Религиозный ренессанс в России
Проблемы государственно-конфессиональных отношений
24 мая с.г. во время церковно-общественных торжеств в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл благословил нового губернатора Смоленской области В.Н. Маслова старинным списком Смоленской иконы Божией Матери, именуемой "Одигитрия" ("Путеводительница"). СМИ не придали особого значения этому случаю, преподнеся его публике просто как любопытный эпизод в череде текущих событий. Между тем это благословение знаменует, на мой взгляд, важную тенденцию в развитии государственно-конфессиональных отношений.
Не раз и прежде власть на федеральном и региональном уровне официально признавала привилегированный статус Русской Православной Церкви (далее - РПЦ). Но на этот раз обращает на себя внимание форма такого признания: при вступлении в должность высшее лицо субъекта Российской Федерации приняло благословение от церкви. Часть 4 ст.4 Федерального закона "О свободе совести и религиозных организациях" прямо запрещает сопровождать деятельность органов государственной власти публичными религиозными обрядами и церемониями. Обряд церковного благословения, специально приуроченный к вступлению в должность, пусть даже и не во время официального вступления в должность, не может считаться личным делом частного лица В.Н. Маслова: он принял благословение как лицо, вступающее в должность губернатора.
Довольно часто в последние годы руководители и политики высшего звена нашего согласно Конституции РФ светского государства публично демонстрируют свою поддержку традиционным конфессиям. К ним, как правило, причисляются: православие, ислам, иудаизм и буддизм. Но особенно заметно выражена поддержка Русской Православной Церкви. Так, на выборах губернатора Красноярского края все основные претенденты на этот пост в том или ином виде использовали в своих предвыборных целях авторитет православия. Другой пример - инициатива ряда сенаторов по вопросу возврата земель РПЦ. Инициатива эта, обреченная, по-видимому, на неудачу, тем не менее вполне прагматична - призвана принести политические дивиденды. Однако политики забывают о низком уровне реальной религиозности населения и превалирования в общественном мнении установки на нежелательность вмешательства религии в политику и государственное управление. Таким образом, нередко тенденция к клерикализации усиливается стремлением власти использовать религию в политических целях.
Оценивая деятельность традиционных конфессий в жизни современного российского общества, следует, конечно, признать положительное значение их активного социального служения, их позитивную роль в возрождении во многом утерянных после распада бывшего СССР нравственных ценностей. Социальная работа церкви является одним из важных направлений восстановления находящейся в глубоком упадке социальной сферы. Существен вклад религиозных объединений в восстановление и преумножение культурного наследия России. Возрождение национальных традиций народов России также во многом обусловлено возрождением их религиозных традиций.
Отмечая в целом позитивный вклад религии в развитие российского общества, нельзя тем не менее игнорировать и некоторые негативные стороны российского религиозного ренессанса. Сложившиеся к настоящему времени государственно-конфессиональные отношения привели, по моему мнению, к клерикализации государства и общества, размыванию принципа светского государства, нарушениям права граждан на свободу совести.
Церковное благословение при вступлении в должность смоленского губернатора стало одним из самых приметных фактов клерикализации России в последнее время. Однако есть и иные проявления указанной тенденции, которые стали обычной практикой в России: противоречие соглашений государственных органов с религиозными объединениями, прежде всего РПЦ, действующему законодательству; направление несовершеннолетних правонарушителей на перевоспитание в религиозные организации; предоставление религиозным деятелям отдельных атрибутов государственных чиновников; поголовное благословение призывников в военкоматах; финансирование религиозных организаций из государственного или муниципальных бюджетов. Ниже будут рассмотрены некоторые из указанных симптомов клерикализации государства.
Многие статьи заключенных к настоящему времени соглашений между государственными органами и религиозными объединениями (как правило, Московским патриархатом РПЦ или ее отдельными епархиями) противоречат российскому законодательству и устанавливают привилегированный статус РПЦ. Эти краткие и, как правило, декларативные соглашения, несмотря на их противоречие действующему законодательству, во многом определяют практику его применения. Региональные и местные государственные органы под предлогом нетрадиционности новых религиозных движений нередко нарушают их права. И инициаторами их противоправного преследования выступает порой именно местное православное духовенство.
