Размышления у парадного фасада УПК (Е. Яненко, "Российская юстиция", N 12, декабрь 2002 г.)

Размышления у парадного фасада УПК

1 июля 2002 г. вступил в силу УПК РФ. Создан новый уголовно-процессуальный закон. Внушителен его парадный фасад. Но не стоит воодушевляться видимостью. Надо заглянуть внутрь. А там - огромная "фига" улыбающейся во весь рот преступности. Впрочем, обратимся к фактам.

Новый УПК не знает, например, института возвращения уголовного дела для производства дополнительного расследования. Цели ликвидации этого института вроде бы ясны и, казалось бы, благи. Но представим себе ситуацию, когда доказательства виновности лица в совершении более тяжкого преступления, чем то, в котором ему предъявлено обвинение, получены только в ходе судебного процесса. Изменение обвинения на более тяжкое после поступления дела в суд невозможно. Причины столь позднего появления доказательств могут быть самими различными. Может случиться, что стороне обвинения стало известно о существовании свидетеля-очевидца лишь после передачи дела в суд или что свидетель изменил в суде свои показания, объяснив данные в ходе предварительного следствия показания давлением, угрозами, насилием со стороны обвиняемого. Или, может быть, имела место ошибка следователя или прокурора. Количество вариантов не ограничено.

Рассмотрим такой случай: допустим, в суд поступило дело по обвинению лица в совершении неосторожного убийства (причинении смерти по неосторожности). В ходе судебного следствия суду представляются доказательства умышленного убийства. Как поступит суд? Скорее всего вынесет приговор по обвинению в убийстве неосторожном. Но и в этом случае есть масса противоречий: неосторожного убийства подсудимый не совершал. Он не может быть признан виновным в совершении не совершенного им деяния. Можно дойти до абсурда и рассуждать о необходимости вынесения в такой ситуации оправдательного приговора. А иного выхода нет. Суд поставлен в нелепое положение.

Статьи 303, 304, 307 и 308 УПК регламентируют содержание обвинительного приговора. Его описательно-мотивировочная часть должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным. В приведенном примере в судебном заседании доказано совершение умышленного убийства. Обвинение предъявлено в совершении неосторожного убийства. Описать в фабуле приговора умышленное убийство нельзя - суд выйдет за пределы предъявленного обвинения. Но как описывать неосторожное убийство при наличии доказательств умышленного? Это значит описать деяние, которое отнюдь не признано судом доказанным.

По терминологии УПК РФ новые обстоятельства, выяснившиеся в судебном заседании и требующие изменения обвинения, нельзя назвать вновь открывшимися, поскольку в соответствии со ст.413 УПК вновь открывшимися считаются обстоятельства, которые существовали на момент вступления приговора или иного судебного решения в законную силу, но не были известны суду. В рассматриваемом случае именно в судебном заседании обстоятельства и становятся известными. Процедуры возврата уголовного дела прокурору для проведения дополнительного расследования и разрешения вопроса о необходимости предъявления обвинения в совершении более тяжкого преступления нет. Легко абстрактно рассуждать о невозможности отыскания объективной истины. Но очень трудно найти в себе мужество для подобного агностицизма не в теоретических спорах, а в беседе с матерью убитого сына, убийца которого выпущен на свободу или на год-другой направлен в колонию-поселение, и услышать ее оценку осуществления государством своей обязанности по защите граждан от преступных посягательств.

Законодатель совершенно справедливо предусмотрел ряд ничем не ограниченных возможностей для исправления ошибки, допущенной в отношении обвиняемого - подсудимого - осужденного. Почему же в явное нарушение конституционного принципа равенства всех перед законом наложен запрет на исправление ошибки, допущенной в отношении потерпевшего?

В германском уголовно-процессуальном законодательстве на стадии так называемого промежуточного производства (Zwischenverfahren) суд принимает одно из трех решений: 1) принять дело к производству и назначить заседание; этим решением у прокуратуры изымаются полномочия распоряжаться делом, вносить изменения в письменное обвинение или забирать его назад; 2) отклонить обвинение; это решение прокуратура может обжаловать в вышестоящий суд; в случае отклонения жалобы прокуратура может вновь обращаться с обвинением, но только на основе новых фактов и доказательств; 3) принять обвинение с изменениями (Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. М., 2001. С. 738-739).

В принципе есть над чем поразмыслить. Ведь защита прав потерпевшего в рассматриваемой ситуации возможна не только в форме направления дела для производства дополнительного расследования. Вполне возможны и иные формы. Только зачем тратить время на "изобретение велосипеда". Институт направления дела для производства дополнительного расследования по законному и обоснованному ходатайству стороны отработан. Как таковой он не был признан неконституционным, в чем нетрудно убедиться, обратившись к решению Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. В постановлении от 17 июля 2002 г. Конституционный Суд РФ указал, что правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах. В соответствии с Конституцией РФ (ст.ст.2, 15, 17, 18, 45 и 46), а также Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ст.6 Конвенции и ст.3 Протокола N 7) и Международным пактом о гражданских и политических правах (п.6 ст.14) судебное решение подлежит пересмотру, если какое-либо новое или вновь обнаруженное обстоятельство неоспоримо доказывает наличие судебной ошибки. Закрепляя право на судебную защиту, Конституция РФ предполагает и возможность исправления судебной ошибки. При этом исключение из общего правила о запрете поворота к худшему допустимо, очевидно, лишь как крайняя мера, когда неисправление судебной ошибки исказило бы самую суть правосудия, нарушило бы баланс конституционных прав потерпевшего от преступления и осужденного за него.

Выше говорилось о правилах устранения судебной ошибки. Подобные же правила могли бы быть применены и для устранения ошибок, допущенных на досудебной стадии уголовного судопроизводства. Но вместо этого законодатель предписал суду покорно санкционировать досудебные ошибки, вольно или невольно допускаемые исполнительной властью. Это ли пример правильного применения принципа разделения властей?

Глаза Фемиды закрыты повязкой - для того, чтобы богиня вершила правосудие беспристрастно и нелицеприятно, руководствуясь лишь символизируемой весами справедливостью. Тогда почему же преступнику, на одной чаше весов, приделали ангельские крылышки, а потерпевшему, на другой, надели свинцовые башмаки?

Е. Яненко,

председатель Зейского районного суда

Амурской области

"Российская юстиция", N 12, декабрь 2002 г.