новой коронавирусной инфекции COVID-19, кроме того указал, что у пациентки присутствовала бактериальная инфекция. Сотрудниками ГБУЗ "ГКБ N 3" были допущены дефекты при оказании медицинской помощи.

Согласно ответу Министерства здравоохранения от 06 июня 2022 года N 34-01-08-374-исх. мероприятия по ведомственному контролю качества и безопасности медицинской деятельности оказания медицинской помощи в отношении "данные изъяты" не проводились.

На основании акта экспертизы качества медицинской помощи от 30 декабря 2021 года, проведенной СМО "СМК "Ресо-Мед", выявлены нарушения при оказании медицинской помощи, а именно не в полном объеме выполнены требования Временных методических рекомендаций, таких как, Д-диммер при поступлении в течение 24 часов, ферритин однократно, а также не проведен лабораторный анализ общего анализа крови.

Судом первой инстанции также отмечено, что актом проверки Министерства здравоохранения от 21 февраля 2022 года N 70 установлено оказание Хайретдинову Р.Г. медицинской помощи в ГБУЗ ПК "ГКБ им. М.А. Тверье" в период его стационарного лечения с 10 сентября 2021 года по 19 сентября 2021 года с нарушениями Критериев оценки качества медицинской помощи, утвержденных приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 10 мая 2017 гола N 203н: - пункта 2.2 подпункта "з" в части установления клинического диагноза на основании данных анамнеза, осмотра, данных лабораторных и инструментальных методов обследования, результатов консультаций врачей-специалистов, предусмотренных стандартами медицинской помощи, а также клинических рекомендаций. То есть актом проверки выявлено несоблюдение временных Методических рекомендаций "Профилактика, лечение и диагностика новой коронавирусной инфекции COVID-19, версия 11 от 07 мая 2021 года, утвержденных заместителем Министра здравоохранения Российской Федерации.

Разрешая спор, суд первой инстанции, руководствуясь положениями статей 2, 4, 19 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", статей 150, 151, 1068, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями, изложенными в пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда", приняв во внимание в качестве допустимого и достоверного доказательства заключение судебно-медицинской экспертизы от 11 августа 2023 года N 126, исходил из того, что работниками ответчика ГБУЗ ПК "ГКБ N 3" "данные изъяты" была оказана медицинская помощь ненадлежащего качества, в связи с чем пришел к выводу о возложении на ответчика обязанности по компенсации причиненного морального вреда.

Определяя размер подлежащей взысканию с ответчика в пользу истца денежной компенсации морального вреда, суд первой инстанции принял во внимание конкретные обстоятельства дела, а именно, проведенное лечение, которое фактически во многом соответствовало требованиям медицинских стандартов, факт наличия дефектов лечения, их сущность и возможность влияния на наступившие последствия, отсутствие устоявшихся на тот момент методов лечения коронавирусной инфекции и наличие только временных рекомендаций по лечению, возраст умершей, степень родства между истцом и умершей, их семейные взаимоотношения (близкие), на основании чего пришел к выводу о взыскании с ответчика компенсации в размере 120 000 руб, полагая указанную сумму соответствующей требованиям разумности и справедливости, обеспечивающей баланс прав и законных интересов сторон и способствующей восстановлению баланса между последствиями нарушения прав истца и степенью ответственности, применяемой к лицу, виновному в причинении вреда.

Суд апелляционной инстанции, проверяя законность и обоснованность решения суда, согласился с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием.

При этом в целях проверки доводов апелляционной жалобы судом апелляционной инстанции допрошена эксперт Сумливая О.Н, принимавшая участие при проведении судебной медицинской экспертизы. Из пояснений эксперта Сумливой О.Н. следует, что согласно медицинским документам у пациентки "данные изъяты" 08 ноября было удовлетворительное состояние, все показания со стороны сердечной и дыхательной систем соответствовали норме, имелась положительная динамика, параметры для выписки со стационарного лечения были соблюдены, пациент получила полный курс лечения и с этими исходными данными могла быть выписана домой под наблюдение терапевта. Четких данных, по каким параметрам производится выписка пациента, действовавшие в тот момент Рекомендации по лечению не содержали. Прямой причинно-следственной связи с выявленными дефектами при оказании медицинской помощи не имеется, нарушений по контролю при выписке не имелось. При этом эксперт отметила, что не редко у пожилых пациентов коронавирусная инфекция имеет атипичное течение с отсутствием клиники. У "данные изъяты" имелся ряд тяжелых сопутствующих патологий, которые утяжеляли течение коронавирусной инфекции, которая, в свою очередь, приняла стертое хроническое течение. На сегодняшний день есть ряд работ, которые показывают, что летальность у пожилых пациентов с патологией сердца сохраняется в течение года, у 1/3 людей в ближайшие месяцы.

