"Коллизии норм УК РФ и КоАП РСФСР в судебной практике" (Толмачев О., "Российская юстиция", 2000, N 1)

Коллизии норм УК РФ и КоАП РСФСР в судебной практике

С введением в действие УК РФ в правоприменительной практике обнаружилось разное понимание путей решения ряда ситуаций, когда одно и то же деяние одновременно считается и преступлением, и административным проступком.

Первым заметным "камнем преткновения", о который "споткнулось" уголовное судопроизводство, явилось отсутствие в ст.222 УК РФ оговорки, существовавшей в ст.218 УК РСФСР, которая исключала уголовную ответственность за незаконные действия с гладкоствольным охотничьим огнестрельным оружием, хотя в Кодексе РСФСР об административных правонарушениях осталась нетронутой ст.1723441373, предусматривающая ответственность за приобретение, хранение, продажу такого оружия без разрешения органов внутренних дел (к настоящему времени исключенная хотя бы из милицейских отчетов).

По сути одинаковы ст.40.1 КоАП РСФСР, предусматривающая административную ответственность за воспрепятствование осуществлению гражданами Российской Федерации своих избирательных прав либо работе избирательной комиссии, и ст.141 УК РФ, устанавливающая уголовную ответственность за воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательной комиссии. Другой наглядный пример: ст.99.2 КоАП предусматривает административную ответственность за незаконные посев или выращивание масличного мака или конопли, а ст.231 УК уголовную - за незаконное культивирование запрещенных к возделыванию растений, содержащих наркотические вещества. Часть 1 ст.318 УК, которая, в частности, предусматривает уголовную ответственность за угрозу применения насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей, вступает в коллизию со ст.439 Таможенного кодекса РФ, определяющей как административное правонарушение угрозу совершения насильственных действий в отношении должностного лица таможенного органа. Причем в соответствии со ст.449 ТК рассмотрение дел о таких административных правонарушениях подведомственно районным (городским) судам.

Если следовать мнению о том, что нельзя применять к лицу более строгий (уголовный) закон, расценивающий деяние как преступление, в то время как административное законодательство относит его к проступкам, то на практике может сложиться абсурдная ситуация, когда в одном и том же суде станут рассматриваться, например, уголовное дело по обвинению гражданина по ч.1 ст.318 УК в том, что он нанес побои оперуполномоченному уголовного розыска, принимавшему участие в обыске, и дело об административном правонарушении, предусмотренном ст.439 ТК, в отношении гражданина, нанесшего побои должностному лицу таможенного органа, например, при проведении таможенного досмотра.

Необходимо строго разграничивать сферы действия уголовного закона и законодательства об административных правонарушениях. Так, в ст.231 Таможенного кодекса РФ содержится положение о том, что ответственность за нарушение таможенных правил наступает в порядке, установленном этим же Кодексом, но только если эти правонарушения по своему характеру не влекут в соответствии с законодательством уголовной ответственности.

Часть 2 ст.10 КоАП также устанавливает правило, при котором административная ответственность за правонарушения, предусмотренные им, наступает "если эти нарушения по своему характеру не влекут за собой в соответствии с действующим законодательством уголовной ответственности".

Таким образом, в законе определен принцип преобладания уголовного закона над административным в случае их коллизий.

Невнимание к изложенной проблеме обусловило новый виток "борьбы" между двумя законами уже в 1999 году, в которую оказались втянуты не только правоохранительные органы и суды, но и исправительные колонии с содержащимися в них осужденными.

2 марта 1999 г. вступил в силу Федеральный закон "О внесении изменения в ст.49 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях" от 30 января 1999 г., в соответствии с которым ст.49 КоАП устанавливает ответственность за мелкое хищение чужого имущества (т.е. всех видов собственности) путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты с применением мер административного взыскания при условии, если стоимость похищенного не превышает одного минимального размера оплаты труда, установленного законодательством Российской Федерации.

