Участие федеративных государств в международных договорах (И.И. Лукашук, "Журнал российского права", N 5, май 2003 г.)

Участие федеративных государств
в международных договорах

Как известно, в государствах с федеративным устройством проживает почти половина населения планеты. Глобализация ведет к развитию международных связей на всех уровнях. В связи с этим возникает ряд правовых проблем, касающихся специфики государств с федеративным устройством. Активно развиваются международные связи субъектов Российской Федерации. При решении связанных с этим правовых вопросов существенное значение имеет использование мирового опыта и выяснение международно-правового статуса федерации.

Федерация в качестве общего правила является единым субъектом международного права*(1). В Межамериканской конвенции о правах и обязанностях государств 1933 г. в качестве общего положения устанавливалось: "Федеральное государство составляет только одно лицо перед международным правом" (ст.2). Этот факт примечателен тем, что многие из американских государств являются федерациями.

Известны довольно редкие случаи, когда федеральные конституции предусматривают ограниченную возможность участия субъектов в международных соглашениях. Конституции Швейцарии, ФРГ, Канады и США допускают участие субъектов в некоторых видах международных соглашений.

В Швейцарской федерации, официально именуемой Конфедерацией, кантоны считаются суверенными. Кантоны вправе заключать соглашения с иностранными государствами по вопросам, касающимся публичного хозяйства, местных пограничных отношений и полиции*(2). По таким вопросам кантоны могут "входить в непосредственные отношения с низшими властями и чиновниками иностранных государств" (ст.10 Конституции Швейцарской Конфедерации). Как видим, имеются в виду не межгосударственные договоры, а соглашения о взаимодействии с местными властями соседних государств. Сказанное подтверждается и практикой. Только Швейцарский Союз в целом выступает стороной в международных договорах.

Основной закон ФРГ установил, что ведение отношений с иностранными государствами принадлежит Федерации*(3). При заключении договора, затрагивающего особое положение какой-либо земли, она должна быть своевременно заслушана (ст.32 Основного закона ФРГ). Одновременно предусмотрена возможность заключения землями соглашений с иностранными государствами в пределах законодательной компетенции земель. Более того, заключение таких соглашений возможно лишь с согласия федерального правительства.

Согласно конституционному праву Канады международные договоры заключаются от имени Федерации*(4). Права провинций в области внешних сношений ограничены. Вопросы их участия во внешних связях решаются не столько юридически, сколько политически. Или, как писал юридический советник канадского ведомства иностранных дел А. Готлиб, заключение договоров характеризуется неформальным и прагматическим подходом*(5). Такой подход наряду с позитивными моментами порождает и конфликтные ситуации. Так, в 1966 году провинция Квебек заключила с Францией соглашение о культурном сотрудничестве. В январе 1968 г. Габон пригласил Квебек на межправительственную конференцию франкоязычных стран. В ответ Канада приостановила дипломатические отношения с Габоном. В апреле того же года министр образования провинции Квебек Ж.-Г. Кардинал отправился на аналогичную конференцию в Париж, заявив, что будет представлять Квебек и никого другого. Правительство Канады предложило, чтобы Кардинал считался представителем государства в целом. Но он отверг это предложение. После этого правительство Канады заявило, что только оно должно поддерживать отношения с суверенными государствами*(6).

Согласно Конституции США, ни один штат не может участвовать в международных договорах. Тем не менее штат может заключать "соглашение или договорный акт" ("compact") с иностранным государством с согласия Конгресса (ст.I.10 Конституции США). Чем отличаются такого рода акты от договоров - не определяется. В комментарии к кодификации права внешних сношений США, осуществленной Американским институтом права, говорится, что в таких случаях решение будет носить политический характер*(7).

Правовой статус такого рода соглашений неясен. В принципе с разрешения центральной власти даже административно-территориальное подразделение унитарного государства может заключить международное соглашение. Но в таком случае оно выступит как представитель государства в целом.

Практике известно всего лишь несколько случаев заключения штатами такого рода соглашений. В 1934, 1956 и 1957 гг. штат Нью-Йорк заключал соглашения с правительством Канады об обслуживании "Моста мира" через Ниагару. На этом основании американские юристы считают, что полномочия штатов на заключение соглашений с иностранными государствами с согласия Конгресса больше не действуют*(8).

