Свобода мнения и защита чести (Поляков С., "Российская юстиция", 1997 г., N 4)

Свобода мнения и защита чести

Конституционный Суд РФ вынес 27 сентября 1995 г. определение об отказе в принятии к рассмотрению жалобы А.В.Козырева (в то время - Министра иностранных дел РФ).

Напомним вкратце суть вопроса. А.В.Козырев обратился в Конституционный Суд с просьбой признать не соответствующей Конституции РФ статью 7 ГК РСФСР. Поводом для обращения послужило начатое Пресненским межмуниципальным судом г.Москвы в мае 1994 г. разбирательство по иску В.В.Жириновского к телекомпании НТВ и А.В.Козыреву о защите чести и достоинства на основании ч.1 ст.7 ГК РСФСР, согласно которой гражданин или организация вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распространивший их не докажет, что они соответствуют действительности.

А.В.Козырев полагал, что ст.7 ГК РСФСР (в редакции от 11 июня 1994 г.), равно как и ст.152 нового ГК РФ, не соответствует частям 1 и 3 ст.29 Конституции РФ, гарантирующей каждому свободу мысли и слова.

Отказав в принятии жалобы, Конституционный Суд в то же время отметил важность и актуальность затронутого заявителем вопроса: как добиться в каждом конкретном случае, чтобы требования защиты чести и доброго имени не противоречили интересам свободной дискуссии по политическим проблемам в демократическом обществе, а также подчеркнул, что решение указанного вопроса относится к компетенции судов общей юрисдикции.

В определении было, в частности, указано, что при рассмотрении в судах общей юрисдикции дел о защите чести и достоинства надлежит решать, укладываются ли ставшие предметом спора сведения в рамки политической дискуссии, как отграничить распространение недостоверной фактической информации от политических оценок и возможно ли их опровержение по суду. Для того чтобы предупредить вынесение необоснованных решений и в связи с особенностями и сложностью исследования такого рода обстоятельств, Верховный Суд Российской федерации может использовать свое конституционное правомочие и дать судам разъяснения, касающиеся судебной практики по данной категории дел. Суды общей юрисдикции вправе и обязаны обеспечивать должное равновесие при использовании конституционных прав на защиту чести и достоинства, с одной стороны, и свободу слова - с другой.

Однако Верховный Суд РФ до сих пор не отреагировал на это определение Конституционного Суда, хотя возникают дела о защите свободы мнения от судебного преследования.

Рассмотрим конкретное гражданское дело. Суть его хорошо видна из приводимой ниже выдержки из решения Свердловского районного суда г.Перми от 31 мая 1995 г.

"Лобанов М.Д. обратился в суд с иском к УВД Пермской области о защите чести и достоинства, деловой репутации и возмещении морального вреда в размере 1 000 000 рублей, указывая, что после публикации в газете "Звезда" его заметки "Там пули не свистят..." в редакцию по телетайпу поступило сообщение пресс-службы УВД Пермской области. Под сообщением указано: "Виктор Русаков, руководитель пресс-группы УВД области". В первом абзаце телетайпограммы о его заметке говорится: "...публикация вызывает недоумение своей юридической безграмотностью и правовым нигилизмом". Данное утверждение официального представителя УВД не соответствует действительности, порочит его честь и достоинство гражданина, а также деловую репутацию журналиста-профессионала..."

Представитель ответчиков с иском не согласился, пояснив, что фраза, которая стала предметом исковых требований, - это оценка факта. Дело не подлежит рассмотрению в суде в силу отсутствия правовых оснований, к тому же в ч.3 ст.29 Конституции РФ говорится о том, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них...

В ходе судебного заседания представителем ответчиков не было приведено каких-либо обоснованных доводов о "юридической безграмотности" и "правовом нигилизме" заметки истца, а значит, и его самого, хотя обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике.

Кроме того, суд считает, что доводы представителя ответчиков о том, что письмо в редакцию отражает мнение о факте публикации заметки, необоснованны, поскольку в нем дается оценка самого автора, с точки зрения его знания норм права и признания права вообще.

Несостоятельны эти доводы также в силу того, что данное письмо было отправлено от имени должностного лица самим Русаковым В.Н., а не от лица Русакова В.Н. - читателя.

В ходе судебного заседания не нашли своего подтверждения и доводы представителя ответчиков о том, что распространения сведений не было, так как само письмо было адресовано в редакцию газеты "Звезда", а именно неопределенному кругу лиц, работающих там, а не самому автору - Лобанову М.Д.

При таких обстоятельствах суд считает, что требования подлежат удовлетворению...

Суд решил:

Обязать УВД Пермской области, руководителя пресс-группы УВД Пермской области Русакова В.Н. направить в редакцию газеты "Звезда" письмо следующего содержания: "Считать несоответствующим действительности в письме в редакцию "Мы не палачи - палачи не мы" суждения о юридической безграмотности и правовом нигилизме Лобанова М.Д, выраженные после публикации статьи Лобанова М.Д. в газете "Звезда" от 13 мая 1995 г. "Там пули не свистят..."