Очередным успехом РПЦ стало введение образовательного стандарта "теология". Светскими специалистами он оценен в целом отрицательно. Его введение, поддержанное РПЦ, вызвало негативную реакцию иных конфессий. Образовательный стандарт "теология" - это установление государственного стандарта на религиозную дисциплину и, как следствие, санкционирование государством стандарта религиозного образования. Включение теологии в систему вузовского образования представляет собой попытку "изменить мировоззренческую парадигму общественных и гуманитарных дисциплин" (Трофимчук Н., Зуев Ю. Вперед в Средневековье? // Государственная служба. 2000. N 2(8). С. 89).
Руководители ведущих конфессий России пользуются отдельными атрибутами, присущими высшим должностным лицам государства. В соответствии с постановлением Правительства РФ от 4 января 2000 г. N 2 (Российская газета, 14 января 2000 г.) Патриарх Московский и всея Руси, руководители наиболее влиятельных исламских объединений - Центрального духовного управления мусульман России и европейских стран СНГ и Совета муфтиев России, а также Главный раввин России, председатель Объединения раввинов СНГ имеют право устанавливать на служебные легковые автомашины особые государственные регистрационные знаки. Предоставление им этого права наряду с государственными чиновниками означает, что функции глав наиболее влиятельных конфессий рассматриваются частично как государственные.
В последние годы сложилась практика, в соответствии с которой работники правоохранительных органов в рекомендательном порядке предлагают наркоманам и несовершеннолетним правонарушителям проходить реабилитационные или воспитательные курсы в православных учреждениях. В частности, в г. Красногорске Московской области сотрудники органов внутренних дел рекомендуют несовершеннолетним правонарушителям с родителями посетить для воспитательной беседы созданный РПЦ Муниципальный центр духовной культуры. В Архангельской области правоохранительные органы направляют на добровольных началах юных правонарушителей на перевоспитание в Духовное учреждение подростков, образованное при Антониево-Сейском монастыре, где они живут в качестве "трудников". Не отрицая в принципе возможность подобного сотрудничества правоохранительных органов с церковью, необходимо отметить, что оно не должно приобретать форму содействия миссионерской деятельности. Произвольное, без учета религиозных реалий в том или ином регионе, расширение подобной практики, использование служебного положения сотрудниками МВД для давления на подростка могут вызвать крайне негативные последствия. Необходимо детальное правовое регулирование во всех подобных ситуациях, затрагивающих право граждан на свободу совести. Если несовершеннолетний правонарушитель является последователем неправославного вероучения, целесообразно рассмотреть вопрос о возможности обращения за помощью к соответствующим религиозным организациям, если их вероучение и соответствующая ему практика способствуют правомерному поведению и добровольному принятию гражданином норм социального поведения.
Можно отметить и встречную тенденцию. Религиозные организации часто используют свой авторитет для поддержки политики государства. Широко распространяется практика благословения призывников в военкоматах православными священниками, а в некоторых регионах и мусульманскими священнослужителями. Решая благую задачу повышения престижа воинской службы, такое благословение всех призывников независимо от их отношения к религии представляется некорректным с точки зрения обеспечения права на свободу совести. Это также нарушает конституционной принцип равенства всех религиозных организаций, так как двери военкоматов открыты отнюдь не для всех конфессий. Например, в Архангельской области распространение на территории областного военкомата литературы протестантской религиозной организацией "Гедеоновы братья" было расценено как правонарушение (Мазов В.Я. О реализации Закона "О свободе совести и религиозных организациях" в Астраханской области (1997-1998 гг.) // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический сборник. 1999. N 3(20). С.19).
Практика освящения зданий государственных органов, военной техники, боевых знамен православными священниками также преследует достойную цель - повысить престиж государственной и военной службы, улучшить моральный климат в армии и государственном аппарате. Однако православное освящение зданий, военной техники, боевых знамен способно породить конфликты на религиозной почве. Так, с точки зрения старообрядцев православное освящение военной техники является ее осквернением (Подберезский И. Где кому молиться? // Религия и право. Информационно-аналитический журнал. 2000. N 6. С.19).
