Права и обязанности цедента и цессионария (Л.А. Новоселова, "Гражданин и право", N 3 май-июнь 2003 г.)

Права и обязанности цедента и цессионария

Цедент и цессионарий являются сторонами соглашения (договора) об уступке, и их взаимные права и обязанности, а также последствия уступки в отношениях между ними определяются этим соглашением. К этому соглашению применяются все правила о заключении, изменении и расторжении договора*(1).

Передача документов, подтверждающих право требования

Нормы Гражданского кодекса РФ об уступке права требования прямо называют следующие обязанности цедента - в соответствии с п.2 ст.385 ГК РФ цедент должен передать цессионарию документы, удостоверяющие уступленное требование, и сообщить ему сведения, необходимые для осуществления права. Если иное не предусмотрено соглашением сторон, момент перехода права цеденту не зависит от того, исполнена ли эта обязанность цедентом.

Если цедент не исполняет своей обязанности по передаче документов, цессионарий может лишиться возможности подтвердить существование перешедшего к нему требования, что приведет к отказу в удовлетворении предъявленного цессионарием иска к должнику.

Право требовать передачи документов есть у первоначального кредитора независимо от того, предусмотрена ли такая обязанность в договоре об уступке, поскольку такая обязанность лежит на прежнем кредиторе в силу закона*(2). Условие договора об уступке, определяющее необходимость передачи документов и их перечень, не является существенным - при его отсутствии договор цессии не может быть признан недействительным или незаключенным.

При нарушении этой обязанности приобретатель права может требовать от первоначального кредитора возмещения убытков. Убытки могут быть взысканы при наличии общих оснований для применения ответственности.

Так, новый кредитор обратился с иском к первоначальному кредитору о взыскании убытков в размере уступленной задолженности в связи с невыполнением ответчиком обязанности по передаче документов, удостоверяющих переданные права требования.

При рассмотрении дела судом апелляционной инстанции было установлено, что первоначальный кредитор (ответчик) передал представителю истца необходимые для реализации права документы. Доказательств, опровергающих данные факты, истец не представил, поэтому суд признал недоказанными доводы истца о неисполнении ответчиком обязательств по передаче документов.

Кроме того, суд указал, что под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода). Доказательств причинения убытков в виде реального ущерба или упущенной выгоды истец не представил. С требованием о взыскании задолженности с должника истец не обращался. Установив отсутствие оснований и условий для взыскания убытков, суд правомерно принял постановление от отказе в иске*(3).

На практике зачастую обязанность передать документы, подтверждающие право, смешивают с обязанностью передать само право требования. В результате такого смешения делается вывод, что уступка права требования до момента передачи документов недействительна (не состоялась) и новый кредитор не приобрел право требования к должнику. В данном случае наличие доказательств существования права необоснованно смешивается с существованием самого права.

Передача документов необходима для обеспечения реализации права новым кредитором. Для достижения этих целей в ряде случаев нет необходимости передавать подлинные документы новому кредитору; первоначальный кредитор может принять на себя обязательства представлять необходимые доказательства в подлиннике при возникновении спора с должником.

По мнению В.А. Анохина, первоначальный кредитор обязан передать новому кредитору именно оригиналы правоустанавливающих документов, поскольку обладание только копиями лишает нового кредитора возможности защитить свои права. Он указывает, что отсутствие оригиналов документов не позволит требовать исполнения обязательства и взыскания убытков в судебном порядке. Кроме этого, первоначальный кредитор может злоупотребить своим правом, заключив второй договор уступки требования*(4). Несмотря на то, что эта точка зрения получила широкое признание в судебной практике, ее обоснованность вызывает сомнения.

Учитывая, что передача документов может быть отнесена на будущее время, необходимость передачи именно подлинных документов никак не исключает возможных злоупотреблений цедента. При добросовестном поведении цедента, даже при сохранении им подлинников за собой, он может представить их при наличии спора должника с новым кредитором (цессионарием). В связи с этим нет оснований считать, что рассматриваемая обязанность может быть исполнена только посредством передачи цессионарию подлинников, если только такое требование не содержится в законе или договоре.

Цедент может оставить подлинные документы у себя, например при частичной уступке требования, передав новому кредитору надлежаще заверенные копии. Этот подход разделяет и Е.А. Крашенников, по мнению которого, если цедент имеет обоснованный интерес в том, чтобы оставить упомянутые документы за собой (например, ввиду того, что он уступил только часть требования), он обязан передать лишь надлежащим образом заверенные за счет цессионария копии этих документов*(5).

Закон не устанавливает срока исполнения этой обязанности. В силу общих положений об исполнении обязательств, такая обязанность должна быть исполнена в разумный срок (ст.314 ГК РФ), который должен определяться с учетом цели установления данной обязанности цедента. Разумным должен считаться срок представления документов, позволяющий новому кредитору без затруднений реализовать свое право в отношении должника. Срок передачи документов может быть определен соглашением цедента и цессионария.

Перечень документов, подлежащих передаче, зависит от характера уступаемого права. При передаче права, возникшего из договора, как правило, это текст договора, документы, подтверждающие его исполнение цедентом (накладные, акты приема-передачи и т.д.). Лежащая на цеденте обязанность передачи документов охватывает все находящиеся у него документы, которые могут быть использованы для удостоверения требования и других перешедших к цессионарию прав. Конкретный перечень документов может быть указан в соглашении сторон.

Неисполнение цедентом своих обязанностей по передаче документов дает право цессионарию отказаться от исполнения своих обязательств по договору, на основании которого производится уступка, и потребовать возмещения убытков. Цессионарий может приостановить исполнение своих обязанностей перед цедентом, вытекающих из каузальной сделки (абз.1 п.2 ст.328 ГК РФ)*(6).

Как полагает В.А. Анохин, в ситуации, когда новый кредитор не может реализовать своих прав в отношении должника в связи с неисполнением цедентом своих обязанностей, связанных с передачей документов, целесообразно привлечение первоначального кредитора в качестве третьего лица для истребования дополнительных доказательств. Применение этой рекомендации на практике, действительно, позволяет решить многие проблемы, возникающие при рассмотрении требований лица, получившего права в порядке уступки права требования.

Неисполнение первоначальным кредитором обязанности по передаче документов не является основанием для признания договора об уступке требования недействительным. Так, цессионарий обратился в суд с иском о признании недействительной сделки уступки права требования, указывая, что он заблуждался относительно природы сделки и качеств ее предмета, которые снижают ее возможность использования по назначению. Истец сослался на неисполнение ответчиком своего обязательства передать ему документы, подтверждающие размер и основания прав требования, на факт взыскания ответчиком долгов в судебном порядке в меньшем объеме, чем предусмотрено договором, и возбуждение им исполнительных производств на принудительное взыскание задолженности без уведомления об этом истца.

Отказывая в удовлетворении иска, арбитражный суд не признал указанные обстоятельства свидетельствующими о заблуждении, имеющем существенное значение относительно природы сделки и тождества ее предмета*(7).

Обязанность сообщить сведения, необходимые
для осуществления права

По мнению Е.А. Крашенникова, обязанность цедента сообщать сведения распространяется на все значимые обстоятельства в отношении уступленного требования, перешедших вместе с ним прав должнику и принадлежащих ему возражений, в том числе и на обстоятельства, ставшие известными цеденту после уступки.

