"Конституционно-правовые основы свободы совести в России" (Дозорцев П., "Российская юстиция", 1999, N 2)

Конституционно-правовые основы свободы совести в России

Итогом длительного развития мировой религиозно-философской мысли, как известно, стало формирование церкви как политического института гражданского общества. Несмотря на то что светский характер Российского государства исключает возможность влияния церкви на политическую жизнь общества, вопрос о свободе совести, ее правовом регулировании постоянно находится в нашей стране в центре внимания властных структур: государства, его органов, политических партий. Не составляет исключения и Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. "О свободе совести и религиозных объединениях". Прошло больше года после введения его в действие. И теперь выявились как его положительные, так и отрицательные стороны.

Напомним, что вступление в силу нового Закона подвело итог длившемуся несколько последних лет противостоянию традиционных для России конфессий и новых религиозных образований, хлынувших в нашу страну в период демократизации как с запада, так и с востока. Новый Закон пришел на смену старому, принятому еще во время существования СССР Закону РСФСР от 25 октября 1990 г. "О свободе вероисповеданий", восстановившему тогда справедливое отношение к церкви со стороны государственной власти, попранное в период господства "воинствующего" атеизма.

На первый взгляд, новый Закон имеет явные преимущества перед старым. Прежде всего, он восстановил соответствие между Законом и Конституцией Российской Федерации, вернув рассматриваемому правовому институту традиционное наименование - свобода совести.

Несмотря на то что совесть - термин далеко не юридический, еще со времен Российской империи он традиционно используется для обозначения мировоззренческих начал в человеке, а свобода совести означала его духовное и юридическое право не только на выбор формы веры в Бога, но и на выбор формы отрицания этой веры, обозначенной в практике и юриспруденции французским термином - атеизм. Таким образом, использование более широкого наименования субъективного права в названии Закона предполагает и более полную его регламентацию данным нормативно-правовым актом.

Атеистический характер государства, как известно, в широком смысле определяется системой взаимоотношений государства и церкви. Именно характер этих отношений и превращал в прежние годы в России механизм реализации свободы совести в инструмент политического воздействия на общество.

Новый Закон в значительной степени уточнил эти отношения. Статья 7 закрепила общую норму о том, что создание религиозных объединений в государственных органах и учреждениях, а также в органах местного самоуправления, воинских частях, государственных и муниципальных организациях запрещается. А ст.4 Закона установила пределы вмешательства государства в дела церкви, религиозных же объединений - в дела государства. Так, государство не вправе возлагать на религиозные объединения выполнение функций государственных органов и органов местного самоуправления, вмешиваться в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит Закону, и т.д.

При этом, по мнению некоторых авторов, возникает проблема, как относиться к факту участия Патриарха всея Руси в церемонии инаугурации Президента Российской Федерации, а также к участию последнего в церемонии закладки часовни Бориса и Глеба. Думается, что в этих деяниях, совершенных, правда, до вступления в силу данного Закона, присутствует факт нарушения названных положений.

В свою очередь религиозные объединения создаются и осуществляют свою деятельность в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой, выбирают, назначают и заменяют свой персонал согласно собственным установлениям; не выполняют функций государственных органов и органов местного самоуправления; не участвуют в выборах в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также в деятельности политических партий и политических движений, не оказывают им материальную и иную помощь. Надо сказать, что по просьбам религиозных организаций соответствующие органы государственной власти в Российской Федерации вправе объявлять религиозные праздники нерабочими (праздничными) днями на соответствующих территориях. Однако последняя норма просто узаконивает уже фактически существующие праздники: Рождество Христово, Курам Байрам и др.

Закон впервые отделяет верующих людей от религиозных объединений в части реализации их политических прав: права на участие в управлении государством, выборах в органы государственной власти и местного самоуправления, деятельности политических партий, политических движений и других общественных объединений. Во всех этих отношениях граждане вправе участвовать независимо от их членства в религиозных объединениях.

Более детальную регламентацию в новом Законе получили отношения, приобретшие в последнее время напряженный характер, связанные с воинской службой и религиозным образованием. Так, у неверующих или исповедующих иную веру родителей возникали конфликты с администрацией школ, вводивших преподавание Закона Божьего или церковного пения в качестве обязательного предмета.

