Наделить потерпевшего правом уголовного преследования (Н. Петрова, "Российская юстиция", N 12, декабрь 2002 г.)

Наделить потерпевшего
правом уголовного преследования

В УПК РФ нашли отражение многие прогрессивные идеи юридической науки и практики. Последовательно проводится принцип состязательности, отчетливо прослеживается разделение процессуальных функций участников уголовного судопроизводства.

Создан институт уголовного преследования. Пункт 55 ст.5 УПК РФ уголовным преследованием называет процессуальную деятельность, осуществляемую стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Пункт 47 указанной статьи относит потерпевшего к стороне обвинения. Согласно ст.22 УПК РФ потерпевший, а равно и его представитель, вправе участвовать в уголовном преследовании обвиняемого.

Трудно переоценить значение этих новелл. Ведь множественность форм и субъектов уголовного преследования - основа демократического, состязательного судопроизводства. Часть 5 ст. 32 Конституции РФ, наделяя гражданина правом на участие в отправлении правосудия, не просто предусматривает его участие в рассмотрении судебных дел в качестве присяжного заседателя, но и гарантирует его право на участие в уголовном преследовании. Это право в свою очередь обеспечивает осуществление предусмотренных ст.52 Конституции РФ прав гражданина на доступ к правосудию и защиту от преступных посягательств.

Право частных лиц на участие в уголовном преследовании наконец получило официальное признание. Но государственная монополия на уголовное преследование фактически сохраняется.

Строго говоря, новый УПК не расширяет сферу частного обвинения. Согласно ч.2 ст.20 УПК РФ частное лицо, как и прежде, пользуется всеми полномочиями обвинения только лишь по четырем составам уголовных дел: ст.ст. 115, 116, ч.1 ст.129, ст.130 УК РФ.

Столь сильное ограничение сферы частного обвинения есть, безусловно, одно из проявлений традиционного для континентального права представления о том, что уголовное преследование - деятельность сугубо государственная.

Видимо, поэтому, декларируя (в ст.22 УПК) право потерпевшего от преступления на участие в уголовном преследовании, законодатель тем не менее не создает для этого реального механизма. Например, законом не установлено, каким образом потерпевший может осуществить свое конституционное право на доступ к правосудию, если ему отказано в возбуждении уголовного дела, если уголовное дело прекращено или приостановлено на досудебных стадиях, если уже в суде государственный обвинитель отказался от обвинения.

Часть 1 ст.125 УПК РФ, наделяя лицо правом обжаловать в суд действия и решения правоохранительных органов, нарушающие его конституционные права или затрудняющие доступ к правосудию, решает, казалось бы, поставленную проблему. К слову сказать, право на такое обжалование действует уже довольно давно - со времени вынесения Конституционным Судом РФ постановления от 13 ноября 1995 г. Однако практика подобного обжалования показывает, что эта процедура далеко не во всех случаях способна обеспечить защиту прав и законных интересов потерпевших. На мой взгляд, дело в том, что порядок рассмотрения таких жалоб не дает потерпевшему возможности представить новые факты в подтверждение своей позиции, так как судебное разбирательство в таких случаях не предполагает исследование доказательств. В результате фактически необоснованное решение правоохранительных органов об отказе в возбуждении или о прекращении (приостановлении) уголовного дела формально остается не опровергнутым. В 1996-1999 гг. по этой теме был проведен опрос среди членов коллегий адвокатов Самарской области и Республики Башкортостан. 31% опрошенных ответили, что им приходилось участвовать в рассмотрении судом указанных жалоб; все они одинаково невысоко оценили действенность такого обжалования. Причем главной причиной большинство опрошенных назвали формальный характер рассмотрения жалобы, не позволяющий представлять новые доказательства, и отсутствие у заявителя четкого процессуального статуса. С этой точки зрения ст.125 УПК РФ не дает заявителю никаких дополнительных возможностей. Поэтому едва ли следует ожидать снижения количества необоснованных отказов в возбуждении либо продолжении уголовного преследования.

Но как бы то ни было, сама возможность судебного обжалования все же дает потерпевшему принципиальную возможность защитить свои права на доступ к правосудию и участие в уголовном преследовании. Иное дело, если государственный обвинитель отказывается от обвинения уже в ходе судебного разбирательства. Согласно ч.7 ст.246 УПК РФ это влечет прекращение уголовного дела. Как ни странно, мнение потерпевшего здесь не учитывается, что противоречит позиции Конституционного Суда РФ, выраженной им в постановлении от 20 апреля 1999 г., где сказано, что потерпевший имеет право на самостоятельное осуществление уголовного преследования, в том числе и в случае отказа прокурора от обвинения. Согласно ч.9 ст.246 УПК РФ пересмотр определения или постановления суда о прекращении уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения допускается лишь при наличии новых или вновь открывшихся обстоятельств. Очевидно, что это правило создает практически непреодолимое препятствие для использования потерпевшим своего права на доступ к правосудию.

Положение ч.9 ст.246 УПК РФ нарушает принцип равенства процессуальных возможностей потерпевшего и обвиняемого в отстаивании своих интересов. Мало того, оно противоречит ст.22 УПК РФ, наделяющей потерпевшего правом на участие в уголовном преследовании обвиняемого.

Понятно, что потерпевший, будучи лицом частным, не может поддерживать государственное обвинение. Но он может совершать иные процессуальные действия, направленные на уголовное преследование обвиняемого. Ведь государственное и частное уголовное преследование - две самостоятельные и независимые формы уголовного преследования. Исследование исторических форм уголовного процесса показывает, что в состязательном процессе должностные и частные лица пользуются равными возможностями для осуществления уголовного преследования. Например, в Великобритании, как прежде, так и теперь, каждый подданный вправе возбудить любое уголовное дело. Именно потому, что в состязательном процессе в равной мере допустимы два самостоятельных вида уголовного преследования - частное и государственное. Положение, когда возможность потерпевшего реализовать свое право на уголовное преследование поставлена в зависимость от позиции государственных органов, не соответствует сути состязательного правосудия.

Но было бы наивно думать, что в России, с ее инквизиционными традициями, возможно немедленное предоставление частным лицам тех же полномочий, какими пользуются официальные органы уголовного преследования. Бесспорно, что они еще долго будут иметь почти монопольное право на расследование преступлений и привлечение к ответственности виновных лиц. Тем не менее некоторое расширение прав частных лиц в области уголовного преследования, на мой взгляд, возможно уже сегодня.

Думается, что уже давно следовало бы предоставить потерпевшему право самому вести уголовное преследование в тех случаях, когда государственные органы от этого отказались (уголовное преследование приостановлено или прекращено, в возбуждении производства отказано, государственный обвинитель отказался в суде от обвинения). Например, можно было бы перенять опыт ФРГ. По уголовно-процессуальному праву этой страны потерпевший, получивший отказ в официальном расследовании, вправе обратиться в суд. Удовлетворение судом жалобы потерпевшего наделяет его статусом частного обвинителя и соответствующими полномочиями. Подобный порядок вполне соответствует традициям континентального процесса. Государственные органы уголовного преследования сохраняют свое приоритетное положение, а частное преследование, оставаясь процедурой исключительной, тем не менее надежно защищает интересы лиц, пострадавших от преступления.

Н. Петрова,

адвокат,

кандидат юридических наук (г.Самара)

"Российская юстиция", N 12, декабрь 2002 г.