"Институт приобретательной давности в России (законодательная конструкция и проблемы правоприменения)" (Л.В.Щенникова, "Законодательство", 1999, N 10)

Институт приобретательной давности в России
(законодательная конструкция и проблемы правоприменения)

Рассуждая о значении времени с позиций общечеловеческих, так сказать, житейских, К. Прутков метко определил его служебную роль, подчеркнув, что оно" - продолжает служить человечеству и всей вселенной постоянно в одинаковой полноте и непрерывности"*(1). Служебную роль играет время, вернее, истечение определенных временных сроков, и в гражданском праве, а соответствующие институты именуются давностью. Давность могла "гасить" или прекращать право, а поскольку исчезала возможность его принудительной защиты, ее именовали соответственно "погасительной" или исковой. Одновременно давность могла выполнять и созидательную по отношению к гражданским правам функцию, порождая эти права. В этом случае она именовалась давностью приобретательной. Но если с институтом исковой давности Россия, по существу, не расставалась никогда, систематически занимаясь ее регулированием через гражданско-правовые нормы, то давности приобретательной в этом отношении повезло меньше. Институт приобретательной давности в отечественном гражданском праве прошел в своем развитии действительно тернистый путь.

Обращение к истории данного вопроса, думаю, может носить далеко не ритуальный характер, поскольку пробелы правового регулирования и проблемы правоприменения дня сегодняшнего даже в деталях практической казуистики как зеркало отражают далекое гражданско-правовое прошлое, описанное классиками русской цивилистики. Вот почему исследование практического применения норм института приобретательной давности мне бы не хотелось ограничивать примерами современного периода, интереснее построить анализ на сравнении разрешения аналогичных дел в условиях России дореволюционной и России конца текущего столетия.

Итак, своим появлением в России приобретательная давность обязана Псковской судной грамоте*(2). В частности, в древнейшей части грамоты, данной городу А.Невским*(3), закреплялось, что четырехлетнее или пятилетнее непрерывное владение, соединенное с обрабатыванием земли, порождает право собственности на эту землю. Подобная норма о давности владения существовала и в Новгороде. Этими городами исчерпывалась территория распространения данного гражданско-правового института на Руси того периода. Не стоит обольщаться и насчет истинных побудительных мотивов введения в России 13 в. приобретательной давности. Дело в том, что земля в то время, при весьма неразвитых экономических отношениях, сама по себе не имела никакой ценности. Вот почему необходимо было как-то стимулировать ее обработку, в том числе посредством наделения правом собственности на обработанную, "обогащенную" трудом, землю.

Однако эта счастливая пора в псковском праве быстро закончилась. Она исчезла с уничтожением самостоятельности Пскова, а к 18 в. стерлись на Руси, по свидетельству Ивана Энгельмана*(4), и последние следы приобретательной давности.

Свод Законов 1832 г. (т.Х, ст.533), по существу, впервые в законченном виде ввел в отечественное гражданское право конструкцию приобретательной давности. Ее введение образно оценивалось цивилистами как "контрабандное заимствование из Кодекса Наполеона"*(5). В гражданско-правовой литературе того времени отмечалось, что введение самой конструкции приобретательной давности в ст.533 "еще не доказывает, что это понятие действительно пустило корни в русском праве и могло бы считаться в нем жизненным началом"*(6).

В советский период институт приобретательной давности вообще был упущен из виду российским гражданским правом, при регулировании ограничивались давностью исковой. Возвращение к активной жизни конструкции приобретательной давности, не успевшей укрепить свои позиции до революции и потому именовавшейся "совершенно неразвитой", произошло в нашей стране в 1990 г. почти через 160 лет после своего второго рождения в 1832 г. Это было связано с введением в действие закона "О собственности в РСФСР"*(7). Названный институт получил развитие в Основах гражданского законодательства "переходного" периода и, наконец, занял свое место в структуре действующего Гражданского кодекса РФ в ст.234.*(8)

Возрождение важной цивилистической конструкции - факт, безусловно, отрадный. Вместе с тем нельзя не отметить, что общий объем нормативного регулирования приобретательной давности на сегодняшний день явно невелик. Достижениями законодателя в рассматриваемой области можно признать следующие решения.

