Определение СК по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 18 июня 2024 г. по делу N 8Г-10598/2024[88-12466/2024]

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного

суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Лавник М.В, судей Кожевниковой Л.П, Пальцева Д.А.

с участием прокурора пятого отдела (апелляционно-кассационного) (с дислокацией в г. Кемерово) апелляционно-кассационного управления Главного гражданско-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Рубана А.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело N 24RS0024-01-2022-002060-97 (2-1752/2023) по иску Агуровой Евгении Викторовны к Красноярской таможне Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы о компенсации морального вреда, по кассационной жалобе Агуровой Евгении Викторовны на решение Канского городского суда Красноярского края от 6 октября 2023 г, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Красноярского краевого суда от 29 января 2024 г.

Заслушав доклад судьи Восьмого кассационного суда общей юрисдикции Кожевниковой Л.П, объяснения представителя Красноярской таможни Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы - Сопруненко Н.А, возражавшей удовлетворению кассационной жалобы, прокурора Рубана А.В, возражавшего удовлетворению кассационной жалобы, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции,

УСТАНОВИЛА:

Агурова Е.В. обратился в суд с иском к Красноярской таможне Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы о компенсации морального вреда.

В обосновании исковых требований указала, что 15 мая 2018 г. в 14 час. 40 мин, находясь на территории пункта отгрузки Ирбейского района, осуществляя свои должностные обязанности в качестве старшего государственного таможенного инспектора, она получила "данные изъяты" при ударе металлическими стропами крана.

Вступившим в законную силу решением Советского районного суда г. Красноярска от 14 июня 2019 г. по делу N 2-1084/2019 был установлен факт несчастного случая на производстве, признан незаконным акт о расследовании несчастного случая на производстве от 8 июня 2018 г, суд возложил на Красноярскую таможню Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы обязанность составить акт по форме Н-1 о несчастном случае на производстве произошедшим с истцом 15 мая 2018 г.

Кроме этого, решением Канского городского суда Красноярского края от 1 марта 2021 г. по делу N 2-201/2021 частично удовлетворены исковые требования Агуровой Е.В. к ООО "Ирма" о возмещении вреда, причиненного здоровью в результате несчастного случая на производстве, с ООО "Ирма" в ее пользу взыскана компенсация морального вреда в размере 150 000 руб.

Ссылаясь на установленные в рамках гражданского дела N 2-201/2021 обстоятельства в части проведения работодателем расследования несчастного случая, истец обратилась в суд с настоящим иском, полагая, что лица, проводившие расследование несчастного случая от 15 мая 2018 г, скрыли существенно важную информацию, влияющую на итог расследования, в связи с чем, работодатель обвинил ее в умышленном представлении заведомо ложных, недостоверных сведений о получении травмы, на основании чего в отношении нее была проведена служебная проверка.

Истец указывает, что в результате неправомерных действий сотрудников работодателя, проводивших расследование несчастного случая от 15 мая 2018 г, она была лишена возможности получить дополнительный отпуск и санаторно-курортное лечение в связи с полученной на производстве травмой, а также страховые выплаты с учетом процентов утраты трудоспособности.

После произошедшего инцидента у работодателя появилось предвзятое к ней отношение, что выразилось в неоднократном проведении служебных проверок. В связи с оказанием на нее психологического воздействия, 27 августа 2018 г. она вынуждена была уволиться по собственной инициативе, поскольку дальнейшее продолжение службы стало невозможным.

В результате действий сотрудников работодателя, проводивших расследование несчастного случая от 15 мая 2018 г, она находилась в стрессовом состоянии и испытывала моральные страдания, подвергалась психологическому давлению со стороны работодателя, лишилась возможности восстановить здоровье в предоставляемом после травмы отпуске, что повлияло на ее здоровье, лишилась любой, в том числе материальной помощи со стороны работодателя, а впоследствии, и самой работы. В связи с изложенным, истец считает, что действиями работодателя ей был причинен моральный вред. Просила суд взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере 300 000 руб.

Решением Канского городского суда Красноярского края от 6 октября 2023 г. в удовлетворении исковых требований отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Красноярского краевого суда от 29 января 2024 г. решение Канского городского суда Красноярского края от 6 октября 2023 г. оставлено без изменения.

В кассационной жалобе, поданной в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции, Агурова Е.В. ставит вопрос об отмене судебных актов, как незаконных принятых с нарушением норм материального права.