В число этих сведений входят условия осуществления требования (место, срок, способ исполнения и т.д.), данные о существующих обеспечениях переданного обязательства. Для осуществления права цессионарию необходимы сведения об исполнении цедентом его обязанностей в отношении должника, о наличии у должника существующих и возможных возражений и прав на зачет, а также об обстоятельствах, опровергающих указанные возражения*(8).

Закон не определяет, должен ли цедент сообщать соответствующие сведения по собственной инициативе или по запросу цессионария. В литературе высказывалось мнение, что о важных обстоятельствах, которые появились неожиданно или представляются необычными, цедент обязан поставить в известность цессионария, не ожидая запроса с его стороны*(9).

Неисполнение этих обязанностей не является основанием для признания сделки уступки права требования недействительной, так как действительность сделки не связывается с действиями сторон по ее исполнению.

Арбитражным судом был рассмотрен спор между первоначальным и новым кредиторами о признании сделки уступки права требования недействительной как сделки, совершенной под влиянием заблуждения. Из материалов дела следовало, что между сторонами был заключен договор уступки права требования и дополнительное соглашение к нему. До совершения сделок уступки требования часть задолженности была взыскана с должника в пользу первоначального кредитора. На основании судебных решений возбуждено исполнительное производство; в исполнительном производстве взыскатель заменен на нового кредитора.

Истец полагал, что, поскольку ответчик при заключении спорного договора не сообщил ему о судебных решениях, принятых в отношении уступленной задолженности, не передал ему исполнительные листы, ответчик тем самым ввел истца в заблуждение относительно предмета договора.

Суд отказал в иске, указав, что материалами дела подтверждается, что действия сторон в сделке уступки после заключенного спорного договора свидетельствуют об одинаковом понимании объема уступаемого требования, а также порядка исполнения названного договора. К указанным действиям относятся замена стороны в процессе, перечисление должником денежных средств в счет погашения задолженности новому кредитору, подписание дополнительного соглашения*(10).

Если требование передается цессионарием дальше, то соответствующие права в отношении цедента, который их не исполнил в отношении первого цессионария, переходят второму цессионарию. Соответственно, при получении всех документов и информации первым цессионарием, он обязан предоставить их новому кредитору.

В случае неисполнения цедентом обязанностей по сообщению сведений, необходимых для реализации права, цессионарий может воспользоваться теми же мерами защиты, что и при непередаче цедентом необходимых документов.

Закрепленные в ГК РФ нормы об обязанностях кредитора позволяют сделать общий вывод о существовании у него обязанности содействовать новому кредитору в реализации его права.

Заверения (гарантии) цедента

В соответствии с общими положениями договорного права цедент и цессионарий должны воздерживаться от любых действий, которые могут помешать или воспрепятствовать цели уступки. В отсутствии достаточно подробного соглашения этот вопрос решается на основе законодательных норм. Такие нормы обычно определяют, в какой степени цедент подтверждает существование и возможность обеспечения выплаты задолженности, а также платежеспособность должника. По этому вопросу наблюдаются весьма незначительные различия между правовыми системами.

По общему правилу считается, что цедент, которому выплачивается стоимость права требования, принимая платеж от цессионария, тем самым как бы подтверждает ее существование. Такое подтверждение не будет иметь места в том случае, когда цессионарий приобретает дебиторскую задолженность без выплаты ее стоимости, если только цедент не представил ясно выраженного подтверждения. Кроме того, цедент, как правило, не подтверждает платежеспособность должника, если нет прямой договоренности об ином*(11).

Ответственность цедента за действительность и фактическую
осуществимость требования в российском праве

Еще в римском праве был выработан принцип, согласно которому цедент отвечает за существование требования, но не отвечает за то, что может быть взыскано с должника*(12). Российская дореволюционная цивилистика опиралась на этот принцип. Так, Г.Ф. Шершеневич пишет: "Прежний веритель отвечает перед новым за то, что передал ему вполне действительное право, не имеющее никакого юридического недостатка. Если бы обнаружилось, что переданное право не существует по действительности обязательства, например если оно заключено было несовершеннолетним или уже исполнено (оплачено заемное письмо), тогда прежний веритель отвечает за неосуществленный интерес. Но он, по общему правилу, не обязан отвечать за то, что новый веритель не получил удовлетворение от должника. Уступая свое место в обязательстве, прежний веритель переносит на нового и риск по осуществлению права, который до сих пор лежал на нем"*(13). Об ответственности цедента за истинность, подлинность обязательства и отсутствии по общему правилу его ответственности за прочность, добротность права упоминают Д.И. Мейер*(14) и В.И. Синайский*(15).

Цессионарию при принятии решения о приобретении дебиторской задолженности или предоставлении кредита под эту дебиторскую задолженность необходимо располагать данными для определения ее ценности. Он, в частности, должен обладать информацией о том, является ли цедент кредитором в отношении должника*(16), имеет ли цедент право передавать эту дебиторскую задолженность; уступал ли цедент прежде эту задолженность другому цессионарию, имеет ли должник возражения против платежа либо право на зачет помимо тех, которые указаны в договоре уступки. Для выяснения этих обстоятельств цессионарий должен нести дополнительные расходы, что в отношениях по финансированию влечет увеличение стоимости предоставляемого кредита.

Как правило, для избежания этих расходов в отношениях по уступке цедент дает цессионарию соответствующие заверения (гарантии), касающиеся существования передаваемого (уступаемого) права, и несет ответственность в случае нарушения этих договорных гарантий. В большинстве правовых систем наличие гарантий существования ("действительности") передаваемого права со стороны цедента подразумевается.

Российское гражданское право в подходе к вопросу о распределении рисков, связанных с существованием ("действительностью") переданного в результате уступки требования и с платежеспособностью должника, основывается на общепринятых принципах.

В соответствии со ст.390 ГК РФ первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором.

Под недействительным требованием понимают, прежде всего, требование, не имеющее действительного основания: если заключенная между первоначальным кредитором и должником сделка ничтожна, то нет и требований из этой сделки. Недействительность требования имеет место и в случаях, когда уступлено требование, уже прекращенное к моменту уступки исполнением либо иным предусмотренным законом способом (новация, отступное, зачет и т.д.). Недействительным является также требование, которое не может быть реализовано в силу возражений должника (например, неисполнении обязательства цедентом, зачете и т.д.).

В публикациях высказывалось мнение о невозможности применения ст.390 ГК РФ в случае, если уступлено право, срок исковой давности по которому истек*(17). Такой подход представляется спорным по ряду оснований.

Во-первых, "задавненное" право явно обладает юридическим пороком, цессионарий лишен возможности принудительно его реализовать. Освобождение цедента от ответственности за передачу такого права в связи с невозможностью для цессионария обычным образом удовлетворить свой имущественный интерес представляется не соответствующим цели установления рассматриваемого правила.

Во-вторых, спорна сама возможность применения института уступки к требованиям из натуральных обязательств. Субъективное право требования, согласно превалирующему мнению, включает и право на защиту. Не будучи юридически признанным, требование из натурального обязательства проблематично охарактеризовать как право требования. Вопрос о том, может ли такое требование (не из гражданско-правового, признанного и защищаемого правом обязательства) быть предметом уступки, требует самостоятельного рассмотрения.