Учитывая, что лечение, проводимое "данные изъяты", во многом соответствовало стандарту лечения, при этом оказание медицинской помощи "данные изъяты" проведено с дефектами, которые не находятся в прямой причинно-следственной связи с неблагоприятным исходом (смертью "данные изъяты"), суд апелляционной инстанции признал обоснованным определенный судом первой инстанции размер компенсации морального вреда, оснований для его увеличения не нашел.

Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции, соглашаясь с выводами судов первой и апелляционной инстанций об установлении факта оказания "данные изъяты" некачественной медицинской помощи, считает не соответствующим закону вывод судов в части определения размера компенсации морального вреда, взысканного в пользу истца.

В соответствии со статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.

Согласно пункту 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 (статьи 1064 - 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (пункт 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии со статьей 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации.

Согласно статье 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

Из разъяснений, содержащихся в пункте 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда", следует, что обязанность компенсации морального вреда может быть возложена судом на причинителя вреда при наличии предусмотренных законом оснований и условий применения данной меры гражданско-правовой ответственности, а именно: физических или нравственных страданий потерпевшего; неправомерных действий (бездействия) причинителя вреда; причинной связи между неправомерными действиями (бездействием) и моральным вредом; вины причинителя вреда (статьи 151, 1064, 1099 и 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Потерпевший - истец по делу о компенсации морального вреда должен доказать факт нарушения его личных неимущественных прав либо посягательства на принадлежащие ему нематериальные блага, а также то, что ответчик является лицом, действия (бездействие) которого повлекли эти нарушения, или лицом, в силу закона обязанным возместить вред. Вина в причинении морального вреда предполагается, пока не доказано обратное. Отсутствие вины в причинении вреда доказывается лицом, причинившим вред (пункт 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом (страданиями как последствиями нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага) означает, что противоправное поведение причинителя вреда повлекло наступление негативных последствий в виде физических или нравственных страданий потерпевшего (пункт 18 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года N 33).

Суду при разрешении спора о компенсации морального вреда, исходя из статей 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающих общие принципы определения размера такой компенсации, необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном (пункт 25 постановлении постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года N 33).

Определяя размер компенсации морального вреда, суду необходимо, в частности, установить, какие конкретно действия или бездействие причинителя вреда привели к нарушению личных неимущественных прав заявителя или явились посягательством на принадлежащие ему нематериальные блага и имеется ли причинная связь между действиями (бездействием) причинителя вреда и наступившими негативными последствиями, форму и степень вины причинителя вреда и полноту мер, принятых им для снижения (исключения) вреда (пункт 26 постановлении постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года N 33).

Пунктом 48 постановлении постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года N 33 предусмотрено, что медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать моральный вред, причиненный при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19 и части 2, 3 статьи 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Разрешая требования о компенсации морального вреда, причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья.

При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода.

Согласно пункту 49 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 года N 33 требования о компенсации морального вреда в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи могут быть заявлены членами семьи такого гражданина, если ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому гражданину лично им (то есть членам семьи) причинены нравственные или физические страдания вследствие нарушения принадлежащих лично им неимущественных прав и нематериальных благ. Моральный вред в указанных случаях может выражаться, в частности, в заболевании, перенесенном в результате нравственных страданий в связи с утратой родственника вследствие некачественного оказания медицинской помощи, переживаниях по поводу недооценки со стороны медицинских работников тяжести его состояния, неправильного установления диагноза заболевания, непринятия всех возможных мер для оказания пациенту необходимой и своевременной помощи, которая могла бы позволить избежать неблагоприятного исхода, переживаниях, обусловленных наблюдением за его страданиями или осознанием того обстоятельства, что близкого человека можно было бы спасти оказанием надлежащей медицинской помощи.

Из указанных положений следует, что, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.

В соответствии с разъяснениями, данными в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 июня 2008 года N 13 "О применении норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении и разрешении дел в суде первой инстанции", исходя из принципа процессуального равноправия сторон и учитывая обязанность истца и ответчика подтвердить доказательствами те обстоятельства, на которые они ссылаются, необходимо в ходе судебного разбирательства исследовать каждое доказательство, представленное сторонами в подтверждение своих требований и возражений, отвечающее требованиям относимости и допустимости (статьи 59, 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации) (пункт 13).

В силу статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.

Согласно статье 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств (часть 1). Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы (часть 2). Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности (часть 3). Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими (часть 4).