Во-первых, достаточно четко сформулированы требования, предъявляемые к владению. Оно должно быть добросовестным, открытым, непрерывным. Требование добросовестности не сразу появилось в истории развития российского права. Первоначально условия сводились к владению спокойному и бесспорному. При этом "спокойствие" владения вызывало сомнения у цивилистов, поскольку порождало расхождения в толковании нормы.

Во-вторых, владелец должен, по мысли законодателя, относиться к имуществу как к своему собственному. Ранее этот признак был сформулирован несколько иначе: "в виде собственности". Суть, как представляется, при этом не изменилась, поскольку важно, чтобы владелец использовал свое право собственности исключительно и независимо от посторонних лиц в своих личных интересах.

В-третьих, приобретательная давность распространена как на движимое имущество, так и на недвижимость. Это важно отметить, поскольку, например, Гражданский кодекс Франции распространяет приобретательную давность только на недвижимость, а законодательство Германии и Швейцарии исключительно на движимое имущество. Такие разные подходы обусловлены определенными традициями правового регулирования, они имеют исторические причины.

В-четвертых, были уточнены сроки приобретательной давности. 15-летний срок установлен в отношении недвижимости, 5-летний в отношении иного имущества. Вопрос о длительности считается основным в регулировании приобретательной давности.*(9) Законодательство стран мира знает и 30-летние, и 5-летние, и 10-летние сроки, и в каждом государстве определение того или иного периода подкреплено своей - можно сказать, национальной аргументацией. До революции в России был принят 10-летний срок, сейчас же выбран дифференцированный подход.

В-пятых, действию ст.234 ГК РФ Вводный закон (ст.11) придал обратную силу. Такое решение отвечает интересам участников гражданских правоотношений.

В-шестых, законодатель специально указал на возможность правопреемства лица, ссылающегося на давность владения. Здесь просматривается забота о добросовестном владельце посредством правового упрочения его "юридической" жизни.

В-седьмых, законодатель ввел поссессорную защиту, т.е. судебную защиту владения независимо от его правового основания. Ограничения введенной владельческой защиты связаны с тем, что она действует только против лиц, не являющихся собственниками имущества, а также лиц, не имеющих права на владение им в силу иного основания, предусмотренного законом или договором.

В-восьмых, установлено некоторое соотношение давности приобретательной и исковой. В частности, течение срока приобретательной давности в отношении вещей, находящихся у лица, из владения которого они могли быть истребованы в соответствии со ст.301 и 305 ГК РФ, начинается (п.4 ст.234 ГК РФ) не ранее истечения срока исковой давности по соответствующим требованиям.

Наконец, закон установил (п.1 ст.234 ГК РФ), что право собственности на имущество, подлежащее государственной регистрации, возникает у лица, приобретшего имущество в силу приобретательной давности, с момента такой регистрации. По дореволюционному Российскому праву владение недвижимым имуществом с признаками, перечисленными в законе, превращалось само по себе в право собственности*(10). Судебное решение требовалось в случае спора. При этом в гражданско-правовой литературе высказывалось мнение о том, что "факт превращения в собственность полезно огласить"*(11). В современной практике норму п.1 ст.234 ГК РФ суды иногда истолковывали следующим образом: отсутствие государственной регистрации является препятствием для обращения в суд с заявлением о признании права собственности в силу приобретательной давности. Подобные решения стали причиной издания соответствующих разъяснений высших судебных органов. В частности, в п.19 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" указано, что отсутствие государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество не является препятствием для обращения в арбитражный суд с заявлением о признании права собственности в силу приобретательной давности, а возбужденное дело должно быть рассмотрено судом по существу*(12).

Вместе с тем, по моему глубокому убеждению, российский законодатель не смог в полной мере "доразвить" категорию приобретательной давности, довести до логического конца правовое регулирование в рамках данного института. По крайней мере, три важнейших теоретических вопроса, имеющих непосредственное значение для практики, оказались нерешенными.

Первый из них касается характеристики титула владения. Закон обходит его молчанием. Учебная гражданско-правовая литература подчеркивает в характеристиках владения, что оно должно быть "беститульным". Российское дореволюционное право, обсуждая "справедливое основание владения", рассматривало его как требование, предъявляемое законодателем*(13). Гражданское право США, напротив, допускает в качестве основания и противоправное владение недвижимостью*(14).