Прочитав закон, многие юристы вздохнули с облегчением, так как перестал существовать явный анахронизм, доставшийся в наследство от прошлых времен и вошедший в противоречие с конституционным принципом равной защиты всех форм собственности, закрепленным в ст.8 Конституции РФ. Со значительным отставанием от уголовного закона, претерпевшего подобные изменения в 1994 году и ликвидировавшего приоритетную защиту государственной и общественной собственности, КоАП стал, на первый взгляд, соответствовать УК и содержать единое понятие чужого имущества. Суды успели даже вынести приговоры, которыми либо исключали из обвинения эпизоды хищений указанными в ст.49 КоАП способами, в которых стоимость похищенного составляла 83, 70, 50 рублей, либо, если ничего, кроме такой кражи, мошенничества, присвоения или растраты в обвинении более не фигурировало, оправдывали подсудимых за отсутствием состава преступления. Прокуроры же стали опротестовывать такие приговоры, ссылаясь на то, что в подобных ситуациях судам следовало не оправдывать подсудимых, а прекращать дела в соответствии с ч.3 ст.5 УПК, согласно которой дело прекращается производством за отсутствием состава преступления, если преступность и наказуемость этого деяния были устранены уголовным законом, вступившим в силу после совершения деяния.

То же мнение о необходимости прекращения таких дел на основании ч.3 ст.5 УПК доведено до судов общей юрисдикции в порядке разъяснения Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ (от 9 марта 1999 г.), где указывалось, что в связи со вступлением в силу Федерального закона "О внесении изменения в ст.49 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях" освобождение от наказания лиц, осужденных за мелкое хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты (применительно к примечанию к ст.49 КоАП), следует производить в порядке, предусмотренном ст.ст.361.1, 368 и 369 УПК в силу ст.10 УК.

В районные суды по месту расположения воспитательных и исправительных колоний стали направляться представления о пересмотре приговоров судов (в части или полностью) в тех случаях, когда стоимость похищенного не превышала минимального размера оплаты труда. Суды в свою очередь уже выносят постановления об освобождении осужденных от наказания.

Но все, что происходит в связи со вступлением в силу названного Закона, по моему мнению, противоречит основным положениям и принципам уголовного и уголовно-процессуального законодательства.

Как следует из содержания ч.1 ст.361.1 УПК, в соответствии со ст.10 УК освобождение от наказания, его смягчение либо иное улучшение положения осужденного в виду издания уголовного закона, имеющего обратную силу, производится судом по заявлению осужденного, либо по представлению прокурора, либо органа, ведающего исполнением наказания. При этом в соответствии со ст.10 УК обратную силу имеет уголовный закон, устраняющий преступность деяния. А согласно ч.2 ст.3 УК применение уголовного закона по аналогии не допускается. Тем более не допускается при определении преступности и наказуемости деяния применение не уголовного закона, так как в соответствии с ч.1 ст.3 УК преступность и наказуемость деяния и иные уголовно-правовые последствия определяются только УК.

Указанный Закон вносит изменения в КоАП, а не в уголовный закон. Следовательно, на мой взгляд, появившееся несоответствие между УК и КоАП не дает оснований для пересмотра ранее вынесенных судебных решений по уголовным делам, так как уголовный закон не претерпел никаких изменений, а в соответствии с ч.2 ст.10 КоАП административная ответственность за правонарушения, предусмотренные настоящим Кодексом, наступает, если эти нарушения по своему характеру не влекут за собой в соответствии с действующим законодательством уголовной ответственности. О разработке же уголовного закона, который бы внес изменения в УК и разграничил понятия хищения указанными способами как преступления и проступка при помощи дополнения примечания к ст.158 УК или иным путем, пока известий нет. Причем в случае появления такого дополнения потребуются подробные разъяснения о его применении. Как, например, расценивать действия вора, который "запускает" пальцы в карман или сумочку с совершенно неопределенным умыслом, желая получить любую добычу (5 или 100 рублей - все равно, сколько). Или как поступать с квалификацией деяний тех, кто задержан при попытке проникнуть в киоск, магазин, склад, гараж или квартиру? Все они в голос станут утверждать, что нужно-то было им похитить рублей 70, не больше, чтобы поесть да выпить. И если это административный проступок, то как быть с тем, что в КоАП нет понятия неоконченного правонарушения (приготовления или покушения).

Большая часть граждан имеет очень маленькие доходы. И трудно в настоящее время согласиться с тем, что вор, проникший в квартиру одинокого пенсионера, получающего скромную пенсию, и укравший 80 рублей, окажется привлечен лишь к административной ответственности. Ведь даже УК РСФСР (до июля 1994 г.) не допускал одинаковой оценки в имущественном положении государства и гражданина, не ограничивая пределы действия ст.144 УК РСФСР по стоимости похищенного личного имущества. Да и сейчас п."г" ч.2 ст.158 УК как квалифицированную выделяет кражу, причинившую значительный ущерб гражданину.

Заместитель председателя Курганского городского суда

О.Толмачев