Решение было обжаловано. В кассационной жалобе приводились доводы, которые, на наш взгляд, свидетельствуют о необходимости различать сведения и мнения, различать суждения о продукте творческой деятельности и суждения о его авторе. Иначе говоря, в этих доводах излагается наша позиция по рассматриваемой проблеме.

Мы в кассационной жалобе утверждали, что в телетайпограмме нет сведений о гражданине или организации. Понятия "юридическая безграмотность" и "правовой нигилизм" использовались для оценки публикации, а не личности ее автора - Лобанова М.Д. То же следует из текста телетайпограммы в целом.

Вывод суда о том, что высказано суждение о "юридической безграмотности" и "правовом нигилизме" заметки истца, а значит, и его самого, не обоснован. Деловые и моральные качества - это наиболее типичные черты поведения людей (см., например, определение качеств моральных: Словарь по этике. М., 1989, С.130). Поведение - это совокупность поступков (см. там же. С.254). Заметка - это продукт поступка. Ставить прямолинейно знак равенства между продуктом поступка и типичными чертами поведения автора заметки логически необоснованно.

Ни на чем не основано утверждение суда о том, что в телетайпограмме "дается оценка самого автора с точки зрения его знания норм права и признания права вообще". Это вывод не подтверждается ни анализом текста телетайпограммы, ни какими-либо доказательствами.

Поэтому решение суда, обязывающее нас написать в редакцию, что нами высказано суждение о юридической безграмотности и правовом нигилизме Лобанова М.Д,, не основано на материалах дела. Решение суда, по существу, заставляет нас публично признаться в совершении действия, которого мы не совершали.

Суждения о содержании статьи, иных актов творческой деятельности не являются сведениями, о которых говорится в ст.7 ГК РСФСР (на сегодняшний день ст.152 ГК РФ. - С.П.). В последней говорится о сведениях относительно действий или бездействия гражданина или организации. В абзаце втором п.2 постановления N 11 Пленума Верховного Суда РФ от 18 августа 1992 г. разъясняется: "Порочащими являются такие не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или организацией действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного проступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную и общественную деятельность, репутацию и т.п.), которые умаляют их честь и достоинство".

Если следовать закону и разъяснениям Верховного Суда РФ, то не произойдет отождествления распространения сведений и выражения мнения, а следовательно, не будет предпосылок для нарушения конституционного права, предусмотренного ст.29 Конституции РФ.

Сведение (по смыслу ст.7 ГК РСФСР и ст.152 ГК РФ) - это утверждение о факте.

Мнение - это недостоверное субъективное знание, точка зрения по тому или иному вопросу отдельного человека, группы, общества (см.: Философский словарь. М., 1987. С. 287).

Сообщение относительно действия или бездействия гражданина или организации (объективной стороны поступка) проверяется на соответствие действительности путем установления факта действия или бездействия - имел или не имел место в реальной жизни поступок, и такое сообщение выражается в описании объективной стороны поступка с указанием места и времени его совершения. Мнение выражается в понятиях - "форме отражения мира на ступени познания, связанной с применением языка, форме или способе обобщения предметов и явлений" (Философский словарь. М., 1987. С.371). Во мнении выражается соответствие оцениваемого факта не действительности, не объективному миру, как предусмотрено составом правонарушения, изложенным в ст.7 ГК РСФСР, а субъективным понятиям и представлениям человека, группы, выражающим мнение. То есть даже оценка поступка, мнение о качествах личности у разных людей могут быть разными.

Из приведенного определения "мнения" следует, что субъектом его может быть не только человек, причем независимо от профессии, пола, возраста, но и социальная группа и общество в целом. Поэтому вывод суда о том, что мнение может быть только у читателя, а высказывание должностного лица - это сведения, не соответствует научному понятию мнения.

Осознанно или нет, но суд в резолютивной части решения признал, что в телетайпограмме Русакова В.Н. имело место не сообщение сведений, содержащих утверждение о нарушении Лобановым М.Д. законодательства или моральных принципов, а выражение мнения. Ответчикам в решении предписывается сообщить в редакцию о несоответствии действительности своего суждения. Суждение же по определению - это "мысль, выраженная в форме предложения, в котором нечто утверждается или отрицается об объектах, и являющаяся объективно либо истинной, либо ложной" (Философский словарь. С.468). С этой точки зрения суд правильно определил оспариваемую истцом фразу как суждение. Но ни с позиции закона, ни с позиции философских знаний суд не имеет права обязывать кого-либо признавать суждения соответствующими или не соответствующими действительности. Судить о правильности мнения и принуждать к его изменению в силу п.3 ст.29 Конституции РФ суд не вправе. Другими статьями Конституции РФ суд также не наделяется подобным правом. А ст.7 ГК РСФСР не предусматривает юридической ответственности за несоответствие выраженных ответчиком понятий субъективным представлениям и понятиям истца и суда.