Относительно доводов кассационной жалобы прокурором представлены возражения, также представлены возражения ответчика и письменные пояснения АО СОГАЗ.

В судебное заседание суда кассационной инстанции истец не явился, о времени и месте рассмотрения дела извещена, судебная коллегия, руководствуясь ч.5 ст.379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, рассмотрела дело в отсутствие неявившихся лиц.

Заслушав представителя ответчика, прокурора, проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, возражений на кассационную жалобу, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции не находит оснований для удовлетворения жалобы.

В силу положений ст. 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Статья 379.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что кассационный суд общей юрисдикции проверяет законность судебных постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанций, устанавливая правильность применения и толкования норм материального права и норм процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного постановления, в пределах доводов, содержащихся в кассационных жалобе, представлении, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции рассмотрела дело в пределах доводов кассационной жалобы истца.

Как установлено судами и следует из материалов гражданского дела, на основании приказа от 28 августа 2014 г. N истец была принята с 1 сентября 2014 г. на государственную гражданскую службу Российской Федерации в Красноярскую таможню, назначена на должность государственного таможенного инспектора отдела подтверждения экспорта товаров Канского таможенного поста Красноярской таможни; приказом от 30 октября 2014 г. N была назначена с 12 ноября 2014 г. на должность старшего государственного таможенного инспектора в том же отделе; на основании приказа от 17 августа 2018 г. N уволена с должности 27 августа 2018 г. по п. 3 ч. 1 ст. 33 Федерального закона от 27 июля 2004 г. N 79-ФЗ "О государственной гражданской службе Российской Федерации" (расторжение служебного контракта по инициативе гражданского служащего).

Судами также установлено, что в 2018 году истец обращалась в суд с иском к Красноярской таможне Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы, АО "СОГАЗ", Государственной инспекции труда в Красноярском крае о признании полученной 15 мая 2018 г. травмы производственной, признании акта о расследовании несчастного случая на производстве от 8 июня 2018 г. незаконным, возложении обязанности по составлению акта по форме Н-1, взыскании компенсации морального вреда, возложении обязанности произвести страховую выплату.

Решением Советского районного суда г. Красноярска от 14 июня 2019 г. по гражданскому делу N 2-1084/2019 исковые требования Агуровой Е.В. были удовлетворены частично, установлен факт несчастного случая на производстве, произошедшего со старшим государственным таможенным инспектором отдела подтверждения экспорта товаров Канского таможенного поста Красноярской таможни Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы Агуровой Е.В. 15 мая 2018 г. в Красноярской таможне; признан незаконным акт о расследовании несчастного случая на производстве от 8 июня 2018 г.; на Красноярскую таможню Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы возложена обязанность составить акт по форме Н-1 о несчастном случае на производстве, произошедшим с Агуровой Е.В. 15 мая 2018 г, а также с Красноярской таможни Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы в пользу Агуровой Е.В. была взыскана компенсация морального вреда в размере 50 000 руб.; на АО "СОГАЗ" возложена обязанность произвести страховую выплату Агуровой Е.В. в размере 248 788, 05 руб.; в удовлетворении остальной части исковых требований Агуровой Е.В. было отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Красноярского краевого суда от 9 сентября 2019 г. решение Советского районного суда г. Красноярска от 14 июня 2019 г. в части взыскания с Красноярской таможни Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы в пользу Агуровой Е.В. компенсации морального вреда в размере 50 000 руб. было отменено, в удовлетворении исковых требований Агуровой Е.В. о взыскании компенсации морального вреда отказано.

Решением Канского городского суда Красноярского края от 1 марта 2021 г. по гражданскому делу N 2-201/2021 исковые требования Агуровой Е.В. к ООО "Ирма" о возмещении вреда, причиненного здоровью в результате несчастного случая на производстве удовлетворены частично, с ООО "Ирма" в пользу Агуровой Е.В. была взыскана компенсация морального вреда в размере 150 000 руб.

Обращаясь в суд с настоящим иском, истец указала, что, по ее мнению, лица, проводившие расследование несчастного случая от 15 мая 2018 г, скрыли существенно важную информацию, влияющую на итог расследования, в связи с чем, работодатель обвинил ее в умышленном представлении заведомо ложных, недостоверных сведений о получении травмы, на основании чего в отношении нее была проведена служебная проверка, что подтверждается заключением по результатам служебной проверки от 23 июля 2018 г. N 14-02-22/00/3, в результате неправомерных действий сотрудников работодателя, проводивших расследование несчастного случая от 15 мая 2018 г, она была лишена возможности получить дополнительный отпуск и санаторно-курортное лечение после полученной на производстве травмы, а также страховые выплаты с учетом процентов утраты трудоспособности.