Недействительность уступленного права будет иметь место и в случаях, когда цедент не является обладателем данного права (например, если оно уже было им ранее уступлено другому лицу).

Уступленное право недействительно, если сделка, на основании которой возникли переданные права, оспорима и была признана недействительной. В одном из дел суд, рассматривая последствия передачи права требования, возникшего из договора, признанного после уступки права требования недействительным по основаниям, предусмотренным статьей 174 ГК РФ, пришел к выводу, что и сделка уступки права требования тоже может быть признана недействительной по этому же основанию, поскольку в противном случае "уступкой прав можно будет узаконить приобретение прав, основанных на оспоримых сделках". Подобный ход рассуждений неверен. Права должника оспаривать основной договор и ссылаться на его недействительность в споре с новым кредитором при уступке не затрагиваются. Если уступленное требование было признано недействительным, этот дефект права (недействительность) не позволяет новому кредитору требовать исполнения от должника. Ответственность за уступку права, признанного недействительным, перед новым кредитором несет цедент.

Цедент несет ответственность за действительность переданного права независимо от того, были ли ему самому известны возможные возражения. В.В. Почуйкин справедливо отмечает, что если цедент получает от цессионария некий имущественный эквивалент, а потом выясняется, что им передано несуществующее или недействительное (либо действительное на момент уступки, но в последующем признанное недействительным) право требования, то фактически цессионарий одаривает цедента, что совсем не входило в его планы и не являлось целью заключенной между сторонами сделки. При этом не имеет значения, заблуждался цедент относительно действительности требования или нет*(18).

В литературе высказывалось мнение об освобождении цедента от ответственности за действительность переданного права, если он до подписания договора цессионарием предупредил последнего о наличии возражений, предоставил в его руки все документы и сведения, необходимые для парализации вероятных возражений должника, а цессионарий, проигнорировав предупреждение, впоследствии не пожелал или не смог правильно воспользоваться предоставленными ему цедентом материалами. Все неблагоприятные последствия в этом случае предлагается возлагать на цессионария*(19).

Соглашаясь со справедливостью такого подхода и признавая необходимость его нормативного закрепления, тем не менее следует отметить, что положения ст.390 ГК РФ не позволяют полностью освободить цедента от ответственности при недействительности переданного требования. Возможно лишь уменьшение размера его ответственности на основании ст.404 ГК РФ, если цессионарий своими действиями способствовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, или не принял разумных мер к их уменьшению.

Положения ст.390 ГК РФ позволяют сделать вывод о том, что соглашением первоначального кредитора с новым кредитором не может быть исключена ответственность цедента за недействительность уступленного требования*(20).

Несмотря на отсутствие каких-либо оговорок в рассматриваемой норме, при ее применении следует иметь в виду, что вопрос об ответственности цедента зависит от характера отношения, на основании которого уступается право.

Так, анализируя положения ГК РСФСР 1922 г., не содержавшие в нормах об уступке права требования особых указаний о зависимости ответственности цедента от характера передачи, И.Б. Новицкий отмечал, что в силу ст.202 ГК РСФСР 1922 г. продавец долгового требования отвечает за действительность требования, если иное не предусмотрено договором. Относительно ответственности кредитора, безвозмездно уступившего право, ГК РСФСР 1922 г. никаких указаний не содержал. На этом основании был сделан вывод о том, что безвозмездно уступивший право требования не несет ответственности ни за действительность требования, ни за его фактическую осуществимость*(21).

Следуя той же схеме, при анализе норм действующего гражданского законодательства В.В. Почуйкин приходит к аналогичному выводу: поскольку в соответствии с п.3 ст.576 ГК РФ дарение принадлежащего дарителю права требования к третьему лицу осуществляется с соблюдением правил, предусмотренных статьями 382-386, 388 и 389 Кодекса. Правила, установленные в ст.390 ГК РФ, на безвозмездные отношения между первоначальным и новым кредиторами не распространяются*(22).

На основании положений п.3 ст.576 ГК РФ Е.А. Крашенников также указывает, что, если каузальная сделка является безвозмездной, цедент не отвечает ни за действительность, ни за фактическую осуществимость требования*(23).

При возмездном характере сделки по уступке права цедент отвечает за действительность требования, то есть за то, что оно юридически обосновано и не обременено возражениями. Характер и условия ответственности определяются договором, на основании которого производится уступка. По общему правилу, цессионарий вправе требовать от стороны, допустившей нарушение обязательства (цедента), возмещения причиненных убытков. Размер убытков, как правило, определяется той суммой, которая была уплачена цеденту, или стоимостью того имущества, которое было ему передано за уступленное право.

В.А. Белов полагает, что положения ст.390 ГК РФ свидетельствуют о возникновении у цессионария права регресса к цеденту при заявлении должником возражений, обессиливающих требование*(24). В строгом смысле регрессного обязательства здесь нет, поскольку никакого нового обязательства между цедентом и цессионарием при обнаружившейся недействительности переданного права не возникает. Цедент отвечает за нарушение существовавшего соглашения, на основании которого право передавалось. Еще Д.И. Мейер писал: "Цедент и по уступке права не перестает быть ответственным за его действительность, так что если обязательство, право по которому передано, оказывается недействительным, то цессионарий вправе требовать от цедента вознаграждения на том основании, что цедент не исполнил своего обязательства по сделке об уступке - не передал ему права; то, что передано, недействительно"*(25).

На практике положения рассматриваемой нормы применяются крайне редко из-за смешения последствий передачи недействительного права для распорядительных сделок уступки и сделок, на основании которых она происходит. Приведем пример такого подхода.

Открытое акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском к производственному кооперативу и обществу с ограниченной ответственностью о признании недействительной (ничтожной) сделки -договора уступки права требования, заключенного между ответчиками. Решением суда исковые требования удовлетворены, апелляционная инстанция оставила решение без изменения.

Кассационная инстанция, проверив правильность применения норм материального и процессуального права, не нашла оснований для удовлетворения кассационной жалобы и отмены судебных актов по следующим основаниям.

Как следовало из материалов дела, истец имел задолженность перед производственным кооперативом. В последующем производственный кооператив по договору цессии уступил обществу с ограниченной ответственностью право требования в отношении истца.

Суд установил, что еще до заключения договора цессии производственный кооператив и истец заключили соглашение о новации первоначального обязательства, существовавшего между ними, в новое обязательство. Тем самым обязанность истца была прекращена, а уступленное обществу право требования к истцу отсутствовало.

Удовлетворяя исковые требования, суды всех инстанций пришли к выводу о ничтожности договора цессии.

По смыслу п.1 ст.382 ГК РФ только существующее право может быть предметом уступки. Согласно ст.388 ГК РФ, уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит закону. Коль скоро обязательство новировано, то перемена лица в обязательстве, прекращенном новацией, противоречит требованиям главы 24 ГК РФ. Следовательно, договор цессии является недействительным как противоречащий закону (ст.168 ГК РФ).

В другом случае фирма обратилась в арбитражный суд с иском к производственному комбинату о взыскании убытков в виде упущенной выгоды, возникших в связи с передачей ответчиком истцу по договору цессии недействительного требования.

Как следовало из материалов дела, решением суда с должника в пользу ответчика была взыскана сумма задолженности. В последующем ответчик уступил фирме (истцу) право требования с должника долга и процентов в размере, указанном в исполнительном листе. Решением арбитражного суда по требованию должника договор уступки требования признан ничтожным, что и послужило основанием для предъявления требования к цеденту о возмещении убытков.

Отказывая в удовлетворении требований, суд, сославшись на ст.167, 390, 393 ГК РФ, посчитал их необоснованными по праву.

Кассационная инстанция, соглашаясь с решением суда, привела следующие доводы.

Иск заявлен о взыскании убытков, образовавшихся у истца в результате передачи ему ответчиком недействительного требования по ничтожной сделке - договору цессии.

В соответствии с п.2 ст.167 ГК РФ при недействительности сделки каждая сторона обязана возвратить другой все полученное по сделке, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

Согласно ст.390 ГК РФ, первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором. При таких обстоятельствах суд пришел к правильному выводу о том, что названные нормы права не предусматривают возможности взыскания убытков ни при недействительности сделки вследствие ее ничтожности, ни при недействительности переданного требования.

Поскольку, как правильно указал суд, при недействительности сделки обязательства у сторон отсутствуют, нет и оснований для удовлетворения требования о взыскании с ответчика убытков в соответствии со ст.393, 15 ГК РФ*(26).

Аналогичные решения весьма распространены в правоприменительной практике, что не делает этот подход верным. О недействительности сделки уступки в рассматриваемом случае можно говорить только в том смысле, что переход права не произошел в силу отсутствия самого передаваемого права. Распорядительная сделка не породила результата, на который была направлена, и только в этом смысле недействительна. Однако основания для признания недействительным договора, на основании которого сделка уступки должна была совершаться, отсутствуют.

Убедительные и исчерпывающие аргументы, подтверждающие необоснованность признания договоров об уступке недействительными в связи с недействительностью переданного права, приводит В.В. Почуйкин*(27). Он, в частности, указывает, что пункт 1 ст.382 ГК не решает судьбу соглашения о цессии. Она решается как судьба любого иного соглашения между сторонами, по которому одна сторона обязана совершить определенные действия, но данную обязанность не исполняет. Неисполнение должником принятой на себя обязанности (неисполнение цедентом обязанности по передаче цессионарию права требования) необходимо расценивать не как обстоятельство, свидетельствующее о недействительности сделки, а как нарушение обязательства. "Действительность сделки по уступке права требования не должна ставиться в зависимость от действительности права, которое передается новому кредитору. Недействительность уступленного права влечет ответственность цедента, а не недействительность сделки уступки требования (в данном случае из контекста следует, что автор имеет в виду каузальные сделки об уступке. - Л.Н.)".

Признавая недействительными договоры об уступке, фактически не исполненные цедентами (не был передан предмет договора), суды тем самым лишают возможности цессионария применить меры воздействия, предусмотренные законом и договором за нарушение обязательства. Такой подход прямо противоречит положениям ст.390 ГК РФ. Приведенное выше постановление кассационной инстанции служит ярким тому примером. Чтобы выйти из логического противоречия, возникшего вследствие признания сделки уступки недействительной по причине недействительности переданного права, она дает толкование ст.390 ГК РФ, прямо противоречащее ее смыслу (якобы эта статья "не дает оснований для взыскания убытков при недействительности переданного требования").

Приведем еще один пример, свидетельствующий о неправильном понимании положений, содержащихся в ст.390 ГК РФ об ответственности первоначального кредитора.

Стороны соглашения об уступке права требования вправе предусмотреть и иные (помимо взыскания неустоек и убытков) последствия нарушения цедентом своего обязательства передать действительное требование. Такими последствиями могут быть, в частности, и право цессионария в одностороннем порядке отказаться от договора и от произведенного цедентом исполнения. Цедент при этом восстанавливается в своих правах по отношению к должнику. В данном случае нет необходимости совершения обратной уступки права требования, речь идет именно о восстановлении первоначального кредитора в правах.

Некоторые усматривают в таких сделках противоречие нормам главы 24 ГК РФ, поскольку она предполагает безусловную замену стороны в обязательстве. Для таких выводов нет серьезных оснований. Условия договора о передаче права могут содержать отменительные и отлагательные условия, с наступлением которых может связываться момент перехода права от одного лица к другому.

Если цессионарий передал право требования другому лицу в порядке переуступки, то возврат цеденту прав требования невозможен, так как, не будучи уже обладателем права, цессионарий не может и перевести их на цедента.

Особо следует рассмотреть ситуации, при которых право в момент передачи требования существует, но до получения должником уведомления цедент получает исполнение в свою пользу. При этом следует выделять ситуации, когда цедент не допускает никаких действий, направленных в ущерб новому кредитору, и случаи, когда цедент действует с нарушением договора о цессии (не направляет своевременно уведомления должнику, не представляет необходимые доказательства уступки, требует от должника исполнения в свою пользу).

В первом случае полученное от должника должно быть передано цедентом новому кредитору как неосновательно полученное с начислением на эти суммы процентов в соответствии с положениями п.1 и 2 ст.1108 ГК РФ.

Во втором случае цедент, помимо возврата неосновательно полученного, обязан также возместить цессионарию убытки, причиненные нарушением договорных обязательств.

По общему правилу, цедент не отвечает за фактическую осуществимость права, то есть за платежеспособность должника. Такая ответственность может быть возложена на первоначального кредитора в силу специального соглашения о принятии им на себя поручительства за должника. Отношения между первоначальным и новым кредиторами в этом случае будут регламентироваться соглашением о поручительстве и нормами ГК РФ о данном виде договора.

В строгом смысле о неплатежеспособности должника можно говорить лишь в том случае, когда должник признан несостоятельным (банкротом). Простая просрочка должника сама по себе не свидетельствует о неплатежеспособности. Для приравнивание любого случая неисполнения обязательства должником к неплатежеспособности нет основания; цессионарий вправе обеспечить свои интересы посредством принудительного взыскания долга.

Это не исключает права сторон соглашения о цессии определить, что цедент будет нести ответственность и при простом неисполнении обязательства должником.

Собственно, проверка платежеспособности должника лежит на цессионарии, который, по общему правилу, принимает на себя риск неполучения платежа. Если обязательство не исполняется должником вследствие его неисправности (т.е. при отсутствии юридических возражений, обессиливающих требование кредитора), нет недействительности права, соответственно, по общему правилу, нет и ответственности цедента. В некоторых судебных решениях достаточно четко прослеживается такой подход.

Так, коммерческий банк (цедент) заключил с акционерным обществом (цессионарий) соглашение об уступке права требования. По условиям соглашения цедент передает, а цессионарий принимает право требования от должника исполнения обязательств по пластиковой карточке. За уступленное право цессионарий обязуется уплатить определенную сумму в течение 30 дней с момента подписания соглашения.

Цессионарий обратился с иском о признании сделки уступки права требования притворной сделкой, поскольку единственной возможностью реализации приобретенного права было включение требования в реестр требований, предъявленных должнику в процессе несостоятельности.

Отказывая в удовлетворении требования, суд указал, что сам истец не отрицает, что ему было передано действительное право. Что же касается реализации этого права, то есть исполнения его должником, тем способом, на который указал истец (включение в реестр требований), то он не противоречит закону и не исключает исполнения*(28).

В другом случае цессионарий обращался в арбитражный суд с иском к цеденту о признании недействительным договора об уступке требования как заключенного под влиянием заблуждения (ст.178 ГК РФ).

В качестве основания для признания упомянутой сделки недействительной истец указал на то, что ответчик при ее заключении не сообщил истцу сведений, имеющих существенное значение для предмета уступки требования, а именно о банкротстве должника на дату совершения спорных сделок.

Как указывал заявитель, при наличии таких сведений договор цессии не был бы им заключен, поскольку целью его заключения являлось получение от должника реального исполнения обязательств, а факт несостоятельности должника исключает такое исполнение.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из следующих оснований. Во-первых, отсутствие факта сообщения ответчиком сведений о банкротстве должника не может рассматриваться как заблуждение истца. Упомянутые сведения были опубликованы в Вестнике Высшего Арбитражного Суда РФ и могли быть известны любому лицу. При таких обстоятельствах необходимость дополнительного извещения истца о банкротстве должника у ответчика отсутствовала.

Приведенный довод кассационная инстанция нашла правомерным, основанным на имеющихся в деле доказательствах.

Во-вторых, суд первой инстанции не счел факт несостоятельности должника относящимся к предмету цессии и обязательным условием этого договора. Возможность должника исполнить обязательство является, по мнению суда, лишь качеством самого должника и не относится к условиям сделки по передаче права требования.

Кассационная инстанция посчитала последний вывод ошибочным, указав, что совершение сделки под влиянием заблуждения означает, что такая сделка неправильно выражает сложившуюся волю ее участника и приводит к иному результату, нежели тот, который участник имел в виду. Для договора цессии такое заблуждение касается качества должника по обязательству, уступка права требования к которому произведена.

Позиция кассационной инстанции представляется весьма дискуссионной. По смыслу ст.390 ГК РФ риск неплатежеспособности должника лежит на цессионарии, и, следовательно, именно он обязан выяснять обстоятельства, связанные со способностью должника исполнить обязательства. Занятая кассационной инстанцией позиция, по существу, означает переложение риска неплатежеспособности должника на цедента, что противоречит рассматриваемым положениям закона. Кроме того, предметом цессии является право требования, и его "качество" определяется тем, действительно ли оно. Неисполнительность должника и его способность исполнить обязательство к собственно предмету цессии отношения не имеют.

В российской цивилистике право цессионария обратиться при неисправности должника к цеденту иногда характеризовалось как право регресса (право обратного хода). При этом признавалось, что, если при уступке права по обязательству особым соглашением между цедентом и цессионарием последнему было предоставлено в случае неисполнения обязательства со стороны должника обратиться за удовлетворением к цеденту, тогда по удовлетворении цессионария со стороны цедента юридические отношения между цедентом и должником восстанавливаются. Восстановление в правах предлагалось отличать от передачи права цедентом уступкой от правопреемника, когда цедент "является в обязательстве как новое лицо, до того времени чуждое ему"*(29).

Применяя в отношении цедента, поручившегося за платежеспособность должника, нормы о договоре поручительства, мы должны признать, что цедент приобретает права в отношении должника после удовлетворения требования цессионария. Вряд ли при этом допустимо говорить, что он восстанавливается в своих правах к должнику, поскольку нормы о поручительстве говорят о производности прав поручителя, исполнившего обязательство за должника, от прав первоначального кредитора*(30).

Гарантии*(31) цедента в Конвенции об уступке
дебиторской задолженности

Учитывая многообразие договорных конструкций, опосредствующих отношения по уступке, в Нью-Йоркской конвенции об уступке дебиторской задолженности в международной торговле вопросы, касающиеся взаимоотношений цедента и цессионария, затрагиваются в самой общей форме. Регулирование осуществляется посредством "резервных", диспозитивных норм, подлежащих применению при отсутствии иного соглашения между цедентом и цессионарием.

Как уже отмечалось, в большинстве правовых систем наличие гарантий существования ("действительности") передаваемого права со стороны цедента подразумевается. Однако подход к определению перечня обстоятельств, которые подтверждает цедент, различен, что потребовало разработки специальной нормы в рамках Конвенции об уступке дебиторской задолженности.

При ее подготовке предлагалось, в частности, не давать исчерпывающего перечня обстоятельств, о наличии или отсутствии которых заверяет цедент, а включить общую формулировку (к примеру, указав на подтверждение цедентом "существования" дебиторской задолженности*(32) и возможности ее уступки), как это делают гражданские кодексы ряда стран.

Это предложение не нашло поддержки, поскольку было признано необходимым перечислить важнейшие гарантии, от наличия которых существенно зависит стоимость (ценность) уступаемых прав требования.

В ст.12 (1) "Заверения со стороны цедента" Конвенции об уступке дебиторской задолженности предусматривается, что "если цедент и цессионарий не договорились об ином, в момент заключения договора уступки цедент гарантирует, что:

а) цедент обладает правом уступать дебиторскую задолженность;

b) цедент не уступал дебиторскую задолженность ранее другому цессионарию;

с) должник не имеет и не будет иметь никаких возражений или права на зачет"*(33).

Данные положения, исходя из принципа автономии воли сторон, указывают на возможность согласования в договоре финансирования, в договоре уступки (если он оформляется как отдельный договор) либо в любом другом договоре между цедентом и цессионарием условий об установлении дополнительных гарантий либо исключении гарантий, предусмотренных в рассматриваемом пункте. Вопрос о предоставленных гарантиях может определяться обычаями и практикой торговли.

Гарантия цедента в отношении существования дебиторской задолженности вытекает из основополагающего обязательства цедента действовать добросовестно и, в силу этого, может меняться только при наличии прямо выраженного соглашения между цедентом и цессионарием*(34).

Подпункт "а" рассматриваемой статьи охватывает все случаи, связанные с существованием права и возможностью его передачи цедентом. В частности, цедент будет считаться нарушившим свои обязательства, если само требование фактически или юридически не существует, например при недействительности первоначального договора. Цедент должен быть правоспособен или управомочен на совершение уступки, должны отсутствовать установленные законом запреты или ограничения уступки. При несоблюдении этих условий цедент будет считаться нарушившим гарантии обладания правом уступки.

Данный подпункт не охватывает гарантий цедента в отношении договорных ограничений на уступку. Цедент не несет ответственности за нарушение гарантий, если в первоначальном договоре содержится ограничение в отношении уступки. В рассматриваемом положении указание на это было сочтено излишним, поскольку это подразумевается в силу ст.9 (1) Конвенции, согласно которой уступка является действительной даже в том случае, когда она совершается в нарушение договоренности, ограничивающей уступку*(35).

Подпункт "b" устанавливает правило о гарантиях цедента в отношении отсутствия факта предшествующей уступки другому цессионарию. Это положение призвано обеспечить ответственность цедента перед цессионарием в том случае, если в результате предыдущей уступки цедента цессионарий не обладает приоритетом в отношении цессионария, которому задолженность была ранее уступлена. Практически это может произойти в том случае, если у цессионария нет объективной возможности установить, была ли совершена предшествующая уступка.

Если же преимущественное право (приоритет) на удовлетворение требования в силу специальных правил будет принадлежать цессионарию, в пользу которого уступка была произведена позднее, то основания для применения ответственности к цеденту отсутствуют, так как интересы более позднего цессионария не будут затронуты.

При обсуждении этого положения высказывались мнения о необходимости включения в Конвенцию правила, в соответствии с которым цедент, в отсутствие соглашения об ином, гарантировал бы цессионарию, что он в будущем не будет уступать эту же задолженность другому лицу*(36). Хотя это мнение и было поддержано рядом делегаций, дополнения в данный подпункт внесены не были, поскольку "такая гарантия противоречила бы современной практике финансирования, при которой право цедента предлагать различным кредиторам части одной и той же дебиторской задолженности в качестве обеспечения для получения кредита имеет основополагающее значение"*(37).

Кроме того, было указано, что вопрос о заверениях в отношении будущих уступок той же дебиторской задолженности обычно решается на договорной основе в контексте конкретных сделок и не должен регулироваться резервной нормой, которую предлагается применять в отношении различных видов сделок*(38).

Подпункт "с" устанавливает гарантию цедента в отношении отсутствия у должника возражений и права на зачет.

При обсуждении подходов к определению содержания заверений (гарантий) цедента в отношении возможных возражений должника высказывалось мнение о необходимости конкретизации понятия "возражения". В частности, возражения или права на зачет предлагалось квалифицировать как "возражения, которые лишили бы уступленную дебиторскую задолженность ценности" или "возражения, которые лишили бы силы, полностью или частично, право цессионария требовать платежа", с тем чтобы исключить из сферы ее действия ситуации, когда происходит лишь задержка платежа. Это предложение вызвало критику, поскольку для цели оценки дебиторской задолженности момент платежа может иметь столь же важное значение, что и возможность получения платежа.

Вопрос о гарантиях отсутствия возражений со стороны должника потребовал обсуждения возможности возникновения ситуации, при которой цессионарию известно или должно быть известно о наличии у должника возражений или права зачета. В результате цессионарий может получить право требовать от цедента возмещения убытков или прекратить действие договора финансирования на основе нарушения цедентом заверения о том, что возражения отсутствуют, хотя фактически цессионарию на момент уступки было известно об их наличии. В связи с этим предлагалось уточнить, что речь должна идти о возражениях, "о которых цессионарию не известно". Однако в результате обсуждения было признано, что это положение не должно основываться на необходимости выяснения вопроса о наличии фактической или косвенной информации о возражениях у цессионария, поскольку это может вызвать неопределенность*(39).

В итоге возобладало мнение, согласно которому заверения цедента в отношении возражений должника следует понимать в самом широком смысле.

Дискуссионным оказался и вопрос о распространении гарантий цедента об отсутствии возражений должника на отношения по уступке будущей дебиторской задолженности. Затруднения вызвали следующие обстоятельства. При распространении таких гарантий на уступки будущих требований необходимо, чтобы цеденты обещали цессионариям, что договоры, из которых возникнет будущая задолженность, будут юридически действительными и имеющими исковую силу. Это создает чрезмерные трудности для цедента, так как он вынужден давать заверения об отсутствии возражений или права на зачет в отношении обязательств по договорам, которые еще не существуют на момент уступки, и цедент, скорее всего, не будет знать о возможных возражениях. Кроме того, отмечалось, что цеденты-производители неохотно дают гарантии того, что производимые ими товары не имеют дефектов, которые могут вызвать возражения со стороны покупателей-должников.

В связи с этим предлагалось внести коррективы в текст Конвенции об уступке дебиторской задолженности таким образом, чтобы риск неизвестных, "скрытых" на момент уступки возражений должника при будущих и оптовых уступках не возлагался на цедента.

Однако эти предложения не нашли широкой поддержки. Напротив, было признано, что предлагаемое распределение рисков скрытых возражений является наиболее разумным. В основу такого вывода были положены следующие соображения: надлежащее исполнение первоначального договора зависит прежде всего от цедента, и если исполнение было надлежащим, то возражений у должника просто не возникнет.

Разумно предполагается, что в любом случае цедент лучше осведомлен о том, будет ли надлежащим образом выполняться договор с должником (и, следовательно, будут ли возражения у должника), даже в том случае, когда он является продавцом товаров, произведенных третьим лицом.

Подразумеваемая гарантия в отношении возражений должника приводит к более высокой степени ответственности цедента за исполнение своего договора с должником. Такой подход является особенно полезным, например, в контексте договоров купли-продажи товаров, в которые включаются элементы, касающиеся обслуживания и текущего ремонта. Если продавец-цедент позволяет товарам портиться, не исполняет свои обязанности по договору, подобное поведение явится основанием для возникновения возражений у должника, а цессионарий будет не в состоянии принять какие-либо меры, направленные на предотвращение этих последствий. Цедент же может принять такие меры.

Кроме того, возложение на цедента риска существования скрытых возражений, как правило, оказывает благоприятное воздействие на стоимость кредита.

Что касается гарантий относительно отсутствия возражений против оптовых уступок будущих дебиторских задолженностей в качестве обеспечения, то предусмотренная в подпункте "с" гарантия надлежащим образом отражает современную практику. В соответствии с такой практикой при оптовых уступках свободных от возражений или связанных с возражениями дебиторских задолженностей цеденты обычно получают кредит лишь на сумму тех дебиторских задолженностей, в отношении которых вряд ли будут выдвигаться возражения, в то время как сами они вынуждены выплачивать большую сумму. Кроме того, в случае неплатежа должником цедент должен забрать дебиторскую задолженность, по которой цессионарий не в состоянии получить платеж от должника, и заменить ее другой дебиторской задолженностью или выплатить стоимость непогашенной дебиторской задолженности ("финансирование с правом регресса")*(40).

С учетом вышесказанного было заявлено, что распределение риска скрытых возражений на основе предложенного подхода будет содействовать финансированию дебиторской задолженности, поскольку будет достигнута более высокая степень определенности в отношении того, сможет ли цессионарий получить платеж с должника*(41).

Предусмотренная подпунктом "с" ст.11 Конвенции гарантия вступит в силу только в том случае, если стороны в своем соглашении не решили вопрос об ином распределении риска в отношении неизвестных возражений должника.

При обсуждении вопроса о зачете требований должника предлагалось ограничить действие гарантии (обязательства) цедента заверениями в отсутствии договорных возражений или прав зачета у должника. Но установление этого ограничения было признано нецелесообразным. В результате подпункт "с" ст.11 имеет широкую сферу применения, охватывая возражения и права на зачет, как вытекающие из договоров, так и имеющие иную природу и связанные с существующими или будущими дебиторскими задолженностями. Он также охватывает права на зачет, вытекающие как из первоначального или любого смежного договора, так и из договоров, не относящихся к первоначальному договору (за исключением прав на зачет, вытекающих из не относящихся к первоначальному договору обязательств, которые возникли после направления уведомления и на которые должник не может ссылаться по отношению к цессионарию)*(42).

Высказывались мнения о необходимости дополнения перечня гарантий положениями о том, что цедент гарантирует не изменять первоначальный договор без фактического или юридически подразумеваемого согласия цессионария, а также что цедент передаст цессионарию любое неакцессорное обеспечение и другие вспомогательные права. Однако данное предложение не нашло поддержки, поскольку эти вопросы охватываются специальными положениями Конвенции и, кроме того, учитывая принцип автономии воли сторон, могут быть урегулированы сторонами в договоре финансирования.

Момент, в который даются гарантии, связан с моментом заключения договора уступки. С учетом того, что цессионарий должен иметь возможность оценивать связанный со сделкой риск до предоставления кредита, статья 11 Конвенции устанавливает, что гарантии должны предоставляться цедентом и вступать в силу в момент заключения договора уступки.

В связи с обсуждением вопроса о гарантиях, даваемых в отношении уступок будущих требований, высказывалось замечание о неуместности применения приведенных выше положений о моменте предоставления гарантии, поскольку это может непреднамеренно привести к тому, что цеденту придется заверять об отсутствии возражений или прав зачета, о существовании которых на момент заключения договора уступки ему не было известно.

Для устранения этого опасения было предложено изменить текст подпункта "с" таким образом, чтобы в случае будущей дебиторской задолженности заверения в отношении отсутствия возражений со стороны должника должны даваться в момент возникновения такой дебиторской задолженности. Члены рабочей группы выступили против такого предложения, поскольку сочли неоправданным устанавливать столь различный подход к возражениям, вытекающим из существующих и будущих договоров. Было разъяснено, что цессионарий должен получать заверения, действительные на момент передачи дебиторской задолженности, и этот момент является моментом уступки как существующей, так и будущей дебиторской задолженности*(43).

Гарантии цедента в отношении первого и последующих цессионариев

В основу рассматриваемых положений Конвенции об уступке дебиторской задолженности положен подход, предусматривающий, что гарантии цедентом даются не только непосредственному цессионарию, но и любому последующему цессионарию. Следовательно, любой из цессионариев может предъявить цеденту требование в связи с нарушением гарантий. Такой подход был признан наиболее соответствующим природе отношений по финансированию. В частности, при обсуждении отмечалось, что если гарантии даются лишь непосредственному цессионарию, то любой последующий цессионарий будет располагать средством защиты лишь по отношению к своему непосредственному цеденту. Это поведет к повышению риска и, следовательно, стоимости сделок, сопряженных с последующими уступками*(44).

Ответственность цедента за нарушения обязательств (гарантий)
в отношении задолженности

Признавая наличие обязательства цедента перед цессионарием гарантировать "существование" уступленных прав требования, различные правовые системы по-разному решают вопрос о последствиях нарушения этого договорного обязательства.

Как правило, вопрос о санкциях за нарушение этого обязательства решается в договоре сторон, на основании которого была произведена уступка. При отсутствии договорных санкций применяются общие положения обязательственного права. Признается, что цедент, которому выплачивается стоимость дебиторской задолженности, при нарушении обязательств по гарантиям обязан вернуть цессионарию выплаченные ему суммы либо возместить цессионарию стоимость переданного, если права требования передавались против неденежного предоставления.

В некоторых правовых системах существенное нарушение гарантий цедентом приводит к автоматическому расторжению уступки и к автоматической передаче дебиторской задолженности обратно цеденту, без какого-либо акта передачи.

При обсуждении вопроса о характере гарантий цедента и последствий их нарушения по общему мнению было признано, что эти последствия следует рассматривать в контексте основного договора финансирования между цедентом и цессионарием, который не должен затрагиваться в Конвенции. Кроме того, отмечались трудности в достижении единого подхода к определению объема ответственности или исчислению убытков в контексте такого нарушения заверений. В итоге было принято решение не затрагивать в Конвенции вопрос о средствах защиты в случае нарушения цедентом договора в части заверений (гарантий) существования уступленного права, учитывая, что он будет решаться на основании применимого национального законодательства*(45).

Ответственность (гарантии, заверения) цедента в отношении
исполнения обязательства должником

Практически все правовые системы исходят из принципиального подхода, согласно которому цедент не гарантирует состоятельности должника. Риск неисполнения должником обязательства несет цессионарий, который учитывает факторы, связанные с финансовой устойчивостью должника, принимая решение о предоставлении кредита цеденту и его условиях. Однако в ряде случаев, при наличии соответствующей договоренности, цедент может принять на себя ответственность за платежеспособность должника.

С учетом этого основополагающего принципа пункт 2 ст.11 Конвенции сформулирован в следующей редакции: "Если цедент и цессионарий не договорились об ином, цедент не заверяет, что должник обладает или будет обладать возможностями произвести платеж".

Обязательства (ответственность) клиента перед финансовым агентом
за действительность права и платежеспособность должника
по российскому праву

В отношениях по уступке денежного требования, осуществленного в рамках договоров финансирования, статья 827 ГК РФ устанавливает специальное правило о распределении между цедентом (клиентом) и цессионарием (финансовым агентом) рисков, касающихся уступленного права: если договором финансирования под уступку денежного требования не предусмотрено иное, клиент несет перед финансовым агентом ответственность за действительность денежного требования, являющегося предметом уступки.

Денежное требование, являющееся предметом уступки, признается действительным, если клиент обладает правом на передачу денежного требования и в момент уступки этого требования ему не известны обстоятельства, вследствие которых должник вправе его не исполнять (п.2 ст.827 ГК РФ).

Клиент не отвечает за неисполнение или ненадлежащее исполнение должником требования, являющегося предметом уступки, в случае предъявления его финансовым агентом к исполнению, если иное не предусмотрено договором между клиентом и финансовым агентом (п.3 ст.827 ГК РФ).

В связи с отсутствием в российской правоприменительной практике сложившихся подходов к вопросам, связанным с установлением факта "обладания" правом, в договоре финансирования следует устанавливать перечень обстоятельств, за отсутствие или наличие которых клиент принимает на себя ответственность перед финансовым агентом. Стороны, участвующие в финансировании дебиторской задолженности, на практике при заключении сделок весьма детально определяют свои права и обязанности.

В отличие от положений, закрепленных в ст.390 ГК РФ, соглашением цедента и цессионария в договоре финансирования может быть исключена ответственность цедента за действительность права. Это положение, в частности, позволяет сторонам в договоре определять те обстоятельства, лишающие дебиторскую задолженность ценности, за которые цедент не будет отвечать.

Положения ст.827 ГК РФ возлагают риск "скрытых" возражений (т.е. возражений, о которых цедент не знает) на цессионария. Отрицательные последствия такого подхода подробно рассматривались выше. Кроме того, связь действительности с выяснением субъективного момента - "знал" или "не знал" цедент о наличии возражений должника или имеющемся у него праве на зачет и т.д. - всегда вызывает затруднения на практике. С учетом этих обстоятельств в договоре финансирования условия об объеме и характере обязательств цедента, особенно в отношении возможных "скрытых" возражений, должны быть детально урегулированы. В силу диспозитивного характера положений рассматриваемой статьи ГК РФ стороны, в зависимости от характера договора финансирования, вправе самостоятельно определить бремя распределения возможных рисков.