Исходя из этого, нами и был поставлен вопрос о прекращении дела по п.1 ст.219 ГПК РСФСР (поскольку оно не подлежит рассмотрению в судах).

Однако ни кассационная инстанция, ни председатель Пермского областного суда в ответе на аналогичное кассационной жалобе ходатайство о принесении протеста на решение не дали опровержения вышеприведенных доводов о том, что такое - сведения о фактах, а что такое - мнение. Если не считать одного предложения из определения суда второй инстанции: "Доводы жалобы о том, что в письме изложены не сведения, которые могут быть опровергнуты по суду, а мнение, значения для дела не имеют, поскольку сообщение сведений может быть изложено в любой форме, в том числе путем изложения мнения, суждения в письме".

И оставление решения в силе не сняло главного вопроса: чем отличаются сведения о факте от мнения? Как избежать ущемления права на свободу мнения и принуждения к отказу от мнения и убеждения?

По поводу же возражений против отождествления оценки статьи с оценкой автора было сказано следующее: "Суждения, содержащиеся в первом абзаце письма УВД области в редакцию, относятся к заметке, автор которой известен и указан ответчиком в этом письме. Поэтому данное суждение в полной мере относится и к автору заметки "Там пули не свистят...". Вывод суда о том, что в письме УВД содержатся сведения, касающиеся истца, является правильным". В ответе председателя Пермского областного суда утверждалось, что выражение "...публикация вызывает недоумение своей юридической безграмотностью и правовым нигилизмом" порочит честь и достоинство автора публикации, его деловую репутацию журналиста, независимо от того, к чему это выражение относится: к самому автору или содержанию его корреспонденции".

В остальном были повторены изложенные в решении основания привлечения к гражданско-правовой ответственности: ответчики не доказали, что заметка страдает "юридической безграмотностью" и "правовым нигилизмом".

Читатели сами могут оценить весомость аргументов, содержащихся в вышеприведенных процессуальных документах.

Дело в дальнейшем поступило для проверки в порядке надзора в Верховный Суд Российской федерации. Примерно через месяц было опубликовано определение Конституционного Суда от 27 сентября 1995 г. Комментируя его, заместитель Председателя Конституционного Суда Т.Г.Морщакова писала: "Давайте повнимательнее присмотримся, чего же требует упомянутая ст.7 Гражданского кодекса. Она предполагает, что подлежат опровержению сведения, распространенные ответчиком, если они порочат честь и достоинство истца. Если они лживы, фальсифицированы, искажены. То есть речь идет только о фактах, которые можно проверить в судебном порядке... Судебная практика должна сложиться так, чтобы все потенциальные участники подобных разбирательств поняли: не все можно опровергать в суде. В рамках приличий каждый из нас имеет право выражать свое мнение, включая и политические оценки, и таскать нас за это по судам - значит покушаться на свободу высказывания собственного мнения" ("Российская газета", 22 ноября 1995 г.).

Обнаружив совпадение наших доводов с позицией Конституционного Суда, мы с интересом ждали ответа из Верховного Суда РФ. Казалось, что после определения Конституционного Суда мы получим обстоятельное толкование понятий "сведения" и "мнения" Увы. Была просто повторена позиция предыдущих судебных инстанций: "Доводы жалобы о том, что эти фразы являются мнением ответчиков, и они не могут быть опровергнуты по суду, не основаны на законе. Сведения, порочащие честь и достоинство гражданина, могут быть распространены, в том числе и путем направления телетайпного сообщения в редакцию газеты, что имело место по настоящему делу". И все. Относительно же отождествления оценок статьи и ее автора спора вообще не получилось. В ответе из Верховного Суда РФ содержалась просто фактическая ошибка: "В телетайпном сообщении, направленном Вами в редакцию газеты "Звезда", содержится утверждение о том, что автором заметки (?? - С.П.) "Там пули не свистят..." Лобановым М.Д. допущены "юридическая безграмотность" и "правовой нигилизм" при изложении материала".

Итак, все стадии обжалования решения в судебных инстанциях пройдены.

Сложившееся в судебной практике отождествление сведений о фактах и мнений, прямое проецирование оценки актов творчества на профессиональные качества их авторов ставит под судебный контроль науку, литературу, искусство. Получается, что истинность научных теорий и критических статей сегодня легче определить не в дискуссиях, а в судах.

От редакции. Мы сочли возможным представить на страницах журнала точку зрения ответчиков, проигравших во всех судебных инстанциях, и делаем это не потому, что поддерживаем их позицию. По нашему мнению, действительно существует весьма непростая проблема, отмеченная в определении Конституционного Суда РФ от 27 сентября 1995 г. по делу А.В.Козырева.

Мы приглашаем читателей поделиться своими суждениями о том, каким образом можно и нужно ее решать.

Поляков С.