Также истец указала, что после произошедшего инцидента у работодателя появилось предвзятое к ней отношение, что выразилось в неоднократном проведении служебных проверок, и подтверждается приказами от 11 июля 2018 г. N, от 27 августа 2018 г. N, приказом от 3 сентября 2018 г. N.

27 августа 2018 г. она была вынуждена уволиться по собственной инициативе, поскольку дальнейшее продолжение службы стало физически и психологически невозможно. В результате действий сотрудников работодателя, проводивших расследование несчастного случая от 15 мая 2018 г, она находилась в стрессовом состоянии и испытывала моральные страдания, подвергалась психологическому давлению со стороны работодателя, лишилась возможности восстановить здоровье в предоставляемом после травмы отпуске, что повлияло на ее здоровье, лишилась любой, в том числе материальной помощи со стороны работодателя, а впоследствии и самой работы.

Разрешая требования истца о взыскании с ответчика компенсации морального вреда в размере 300 000 руб, суд первой инстанции, установив обстоятельства, имеющие значение для дела, оценив представленные доказательства в совокупности, пришел к выводу об отсутствии совокупности условий, необходимых для компенсации морального вреда. При этом суд исходил из того, что в ходе рассмотрения дела не было установлено наличия противоправных действий со стороны ответчика, повлекших наступление негативных последствий для истца в виде физических или нравственных страданий, что исключает возможность удовлетворения заявленных требований.

Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции согласился, дополнительно отметив, что, обращаясь в 2018 году в суд с иском к Красноярской таможне Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы, АО "СОГАЗ", Государственной инспекции труда в Красноярском крае о признании полученной 15 мая 2018 г. травмы производственной, признании акта о расследовании несчастного случая на производстве от 8 июня 2018 г. незаконным, возложении обязанности по составлению акта по форме Н-1, взыскании компенсации морального вреда, возложении обязанности произвести страховую выплату, истец мотивировала свои требования, в том числе тем, что работодателем процедура расследования несчастного случая была проведена с грубыми нарушениями.

Согласно решению Советского районного суда г. Красноярска от 14 июня 2019 г. суд первой инстанции, удовлетворяя требования Агуровой Е В. о взыскании с Красноярской таможни Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы компенсации морального вреда в размере 50 000 руб, исходил из положений ст. 237 Трудового кодекса Российской Федерации, ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации об обязанности работодателя компенсировать причиненный работнику моральный вред в результате производственной травмы, нарушения его трудовых прав в соответствии со степенью вины нарушителя, физических и нравственных страданий гражданина, которому причинен вред.

Вместе с тем, как следует из апелляционного определения Красноярского краевого суда от 9 сентября 2019 г, с учетом установленных судом первой инстанции обстоятельств, а именно, что факт травмирования Агуровой Е.В. при выполнении должностных обязанностей не являлся очевидным, данный факт был установлен решением суда, в том числе в результате проведения комплексной судебно-медицинской экспертизы, при этом предусмотренную положениями ст.ст. 227-230 Трудового кодекса Российской Федерации обязанность работодатель выполнил, произвел расследование несчастного случая на производстве и составил 8 июня 2018 г. акт расследования несчастного случая, квалифицированного как не связанного с производством, что не противоречит ст. 230 Трудового кодекса Российской Федерации, данный акт признан незаконным решением суда с учетом несоответствия его выводов, фактическим обстоятельствам получения Агуровой Е.В. "данные изъяты", установленным в результате судебного разбирательства, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что вина работодателя в причинении вреда здоровью Агуровой Е.В, а также в нарушении ее трудовых прав при расследовании несчастного случая на производстве, судом первой инстанции не установлена и доказательствами в деле не подтверждена, в связи с чем, отменил решение суда в данной части, приняв по делу новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований Агуровой Е.В. к Красноярской таможне Сибирского таможенного управления Федеральной таможенной службы о компенсации морального вреда.

Кроме того, как следует из апелляционного определения Красноярского краевого суда от 9 сентября 2019 г, давая оценку доводам истца о перенесенных нравственных страданиях в связи с неоказанием работодателем помощи после получения производственной травмы, о недоверии ее показаниям, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что данные обстоятельства в силу закона не являются основанием для взыскания компенсации морального вреда с работодателя.