При этом, оценивая доказательства, суд обязан исследовать по существу все фактические обстоятельства и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы, а выводы суда о фактах, имеющих юридическое значение для дела, не должны быть общими и абстрактными, они должны быть указаны в судебном постановлении убедительным образом со ссылками на нормативные правовые акты и доказательства, отвечающие требованиям относимости и допустимости. Выводы суда об установленных им фактах должны быть основаны на доказательствах, исследованных в судебном заседании.

Указанные выше требования в силу абзаца 2 части 1 статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации распространяются и на суд апелляционной инстанции.

Тогда как, приведенные требования процессуального закона о доказательствах, доказывании и оценке доказательств судами первой и апелляционной инстанций соблюдены не были.

Как следует из материалов дела, истец при обращении с настоящим иском ссылался на ненадлежащее оказание работниками ответчика медицинской помощи его матери "данные изъяты", указывая на то, что согласно выписному эпикризу она выписывалась с положительной динамикой в удовлетворительном состоянии. Отмечается стойкое улучшение клинической картины; исчезновение лихорадки, отсутствие признаков нарастания дыхательной недостаточности. Между тем непосредственно при перемещении "данные изъяты" из отделения в автомобиль ей стало плохо, она начала задыхаться и потеряла сознание, в связи с чем вновь была доставлена в реанимационное отделение, где умерла в этот же день. Истец полагал, что ответчиком было неправильно оценено состояние здоровья "данные изъяты" при завершении стационарного лечения и ее выписке. Кроме того, в процессе лечения были допущены иные дефекты.

С учетом доводов истца при рассмотрении настоящего спора юридически значимым и подлежащим установлению являлось выяснение обстоятельств о том, были ли приняты при оказании медицинской помощи "данные изъяты" все необходимые и возможные меры для своевременного и квалифицированного оказания медицинской помощи, соответствовала ли организация лечебного процесса установленным в спорный период порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), правильно ли была выбрана тактика лечения, какие дефекты (недостатки) были допущены, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход), обоснованно ли было принято решение о завершении стационарного лечения и выписке "данные изъяты", что повлияло на ухудшение состояния непосредственно в момент выхода из здания больницы и привело к ее смерти в этот же день.

При этом указанные юридически значимые обстоятельства должны были выясняться судом исходя из заявленных истцом требований и возражений ответчиков, иных лиц, участвующих в деле, с учетом выводов экспертного заключения, а в данном случае также с учетом показаний допрошенных судом экспертов, проводивших судебно-медицинскую экспертизу. С учетом установленных обстоятельств, объема допущенных недостатков при лечении "данные изъяты", степени вины ответчика подлежал определению размер компенсации морального вреда. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда суд должен был привести в судебном постановлении.

Между тем, устанавливая компенсацию морального вреда в размере 120 000 руб, т.е. в 25 раз меньше заявленной истцом суммы, суд первой инстанции не привел никаких обоснований для столь значительного снижения размера денежной компенсации, сославшись на то, что проведенное лечение "данные изъяты" фактически во многом соответствовало требованиям медицинских стандартов, факт наличия дефектов лечения, их сущность и возможность влияния на наступившие последствия, отсутствие устоявшихся на тот момент методов лечения коронавирусной инфекции и наличие только временных рекомендаций по лечению.

Характеру и объему допущенных ответчиком нарушений, их возможному влиянию на состояние здоровья "данные изъяты" суд какой-либо оценки не дал, указав только лишь на то, что работниками ответчика ГБУЗ ПК "ГКБ N 3" "данные изъяты" была оказана медицинская помощь ненадлежащего качества; не дал оценки доводам истца о том, что смерть "данные изъяты" наступила в день ее выписки из стационара, при том, что со слов медицинских работников ответчика динамика состояния здоровья "данные изъяты" была положительной, а также о том, что его мать в "ковидном госпитале" была заражена бактериальной инфекцией, ее стационарное лечение прекратили при 75% поражения легких, с таким процентом поражения легких выписывать его мать из стационара было нельзя. Об отсутствии оснований для выписки при 75% поражения легких подтвердила и эксперт Сумливая О.Н, допрошенная судом апелляционной инстанции.

Приводя в решении доводы о том, что эксперт "данные изъяты", участвовавший в проведении экспертизы в качестве врача-анестезиолога-реаниматолога, пояснил, что смерть "данные изъяты" наступила в результате новой коронавирусной инфекции COVID-19, кроме того указал, что у пациентки присутствовала бактериальная инфекция, суд первой инстанции не дал оценки тому, что в ходе допроса эксперт ФИО3 высказал свои сомнения относительно имевшейся в медицинской документации информации относительно своевременности выписки "данные изъяты", а также указал за то, что на момент выписки не был проведен рентгенологический контроль, предположил необоснованную раннюю выписку, что противоречит выводу экспертного заключения о том, что с учетом положительной клинико-лабораторной динамики состояния здоровья "данные изъяты" могла быть выписана под наблюдение участкового терапевта.