Думаю, что вопрос о титуле, вернее беститульности, нельзя оставить без решения. И он, как представляется, не сводится к констатации того, что нормы о приобретательной давности не применяются, если владение имуществом осуществлялось длительно на основании договорных обязательств (хранения, аренды, безвозмездного пользования) или имущество закреплялось за владельцем на ограниченном вещном праве, например, праве хозяйственного ведения или оперативного управления*(15). Владение применительно к институту приобретательной давности должно стать правовой категорией. Его следует обозначить не только в качестве социально распознаваемой внешности права собственности, но и закрепить как особое ограниченное вещное право. Владение как особое право не является правом собственности, которое можно признать только тогда, когда есть титул. Его особенность заключается именно в отсутствии правового основания.

Между тем, современная судебная практика, к сожалению, использует ст.234 ГК РФ там, где вполне можно обходиться другим известным гражданскому законодательству средством защиты признанием права. Показательна в этом смысле судебная практика районных судов г.Перми. Так, построил себе гражданин Ч. гараж не на выделенном участке в боксе 7, а на участке в боксе 5, и его не зарегистрировал. Впоследствии 20 лет пользовался этим гаражом. После смерти гражданина Ч. в 1996 г. его жене в БТИ г. Перми отказались выдать свидетельство о праве собственности на гараж, и она обратилась в Индустриальный районный суд г.Перми. Суд сослался на ст.234 ГК РФ и признал за супругами Ч. право общей совместной собственности на гараж. Надо отметить, что гражданин Ч. строил свой гараж сам, и это одно из оснований приобретения права собственности (ст.218 ГК РФ). При сомнениях в законности отведения участка можно обратиться к норме ст.222 ГК РФ, позволяющей признать право собственности за физическим лицом. К данному случаю, как представляется, ст.234 ГК РФ относится лишь косвенно. Но применить ее оказалось легче, вот почему суд в своем решении сослался именно на нее*(16).

Аналогичное дело, рассмотренное в том же Индустриальном суде г.Перми, касалось домовладения гражданки С. Дом был построен в 1972 г. на отведенном земельном участке, но не зарегистрирован. После смерти граждански С. ее дочери было отказано в регистрации домовладения, поскольку здание не соответствовало по высоте (2,3 м вместо 2,5 м) строительным нормам и правилам. Данные отступления были рассмотрены как существенные нарушения градостроительных правил. Дочь граждански С. обратилась с иском в суд, и последний, рассматривая возникший спор, опять отошел от нормы прямого действия (ст.222 ГК РФ). Он признал право собственности, ссылаясь на давность владения, и указал, что отступления от строительных норм следует считать незначительными*(17).

Еще один пример возьмем из практики суда другого района г.Перми Дзержинского. Спор касался уже иного титула договора купли-продажи, который также легко было обнаружить. Суд, по существу, установил факт приобретения гражданкой М. дома, хотя договор не был нотариально удостоверен и зарегистрирован. При этом в судебном решении при обосновании вывода опять дается ссылка на ст.234 ГК РФ, хотя дело касалось исключительно конкретного титула собственности договора купли-продажи*(18).

Второй вопрос, представляющий несомненный теоретический и практический интерес с точки зрения института приобретательной давности, касается соотношения двух вещных прав: собственности и владения. Выражение, использованное в ст.234 ГК РФ "как своим собственным", может навести на мысль о том, что о наличии собственника добросовестный владелец не знает и не может знать. В этом случае имущество обязательно должно быть бесхозяйным. В ситуации бесхозяйности имущества, когда собственника нет, или он не известен, или отказался от имущества (ст.225 ГК РФ), действительно, решать вопрос о приобретении права собственности добросовестным владельцем намного проще. Другое дело, когда обладатель сильного вещного права реально существует. Тогда происходит столкновение двух прав, и этот конфликт должны разрешать суды.