Церковное благословение губернатора знаменует собой существенное изменение характера объектов религиозного благословения. Если ранее освящались неодушевленные атрибуты власти, то теперь церковное благословение приняло высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации. Этот акт нельзя рассматривать исключительно как символический жест. Губернатор, призванный представлять интересы всех жителей Смоленской области независимо от их отношения к религии, принимает наказ на правление от одной из конфессий и, по мнению православных верующих, оказывается связанным священным актом. Следовательно, с точки зрения православного верующего губернатор в дальнейшем при принятии управленческих решений обязан учитывать мнение РПЦ, которая благословила его на управление областью. Высшим должностным лицам в светском многоконфессиональном государстве следует избегать столь открытого выражения симпатии одной из конфессий. У мусульман, протестантов, атеистов и иных граждан, не являющихся православными, могут возникнуть сомнения, насколько новый губернатор будет учитывать их интересы.
Важно отметить также еще один аспект рассматриваемого события. Факт принятия губернатором церковного благословения перед вступлением в должность не вызвал серьезной реакции общества и светских СМИ. Очередной шаг к клерикализации власти прошел практически незамеченным и может стать прецедентом. Ничто не мешает главам администраций в других регионах по примеру Смоленска перед вступлением в должность принять благословение от местных епископов или представителей мусульманского духовенства. Конечно, не стоит переоценивать значение таких символических жестов и ожидать скорого повсеместного возрождения в России на всех уровнях власти ритуалов "венчания на царство". Однако в общем контексте развития государственно-конфессиональных отношений нельзя и недооценивать роль подобных локальных прецедентов.
Когда была открыта первая церковь в воинской части, это не было расценено как угроза клерикализации армии. Сейчас при воинских частях открыто более сотни церквей. Подписание первого соглашения государственного органа с РПЦ можно было только приветствовать как шаг к возрождению православных традиций социального служения. Сейчас же многие соглашения государственных органов с церковью вызывают серьезные сомнения с точки зрения их законности и конституционности. Также в свое время впервые было отказано протестантам в аренде здания и земли, а сейчас это стало обычной практикой. Итог закономерен: РПЦ фактически приобрела статус, близкий к государственной церкви. Отдельные элементы такого статуса имеют и иные традиционные религиозные конфессии, особенно на региональном уровне (ислам, буддизм и, как ни странно, язычество). Тем не менее православные иерархи и общественные деятели говорят о том, что социальное служение церкви ограничивается рамками действующего законодательства. Периодически ими ставится вопрос о введении в государственных школах преподавания основ православной культуры. Не закрыта с точки зрения церкви и проблема возврата имущества, изъятого у нее советской властью. Соглашаясь с тем, что не все проблемы, связанные с возвратом религиозным объединениям изъятого у них имущества, решены, не всегда можно согласиться с предлагаемыми РПЦ способами их решения, которые, как правило, сводятся к требованиям передать здания и предметы культа соответствующим приходам, монастырям или епархиям. Ряд предметов культа и церквей, изъятых советской властью у православной церкви, имеют огромное культурное значение. Так как религиозные объединения не всегда могут обеспечить их сохранность, передача им указанного имущества часто нецелесообразна.
В ряде случаев государственные органы пытаются использовать православие в политических целях. Нередко акцент делается не на использовании позитивных возможностей РПЦ, а на противопоставлении православия иным вероучениям. При этом патриотизм отождествляется исключительно с православием, а принадлежность к другим религиозным организациям оценивается как измена национальным традициям. Приведенная позиция имеет значительную поддержку в обществе и нередко "находит понимание" и во властных структурах.
Как известно, отношения государства и религиозных объединений, когда они отделены друг от друга, могут строиться по двум моделям: сепарационной и кооперационной. Первая предполагает равенство религиозных организаций и либеральное толкование принципа светского государства. В рамках этой модели сферы сотрудничества государства и религиозных объединений максимально ограничиваются, устанавливаются достаточно жесткие пределы их взаимодействия. Все религиозные объединения рассматриваются как частные объединения граждан и не имеют никаких привилегий в отношениях с государством.