Не получили оценки и выводы экспертов о том, что смерть "данные изъяты" наступила от новой коронавирусной инфекции с поражением легких и развитием очаговой фибринозно-гнойной пневмонии (с присоединением бактериальной инфекции) при явлениях острой дыхательной недостаточности, при том, что антибактериальная терапия "данные изъяты" назначена не была. Вопрос о том, на каком этапе "данные изъяты" развилась пневмония, следствием чего она являлась и как повлияло бы на ее развитие своевременное назначение антибактериальной терапии, судом не выяснялся.

Кроме того, в экспертном заключении отмечено, что 08 ноября 2021 года время 15:20 значится, как время выписки "данные изъяты" из стационара, а также, как время перемещения больной в автомашину в связи с резким ухудшением состояния здоровья и как время перевода в крайне тяжелом состоянии в ОРИТ, на что в ходе допроса обращал внимание эксперт "данные изъяты". Однако суд этому какой-либо оценки не дал.

Суд апелляционной инстанции при наличии доводов истца в апелляционной жалобе о допущенных ответчиком недостатках лечения "данные изъяты" вышеуказанные недостатки не устранил, отклонив их как несостоятельные со ссылкой на выводы экспертов.

Кроме того, соглашаясь с выводами суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции не дал оценки пояснениям сторон о том, что "данные изъяты" была готова к выписке при условии, что у нее дома будет кислородный баллон, и пояснениям истца о том, что при пересадке "данные изъяты" в автомобиль она не была обеспечена кислородным баллоном, имевшийся у работников баллон оказался пустым, что повлекло невозможность незамедлительного оказания ей медицинской помощи, выгрузку из автомобиля и дальнейшую госпитализацию в реанимационное отделение.

Указанные обстоятельства судом установлены не были, соответствующий вопрос на обсуждение сторон не ставился, медицинские документы и нормативная документация по этому вопросу не изучались.

Указывая на то, что лечение, проводимое "данные изъяты", во многом соответствовало стандарту лечения, при этом оказание медицинской помощи "данные изъяты" проведено с дефектами, которые не находятся в прямой причинно-следственной связи с неблагоприятным исходом (смертью "данные изъяты"), суд апелляционной инстанции не учел, что при разрешении вопроса о компенсации морального вреда в связи с некачественным оказанием медицинской помощи наличие косвенной причинной связи также может являться основанием для взыскания такой компенсации, если дефекты (недостатки) оказания медицинской помощи повлияли на течение основного заболевания, вызвали развитие осложнений, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, при их отсутствии неблагоприятный исход был бы минимизирован или исключен.

В этой связи правовой оценке подлежала совокупность допущенных работниками ответчика дефектов (недостатков) оказания медицинской помощи "данные изъяты" и их влияние на наступление неблагоприятного исхода.

Тогда как, характер и объем допущенных ответчиком нарушений при оказании медицинской помощи "данные изъяты" в нарушение требований статей 67, 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации полностью установлен не был и надлежащей оценки не получил.

Кроме того, как следует из оспариваемого решения, суд первой инстанции при разрешении спора, а, следовательно, и при определении размера компенсации морального вреда в числе юридически значимых обстоятельств учел некачественное оказание медицинской помощи постороннему лицу (Хайретдинову Р.Г.), что не соответствует требованиям гражданского процессуального законодательства.

Следует отметить и о нарушении судом апелляционной инстанции норм процессуального права, заключающемся в том, что протокол судебного заседания от 13 февраля 2024 года не содержит подписи председательствующего по делу судьи.

При таких обстоятельствах судебная коллегия приходит к выводу о том, что при рассмотрении данного дела судами нижестоящих инстанций юридически значимые обстоятельства для правильного разрешения спора установлены неполно, допущены нарушения норм процессуального права, что не отвечает требованиям законности и обоснованности судебного решения.

В связи с изложенным обжалуемые судебные акты нельзя признать законными, поскольку они приняты с существенными нарушениями норм материального и процессуального права, повлиявшими на исход дела, что согласно статье 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для отмены судебных постановлений и направления дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть все приведенное выше и разрешить возникший спор на основании норм закона, подлежащих применению к спорным отношениям, обстоятельств, установленных по делу, и с соблюдением требований процессуального закона.

Руководствуясь статьями 379.5, 379.7, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции

определила:

решение Свердловского районного суда г. Перми от 19 октября 2023 года и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда от 13 февраля 2024 года отменить, дело направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Председательствующий

Судьи