Таким образом, с учетом того, что апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Красноярского краевого суда от 9 сентября 2019 г. установлено отсутствие нарушений со стороны работодателя трудовых прав Агуровой Е.В. при расследовании несчастного случая на производстве, также установлено и отсутствие правовых оснований для взыскания компенсации морального вреда по причинам недоверия работодателя к данным Агуровой Е.В. показаниям по обстоятельствам получения травмы, данные обстоятельства, исходя из положений ч. 2 ст. 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, имеют преюдициальное значение для настоящего спора, не подлежат доказыванию вновь и не могут быть оспорены истцом, судом первой инстанции правомерно не приняты во внимание доводы истца о причинении ей морального вреда действиями работников ответчика, связанными с расследованием несчастного случая на производстве, как и доводы о причинении морального вреда в связи с проведением служебной проверки относительно сведений, предоставленных Агуровой Е.В. по обстоятельствам получения ею травмы, по результатам которой было составлено заключение от 23 июля 2018 г. N.

Отклоняя доводы истца о том, что в результате действий сотрудников работодателя, проводивших расследование несчастного случая от 15 мая 2018 г, она находилась в стрессовом состоянии и испытывала моральные страдания, суд апелляционной инстанции исходил из обязанности работодателя провести расследование несчастного случая, отметив, что данная обязанность предусмотрена действующим законодательством, испытываемые при этом работником эмоциональные переживания, основанием для взыскания компенсации морального вреда с работодателя являться не могут.

Отклоняя доводы истца о том, что в результате неправомерных действий сотрудников работодателя, проводивших расследование несчастного случая от 15 мая 2018 г, она была лишена возможности получить дополнительный отпуск и санаторно-курортное лечение после полученной на производстве травмы, а также страховые выплаты с учетом процентов утраты трудоспособности, суд апелляционной инстанции исходил из того, что в период трудовых отношений истец с письменным заявлением о предоставлении дополнительного отпуска для санаторно-курортного лечения к работодателю не обращалась. Кроме того, основанием для оформления работодателем дополнительного отпуска работнику является решение Фонда социального страхования о предоставлении застрахованному лицу путевки на санаторно-курортное лечение, вместе с тем, доказательств того, что такая путевка Агуровой Е.В. выдавалась, не имеется.

Суд апелляционной инстанции отметил, что в материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства, подтвержденные соответствующим медицинским заключением, нуждаемости истца в санаторно-курортном лечении в связи с полученной производственной травмой.

Доводы истца о том, что она из-за действий сотрудников работодателя была лишена возможности получить страховые выплаты с учетом процентов утраты трудоспособности, суд апелляционной инстанции также отклонил, поскольку в силу положений Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний" страховое возмещение в виде страховых выплат в связи с утратой трудоспособности осуществляется Фондом социального страхования, при предоставлении необходимых документов, в том числе акта освидетельствования установления степени утраты профессиональном трудоспособности, при этом степень утраты профессиональной трудоспособности работникам устанавливают федеральные учреждения медико-социальной экспертизы (МСЭ), они же разрабатывают программу реабилитации пострадавшего в результате несчастного случая на производстве и профессионального заболевания.

Из ответа от 28 июля 2020 г. Nл на обращение Агуровой Е.В. Фондом социального страхования ей был разъяснен порядок обращения за назначением страхового обеспечения, однако каких-либо доказательств, свидетельствующих о том, что истец обращалась в установленном законом порядке за установлением степени утраты профессиональной трудоспособности в результате несчастного случая на производстве, в материалах дела не имеется.

Проанализировав представленные в дело материалы служебных проверок, в которых содержатся основания, послужившие поводом для их проведения, подробное описание совершенных Агуровой Е.В. дисциплинарных проступков, обстоятельства их совершения, приведены конкретные локальные нормативные акты, пункты федерального законодательства и должностного регламента, которые были нарушены истцом при исполнении должностных обязанностей, а также сведения об ознакомлении истца с приказами о назначении служебных проверок, с заключениями и приказами по результатам служебных проверок, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что нарушений при проведении служебных проверок ответчиком не было допущено.

Судом учтено, что данных, опровергающих выводы служебных проверок, истцом не представлено, приказы от 11 июля 2018 г. N, от 27 августа 2018 г. N, от 3 сентября 2018 г. N, изданные по результатам служебных проверок, в установленном законом порядке Агурова Е.В. не обжаловала, в исковом заявлении на незаконность данных приказов не указывает, ссылаясь лишь на предвзятое отношение работодателя.