Поскольку нормы об уступке в рамках договоров финансирования устанавливают, что договорные ограничения уступки не распространяются на финансового агента, следует признать, что пункт 2 ст.827 ГК РФ не возлагает на цедента ответственности перед цессионарием за наличие в первоначальном договоре с должником условий, исключающих или ограничивающих возможность уступки.

Статья 827 ГК РФ говорит об ответственности цедента перед цессионарием, но не конкретизирует ее характер и размер. При отсутствии специальных правил ответственность за нарушения обязательства в форме возмещения убытков может быть возложена на нарушителя в соответствии со ст.15 и 393 ГК РФ.

Характер и размер ответственности могут быть определены в договоре о финансировании с учетом тех отношений, которые лежали в основе сделки уступки права требования.

Санкции могут заключаться не только в установлении неустоек; речь идет о возможности применения любых не запрещенных законом мер воздействия к нарушителю (например, установление права кредитора досрочно вернуть сумму предоставленного финансирования в случае, если будет выявлено нарушение цедентом обязанности гарантировать действительность переданного кредитору в качестве обеспечения права).

В договоре финансирования могут быть определены и иные последствия нарушения клиентом своих заверений о действительности уступленного права.

Поскольку судьба уступленного, но нереализованного в силу возражений права требования, в законе прямо не определена, в соглашении должен определяться порядок передачи клиенту "нереализованных" прав требования и документов, их подтверждающих. Во всяком случае, следует признать, что, требуя от клиента возмещения убытков или возврата финансирования в связи с передачей недействительного права, финансовый агент обязан вернуть клиенту подтверждающие право документы и принять меры к передаче права клиенту.

(Окончание следует)

Л.А. Новоселова,

судья Высшего Арбитражного Суда РФ,

доктор юридических наук

"Гражданин и право", N 3 май-июнь 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Практическими работниками иногда высказывается мнение о недопустимости расторжения соглашения об уступке права требования, поскольку параграф 1 главы 24 ГК РФ не предусматривает такой возможности. Такая позиция не имеет под собой никаких оснований.

*(2) См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10 апреля 2001 г. N А05-8443/00-324/23.

*(3) См.: Постановление ФАС Уральского округа от 6 апреля 2000 г. N Ф09-406/2000-ГК.

*(4) Анохин В. Практика рассмотрения арбитражных дел, связанных с уступкой права требования // Хозяйство и право. 2000. N 11. С.66.

*(5) Крашенников Е.А. Правовые последствия уступки требования // Хозяйство и право. 2001. N 11. С.11.

*(6) Крашенников Е.А. Основные вопросы уступки требования. Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов. Ярославль, 1999. Вып.6. С.29.

*(7) Постановление ФАС Центрального округа от 20 марта 2002 г. N А36-259/8-01.

*(8) Подробнее см.: Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С.154.

*(9) Крашенников Е.А. Правовые последствия уступки требования // Хозяйство и право. 2001. N 11. С.11.

*(10) Постановление ФАС Северо-Западного округа от 20 мая 2002 г. N 399.

*(11) См.: Возможная будущая работа. Правовые аспекты финансирования под дебиторскую задолженность: Доклад Генерального секретаря. Документ ЮНСИТРАЛ A/CN.9/397. С.13.

*(12) Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М.: Юрист, 1996. С.312.

*(13) Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М., 1995. С.288.

*(14) Мейер Д.И. Русское гражданское право. В ч.2 (по изд. 1902 г.). М., 1997. С.118.

*(15) Синайский В.И. Русское гражданское право (по изданию 1914-1915 гг.). М.: Статут, 2002. С.347.

*(16) При обсуждении этого момента нередко для характеристики наличия у кредитора права на дебиторскую задолженность, того обстоятельства, что право требования принадлежит данному лицу, в документах ЮНСИТРАЛ используется характеристика цедента как "собственника дебиторской задолженности" (см.: Доклад рабочей группы по международной договорной практике о работе ее 26-й сессии. Документ A/CN.9/434. С.31).

*(17) Почуйкин В.В. Ответственность цедента за недействительность переданного требования // Закон. 2001. N 12. С.43.

*(18) Почуйкин В.В. Указ. соч. С.42.

*(19) Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С.156.

*(20) Положение о возможности сложения с цедента ответственности за действительность переданного права по особому соглашению между участниками сделки высказывалось в российской юридической литературе при отсутствии общего законодательного предписания по этому вопросу (см.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч.2. С.118).

*(21) Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С.226.

*(22) Почуйкин В.В. Указ. статья.

*(23) Крашенников Е.А. Правовые последствия уступки требования // Хозяйство и право. 2001. N 11. С.10.

*(24) Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С.268.

*(25) Мейер Л.И. Русское гражданское право. Ч.2. С.117-118.

*(26) Постановление ФАС Северо-Западного округа от 18 июня 2001 г. N А56-6917/01.

*(27) Почуйкин В.В. Указ. статья. С.38.

*(28) Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10 апреля 2001 г. N А05-8443/00-324-23.

*(29) Мейер Д.И. Там же. С.120.

*(30) В литературе основания прав поручителя, исполнившего обязательство за должника, к должнику определяются различно (см., например: Белов В.А. Поручительство. Опыт теоретической конструкции и обобщения арбитражной практики. М.: Юринформ. С.60-64).

*(31) При подготовке проекта для описания характера отношений цедента с цессионарием по поводу подтверждения обстоятельств, связанных с уступаемыми правами, использовались термины "warranties" (гарантии), "representantions" (заверения) и "undertakings" (обязательства). В ст.45 (1) Конвенции ООН о международных переводных векселях и международных простых векселях (Нью-Йорк, 1988), которая касается гарантий, предоставляемых лицом, передающим вексель, лицу, которое его получает, используется термин "заверяет".

*(32) Документ A/CN.9/434. С.31.

*(33) Документ А/55/17. С.143.

*(34) См.: Доклад рабочей группы по международной договорной практике о работе ее 25-й сессии. Документ A/CN.9/432. С.29.

*(35) Документ А/СN.9/470. С.50.

*(36) Подобное заверение, относящееся к категории "обещаний не совершать каких-либо действий (воздержаться от совершения действий)", редко встречается на практике, является предметом переговоров и дается только в контексте специальных сделок, как правило, только в контексте "соглашений о субординации", то есть соглашений, заключаемых между несколькими цессионариями для урегулирования коллизии прав очередности.

*(37) Документ A/CN.9/470. С.50.

*(38) Документ А/СN. 9/447. С.8.

*(39) Документ A/CN.9/434. С.32.

*(40) Документ A/CN.9/470. С.50.

*(41) Документы A/CN.9/432 (п.150); A/CN.9/434. С.32.

*(42) Документ А/CN.9/470. С.50.

*(43) Документ A/CN.9/447. С.8.

*(44) См.: Финансирование под дебиторскую задолженность: Аналитический комментарий к проекту Конвенции об уступке при финансировании под дебиторскую задолженность. Документ A/CN.9/470. С.49.

*(45) См.: Доклад рабочей группы по международной договорной практике о работе ее 25-й сессии. Документ A/CN.9/432. С.29, 32.