В ситуации конфликта современная судебная практика нередко защищает интересы реально существующего собственника. В этом отношении интересно дело, рассмотренное Дзержинским районным судом г. Перми по иску матери и дочери Оглоблиных. Суть дела заключалась в том, что в конце 50-х годов мать построила жилой дом, оформив все документы на старшего сына Виктора. Но в 1962 г. он получил квартиру в государственном жилищном фонде и с тех пор в доме не проживал. Мать и дочь Оглоблины, проживая в доме, его ремонтировали, несли бремя расходов по его содержанию, уплачивали все необходимые налоги и сборы. Иск Оглоблиных был направлен на приобретение права собственности в силу приобретательной давности. В предъявленных требованиях истцам было отказано, поскольку, как было отмечено в решении, длительное проживание истиц в домовладении, проведение ими ремонтных работ по надлежащему содержанию строения, уплата земельного налога и страховых взносов не относятся к перечню оснований приобретения права собственности, предусмотренных ст.218 ГК РФ. Указанные обстоятельства, подчеркнул суд, могут служить основанием для предъявления требований о возмещении понесенных расходов*(19). Данное решение было оставлено в силе вышестоящими судебными инстанциями, которые подчеркнули, что владение имуществом в данном случае не осуществлялось как своим собственным, поскольку собственник был известен.

Как представляется, современная судебная практика при разрешении подобных дел должна исходить в первую очередь из основных задач института приобретательной давности. О них цивилистическая литература давно не вспоминает. Между тем, если заглянуть в историю, вспомнить труды К.Савиньи, то вряд ли кто усомнится в том, что "цивилизованное общество нуждается в стройности и нерушимости существующих правоотношений. Нельзя требовать отказа от права, но можно требовать отказа от беспечности в правоотношениях, от неряшества"*(20). Цель института давности, подчеркивал С.И.Раевич в конце 20-х годов, состоит в необходимости "создать правовые предпосылки для прочности обладания имуществом, правовая неопределенность судьбы которого мешала бы его рациональному использованию"*(21).

Если проанализировать дело Оглоблиных с позиций цели правового регулирования, то, думается, имелись все основания для признания права собственности за теми, кто реально длительное время своими фактическими действиями обеспечивал, можно сказать, жизнь имуществу, рационально его используя. Чтобы нести такое бремя, нужен стимул, и это очевидно. Именно в связи с этим нормы института приобретательной давности отдают предпочтение не "неряшливому" собственнику, а заботливому владельцу, рационально использующему имущество.

Для подтверждения наших выводов обратимся к обещанному в начале статьи примеру из дореволюционной судебной практики. Дело было в 1852 г. Некто Филипов приобрел на публичных торгах дом Агваздина. Он внес оговоренную сумму, и дом был утвержден за ним постановлением уездного суда, продававшего этот дом. Однако наследники Агваздина продолжали жить в этом доме. Спустя 14 лет Филипов решил продать дом своему сыну, в связи с чем фактические владельцы Агваздины обратились в Белозерский окружной суд с просьбой признать право собственности за ними. Филипов в судебном заседании пояснял, что Агваздины жили в доме как постояльцы, дом числился по всем книгам как квартирной комиссии, так и городской Думы за ним. Постановлением уездного суда право собственности на дом было признано за Агваздиными, поскольку они владели домом непрерывно 14 лет, владение их было спокойным и бесспорным, т.к. притязаний на оное со стороны Филипова не было, и сам Филипов данного факта не опровергал*(22).

Мы рассмотрели два дела. Оба слушались в России, одно в 19 в., другое в конце 20 в. Ситуации похожи как две капли воды. И, как видим, практика прошлого века принципиально расходится с современной.

Повторяю, с моей точки зрения, конфликт собственника и владельца должен разрешаться исходя из целевой установки гражданско-правового института приобретательной давности. Такой вывод, думается, можно сделать и из текста п.17 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. N 8, в котором подчеркивается, что право собственности в силу приобретательной давности может быть приобретено как на бесхозяйное имущество, так и на имущество, принадлежащее на праве собственности другому лицу.

То же вытекает и из сути гражданско-правовых норм законодательства США, посвященных приобретательной давности. Так, законодательство этой страны исключает возможность предъявления собственником иска о возврате недвижимости, если фактический владелец непрерывно, в продолжение установленного конкретным штатом срока, владел ею, уплачивал необходимые налоги. Г.Ласк приводит конкретный пример действия данной нормы: "когда Бикси овладевает недвижимостью, собственником которой является Альтман, и продолжает владеть ею 4 года, а затем продает свое право Клею, то последний по истечении 6-летнего срока приобретает право собственности на данную недвижимость"*(23).

Следовательно, приобретательная давность как гражданско-правовой институт в законодательстве разных стран служит реальному владельцу, добросовестно осуществляющему правомочия собственника в отношении имущества, которым он обладает.