Известны редкие случаи заключения американскими штатами соглашений с административными единицами других государств. В качестве примера можно указать на соглашение 1982 г. между штатом Нью-Йорк и провинцией Квебек о кислотных осадках*(9). Оно не предусматривало регистрации в ООН, так что его едва ли можно отнести к категории международных договоров.

Верховный суд США неоднократно подтверждал, что только федеральные власти осуществляют внешние сношения. Еще в 1793 году судья Джей по делу "Чисхолм против Джорджии" заявил: ":С учетом качества государства и его возможностей Соединенные Штаты несут ответственность перед иностранными государствами за поведение каждого штата в соответствии с законами наций и за выполнение международных договоров:"*(10). Соответствующие решения принимались Верховным судом и в дальнейшем*(11).

Практика указанных федераций свидетельствует, что небольшое количество заключаемых их субъектами международных соглашений касается чисто местных вопросов и не касается межгосударственных отношений.

Уникальной федерацией в рассматриваемом плане был Союз ССР, субъекты которого - союзные республики - согласно Конституции СССР были суверенными государствами и имели право заключать международные договоры с иностранными государствами. Статусу союзных республик была посвящена обильная литература, как отечественная, так и зарубежная*(12).

Основная причина, побудившая СССР поставить вопрос о международной правосубъектности союзных республик, носила внешнеполитический характер. СССР внес решающий вклад в победу антигитлеровской коалиции. Между тем в ходе подготовки проекта устава организации безопасности стало ясно, что абсолютному большинству контролируемых западными державами голосов он сможет противопоставить лишь один голос. Невольно вспоминается опыт Лиги Наций, из которой СССР был исключен после начала войны против Финляндии. Поэтому на разрабатывавшей проект устава Конференции в Думбартон-Оксе в 1944 году СССР настаивал на том, чтобы все союзные республики стали первоначальными членами организации. С учетом жесткой позиции западных держав СССР пошел на уступки, и на Конференции в Ялте в 1945 году с большим трудом удалось добиться согласия США и Англии на участие в будущей организации лишь двух союзных республик, наиболее пострадавших в ходе войны, - Украины и Белоруссии. Заметим, что в годы "холодной войны" не раз предпринимались попытки исключить эти республики из ООН. Так, в ноябре 1971 г. палата представителей Конгресса США приняла резолюцию, призывающую к исключению БССР и УССР из членов ООН*(13).

В западной литературе результаты достигнутого решения были оценены по-разному. Одни авторы утверждали, что решение носит чисто политический характер и не означает признания суверенности союзных республик*(14). Другие писали о "частичных" субъектах международного права*(15). Но были и такие, которые признавали наличие достаточных юридических оснований для участия союзных республик в международных отношениях*(16).

Конституция СССР 1977 г. подтвердила, что союзная республика является суверенным государством (ст.76). Она имеет право "вступать в отношения с иностранными государствами, заключать с ними договоры и обмениваться дипломатическими и консульскими представителями, участвовать в деятельности международных организаций" (ст.80). Что касается Союза ССР, то к его компетенции было отнесено: представительство в международных отношениях; связи с иностранными государствами и международными организациями; установление общего порядка и координация отношений союзных республик с иностранными государствами и международными организациями; внешняя торговля и другие виды внешнеэкономической деятельности на основе государственной монополии (п.10 ст.73).

Юридически Конституция СССР создала условия для установления международной правосубъектности республик, предусмотрев небывало широкие для федераций права субъектов. Однако, как видно из приведенных положений, суверенитет республик в области международных отношений был ограничен компетенцией Союза, - в частности, законодательство не только Союза, но и республик устанавливало приоритет договоров Союза в отношении законов республик. В качестве примера можно указать на ст.572 ГК УССР. Будучи министром юстиции СССР, В.Ф. Яковлев заявил: ":В любом случае не должно быть несоответствия республиканского законодательства международным обязательствам СССР"*(17).

Отечественным теоретикам так и не удалось решить проблему совмещения суверенитета республик и Союза. Правосубъектность союзных республик не была реализована. Даже признание правосубъектности БССР и УССР - членов ООН - носило ограниченный характер. Все это свидетельствует о том, что и в исключительных условиях субъекты федерации могут обладать лишь ограниченной правоспособностью в области международных договорных отношений.

