Глобализация и геоэкономика: новые правовые парадигмы мироустройства (И.З. Фархутдинов, "Законодательство и экономика", N 4, апрель 2004 г.)

Глобализация и геоэкономика: новые правовые парадигмы мироустройства

     Глобализация и геоэкономика                                         

     Неолиберальный  международный  экономический  порядок   как   основа

     глобализации                                                        

     Роль иностранных инвестиций в глобализации мировой экономики        

     Международное право в условиях глобализации                         

Глобализация и геоэкономика

Мощнейшими факторами глобализации мирового хозяйства выступают трансграничное движение капиталов, международная торговля товарами и услугами, миграция рабочей силы. Глобальная трансформация мира, являясь уникальным феноменом XXI в., обусловливает формирование геоэкономики, как ярчайшего отражения процесса глобализации и новой парадигмы мироустройства. Глобалистика как общемировая наука вырабатывает новейшие способы изучения мира - междисциплинарный и наддисциплинарный познавательный метод, который диктует необходимость рассмотрения мира через различные его грани с последующим их синтезом в единую модель глобального мира*(1).

Глобализацию принято характеризовать в первую очередь как результат научно-технической революции, развития информационных технологий и компьютерных сетей, телекоммуникационных и транспортных систем, а также взаимодействия национальных рынков, невиданного по интенсивности движения капиталов, товаров, услуг и рабочей силы по всему миру. Утверждается, что глобализация - следствие небывало возросшей технической и экономической мощи человечества, которая побеждает пространство и время, сближает народы, страны и континенты*(2).

Ключевым фактором глобализации мира выступает геоэкономика как новая парадигма мироустройства. Другими словами, именно геоэкономика - ярчайшее отражение процесса глобализации. Она основывается, по мнению специалистов, на воспроизводственных системах, вырвавшихся из национальных границ и сформировавшихся в гигантские мировые интернационализированные воспроизводственные циклы - ядра (НВЯ). Мировые воспроизводственные конвейеры буквально опоясывают земной шар, сугубо выборочно включая в качестве своих звеньев те или иные страны, национальные структуры, организации и районы. Контуры этих воспроизводственных циклов подвижны, имеют блуждающий характер. В рамках этих наднациональных структур формируется мировой доход, перераспределяемый среди участников международных воспроизводственных циклов. В результате в глобальном мире выстроился центральный вектор мирового развития - геоэкономический*(3).

На ускорение процессов глобализации мировой экономики в последние десятилетия оказали воздействие транспортные и телекоммуникационные технологии. В результате ускорилось перемещение сырьевых ресурсов, товаров и услуг; произошли качественные перемены на финансовых рынках. Теперь в течение одного операционного дня капиталы могут перетекать из страны в страну, из региона в регион, как бы далеко друг от друга они ни находились. Транснациональные корпорации получили возможность координировать производство в разных частях света. Благодаря электронным средствам международной связи резко сократились информационные и транспортные издержки.

Один из парадоксальных результатов глобализации - увеличение числа государств, новых участников геополитики. После второй мировой войны договор о создании ООН подписали 50 стран. Теперь в ООН входит 189 государств (всего в мире около 250 стран). Через 30 лет их будет, по некоторым прогнозам, до 500. Кстати, Россия внесла свой вклад в мультипликацию государств. Развал СССР породил сразу 15 новых независимых стран, и, судя по всему, этот процесс может продолжиться. Хотя, с другой стороны, принцип территориальной целостности будет уступать место принципу национального самоопределения. По некоторым оценкам, в Африке и Азии начнется процесс умножения национальных государств, который в Европе прошел в XVIII-XX вв. А в самой Европе государство, наоборот, станет утрачивать свой смысл, что уже происходит в Европейском союзе, где исчезают границы и национальные валюты*(4).

В научной литературе представлено много определений глобализации. В самом широком смысле глобализация - это интенсивный процесс интернационализации политических, социально-экономических и культурных отношений различных стран мира. В экономическом аспекте глобализация означает невиданный до сих пор процесс бурного роста международного обмена товарами, услугами и капиталом.

Движущей силой глобализации выступают высокие наукоемкие технологии, которые облегчают международный обмен, приводят к увеличению доли экспорта и импорта, включают региональную экономику в систему всемирного разделения труда. Это, в свою очередь, приводит к всеобщей либерализации внешней торговли и денежных рынков различных стран, к интернационализации производства и сетей сбыта продукции, к быстрому и широкому освоению технологий, благодаря которым международные потоки товаров, услуг и капитала становятся беспрепятственными и идущими с более высокими скоростями. Промышленное производство вовлеченных в этот процесс государств подвергается реорганизации, поскольку продукция отдельных стран перешагивает через их границы, а предприятия выходят на финансовые рынки мира. В условиях глобализации структура производства и финансов различных стран становится взаимосвязанной и взаимозависимой. Процесс сопровождается ростом числа заграничных трансакций, а эффектом является новое международное разделение труда, в котором создание национального богатства в большей степени зависит от хозяйствующих субъектов других стран.