Третий вопрос, который необходимо затронуть, касается соотношения прав владельцев и собственников земельных участков. С правом собственности и другими вещными правами на землю сегодня еще многое неясно, поскольку, как известно, в России еще нет продуманной системы гражданско-правового регулирования земельно-правовых отношений собственности.

В данной публикации хотелось бы обратиться лишь к одному аспекту взаимоотношений собственников земельных участков по поводу границ этих участков. В дореволюционной России эта проблема была обозначена как проблема "межевания". Проиллюстрируем ее конкретным делом, рассмотренным районным судом одноименного с городом Пермского района. Пенсионерка Шумкова, собственница небольшого земельного участка в одном из дачных кооперативов, на протяжении многих лет на границе с участком своего брата лелеяла кусты, держала парник. Проблем не возникало до тех пор, пока брат не продал свой участок с дачей другому лицу. Последний же на основании плана земельного участка решил "укрепить свои границы" и вместе с председателем кооператива попросту вырвал зеленые насаждения Шумковой. Суд, рассмотрев дело, решил возместить пенсионерке моральный вред, который был оценен в 200 рублей. Это необычное для сегодняшнего дня дело перекликается с другим, рассмотренным в России в прошлом веке и приведенным И.Энгельманом в своем исследовании о приобретательной давности.

Владелец дачи Б. запахивал через межу землю, входящую в состав смежной обмежеванной дачи А. Владелец дачи А. ему в этом не препятствовал, и в результате образовался довольно значительный участок, лежащий на самой границе двух владений. Наконец, владелец дачи А., считая данный участок своей собственностью, продает его гражданину В. Владелец дачи Б. предъявляет иск, доказывая, что фактически владел и распоряжался спорным участком в течение нескольких земских давностей. Суд в своем решении присудил спорный участок владельцу дачи Б. на основании давности владения.

Позволю себе небольшое отступление, чтобы сказать о том, насколько велика была радость пенсионерки Шумковой, когда я зачитала ей этот пример из нашей российской истории. Для нее было важно, что подобным образом мыслит не только она.

Итак, приобретательная давность - старая, почти забытая категория возрождена в России. Этот институт, хотя и небольшой, если считать по числу статей кодифицированного закона, заключает в себе множество цивилистических проблем, находящих отражение в реальных человеческих судьбах. Поэтому заняться изучением этих проблем необходимо.

Л.В.Щенникова

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Прутков К. Глаголы уст моих. М., 1997. С.194.

*(2) Энгельман Э. О давности по русскому гражданскому праву. СПб., 1868. С.16-17.

*(3) Это событие произошло в ХIII в., между 1242 и 1263 гг. (см.: Там же. С.16).

*(4) Там же. С.69.

*(5) Раевич С.И. Гражданское право буржуазно-капиталистического мира в его историческом развитии. М.; Л.., 1929. С.136.

*(6) Энгельман И. Указ. соч. С.104.

*(7) Закон РСФСР от 24 декабря 1990 г. "О собственности в РСФСР" (с изм. и доп. от 24 июня 1992 г., 14 мая, 22 декабря 1993 г., 24 июня 1994 г.). Утратил силу.

*(8) См.: Хохлов С.А. Право собственности и другие вещные права // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1995. N 8. С.127.

*(9) Раевич С.И. Указ. соч. С.136.

*(10) Гуляев А.М Указ. соч. С.189.

*(11) Там же.

*(12) Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998 г. N 10.

*(13) Гуляев А.М. Указ. соч. С.184.

*(14) Ласк Г. Гражданское право США (право торгового оборота). М., 1961. С.493.

*(15) См.: Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25 февраля 1998 г. N 8. П.8.

*(16) Текущий архив Индустриального районного суда г.Перми за 1998 г. Дело N 2-147-97.

*(17) Там же. Дело N 2-2640-97.

*(18) Текущий архив Дзержинского районного суда г.Перми за 1997 г. Дело N 2-2353-98.

*(19) Текущий архив Дзержинского районного суда за 1998 г. Дело N 2-2972-98.

*(20) Цит. по: Энгельман И. Указ. соч. С.7.

*(21) Раевич С.И. Указ. соч. С.83.

*(22) Энгельман И. Указ. соч. С.9-10.

*(23) Ласк Г. Указ. соч. С.493.