С учетом изложенного, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что само по себе проведение служебных проверок по фактам выявленных нарушений ненадлежащего исполнения государственным служащим возложенных на него служебных обязанностей, а также привлечение его к дисциплинарной ответственности за допущенные нарушения (при наличии на то законных оснований) о предвзятом отношении к Агуровой Е.В. не свидетельствует и не может являться основанием для взыскания с ответчика компенсации морального вреда.

Суд апелляционной инстанции также отметил, что по результатам проведенной в период с 1 августа 2018 г. по 28 августа 2018 г. служебной проверки на основании приказа от 3 сентября 2018 г. N к дисциплинарной ответственности привлечен начальник отдела подтверждения экспортов товаров Канского таможенного поста ФИО7, что опровергает доводы истца о том, что служебные проверки проводились только из-за предвзятого отношения работодателя именно к ней.

Учитывая, что проведение служебных проверок является реализацией работодателем своих прав, наличие у работодателя претензий относительно исполнения истцом должностных обязанностей само по себе не может являться подтверждением оказания давления на работника.

Доводы истца о том, что она была вынуждена уволиться по собственной инициативе, поскольку дальнейшее продолжение службы стало физически и психологически невозможно, были предметом правовой оценки суда апелляционной инстанции, который, отклоняя эти доводы принял во внимание, что Агурова Е.В. с требованиями о признании ее увольнения незаконным со ссылкой на вынужденность написания заявления об увольнении по собственной инициативе в установленном законом порядке не обращалась.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции считает, что судами, вопреки доводам кассационной инстанции, нормы материального права применены правильно.

Служба в таможенных органах в силу ст. 1 Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 114-ФЗ "О службе в таможенных органах Российской Федерации" является особым видом государственной службы граждан Российской Федерации, осуществляющих профессиональную деятельность по реализации функций, прав и обязанностей таможенных органов и организаций Федеральной таможенной службы (далее - таможенные органы), входящих в систему правоохранительных органов Российской Федерации.

Должностными лицами таможенных органов являются граждане, замещающие должности сотрудников в указанных органах, которым присвоены специальные звания (далее - сотрудники таможенных органов), и федеральные государственные гражданские служащие таможенных органов (ст. 3 Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 114-ФЗ).

В силу положений ст. 42 Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 114-ФЗ "О службе в таможенных органах Российской Федерации", ч. 13 ст. 323 Федерального закона от 27 ноября 2010 г. N 311-ФЗ "О таможенном регулировании в Российской Федерации" (далее - Федеральный закон от 27 ноября 2010 г. N 311-ФЗ) должностные лица таможенных органов подлежат обязательному государственному личному страхованию за счет средств федерального бюджета. Объектами обязательного государственного личного страхования являются жизнь и здоровье должностных лиц таможенных органов.

Согласно п. 3 ч. 14 ст. 323 Федерального закона от 27 ноября 2010 г. N 311-ФЗ "О таможенном регулировании в Российской Федерации", страховым случаем по договору обязательного государственного личного страхования является получение застрахованным в связи с исполнением им служебных обязанностей в таможенных органах тяжкого телесного повреждения или менее тяжкого телесного повреждения.

В соответствии с ч. 7 ст. 11 Трудового кодекса Российской Федерации на федеральных государственных служащих действие трудового законодательства и иных актов, содержащих нормы трудового права, распространяется с особенностями, предусмотренными федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Согласно ст. 21 Трудового кодекса Российской Федерации работник имеет право на рабочее место, соответствующее государственным нормативным требованиям охраны труда и условиям, предусмотренным коллективным договором; на возмещение вреда, причиненного ему в связи с исполнением трудовых обязанностей, и компенсацию морального вреда в порядке, установленном настоящим Кодексом, иными федеральными законами; на обязательное социальное страхование в случаях, предусмотренных федеральными законами.

Указанным правам работника корреспондируют закрепленные в ст. 22 Трудового кодекса Российской Федерации обязанности работодателя обеспечивать безопасность и условия труда, соответствующие государственным нормативным требованиям охраны труда; осуществлять обязательное социальное страхование работников в порядке, установленном федеральными законами; возмещать вред, причиненный работникам в связи с исполнением ими трудовых обязанностей, а также компенсировать моральный вред в порядке и на условиях, которые установлены настоящим Кодексом, другими федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Согласно ч. 1 ст. 212 Трудового кодекса Российской Федерации обязанности по обеспечению безопасных условий и охраны труда возлагаются на работодателя.