Открытость и прозрачность экономики, государства и общества - очевидные атрибуты современного экономического развития - вызвали принципиальные изменения в межгосударственном сотрудничестве в мире. В последние два десятилетия наступил перелом: прежние протекционистские тенденции, связанные с нефтяным кризисом, пошли на убыль, развернулся процесс постепенного сокращения величины таможенных барьеров и растущего признания необходимости либерализации международных экономических отношений.

Но речь вовсе не идет о небезоглядной открытости национальных экономических пространств. Любое государство, если оно хочет получить максимальную выгоду от глобализационных процессов, должно проводить сбалансированную, рациональную внешнюю экономическую стратегию. Во-первых, необходимо, чтобы либерализация торговых и финансовых оборотов осуществлялась на основе национальных интересов страны в соответствии с двусторонними и многосторонними соглашениями. Во-вторых, все более широкое распространение приобретает политика увеличения открытости на новых условиях - в рамках интеграционных союзов, куда входят несколько стран (хотя порой в региональный союз входят десять или даже более государств)*(5).

Важной особенностью рациональной макроэкономической политики является открытость в рамках региональной межгосударственной интеграции. Об этом красноречиво свидетельствует опыт Европейского союза. Открытость экономики, как показывает международная практика, предполагает прежде всего интеграцию национальной экономики в тот или иной региональный союз. Регионализацию же экономики можно охарактеризовать как первоначальный этап участия в процессе глобализации.

Процесс глобализации мировой экономики носит противоречивый характер. С одной стороны, происходит слияние экономических процессов в мировом масштабе. Как известно, на этапе международной интеграции производства, характерной для второй половины XX в., национальные экономики выступали как самостоятельно развивающиеся системы, являющиеся частью мирового рынка. Что же касается современного этапа интернационализации мирового хозяйства, то сейчас в условиях глобализации формируется новый транснациональный системный уровень экономики с его собственными закономерностями и правовым регулированием.

Специалисты единодушны в том, что сегодня завершается формирование единых мировых финансовых и информационных систем, центров регулирования мировой экономики. В результате действия десятков тысяч транснациональных корпораций (многонациональных предприятий), множества международных финансовых организаций образовалась своего рода надстройка, которая, контролируя более половины всех мировых ресурсов, действует согласно принципам, отличным от традиционных для национальных органов государств. Многолетняя деятельность транснациональных корпораций свидетельствует, по мнению некоторых ученых, об отсутствии порой формальных демократических процедур - регулирование осуществляется лишь по видимости, а по сути - административными методами. Например, предоставляя кредиты, МВФ фактически директивно определяет программу действий правительств соответствующих государств. В общем, глобализация во многом стирает границы между внутренней и внешней сферами экономической деятельности, превращая внешние факторы во внутренние*(6).

С другой стороны, действует противоположная тенденция. В условиях экономической регионализации национальные границы и интересы, национальное своеобразие во многих его проявлениях не только сохраняются, но и усиливаются. В результате этого в мировой экономике формируются устойчивые региональные обособленные хозяйственные структуры.

Экономическая регионализация - явление не новое, она имеет свои исторические корни. Но в последние годы соответствующие процессы не только чрезвычайно усилились, но и изменили свой характер. Раньше они служили главным образом экономической интеграции в рамках регионального сотрудничества, являясь средством преодоления обособленности отдельных или небольшой группы стран. Сейчас региональные экономические организации все в большей мере начинают выполнять координирующие функции, что позволяет им выходить вовне в качестве единых структур и отстаивать объединенными усилиями своих участников общие региональные интересы.

Таким образом, развитие современной мировой экономики определяется двумя ключевыми тенденциями, которые находятся в сложном, неоднозначном, противоречивом взаимодействии. С одной стороны, как уже говорилось, происходит невиданный до сих пор процесс глобализации мирового хозяйства, а с другой - рост региональной и субрегиональной интеграции.

Региональные интеграционные союзы рассматриваются многими развивающимися странами как наиболее эффективный способ улучшения конкурентоспособности отдельных стран и всего региона в целом на фоне некоторых негативных последствий, связанных с глобализацией. Во многом обозначившееся стремление к расширению регионального сотрудничества на новом витке стало ответом на глобализационные процессы. Укрепление хозяйственных региональных связей, институтов локальной кооперации, а также сотрудничество в других сферах создают, как показывает мировая практика, лучшие перспективы социально-экономического развития отдельных стран, отдельных регионов, стало быть в конечном счете мирового сообщества в целом.

Между тем проблемы отношений между глобализацией и регионализмом в мировой экономике являются предметом многочисленных дискуссий. Неоднозначность, сложность данных процессов вызывают противоречивые оценки исследователей. Одни считают, что глобализация и регионализация взаимно влияют и дополняют друг друга. Согласно другим взглядам оба процесса находятся в состоянии противоречия.

Примечательно, что современный этап региональной интеграции ничего общего не имеет с изоляционизмом на региональном уровне, а, наоборот, определяется формулой "открытого регионализма", составными частями которого выступают расширение сферы взаимной торговли, устранение барьеров, мешающих свободному движению капиталов, ресурсов и рабочей силы. Причем речь идет о свободе кооперации не только в рамках отдельного регионального союза. Принцип открытого регионализма не ограничен углублением сотрудничества только существующих региональных и субрегиональных группировок; он предполагает также расширение взаимовыгодного сотрудничества между разными интеграционными союзами. Именно поэтому абсолютно беспочвенны попытки противопоставить процессы глобализации и регионализации.

Россия в начале XXI в. продемонстрировала беспрецедентную геополитическую и геоэкономическую слабость. Ее население в два раза меньше, чем было в СССР в конце 80-х годов; у нее втрое меньше оборонный и экономический потенциал, и, конечно, она не может претендовать на тот международный политический вес, который принадлежал Союзу. Сейчас, если верить Госкомстату РФ, оценивающему отечественный ВВП в 300 млрд долл., на долю России приходится 0,8% мировой продукции. Но Всемирный банк отводит на долю России 1,1 трлн долл., или 2,5% мирового ВВП*(7).

Одним из важных условий вхождения России в глобализирующуюся экономику является обретение членства ВТО. Кроме того, как отечественные, так и зарубежные инвестиции невозможны без обеспечения гарантий безопасности бизнеса, минимизации политических и социальных рисков, создания нормальной правовой сферы и действенной судебной системы, устранения коррупции, решения вопросов собственности на землю, реформирования банковской системы, улучшения международного имиджа России.

Любое государство должно трансформироваться, чтобы не потерять конкурентоспособность в глобализирующем мире XXI в. Глобализация предъявляет повышенные требования к компетенции государственного управления, качеству правового регулирования всего комплекса общественных отношений. Не совершив экономического рывка, не выступив в качестве полноправного, сильного партнера в глобализирующем мире, Россия обречена оказаться на обочине мирового развития. Конечно, важнейшим фактором в этом процессе выступает активное привлечение международных инвестиций.

Неолиберальный международный экономический порядок
как основа глобализации

Современный (неолиберальный) международный экономический порядок это прямой результат недавней истории. Основные его тенденции были определены США и Великобританией задолго до окончания второй мировой войны. Заключенные между ними Атлантическая Хартия 1941 г., Договор о взаимопомощи 1942 г., Договор по финансовым вопросам 1945 г. уже содержали основные принципы будущего международного экономического порядка. Примечательно, что основополагающие положения в уставах ведущих международных экономических организаций (МВФ, МБРР, МОТ и ГАТТ) были взяты из англо-американских проектов. Те поправки, которые были внесены другими государствами в учредительные документы, носили незначительный характер. Задуманный таким образом международный экономический порядок в силу объективных потребностей для унификации международной валютно-финансовой и торговой системы стал делом всего международного сообщества и в конечном счете после падения режимов с командно-административной плановой системой и перегруппировки почти всех развивающихся стран превратился в единственную глобальную модель*(8).

Составители Устава ООН максимально учли губительный исторический опыт мировых войн и включили в Устав большое число положений, касающихся экономического порядка. Выдвигая экономическое сотрудничество в качестве одной из целей и одного из основных принципов ООН (п.3 ст.1.), прямо исходя из принципа экономического сотрудничества государств (ст.55), Устав ключевой универсальной международной организации недвусмысленно утверждает экономические основы мироустройства.

Если взглянуть ретроспективно на предыдущую историю, на основателей международного экономического порядка оказала сильное влияние концепция свободы торговли, разработанная в либеральный период (1815-1914 гг.). Разумеется, тогдашние пресловутые лозунги полной свободы торговли, свойственные XIX в., были отвергнуты, так как на современных государствах висел груз потрясений, вызванных двумя мировыми войнами. Вместе с тем сохранилось и как бы получило второе дыхание главное рациональное зерно - идея международного разделения труда, основанного на свободной игре рыночных сил и на законе сравнимой выгоды. Именно на этой основе непосредственно возникло, например, Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ). И опять же на этой глубоколежащей основе строится доминирующая философия ВТО. Конечно же, не могло быть и речи о возврате к золотому стандарту, имевшему место в XIX в. В то же время Устав МВФ нацелен на обеспечение стабильности и конвертируемости валют, с тем чтобы облегчить международные расчеты.

Неолиберальный международный экономический порядок покоится "на трех китах", составляющих своего рода триединство: свобода торговли и платежей; равноправный режим; взаимные выгоды. В договорном порядке государства взяли на себя обязательства осуществлять последовательную либерализацию торговли и платежей, с тем чтобы прийти к их полной свободе. Эта либерализация должна осуществляться на недискриминационной основе, а каждое государство должно получить для своих юридических и физических лиц равноправный режим, соотносимый с клаузуллой о наиболее благоприятствуемой нации в необусловленной форме, которая сначала была закреплена в ГАТТ, а сейчас в ВТО. Каждая страна должна внести свой вклад в устранение существующих ограничений. Добиться в этом успеха можно только путем взаимных уступок*(9).

Современный международный экономический порядок со всей решимостью противодействует болезням протекционизма.

Таможенные пошлины больше не представляют существенные барьеры в торговле. Практика недобросовестной конкуренции (демпинг, субсидия) поставлена под строгий контроль. Благодаря новому многостороннему кодексу - Генеральному соглашению по торговле услугами (ГАТС) происходит либерализация международной торговли услугами. Процесс последовательной и постоянной либерализации торговли красноречиво отражается в цифрах: за 50 лет объем мировой торговли увеличился в 100 раз.

Невозможно достаточно хорошо понять проблематику ВТО, если абстрагироваться от исторического контекста создания ГАТТ и его эволюции. Институциональные механизмы ВТО, являющиеся более сложными и перспективными, чем в ГАТТ, лишь отражают коренные изменения в многосторонней торговой системе, произошедшие с подписанием Марракешских соглашений от 15 апреля 1994 г. после благоприятного завершения 15 декабря 1993 г. в Женеве переговоров Уругвайского раунда.

Между прочим, переход от ГАТТ к ВТО демонстрирует, по мнению французских ученых, не преемственность, а скорее отсутствие преемственности между ними. Если ГАТТ было инструментом интернационализации, то ВТО - это прежде всего инструмент самоотстранения государств от участия в международных хозяйственных связях. Эта тенденция может совершенно видоизменить характер и сущность современных международных экономических отношений.

Роль иностранных инвестиций в глобализации мировой экономики

Одна из заметных вех современной системы международных экономических отношений - возрастание роли межгосударственного инвестиционного сотрудничества, что вызвано объективной потребностью усиления глобазизации на всех уровнях. Условия, сложившиеся на мировом рынке и в национальных экономиках, адекватно отражают большую заинтересованность развивающихся стран и стран с переходной экономикой в увеличении объемов привлечения иностранных инвестиций. Особое значение эта проблема приобретает для России и государств СНГ в связи с активной деятельностью на международной экономической арене и вступлением в ведущие межгосударственные экономические организации, в том числе ВТО. В современном мире практически не осталось стран, не вовлеченных в процессы международного инвестиционного сотрудничества. Даже Куба и КНДР в последние годы становятся на путь привлечения прямых иностранных инвестиций в свою экономику*(10). Прямые иностранные инвестиции стимулируются в некоторых странах возможностью использования абсолютных инфраструктурных преимуществ в виде низких затрат на оплату труда, невысоких экологических стандартов, высокой квалификации рабочей силы или выгодного для инвестора налогообложения. Примером могут служить возросшие прямые инвестиции американских и европейских компаний в Южную Корею*(11).

В процессах глобализации мировой экономики международные потоки инвестиционного капитала играют более значительную роль, чем международная торговля товарами и услугами. Устойчивое экономическое развитие стран невозможно без их эффективного участия в мирохозяйственных процессах, в том числе без активного использования преимуществ от привлечения прямых иностранных инвестиций из-за рубежа. Международному движению капиталов способствуют унифицированные нормы государственного регулирования инвестиционных процессов, получившие широкое распространение в конце ХХ в. и действующие в соответствии с международными двусторонними и многосторонними договорами. Последние действуют под эгидой международных экономических организаций, например Всемирной торговой организации (ВТО). Однако говорить о формировании на мировом рынке глобального инвестиционного права с одинаковыми правовыми принципами и нормами было бы пока преувеличением. Конечно, ключевую роль в инвестиционной жизни международного сообщества играют транснациональные корпорации.

Важное значение в международно-правовом регулировании иностранных инвестиций имеет дальнейшая либерализация международных экономических связей. Финансовые потрясения 1997-1998 гг. еще раз подтвердили эту истину. Дело в том, что эти события не переросли в серьезный экономический кризис мирового масштаба во многом благодаря приверженности правительств как пострадавших, так и остальных стран мирового сообщества принципам свободной торговли и обязательствам, взятым на себя в рамках многосторонних соглашений под эгидой ГАТТ/ВТО. Если бы некоторые крупные государства поддались соблазну защитить свои внутренние рынки от наплыва подешевевших товаров из стран, валюты которых в 1997 и 1998 гг. сильно девальвировались, цепная реакция протекционизма могла бы, как в 20-х годах ХХ в., охватить большую часть мирового рыночного пространства. В том, что этого не произошло, несомненная заслуга сложившихся к 90-м годам правил поведения государств на мировой арене и ВТО как мирового института, обеспечивающего их соблюдение*(12). Следует признать, что некоторые государства вынуждены были использовать защитные меры, но в основном не выходя за пределы положений ГАТТ. И все же опасность рецидива протекционистских тенденций сохраняется.

Россия по уровню привлечения иностранных инвестиций сегодня занимает весьма скромное место в мировом сообществе. Это объясняется в первую очередь отсутствием благоприятного инвестиционного климата из-за политической нестабильности, отсутствия правовых гарантий для иностранных инвесторов, развитой институционной и рыночной инфраструктуры, прозрачных налоговых льгот для зарубежных предпринимателей.

Суммарный приток прямых иностранных инвестиций в страны-реципиенты достиг на рубеже XX и XXI вв. почти 700 млрд долл. США против 28 млрд долл. в 1975 г. По темпам роста трансграничное движение инвестиционных ресурсов в форме прямых иностранных инвестиций (ПИИ) далеко оторвалось от соответствующих показателей, характеризующих в масштабах всего мирового хозяйства динамику ВВП, промышленного производства, международной торговли*(13).

На фоне глобальных мировых масштабов в привлечении и использовании иностранных инвестиций в конце XX в. наша страна занимала очень скромную позицию. Удельный вес иностранных инвестиций в основной капитал России колебался от 1,5% в 1997 г. до 4% в 2001 г., причем на долю самой созидательной части иностранного капитала - прямые иностранные инвестиции - приходилось от 0,6 до 1,5% в течение последних десяти лет*(14).

В свете изложенного абсолютно бездоказательными представляются высказывания отдельных политических лидеров левого толка о засилии иностранного капитала в России. Между тем Россия была и остается весьма привлекательной для иностранных инвесторов. В суммарном ВПП всех новых рынков доля России составляет свыше 25%. По самым скромным оценкам у России больше природных ресурсов (10,2 трлн долл.), чем у Бразилии (3,3 трлн долл.), Южной Африки (1,1 трлн долл.), Китая (0,6 трлн долл.) и Индии (0,4 трлн долл.), вместе взятых. При наличии благоприятного инвестиционного климата Россия в состоянии в ближайшие 10-15 лет освоить 200-300 млрд долл. капитальных вложений в реконструкцию и модернизацию производства в соответствии с требованиями мирового и внутреннего рынков.

Незначительные масштабы привлечения иностранных инвестиций в экономику России обусловлены общим неблагоприятным инвестиционным климатом - политической нестабильностью, затянувшимся кризисом, незавершенностью процесса перестройки экономики, коррупцией и т.д. Не последнюю роль здесь играют и сложные проблемы в правовом регулировании иностранных инвестиций в России, в частности определенное несоответствие отечественного инвестиционного законодательства международно-правовым нормам.

Международное право в условиях глобализации

Современная мировая экономика все более отчетливо приобретает, как доказывалось выше, характер единого, целостного, комплексного организма - глобального по своим масштабам и далеко идущим последствиям. Поступательное движение глобализационных процессов требует новых ответов на сложнейшие вопросы об основных характеристиках глобализационного процесса и правового измерения мира, особенно по поводу динамики соотношения и взаимовлияния национального и международного права. В условиях глобализации одной из важнейших проблем становится избежание коллизий, опасных столкновений интересов международного и внутреннего права, что требует своевременной правовой регламентации и соответствующего правового регулирования отношений между различными субъектами международного права.

Между тем глобализация уже не первый год является предметом ожесточенных дискуссий, ей уделяют большое внимание экономисты и социологи, политологи и философы, специалисты других направлений, которые отмечают перспективные изменения, происходящие в обществе и государстве в результате глобализации. К сожалению, по мнению И.И. Лукашука, правоведы не проявили соответствующего интереса к изучению влияния глобализационных процессов на развитие государства и права*(15). Это не может не вызвать озабоченности, поскольку государство и право находятся в буквальном смысле этого слова под прицельным огнем глобализации, что непосредственно сказывается на характере и функциях государства и права, как внутригосударственного, так и международного. Правовая система каждой страны по-прежнему остается ее важнейшей характеристикой, неотъемлемым элементом. В то же время усиление мировых интеграционных процессов обусловливает тесное взаимодействие и взаимовлияние международного и национального права.

Следует констатировать факт: проблемы соотношения международного и внутреннего права долгое время остаются предметом исследований практически только у юристов-международников*(16). Вместе с тем весьма огорчительно почти полное отсутствие данной проблематики в работах по теории государства и права, равно как и любое невнимание к ней отраслевых юридических наук. Пока злободневность колоссальных транснациональных связей лишь молчаливо признается, и по-прежнему за ней не видят новых тенденций в мировом развитии права, сближения и взаимопроникновения своего рода переплетений разных его граней, тогда как системное понимание положений ч.2 ст.15 Конституции РФ настойчиво диктует осовременить взгляд на эту проблему*(17).

Процессы, развивающиеся на современном этапе в политических областях, отличаются от глобализации в социально-экономической сфере. Уровень интеграционных связей между государствами в первом случае существенно ниже, поскольку государства как основные субъекты международного права в значительной мере сохраняют свою самостоятельность. Высказывается точка зрения, что в отношении государств и их правовых систем более точен термин "интернационализация", означающий прежде всего сближение политических и правовых систем государств, углубление их взаимодействия, взаимного влияния*(18). Конечно, глобализация экономики и других сфер жизни общества в этом процессе первична. Одновременно на интернационализацию государства оказывают влияние и другие факторы, в том числе политические.

В ходе глобализации мировой экономики и государства национальные предприятия, биржи и банки, создавая дочерние структуры за рубежом и приобретая акции и доли иностранных предприятий, трансформируются в транснациональные компании, которые и выполняют функцию перелива капиталов. Такое предприятие в широком смысле этого слова, с одной стороны, имеет "национальную принадлежность" государства регистрации, а с другой - по характеру своих интересов и сферы деятельности становится "международным", "интернациональным". При этом многонациональный по составу собственников капитал приобретает транснациональный характер, что объективно становится фундаментом для глобализации мирового хозяйства. В результате происходит массовое размывание экономических границ между государствами и свободное от национальных барьеров трансграничное движение капиталов, товаров и услуг, а в конечном счете - формирование взаимосвязанного международного экономического пространства.

Транснациональные компании используются в качестве механизмов переплетения, состыковки, согласования частных интересов, как средство освоения иностранных, международных товарных, инвестиционных, финансовых рынков на микроуровне международных экономических отношений. Многонациональные предприятия - это своего рода ударная сила, применяемая развитыми государствами в своей внешнеэкономической политике при обеспечении долгосрочных стратегических государственных интересов. Способами согласования и взаимувязки публичных интересов на макроуровне является экономическая интеграция государств, т.е. процесс хозяйственного объединения стран на основе разделения труда между национальными экономиками, развития устойчивых взаимосвязей между ними. Фактически речь идет о создании прозрачных экономических границ и соответственно ограничении суверенитета государств в целях совместного решения общих задач и проблем*(19).

В организационно-правовом смысле последовательный переход большинства стран от замкнутых национальных хозяйств к экономике открытого типа, обращенной к внешнему рынку, обусловливает видоизменение экономической функции государства. По мнению профессора В.М. Шумилова, можно говорить в некоторой степени о конвергенции национальных экономик на принципах либерализма и свободного движения капиталов и услуг. Складывающееся мировое экономическое пространство требует, чтобы идея либерализации была оформлена и зафиксирована политико-правовыми средствами. Например, это должно осуществляться в рамках Всемирной торговой организации (ВТО).

Таким образом, глобализация мировой экономики способствует, с одной стороны, созданию единого экономического пространства, а с другой - формированию соответствующей политико-правовой надстройки. В частности, ситуация, связанная с трансграничной концентрацией одинаковых ресурсов, требует от государств координации правовых усилий против международной монополизации товарных рынков, поддержания справедливых конкурентных условий для многонациональных предприятий разных стран.

Правовое измерение глобализирующегося мира побуждает к переосмыслению и пересмотру всей системы правового регулирования международных отношений в различных сферах. Это вызвано появлением новейших субъектов мирохозяйственного общения как на национальном, так и на международном уровнях. В условиях глобализации происходит новая фаза корпоративного строительства, поиск современных форм и методов правового регулирования в рамках нового миропорядка, и прежде всего геоэкономического. Речь идет о новом классе договоров, конвенций, рамочных "законов-доктрин" и т.д., определяющих новый подход к учету интересов всех участников мирового воспроизводственного цикла, их ответственность в условиях глобальной трансформации мира. Опираясь на вышеобозначенные основные характеристики глобализационного процесса, профессор Э.Г. Кочетов выделяет несколько аспектов правового измерения современного мира*(20).

Во-первых, правопорядок в современных условиях, по его мнению, не может однозначно сводиться только к международным правовым отношениям, так как зоны его применения значительно сузились. Государство, порождающее право, в том числе международное, фактически делегирует функции правотворчества многочисленным хозяйствующим субъектам. В итоге формируется новейшая модель мировой правовой системы.

Во-вторых, оправдание традиционных правовых моделей, выросших из устаревшего геополитического понимания мироустройства, а зачастую самоустранение юристов от осознания новых мировых реалий становится опасным и может затормозить включение России на равных в мировую глобализирующуюся систему. За последние десятилетия сложилась ситуация, в которой правоведы видят угрозу своим традиционно сложившимся правовым наукам из-за давления со стороны экономики и финансов. Идет бурное вызревание новейших процессов: формирование гигантских сетевых воспроизводственных систем, развитие "новой экономики" на базе высоких информационных технологий (интернет-экономики), выход геологистических моделей на приоритетный уровень и т.д., однако юридическое обеспечение этих процессов, формирование моделей их правового регулирования существенно отстает.

В-третьих, глобализация и (как ее центральное отражение) геоэкономика и геофинансы породили целый ряд интереснейших и актуальных проблем, решение которых ждет своих исследователей. Прежде всего речь идет о геоэкономических преступлениях, новейшем феномене рубежа XX и XXI вв. Используя высокие геофинансовые и геоэкономические технологии, глобальные предприниматели, в том числе и государства, выступающие в качестве таковых, способны буквально опустошить любую национальную экономику, обрекая на глубокую деформацию ее экономическую и финансовую инфраструктуры. Финансовый кризис 1997-1998 гг. наглядно подтвердил эти возможности. Предпринимательские инстинкты, вырвавшиеся в глобальную сферу, ничем не сдерживаются. Сейчас возможно без применения оружия отобрать практически весь национальный доход и поставить на колени любую национальную систему, не опасаясь ответственности за это, хотя в политической сфере мировое сообщество уже давно отработало систему наказания за преступления против человечества. А где искать защиту от геоэкономических преступлений?

В-четвертых, в глобальных условиях, по мнению Э.Г. Кочетова, юридическая норма (или ее отсутствие) превратилась в мощное наступательное оружие, защищающее интересы одной страны, группы, корпорации в ущерб другой. И вся борьба за введение норм, их смягчение либо ужесточение есть отражение политической борьбы за долговременное господство в той или другой сфере (финансах, экономике, промышленности, социальной, военной и т.д.). Возможна ли гармонизация правового поля в условиях острейшей борьбы интересов в политической, военно-политической, финансовой, промышленной и других сферах? По мнению Э.Г. Кочетова, ответ следует искать в общих глобальных и конституционных доктринах, качество проработки которых оставляет желать лучшего.

Пятым аспектом правового измерения глобализирующегося мира ученый считает принятие унифицированного кодекса мирового геоэкономического порядка, и эта задача может быть успешно решена на международной основе в содружестве теоретиков, методологов, практиков, экономистов, юристов, социологов, политологов и других специалистов смежных отраслей.

На основании изложенных парадигм глобального измерения ученый выделяет три яруса системы права и правового регулирования: национальное право, международное право и глобализированное, геоэкономическое право с особым характером взаимодействия между ними*(21). С точки зрения автора, геоэкономика (экономическое измерение глобального мира) выступила как новая парадигма мироустройства, как ярчайшее отражение процесса глобализации*(22). Исходя из данной концепции следует понимать, что глобализированное геоэкономическое право, пришедшее на смену международному экономическому праву, призвано регулировать геоэкономическую деятельность. Оно как национальное и международное право является составной частью мировой глобализированной правовой системы.