В последние годы существования Союза ССР предпринимались усилия в целях развития прямых связей республик с административными единицами других государств - как федеративных, так и унитарных. Для этого СССР заключил ряд договоров с иностранными государствами. Например, в Договоре о сотрудничестве, добрососедстве и дружбе с Румынией 1991 г. говорилось: "Стороны будут всемерно стимулировать в соответствии со своим внутренним законодательством участие республик СССР, регионов и других административных структур обеих стран, их органов, учреждений и организаций в реализации настоящего Договора" (ст.20)*(18). Предусматривалось также развитие договорных отношений Союза с республиками и республик друг с другом*(19).

Как в Комиссии международного права, так и на Венской конференции по праву договоров 1968-1969 гг. вопрос о возможности участия в договорах субъектов обсуждался довольно обстоятельно. Комиссия, в значительной мере благодаря активности советского юриста Г.И. Тункина, предложила следующее положение: "Государства - члены федеративного союза могут обладать правоспособностью заключать договоры, если такая правоспособность признается федеральной конституцией и не выходит за установленные ею пределы" (ст.5.2).

При первом обсуждении на Венской конференции это положение было одобрено 46 голосами, 39 делегаций проголосовали против, 8 - воздержались. В числе делегаций, голосовавших против, были представители и федеративных государств (Австралия, Индия, Канада, США и др.). Делегации СССР, Белоруссии и Украины, естественно, голосовали "за". Любопытен тот факт, что ФРГ голосовала против, а Швейцария - за.

Представляет интерес аргументация противников рассматриваемого положения. Наиболее обстоятельно она была изложена в выступлении представителя Австралии, который отметил, что способность Украины и Белоруссии заключать договоры никогда не подвергалась сомнению после того, как они стали членами ООН. Следовательно, положение охватывает лишь такие исключительные случаи, как ФРГ и Швейцария. Снятие положения будет способствовать уяснению роли и ответственности федеральных властей. Представитель США говорил о многообразии федераций и заявил, что принятие рассматриваемого положения породит трудности для федеративных государств*(20).

Из сказанного видно, что в принципе возможность признания права на участие в международных договорах за субъектами федерации не исключается, разумеется, в соответствии с федеральной конституцией. Но такая возможность рассматривается как исключительный случай. Общее правило: федерация - такой же субъект международного права, как и унитарное государство.

Сказанное издавна подтверждается арбитражной практикой. Первым, очевидно, было арбитражное решение еще XIX века по делу "Монтихо"*(21). В 20-е годы прошлого века Франко-мексиканская комиссия по взаимным претензиям в решении по делу "Пелла" подтвердила "принцип международной ответственности федеративного государства за все действия его отдельных штатов, которые дают повод к претензиям со стороны иностранного государства". При этом было особо отмечено, что эту ответственность "нельзя отрицать, даже если федеральная конституция лишает центральное правительство права контроля за действиями или права требовать от них, чтобы их поведение соответствовало нормам международного права"*(22).

Приведенных положений придерживается и Международный суд. В решении по делу немецких граждан, осужденных и казненных в США без официального уведомления консульства ФРГ, Суд определил: ":Международная ответственность государства возникает в результате действий в этом государстве компетентных органов и властей, каковы бы они ни были:". Несмотря на то, что принятие требуемых Судом мер относится к юрисдикции губернатора штата Аризона, губернатор "обязан действовать в соответствии с международными обязательствами Соединенных Штатов"*(23).

Конституция Российской Федерации отнесла международные договоры к ведению Федерации (ст.71), их выполнение - к совместному ведению Федерации и субъектов (ст.72). Отсутствие у субъектов права участия в международных договорах было подтверждено Конституционным Судом РФ в 2000 году. Однако это вовсе не означает отстранения субъектов от участия в договорном процессе и от осуществления международных связей.

Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации"*(24) предусматривает участие субъектов в процессе заключения договоров, затрагивающих их полномочия (ст.4). Выделяются два вида таких договоров. Во-первых, договоры РФ, затрагивающие вопросы, относящиеся к ведению субъектов. Во-вторых, договоры, затрагивающие полномочия субъекта по предметам совместного ведения Федерации и субъектов.

Договор, затрагивающий вопросы, относящиеся к ведению субъекта, не может быть заключен без согласования с его органами власти. Основные положения или проект договора, затрагивающего полномочия субъекта по предметам совместного ведения (ст.72 Конституции РФ), направляются федеральными ведомствами органам государственной власти заинтересованного субъекта. Полученные предложения и замечания рассматриваются при подготовке проекта договора.

Ряд положений Закона предусматривает представление предложений о заключении, прекращении или приостановлении действия договоров РФ по согласованию, в том числе и с органами власти субъектов (п.5 ст.9, п.1 ст.36 и п.5 ст.37). Это значит, что все непосредственно затрагивающие интересы субъекта вопросы заключения, прекращения и приостановления действия договоров РФ могут решаться лишь по согласованию с ним.

При заключении Федерацией договора, предусматривающего сотрудничество по предметам совместного ведения (культура, спорт, здравоохранение, охрана природы и т.д.), но не затрагивающего непосредственно интересы конкретного субъекта, согласование не является обязательным.

Закон не определяет, с какими конкретно органами власти субъектов Федерации производится согласование проектов договоров. Такие органы определяются самим субъектом. Поэтому статья 4 устанавливает, что согласование осуществляется с органами государственной власти заинтересованного субъекта, на которые возложены соответствующие функции, либо что проект договора или его основные положения направляются таким органам.

При согласовании органы власти заинтересованного субъекта уведомляются федеральными ведомствами о предельных сроках направления предложений (не менее двух недель). Непредставление в указанный срок ответа не препятствует внесению федеральным ведомством предложения о заключении договора. Такой порядок призван препятствовать бесконечному затягиванию заключения договора. Вместе с тем в подобных случаях принимающий решение о подписании договора орган может исключить или изменить положения договора, затрагивающие полномочия субъекта, а также направить проект договора на согласование органам власти заинтересованного субъекта или возвратить соответствующие документы ведомству с требованием обеспечить согласование.

Все это призвано стимулировать федеральные ведомства и органы власти субъектов к разработке проектов, отвечающих интересам как Федерации, так и ее субъектов.

Что же касается компетенции субъектов Федерации в области прямых международных связей и их правового регулирования, то эти вопросы достаточно обстоятельно урегулированы Федеральным законом от 4 января 1999 г. N 4-ФЗ "О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации"*(25). Субъекты имеют право в пределах своей компетенции заключать соглашения с административно-территориальными единицами иностранных государств и иными иностранными партнерами в соответствии с законами и договорами Федерации. В Договоре между Россией и Францией, заключенном в Париже 7 февраля 1992 г., говорится, что стороны будут "поощрять прямые связи между административно-территориальными единицами: в соответствии с целями настоящего Договора" (ст.20). На начало 2003 года субъектами Федерации было заключено более двух тысяч соглашений о межрегиональном и приграничном сотрудничестве.

Серьезное значение для субъектов РФ и для самой Федерации имеют связи с пограничными областями соседних государств. Из 89 субъектов 46 являются пограничными. В период существования СССР у них имелись тесные экономические, культурные и иные связи. Восстановление и развитие этих связей имеет существенное значение для заинтересованных стран.

В феврале 2001 г. Правительство РФ утвердило Концепцию приграничного сотрудничества в Российской Федерации*(26). С рядом соседних государств были заключены межгосударственные соглашения о развитии приграничных связей. В июле 2002 г. Россия ратифицировала Европейскую рамочную конвенцию о приграничном сотрудничестве территориальных сообществ и властей. Конвенция предусматривает сотрудничество между "приграничными сообществами" или "еврорегионами", которые охватывают несколько административно-территориальных единиц соседних государств. Сотрудничество в таком масштабе имеет свои преимущества, оно получило значительное развитие в Европе, где на начало 2003 года существовало 75 еврорегионов. Началась работа по созданию таких регионов с участием областей Белоруссии, России и Украины.

В январе 2003 г. Госсовет РФ обсудил вопрос об активизации пограничного сотрудничества, а также о роли субъектов во внешней политике в целом. Были отмечены достижения субъектов в пограничном сотрудничестве и определено, что федеральный центр должен поддерживать инициативы регионов в вопросах международной деятельности. Одновременно отмечалось, что имевшая место в прошлом практика прямых соглашений субъектов с иностранными государствами выходила за рамки компетенции субъектов, установленной Конституцией. Принято решение создать при МИДе РФ Совет глав регионов. Этот орган призван обеспечить представительство интересов регионов на федеральном уровне и влиять на определение общего курса внешней политики в соответствующей сфере*(27).

Большое значение трансграничному сотрудничеству придает Совет Европы. В Венской декларации, принятой 9 октября 1993 г., говорится: "Создание терпимой и процветающей Европы зависит не только от сотрудничества между государствами. Оно также требует трансграничного сотрудничества между местными и региональными органами без ущерба для конституции и территориальной целостности каждого государства"*(28).

Поддерживая транснациональные связи, подразделения государства, естественно, заключают соглашения. Такие соглашения не являются международными договорами. В основном они регулируются внутренним правом государств, а также заключаемыми по этому вопросу договорами государств*(29).

При отсутствии во внутреннем праве соответствующих норм возможно применение по аналогии некоторых положений права договоров. В этой связи следует отметить неточность встречающегося в практике высших судов федераций положения о прямом применении к соглашениям между субъектами федерации норм международного права. Так, в решении Конституционного суда ФРГ от 31 июля 1973 г. говорилось, что даже в федеральном союзе отношения между государствами-членами при отсутствии федеральной конституционной регламентации регулируются нормами международного права. Поскольку такого рода отношения являются внутригосударственными, постольку нормы международного права применимы к ним лишь по аналогии. Судебной практике федеративных государств такие случаи известны. Например, при определении границы между субъектами по аналогии применялись соответствующие нормы международного права.

Правовое регулирование развитых трансграничных связей - дело новое и непростое, возникает немало трудностей, что отмечается юристами*(30). Пишут, например, о "перфорированном суверенитете"*(31). Тем не менее государства постепенно решают проблему на основе уважения суверенитета и территориальной целостности.

***

Принимая во внимание, что международные конвенции все более основательно затрагивают внутреннее право государств, некоторые федерации стали добиваться включения в конвенции специальных постановлений, учитывающих особенности их государственного устройства, получивших название "федеральная оговорка"*(32). Такая оговорка позволяет смягчить коллизию конвенционного и внутреннего права федераций в наиболее сложных случаях, представляя определенный компромисс. Оговорка дает возможность принимать и выполнять не весь договор, а лишь те положения, которые не затрагивают законодательной компетенции субъектов федерации.

В качестве примера соответствующих договорных постановлений можно привести ст.34 Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия, принятой в Париже 16 ноября 1972 г.: "К государствам - сторонам настоящей Конвенции, имеющим федеральные устройства, относятся следующие положения:

а) в том, что касается положений настоящей Конвенции, выполнение которых является предметом законодательной деятельности центральной или федеральной законодательной власти, обязательства федерального или центрального правительства будут теми же, что и обязательства государств-участников, не являющихся федеративными государствами;

б) в том, что касается положений настоящей Конвенции, выполнение которых является предметом законодательной деятельности каждого из штатов, стран, провинций, кантонов, которые в соответствии с системой федерации не обязаны принимать законодательных мер, федеральное правительство доводит указанные положения до сведения компетентных властей штатов, стран, провинций и кантонов с целью их принятия"*(33).

Идея "федеральной оговорки" возникла в США, по соображениям в основном внутриполитического порядка, в 1915 году в связи с разработкой Устава Международной организации труда и нашла отражение в Уставе МОТ и ее конвенции*(34). США ссылались на то, что вопросы, которыми предстоит заниматься МОТ, относятся в основном к компетенции штатов. В дальнейшем "федеральная оговорка" стала включаться в многосторонние конвенции, в основном по правам человека (ст.41 Конвенции о статусе беженцев 1951 г.)

Порой оговорка используется Соединенными Штатами и при заключении двусторонних договоров. Так, некоторые торговые договоры, предусматривающие взаимное предоставление национального режима, содержат постановления о том, что если тот или иной штат не предоставит такого режима гражданам другой стороны, то граждане, проживающие в этом штате, и зарегистрированные в нем компании не будут пользоваться на территории другой стороны национальным режимом*(35).

Подобное положение носит явно дискриминационный характер. Оно дает США возможность исключить для другой стороны пользование национальным режимом на любой наиболее интересующей ее части территории. Другая сторона таким правом не обладает.

Как видим, "федеральная оговорка" создает определенные привилегии для федеративных государств, давая им возможность принимать и выполнять не весь договор, а лишь те его части, которые не затрагивают законодательной компетенции субъектов федерации. В кодификации Американского института права говорится, что оговорка дает возможность "сделать обязательства федеративного государства по международному соглашению менее обременительными, чем у унитарных государств, участвующих в соглашении"*(36).

Можно сказать, что "федеральная оговорка" противоречит принципам международного права и обоснованно подвергается критике со стороны ученых и исследователей. Уже в 50-е годы прошлого века ученые писали: "Федеральная оговорка является способом ограничения многосторонних договорных обязательств с самого начала. Она представляет собой уступку, гарантирующую федеративным государствам преимущество ввиду особенностей их конституционной структуры. Это действительно уступка, ибо ее главный результат состоит в создании неравенства обязательств между федеративными и унитарными участниками многосторонних актов"*(37). Правительства государств, со своей стороны, добиваются невключения в многосторонние договоры "федеральных оговорок". Показательны в этом плане, например, Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (ст.50), Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. (ст.28)*(38).

Конституционное право большинства федераций обязывает субъекты принимать все необходимые меры для осуществления международных договоров федерации. В статье 253 Конституции Индии говорится: "Независимо от предшествующих положений настоящей Главы Парламент имеет право издать любой закон в отношении всей или любой части территории Индии в связи с выполнением любого договора, соглашения или конвенции с любой страной или странами:". Такое положение вполне естественно, так как в противном случае федерация не могла бы гарантировать выполнение договора в той части, в которой это зависит от ее субъектов. Следует отметить, что в данном случае мы имеем дело с интересным явлением. Международный договор оказывает влияние на распределение компетенции, установленное конституцией.

И.И. Лукашук,

руководитель Центра международно-правовых исследований ИГП

РАН, профессор, доктор юридических наук

"Журнал российского права", N 5, май 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Международно-правовым аспектам федерации посвящено большое количество работ. Следует особо отметить фундаментальный труд австрийского юриста Г. Рилля (Rill H. Gliedstaatsvertr?ge. Wien, 1972). См. также: Okeke Ch. Treaty-Making and Treaty-Implementation by a Federal State under International Law // New Directions in International Law. N.Y., 1982; Les Etats fеdеraux dans les relations internationals. Bruxelles, 1984; Zellweger V. Velkerrecht und Bundestaat. Berlin, 1992.

*(2) См.: Haas G. Verfassungsrechtliche Aspecte der schweizerischen Aussenwirtschaftpolitik. Basel, 1989; Plomb G. Le canton la Confеdеration Suisse. Lausanne, 1968.

*(3) См.: Колдаев В.М. К вопросу о природе западногерманской федерации // Государство и право зарубежных стран. N 3. М., 1959; Rudolf W. Internationale Beziegungen der deutschenL?nder // Archiv des Velkerrechts. 1966/67. N 3.

*(4) См.: Качанов В.А. Канадские провинции в международных соглашениях и организациях // Советский ежегодник международного права. 1969.

*(5) См.: Gotlieb A. Canadian Treaty-Making. Toronto, 1968.

*(6) См.: International Herald Tribune. 1968. Apr. 22. См. также: Jaskiernia J. Mi"dzynarodowa aktywnoС? Quebecu a tendencje separatyczne // Sprawy Mi"dzynarodowe. 1978. N 11.

*(7) Restatement. § 302,f. Там же говорится: "Вообще соглашения по местным трансграничным вопросам, таким как ограничение источников загрязнения, сточных вод, координация полицейских служб и распределение источников энергии, не считаются нуждающимися в согласии Конгресса. Такие соглашения не будут международными договорами:".

*(8) См. об этом: Мартыненко П.Ф. Современные буржуазные теории о внешних сношениях государств. Киев, 1970. С.72 и след.

*(9) См.: International Legal Materials. Vol. XXI. 1982. No. 4. P. 721-725.

*(10) Цит. по: McClure W. World Legal Order. N. Carolina, 1960. P. 38.

*(11) См.: Virginia Journal of International Law. Vol. 8. 1968. No. 2. P. 420, 435.

*(12) См., например, некоторые работы, посвященные статусу союзных республик: Лукашук И.И. Стороны в международных договорах. М., 1966; Бровка Ю.П. Международная правосубъектность БССР. Минск, 1967; Василенко В.А. Правовi аспекти участi УкраVнськоV РСР у мiжнародних вiдносинах. КиVв, 1984; Катамадзе Г.Ш. О международной правосубъектности Грузинской ССР. Тбилиси, 1990; Сарсембаев М. А. Международное право в истории Казахстана и Средней Азии. Алма-Ата, 1991; Skubiszewski K. PodmiotowoС? ZSRR w prawie mi"dzynarodowym // Zeszyty naukowe Uniwersytetu im. A. Mickiewicza. 1956. N 1; Aspaturian V. The Union Republics in Soviet Diplomacy. GenPva, 1960; Uibopuu H.-J. International Legal Personality of Union Republics of USSR // The International and Comparative Law Quarterly. Oct. 1975.

*(13) См.: Congressional Record. House. Nov. 9. 1971.

*(14) См.: Gould W. An Introduction to International Law. N.Y., 1957. P. 201.

*(15) См.: Kunz J. The Changing Law of Nations. Ohio, 1968. P.36.

*(16) "Вопреки широко распространенному мнению, участие советских республик в советских международных отношениях находит значительную опору не только в доктрине и практике международного права, но и в советской истории и конституционном праве также". Цит. по: Aspaturian V. Op. cit. P.31.

*(17) Советское государство и право. 1990. N 3. С.8.

*(18) См. также: Соглашение между правительствами СССР и Канады о сотрудничестве между союзными республиками Союза ССР и провинциями Канады 1989 года // Сборник международных договоров СССР. Вып. XLV. М., 1991.

*(19) См., например: Пункт 2 ст.10 Закона СССР "О советской милиции" 1991 г.; Игнатенко Г.В. Комментарий к Договору между РСФСР и УССР // Советский журнал международного права. 1991. N 1.

*(20) См.: UN. Conference on the Law of Treaties. Official Records. First Session. Р.60, 65.

*(21) См.: Moore J. International Arbitration. Vol. II. 1875. P.1440.

*(22) Ibid. Vol. V. 1929. P.536.

*(23) ICJ. Reports. 1999. P.9.

*(24) См.: СЗ РФ. 1995. N 29. Ст.2757.

*(25) См.: СЗ РФ. 1999. N 2. Ст.231.

*(26) См.: СЗ РФ. 2001. N 8. Ст.764.

*(27) См.: Российская газета. 2003. 23 янв.

*(28) Право Совета Европы и Россия. Краснодар, 1996. С.288.

*(29) См.: Levrat N. Le droit applicable aux accords de cooperation transfrontaliPre entre collectivitеs publiques infras-еtatiques. P., 1994.

*(30) См.: Bratons A. Derecho international pjb-lico. T.II. Madrid, 1987. P.51-54; 165-177.

*(31) См.: Duchacek I., Latouche D., Stevenson G. Perforated Sovereignties and International Relations. N.Y., 1988.

*(32) См.: Barcz J. Klauzula federalna w mi"dzynarodowym prawie traktatowym // Sprawy Mi"dzynarodowy. 1985. N 4.

*(33) СМД СССР. Вып. XLV. М., 1991. С.491.

*(34) См.: Ллойд-Джордж. Правда о мирных договорах. Т.1. М., 1957. С.561-562: ст.19(7) Устава МОТ.

*(35) См., например, § IX (2) Торгового договора между США и Голландией 1956 года.

*(36) Restatement. § 302, 4.

*(37) Looper B., Phill (Oxon). "Federal State Clauses" in Multilateral Instruments // British Year-Book of International Law. 1955-1956. P.164.

*(38) См.: БВС РФ. 1994. N 12. С.1-5; 5-11.