Попытка установить в начале 90-х сепарационную модель государственно-конфессиональных отношений в России не удалась. В итоге к середине 90-х годов сложилась кооперационная модель государственно-конфессиональных отношений. Она предполагает приоритетное сотрудничество государственных органов с наиболее массовыми и влиятельными конфессиями во всех основных сферах общественной жизни.
Сложившаяся в России кооперационная модель государственно-конфессиональных отношений сформировалась во многом вопреки действующему на тот момент законодательству. Сказалось, конечно, и отсутствие в России традиций веротерпимости. Во многом декларативный характер действующего российского религиозного законодательства, не устанавливающего четкого порядка взаимодействия государственных органов и учреждений с религиозными объединениями, не способствует совершенствованию государственно-конфессиональных отношений. Отсутствие утвержденной концепции государственной политики в области религии также негативно влияет на возможность государства сформировать и реализовать единую политику в области религии. Действующие нормативные правовые акты, регулирующие правовой статус религиозных объединений, принимались нередко прежде всего с целью легализовать реально сложившиеся общественные отношения. При этом проблема обеспечения права личности на свободу совести отодвигалась на второй план. Именно с этим связаны в настоящее время основные проблемы государственно-конфессиональных отношений: игнорирование прав религиозных меньшинств, недостаточное правовое регулирование порядка реализации права каждого на свободу совести. На последней проблеме стоит остановиться отдельно.
Наряду с установлением правового статуса религиозных объединений не менее важной задачей является установление порядка реализации права на свободу совести. Тем не менее ряд норм Федерального закона "О свободе совести и религиозных объединениях" от 26 сентября 1997 г. необоснованно ограничивает права иностранных граждан и граждан Российской Федерации на свободу совести. Например, абз.2 ч.1 ст.3 Закона лишает иностранных граждан, незаконно находящихся на территории Российской Федерации, права на свободу совести. Приведенная норма представляется некорректной, так как факт незаконного проживания на территории Российской Федерации может служить основанием для ограничения некоторых правомочий, вытекающих из права на свободу совести, таких, как право быть учредителем религиозной организации. Однако лишать человека права молиться на основании незаконного нахождения на территории государства неправомерно. Также фрагментарно и не всегда корректно правовое регулирование порядка реализации права на свободу совести и в подзаконных актах. Все это создает условия для нарушения данного права граждан, в том числе и православного вероисповедания.
Большее внимание законодателя к проблемам правового регулирования статуса религиозных объединений, чем к проблемам обеспечения права личности на свободу совести, объясняется в том числе и тем, что религиозные объединения имеют возможность защитить свои интересы на стадии подготовки проектов нормативных правовых актов по вопросам, затрагивающим их интересы, а также после их принятия добиться внесения соответствующих изменений. Сказанное особенно верно в отношении РПЦ, которая при поддержке других конфессий выступила в том числе инициатором внесения поправок во вторую часть Налогового кодекса РФ, предоставляющих религиозным объединениям налоговые льготы. Отдельные же граждане не имеют возможности повлиять на принимаемые государственными органами решения, а институты гражданского общества в России недостаточно развиты. Потенциально через общественные организации граждане могут эффективно отстаивать свои права. Однако недостаточная гражданская активность и слабость общественных организаций не позволяют последним эффективно защищать права граждан. В сфере религии это подтвердили атеистические объединения, лоббистские возможности которых изначально были невысоки. Расколы в среде атеистов привели к тому, что деятельность атеистических объединений интересует только их членов. Не оказывает существенного влияния на политику государства и деятельность правозащитных организаций (Славянского правового центра, Российского отделения Международной ассоциации религиозной свободы и др.).
Кооперационная модель государственно-конфессиональных отношений грозит опасностью придания религиозной идеологии привилегированного по сравнению с иными мировоззренческими системами (свободомыслием, агностицизмом) статуса. К сожалению, именно это сейчас в значительной степени характерно для нашей страны.
Иногда государственные органы и учреждения рассматривают конфессиональные задачи как государственные. Так, С.Ф. Кавун, заместитель Главнокомандующего внутренними войсками МВД России, на Рождественских чтениях в 2001 году заявил следующее: "Находясь на воинской службе, они (приверженцы сект. - К.К.), как правило, продолжают исповедовать вероучение своей общины (порой откровенно антихристианское) и пытаются проводить соответствующую пропаганду среди сослуживцев. Подобные факты не остаются без внимания органов по работе с личным составом, других должностных лиц, но без помощи священнослужителей эффективное противодействие проникновению в воинские коллективы тоталитарных, оккультно-мистических сект организовать трудно" (Духовность. Правопорядок. Нравственность. С.51). Подобные заявления и тем более их практическое воплощение представляются некорректными не только с точки зрения обеспечения права религиозных меньшинств на свободу вероисповедания, но и с точки зрения учета права неверующих граждан на свободу совести.
В связи с вышеизложенным представляется, что при определении перспектив развития государственно-конфессиональных отношений и формировании государственной политики и законодательства в области религии следует исходить из следующих принципиальных положений.
В России сложилась кооперационная модель государственно-конфессиональных отношений. Необходимо критиковать ее издержки и бороться с ними. Однако жизнь показывает, что реально достижимая на настоящий момент задача - создание такой кооперационной модели, которая гарантирует соблюдение конституционного принципа светского государства и права каждого на свободу совести. При этом формы сотрудничества государства со всеми религиозными объединениями должны быть поставлены в четкие правовые рамки.
Российская кооперационная модель государственно-конфессиональных отношений в настоящее время в значительной мере построена на правовых и неправовых методах ограничений деятельности религиозных меньшинств, игнорировании правоприменительными органами их прав. Привилегированный статус РПЦ нередко проявляется в ограничении в законных правах "конкурирующих" конфессий. Понятно, что это прямо противоречит элементарным правовым принципам и грубо нарушает право граждан на свободу совести и право граждан на объединение.
Если в светском демократическом государстве возможно установление более тесных отношений с теми или иными конфессиями, то только на позитивной основе, для решения конкретных социальных задач. Причем оно возможно и без установления особого правового статуса традиционных конфессий, при юридическом равенстве всех религиозных объединений. То, что в соответствии с ч.4 ст.5 Федерального закона "О свободе совести и религиозных объединениях" наиболее часто организовывается факультативное обучение основам православного вероучения, вполне естественно. Однако это ни в коей мере не означает, что должны быть ограничены права мусульман, католиков или протестантов на реализацию указанного права.
В условиях кооперационной модели государственно-конфессиональных отношений важнейшее значение приобретает четкое установление порядка сотрудничества государственных органов и учреждений с религиозными объединениями. В рамках сепарационной модели достаточно установить основные принципы сотрудничества государственных органов и учреждений с религиозными объединениями, так как это сотрудничество сведено к минимуму. Если же оно достаточно масштабно и является одним из основных элементов государственно-конфессиональных отношений, необходимо детальное правовое регулирование порядка его осуществления.
Необходимо совершенствование правового регулирования порядка реализации права на свободу совести на уровне как законов, так и подзаконных актов. Причем приоритет права граждан на свободу совести должен быть одним из основных принципов политики государства в области религии. Без осознания этой проблемы на государственном уровне решить ее в настоящее время невозможно - в силу слабости общественных институтов и сильных клерикальных тенденций.
Нередко религиозная политика государства понимается им неоправданно ограничительно - только как гарантия граждан на свободу вероисповедания. Указанную политику следует скорректировать в сторону более четкого соблюдения конституционного принципа идеологического многообразия (ст.13 Конституции РФ) в части равноправия религиозной и иных форм мировоззрения и конституционного принципа светского государства (ст.14 Конституции РФ).
Предложенные в настоящей статье принципы могут и должны быть развиты и конкретизированы в научных публикациях, проектах нормативных правовых актов, учтены при доработке проектов концепции формирования политики государства в области религии. Уже очень много сказано и написано о необходимости преодоления клерикальных тенденций в России. Представляется, что наступил момент, когда общие слова о свободе совести и обеспечении светского характера государства должны быть претворены в реальные проекты.
К. Каневский,
аспирант Российского нового университета
"Российская юстиция", N 11, ноябрь 2002 г.
Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.
Религиозный ренессанс в России
Автор
К. Каневский - аспирант Российского нового университета
"Российская юстиция", 2002, N 11, стр.62