Работодатель обязан обеспечить безопасность работников при эксплуатации зданий, сооружений, оборудования, осуществлении технологических процессов, а также применяемых в производстве инструментов, сырья и материалов (ч.2 ст. 212 Трудового кодекса Российской Федерации).

Кроме того, ст. 21 Трудового кодекса Российской Федерации предусмотрены и обязанности работника, который помимо добросовестного исполнения своих трудовых функций, возложенных на него трудовым договором, обязан соблюдать требования по охране труда и обеспечению безопасности труда.

Пунктом 1 ст.150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

В соответствии с положениями ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.

При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и все заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей каждого потерпевшего.

В абзц. 3 п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, достоинство личности, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на использование своего имени, право на защиту от оскорбления, высказанного при формулировании оценочного мнения, право авторства, право автора на имя, другие личные неимущественные права автора результата интеллектуальной деятельности и др.) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Согласно п. 14 указанного постановления под физическими страданиями следует понимать физическую боль, связанную с причинением увечья, иным повреждением здоровья, либо заболевание, в том числе перенесенное в результате нравственных страданий, ограничение возможности передвижения вследствие повреждения здоровья, неблагоприятные ощущения или болезненные симптомы, а под нравственными страданиями - страдания, относящиеся к душевному неблагополучию (нарушению душевного спокойствия) человека (чувства страха, унижения, беспомощности, стыда, разочарования, осознание своей неполноценности из-за наличия ограничений, обусловленных причинением увечья, переживания в связи с утратой родственников, потерей работы, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, раскрытием семейной или врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав и другие негативные эмоции).

Согласно ст. 237 Трудового кодекса моральный вред, причиненный работнику неправомерными действиями или бездействием работодателя, возмещается работнику в денежной форме в размерах, определяемых соглашением сторон трудового договора. В случае возникновения спора факт причинения работнику морального вреда и размеры его возмещения определяются судом независимо от подлежащего возмещению имущественного ущерба.

По смыслу разъяснений, изложенных в п. 46 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" работник имеет право на компенсацию морального вреда, причиненного ему нарушением его трудовых прав любыми неправомерными действиями или бездействием работодателя.

Установив отсутствие нарушений прав истца действиями работодателя, суды пришли к правильному выводу об отсутствии оснований для взыскания с ответчика компенсации морального вреда по требованиям истца.

Судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда отмечает, что в представленных в кассационный суд письменных объяснений АО "Страховое общество газовой промышленности" подтвердило страховую выплату Агуровой Е.В. в размере 248 788, 05 руб.

Приведенные в кассационной жалобе доводы о том, что моральный вред был причинен в связи с действиями работодателя по отказу в оформлении несчастного случая, обвинении ее в предоставлении заведомо неверных сведений, о сокрытии от нее информации по расследованию несчастного случая, о неправильном определении судами предмета требований, поскольку нарушения при оформлении несчастного случая и последующие действия работодателя подтверждаются доказательствами по делу, не могут послужить основанием для отмены или изменения в кассационном порядке обжалуемых судебных постановлений, поскольку были предметом правовой оценки суда первой и апелляционной инстанции, выражают несогласие с выводами суда, направлены на переоценку доказательств, что в силу ст.390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации недопустимо в суде кассационной инстанции, так как в соответствии со ст.ст. 67, 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оценка доказательств и установление обстоятельств по делу относится к исключительной компетенции судов первой и апелляционной инстанции.

В соответствии с ч. 3 ст. 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации кассационный суд общей юрисдикции не вправе устанавливать или считать доказанными обстоятельства, которые не были установлены либо были отвергнуты судом первой или апелляционной инстанции, предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства, преимуществе одних доказательств перед другими и определять, какое судебное постановление должно быть принято при новом рассмотрении дела. Дополнительные доказательства судом кассационной инстанции не принимаются.

С учетом изложенного, принимая во внимание, что каких-либо доводов, свидетельствующих о допущенных по делу нарушениях норм материального и процессуального права, повлиявших на исход дела, и оснований для отмены или изменения обжалуемого судебного постановления кассационная жалоба не содержит, судебная коллегия не находит оснований для ее удовлетворения.

Руководствуясь ст.ст. 379.7, 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции, определила:

решение Канского городского суда Красноярского края от 6 октября 2023 г, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Красноярского краевого суда от 29 января 2024 г. оставить без изменения, кассационную жалобу Агуровой Евгении Викторовны - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи