Допустимость доказательств, собранных защитником, и осуществление функции защиты в уголовном судопроизводстве (Е. Карякин, "Российская юстиция", N 6, июнь 2003 г.)

Допустимость доказательств, собранных защитником,
и осуществление функции защиты в уголовном судопроизводстве

Наделение защитника правом на собирание доказательств в соответствии с УПК РФ вызвало неоднозначную реакцию со стороны ученых-процессуалистов. Кто-то так и остался противником этого, но кто-то воспринял нововведение как должное, между тем закон есть закон и необходимо строго следовать его букве.

Как известно, деятельность адвоката в соответствии с УПК РСФСР не включала в себя собирание доказательств, но и УПК РФ, предусмотрев данное полномочие, не снял наболевших вопросов, а лишь добавил их. Как представляется, получение защитником предметов, документов и иных сведений, а также истребование справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций имело место и в соответствии с УПК РСФСР, в котором речи о собирании защитником доказательств вообще не велось, а говорилось лишь об их представлении. И действительно, для того чтобы защитнику представить определенное доказательство, необходимо первоначально его получить. Конечно, положительно, что законодатель предусмотрел возможность защитнику от своего имени, а не от имени юридической консультации обращаться с запросами к государственным органам, организациям, предприятиям, учреждениям, а последних обязал предоставлять запрашиваемые документы и их копии. Однако данная норма в отсутствие указаний законодателя на срок, в который должны быть предоставлены документы и санкции за ее невыполнение, выглядит, по меньшей мере, нелогично.

По справедливому замечанию ряда авторов, неурегулированным остался тот случай, когда защитник истребует документы, составляющие государственную, коммерческую и другую охраняемую законом тайну. Как видится, необходимо законодательно оговорить те случаи, когда истребованные защитником документы не могут быть ему предоставлены.

Последний же способ собирания доказательств защитником из трех предусмотренных ч.3 ст.86 УПК РФ сосредоточил в себе наибольшее количество неясностей. Каков механизм проведения опроса защитником лиц с их согласия? Каков порядок фиксации полученных сведений? И, наконец, каков порядок оценки допустимости таких доказательств? Именно доказательств, а не сведений, потому как законодатель в ч.3 ст.86 УПК РФ говорит: "Защитник вправе собирать доказательства..."

Итак, в законе не дается указаний ни по поводу понятия опроса, ни по поводу порядка его проведения, ни способа фиксации его результатов. Представляется возможным на основе действующего уголовно-процессуального законодательства представить опрос лица защитником в виде беседы защитника с гражданином, выразившим согласие на это, с целью получения сведений, относящихся к уголовному делу и позволяющих доказать невиновность или меньшую виновность подзащитного, результаты которой фиксируются в произвольной форме. В качестве формы фиксации может выступить протокол с указанием места и времени начала и окончания опроса, анкетных данных опрашиваемого и защитника (если это адвокат - принадлежность к коллегии адвокатов). Кроме того, предварять в протоколе конкретные сведения данные опрашиваемым лицом должна подпись данного лица о наличии согласия на опрос, протокол на каждой его странице и в заключении подписывается защитником и опрашиваемым. Считаем возможным в качестве дополнительного средства фиксации использовать видеозапись. Думается, такой вариант фиксации основан на законе, но как его недостаток следует рассматривать некую камерность, келейность беседы защитника и гражданина. Где гарантии от злонамеренных действий со стороны защитника - угроз, шантажа, попыток подкупа гражданина или введения его в заблуждение?

В этой связи смеем предположить, что присутствие при опросе лица защитником кого-то, пользующегося доверием и выступающего впоследствии гарантом фиксации хода опроса, поможет решить хотя бы некоторые проблемы и послужит гарантией обеспечения прав защитника на собирание доказательств. В качестве такого гаранта вполне может выступить нотариус как должностное лицо, действующее от имени государства. По окончании опроса нотариус, при нем присутствующий, при условии соблюдения требований закона и уплаты государственной пошлины прошивает и заверяет протокол опроса, о котором говорилось выше, и делает запись в регистрационной книге (Руднев В., Беньягуев Г. Возможно ли участие нотариуса в уголовном судопроизводстве? // Российская юстиция. 2002. N 8. С. 28-29).

Другой вариант закрепления результатов опроса (Кузнецов Н., Дадонов С. Право защитника собирать доказательства: сущность и пределы // Российская юстиция. 2002. N 8. С. 32) - изложение содержания беседы в ходатайстве с указанием лица, подлежащего вызову для его допроса следователем, думается, в принципе возможен. Однако, на наш взгляд, такой вариант не отвечает духу УПК РФ и возвращает нас во времена, когда беседа защитника с гражданином рассматривалась как предпроцессуальная деятельность. Было бы странным обращаться к позициям, сформированным в период реформирования УПК РСФСР, если новый закон уже обозначил подход к данной проблеме.

Большое, если не сказать огромное, значение приобретают нравственно-этические аспекты указанной уголовно-процессуальной деятельности защитника. Защитник ни в коем случае не должен злоупотреблять предоставленным ему правом на собирание доказательств: не должен использовать ложь, введение в заблуждение лица, обладающего определенными сведениями, принуждение последнего к беседе, а тем более принуждение к даче ложных сведений. Несомненно, в первую очередь, встретившись с определенным гражданином, защитник должен представиться, а затем вежливо указать цель встречи и испросить согласие на проведение опроса, если гражданин не желает беседовать, безотносительно от того приводит ли он причины этого или нет, защитник должен окончить беседу. Иное развитие событий в указанном случае должно рассматриваться как угроза допустимости полученного защитником доказательства. Исходя из того, что правовая норма есть ни что иное как социально-нравственное веление, установленное государством и обеспеченное его принудительной силой, стало быть, в случае нарушения этой нормы включается механизм реализации принудительных предписаний, носящих негативный характер, что в данном случае имеет форму недопустимости доказательств, полученных в ходе опроса лица защитником и подпадающих под действие ст.75 УПК РФ. Так, сторона обвинения вправе заявить перед судом ходатайство об исключении результатов опроса как доказательства, представленного защитником по причине их недопустимости в соответствии со ст.75 УПК РФ.

Как видится, не стоит рассматривать право защитника собирать доказательства как профессиональную обязанность адвоката, заключающуюся в установлении очевидцев криминального события, опросе этих лиц с их согласия или сообщении о них должностному лицу для их допроса в качестве свидетелей, как это предлагают Н. Кузнецов и С. Дадонов (Указ. раб. С.32). Следует отметить, что в качестве защитника в соответствии со ст.49 УПК РФ может выступать и не адвокат. Кроме того, принимать ли меры по установлению конкретного лица, проводить ли его опрос или не проводить определяет сам защитник, руководствуясь интересами подзащитного, а также тактическими приемами, выбранными применительно к определенной ситуации. Закон не запрещает защитнику "придержать" результаты опроса гражданина, например, не представлять их следователю в ходе предварительного следствия, а сделать это в судебном заседании с целью разрушения обвинительного тезиса. Вполне возможна также ситуация, когда защитник предполагает, что показания определенных лиц могут помочь его подзащитному, заявляет о них следователю, однако эти лица дают обвинительные показания в отношении подзащитного.

И последнее: оцениваться собранные защитником доказательства должны по единым правилам, наравне с доказательствами стороны обвинения, руководствуясь закрепленным в ст.17 УПК РФ принципом свободы оценки доказательств. Как известно, никакое отдельно взятое доказательство не только не имеет заранее установленной силы, но не имеет и заранее установленного "бессилия".

Е. Карякин,

старший преподаватель кафедры уголовного процесса

Оренбургского государственного университета,

кандидат юридических наук

"Российская юстиция", N 6, июнь 2003 г.