Отмечу, что эту проблему несколько ранее разрешил утвержденный в новой редакции Федеральный закон "Об образовании". Он запретил создание в государственных и муниципальных образовательных учреждениях структур религиозных объединений и провозгласил светский характер образования в образовательных учреждениях данного типа. В то же время этот Закон не провозгласил научно-материалистический, объективный характер образования в качестве одного из принципов государственной политики в области образования, чем, на мой взгляд, сузил возможности атеистического воспитания и светского образования учащихся, особенно в сфере получения ими гуманитарных знаний.

Наряду с этим Закон об образовании предоставил образовательным учреждениям право оказывать дополнительные образовательные услуги (на договорной основе) за пределами определяющих его статус образовательных программ, а также декларировал свободный характер посещения учащимися этих занятий.

Дальнейшее решение проблема религиозного образования получила уже в Федеральном законе о свободе совести. Статья 5 предоставила каждому право на получение религиозного образования по своему выбору индивидуально или совместно с другими. Ответственность за этот процесс возлагается на родителей и лиц, их заменяющих. Коллективное религиозное образование согласно Закону осуществляется образовательными учреждениями, создаваемыми религиозными организациями, а на занятиях вне рамок образовательной программы, осуществляемых в государственных и муниципальных учреждениях по просьбе родителей или лиц, их заменяющих, - по согласованию с соответствующим органом местного самоуправления.

При этом не вполне ясно, какую функцию в этом случае выполняет орган местного самоуправления. Если это государственная школа, то за содержание ее деятельности отвечает директор перед соответствующим отделом народного образования. Регистрацию религиозной организации, которая организует обучение, осуществляет соответствующий орган юстиции. Что при этом должен оценить и какое решение принять орган местного самоуправления?

Вторая острая проблема - это взаимоотношения церкви и военнослужащих. Еще в 1995 году, борясь с влиянием духовенства на военнослужащих, оставшихся без попечения политработников, законодатель внес изменения в Закон о свободе вероисповедания, запретив создание религиозных объединений в воинских частях. Как отмечалось выше, эта норма воспроизведена и в новом Законе о свободе совести.

Мало что внес данный Закон и в механизм реализации альтернативной гражданской службы. Он просто воспроизвел положения ч.3 ст.59 Конституции Российской Федерации. Насколько известно автору, проект нового федерального закона "О воинской обязанности" также не решает этой проблемы, хотя сложившаяся судебная и прокурорская практика настоятельно требует ее разрешения. Очевидно, проблема находится гораздо глубже: в устаревшей системе комплектования Вооруженных Сил России и концепции их развития. Не случайно, в той же ст.3 Закона о свободе совести, которой декларировано право гражданина на альтернативную гражданскую службу, установлены основания ограничения права человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания. К ним относятся: защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечение обороны страны и безопасности государства. То есть текстуально воспроизведены положения ч.3 ст.55 Конституции Российской Федерации, относящиеся ко всем правам и свободам человека и гражданина.

Закон, правда, содержит одну новеллу в этой части: он устанавливает право религиозных организаций обращаться с просьбами к Президенту Российской Федерации о предоставлении отсрочки от призыва на военную службу и об освобождении от военных сборов священнослужителей. Но, думается, что это положение вряд ли служит механизмом реализации права гражданина на альтернативную гражданскую службу, тем более что ни одно из традиционных для нашей страны вероучений не запрещает своим последователям носить оружие. Оно, скорее, служит цели завлечения в ряды священнослужителей молодых физически здоровых людей. Однако уровень, на котором решается данный вопрос, на мой взгляд, превращает эту норму в простую декларацию.

Итак, как видно из проведенного анализа, в своих общих положениях Закон мало что изменил по сравнению с предшествующим нормативно-правовым актом. Рассмотренные новеллы легко могли быть вписаны в текст Закона 1990 года. Возникает вопрос, ради чего же был принят новый Закон? Ответ на этот вопрос содержится во второй его главе, которая называется "Религиозные объединения". В ней, наряду с определением понятия религиозного объединения как добровольного объединения граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованного в целях совместного исповедания и распространения веры, закреплено деление этих объединений по видам на религиозные группы и религиозные организации. При этом религиозной группой признается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица. Подчеркнутое обстоятельство отличает религиозную группу от религиозной организации.

В свою очередь, религиозная группа вправе преобразоваться в религиозную организацию, но только просуществовав в данной местности не менее 15 лет или подтвердив свое вхождение в структуру уже существующей централизованной религиозной организации того же вероисповедания.

