"Ответственность за ложное сообщение об акте терроризма в России и Украине: сравнительный анализ" (Емельянов В., "Российская юстиция", 2000, N 1)

Ответственность за ложное сообщение об акте терроризма в России
и Украине: сравнительный анализ

Одним из главных принципов деятельности правоохранительных органов является принцип законности, согласно которому вся правоприменительная практика должна осуществляться единообразно и в точном соответствии с действующим законодательством. Но для того чтобы обеспечить единообразную и четкую правоприменительную деятельность, необходимо иметь точное и непротиворечивое законодательство. В особенности это важно, когда речь идет об уголовной ответственности и о квалификации действий виновного по конкретному составу преступления. Однако в уголовном законодательстве имеют место составы, далекие от однозначного понимания и порождающие тем самым противоречивую правоприменительную практику. В частности, серьезное противоречие заложено между названием ст.207 УК РФ ("Заведомо ложное сообщение об акте терроризма") и признаками данного состава, сформулированными в ее диспозиции.

Если из названия статьи однозначно усматривается, что ею устанавливается ответственность лишь за заведомо ложное сообщение об акте терроризма, т.е. о деянии, подпадающем под признаки ст.205 УК РФ, и только, тогда как из конструкции диспозиции ст.207 УК РФ усматривается совсем иное, поскольку здесь речь идет о заведомо ложном сообщении о готовящемся взрыве поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий и никаких оговорок относительно того, что имеются в виду лишь деяния террористического характера, не делается. Возникает вопрос, как квалифицировать заведомо ложное сообщение, к примеру, об акте диверсии, вандализма, пиратства, бандитизма, захвата заложников, воздушного судна, зданий или сооружений и т.п. Если исходить из названия статьи, то все подобные сообщения находятся за рамками данного состава, ибо это не сообщения об акте терроризма. В то же время признаки состава (как они сформулированы в диспозиции) позволяют квалифицировать по данной статье любые заведомо ложные сообщения о готовящемся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий. Но в таком случае заведомо ложное сообщение об акте диверсии, вандализма, пиратства, бандитизма и т.д. либо о готовящемся поджоге или взрыве дачи соседа, согласно названию этой статьи, есть заведомо ложное сообщение об акте... терроризма (!?). Нонсенс очевидный, к тому же ведущий не только к противоречивой практике, но и к безгранично расширительному толкованию самого понятия терроризма, а значит, к схоластическим спорам в уголовно-правовой науке.

Как ни парадоксально, но такая же неточность воспроизведена и в ст.233 проекта УК, представленного Верховной Раде Украины ко второму чтению, хотя в действующем Кодексе имеет место аналогичный состав (ст.206.2), название которого в полной мере соответствует совокупности его признаков ("Заведомо ложное сообщение об угрозе безопасности граждан, уничтожения или повреждения объектов собственности"). Поэтому, считаю, нецелесообразным апробированный и структурно целостный состав менять на внутренне противоречивый.

Устранить противоречие между наименованием и содержанием ст.207 УК РФ (а также и ст.233 проекта УК Украины), по моему мнению, возможно двояким образом.

Один вариант заключается в том, чтобы в тексте диспозиции сделать оговорку о том, что здесь имеются в виду заведомо ложные сообщения о деяниях, подпадающих под признаки состава терроризма (ст.205 УК РФ; ст.232 проекта УК Украины). Однако, хотя этот вариант и устраняет противоречивость статьи УК, но вряд ли он приемлем. Во-первых, он оставляет за рамками уголовно-правового поля заведомо ложное сообщение о других не менее опасных деяниях, чем терроризм, а, во-вторых, в этом случае во главу угла ставится понятие терроризма - не устоявшееся, малоизученное, являющееся предметом оживленных дискуссий в науке (тогда как уголовное право должно оперировать точными и однозначными понятиями).

Другой вариант состоит в приведении названия статьи в соответствие с признаками состава путем исключения из названия термина "терроризм" и употребления понятий, действительно соответствующих содержанию и смыслу диспозиции (см.: ст.206.2 действующего УК Украины). При таком подходе не только устраняется рассматриваемое противоречие, но и удается избежать ряда процессуальных трудностей, связанных с возбуждением и рассмотрением дела по данной статье, ибо на момент его возбуждения в редких случаях можно достоверно констатировать, что заведомо ложное сообщение сделано о действиях террористического характера либо иного свойства, а установить истинный смысл такого сообщения зачастую возможно лишь в ходе предварительного расследования и судебного заседания. Кроме того, предлагаемый вариант устраняет пробел в уголовном законе, когда по совершенно непонятным причинам заведомо ложное сообщение об акте терроризма преследуется уголовным законом, а заведомо ложное сообщение о взрыве, поджоге и проч. (не террористического характера) оказывается уголовно не наказуемым.

С учетом изложенного наиболее точным, оптимальным, не порождающим противоречий и пробела в законе представляется следующее название ст.207 УК РФ (ст.233 проекта УК Украины): "Заведомо ложное сообщение об угрозе безопасности граждан и объектов собственности".

Доцент Национальной юридической академии Украины им. Ярослава Мудрого, кандидат юридических наук

В.Емельянов