Таким образом, налицо дискриминация граждан по признакам веры. Если они создают религиозное объединение, исповедующее традиционное для нашей страны вероучение, то они вправе иметь собственность (ст.21), получать налоговые и иные льготы, финансовую, материальную и иную помощь от государства (ч.3 ст.4), просить об объявлении своих религиозных праздников нерабочими днями (ч.7 ст.4) и об отсрочке от военной службы и сборов для своих священнослужителей (ч.4 ст.3), создавать образовательные учреждения (ч.3 ст.5). Ничего подобного не вправе делать религиозные группы. Единственное, на что они имеют право, - это совершать богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, а также осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей.

Более того, отсутствие статуса юридического лица не позволяет религиозным группам даже защищать свои права в суде, поскольку они не вправе выступать истцом в судебном процессе. Это могут сделать только отдельные их прихожане от собственного имени.

Возникает вопрос, как такое стало возможным в государстве, именующем себя демократическим и правовым? Ответ может быть только один: иерархи российских церквей так и не научились жить в условиях меняющегося мира и плюрализма мнений, не научились тому, что давно уже успешно делают их коллеги в развитых государствах мира. И решили с помощью Закона укрепить свое положение антиконституционным способом.

Дело в том, что ст.28 Конституции Российской Федерации гарантирует каждому свободу совести и вероисповедания, а рассматриваемый Закон провозглашает равенство религиозных объединений (религиозных групп и религиозных организаций) перед законом (ч.1 ст.4). Причем Закон сам же своими положениями нарушает этот принцип.

Конечно, среди нетрадиционных конфессий могут быть и такие, как печально знаменитые Аум Синрике, Белое Братство и другие, преследующие преступные цели. Возникает вопрос, как воспрепятствовать их созданию на территории России?

Для этого необходима эффективная система контроля и ответственности за нарушение законодательства о свободе совести. Рассмотрим в завершение, как решает Закон о свободе совести эту проблему. Общий надзор за исполнением этого законодательства, как и положено, осуществляет прокуратура Российской Федерации. Контроль за деятельностью религиозных организаций осуществляет орган, зарегистрировавший ее устав. Причем Закон четко определяет лишь одну форму контроля - фискальную. В соответствии со ст.8 религиозная организация обязана ежегодно информировать зарегистрировавший ее орган о продолжении своей деятельности. Отсутствие указанных сведений в течение трех лет является основанием для обращения в суд с иском о признании того, что эта религиозная организация прекратила свою деятельность.

Ничего подобного от религиозной группы Закон потребовать не вправе, поскольку она не нуждается в государственной регистрации. Единственное, что она обязана сделать, - это уведомить о своем создании и начале деятельности органы местного самоуправления. Таким образом, контроль за деятельностью этого формирования оказывается неэффективным.

Правда, одной из форм ответственности обоих видов религиозных объединений является ликвидация религиозной организации и запрет деятельности любого религиозного объединения в случае совершения ими нарушений, закрепленных ст.14 Закона: нарушение общественной безопасности, создание вооруженных формирований, принуждение к разрушению семьи,- и еще длинный перечень деяний, ответственность за которые предусмотрена уголовным и административным законодательством.

Однако возникают два вопроса: во-первых, зачем включать в Закон открытый ("иные противоправные действия") перечень противоправных деяний, если они уже предусмотрены другим законодательством, причем в гораздо большем объеме? Во-вторых, о какой ответственности религиозной группы может идти в данном случае речь, если она не является юридическим лицом? И наконец, какова мера ответственности организатора религиозного объединения, совершающего противозаконные действия? Закон о свободе совести содержит традиционную отсылочную статью к действующему законодательству, однако оно не устанавливает такой ответственности.

При подготовке текста закона следовало бы обратиться к действующему Закону об общественных объединениях, ст.41 которого гласит: "При совершении общественным объединением, в том числе не зарегистрированным в органах юстиции, деяний, наказуемых в уголовном порядке, лица, входящие в руководящие органы этих объединений, при доказательстве их вины за организацию указанных деяний могут по решению суда нести ответственность как руководители преступных сообществ".

Если бы подобная норма присутствовала в Законе о свободе совести, то проблема ответственности религиозных объединений за противоправные деяния была бы решена. Следовало бы установить также ответственность должностных лиц не только за противоправные деяния, направленные на ограничения прав религиозных объединений, как это предусмотрено Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях (ст.193), но и за незаконное участие в религиозных церемониях. Но это уже был бы другой закон.

Кандидат философских наук

П.Дозорцев