Профессор В.М. Шумилов считает, что глобализация мировой экономики создает предпосылки для формирования соответствующей единому экономическому пространству политико-правовой подстройки. Фактически речь идет о создании глобальной социальной системы, в которой созрели свои глобальные проблемы, формируются свои интересы, свои институциональные и нормативные механизмы, обладающие наднациональными свойствами*(23).

Глобальная правовая система обусловлена качественным единством между нижеперечисленными правовыми явлениями, требующими особого регулирования*(24):

1) отношения, охватываемые внутригосударственным правом, т.е. так называемые отношения частноправового характера с иностранным элементом;

2) отношения между государствами (и шире - между "публичными лицами"); эти отношения регулируются международным правом;

3) отношения между частными лицами в тех вопросах, которые не регулируются ни внутренним, ни международным правом; в этом случае частные лица разных государств, будучи заинтересованными в обеспечении порядка, создают собственную автономную систему регулирования - нечто вроде международного права (это так называемое транснациональное право);

4) отношения в сферах наднациональной юрисдикции; такого рода отношения порождены глобальными проблемами и интересами и регулируются нормами, которые условно можно назвать наднациональным правом.

Первые два традиционных уровня отношений, входящих в предмет регулирования международного частного права (МЧП) и международного публичного права (МПП), не вызывают никаких сомнений ни по форме, ни по содержанию. Сложнее обстоит дело с двумя последними группами отношений, которые, по мнению автора, входят в орбиту транснационального и наднационального права, как МЧП и МПП, являющиеся компонентами глобального права.

Общий смысл концепции транснационального права, по замыслу В.М. Шумилова, состоит в том, что участники международных отношений сами вырабатывают нормы поведения, которые не охватываются ни внутренним, ни международным правом. Транснациональное право предстает как синтетическая правовая сфера, в которой взаимодействуют как субъекты международного права, так и субъекты внутреннего права*(25).

Следует сказать, что теория транснационального права далеко не нова. Еще в 1956 г. американский профессор Ф. Джессон опубликовал исследование "Транснациональное право". Его концепция исходит из равного статуса государств и юридических лиц в сфере международных отношений*(26). Наибольшее развитие эта концепция получила в сфере международного экономического права*(27). Что касается отечественной науки, то эта концепция была разработана еще в начале 20-х годов XX в. выдающимся юристом, в то время профессором Харьковского института народного хозяйства В.М. Корецким*(28). Ученый обосновал концепцию международного хозяйственного права, объединяющую международно-правовые и национально-правовые нормы, регулирующие международные экономические отношения*(29).

Многонациональные предприятия действительно выступают в качестве конструкторов государства в сфере международных экономических отношений (МЭО). Втягивая государства в конкуренцию между собой, они вынуждают их активнее заниматься регулированием экономических процессов. Более того, ТНК и ТНБ (транснациональные банки) имеют свои собственные интересы, которые могут противоречить интересам отдельных государств и потребностям международного экономического правопорядка в целом. В своей деятельности многонациональные фирмы заключают договоры с государствами - реципиентами инвестиций, а также между собой, и тем самым создают "промежуточный", автономный правопорядок между внутренним и международным правом.

Следующей составной частью глобальной правовой системы, как считает В.М. Шумилов, выступает так называемое наднациональное право. Явление наднациональности возникает, по его мнению, в тех случаях, когда государства должны или вынуждены подчиняться нормам, созданным и (или) вступившим в силу без согласия государства. Многие международные организации на основании уставной правосубъектности получили возможность обязывать своими конкретными действиями (решениями) государства-члены, не заручаясь их согласием на это в каждом отдельном случае. Другими словами, некоторые международные организации приобрели в отношении суверенных государств-членов определенный объем самостоятельных распорядительных полномочий. Признаки наднациональности присутствуют в деятельности ряда международных организаций регионального (ЕС) и универсального характера (МВФ).

Одним из главных признаков правосубъектности международных организаций является наличие у них собственной воли, позволяющей им непосредственно участвовать в международных отношениях и успешно осуществлять свои функции. Большинство ученых считают, что межправительственные организации обладают автономной волей. Без своей собственной воли, без наличия определенного комплекса прав и обязанностей международная организация не могла бы функционировать и выполнять возложенные на нее задачи*(30). Самостоятельность воли проявляется в том, что после того как организация создана государствами на основе свободного волеизъявления каждого, воля предстает уже в новом качестве по сравнению с индивидуальными волями членов организации.

Воля международной организации, по своей юридической природе являющейся (по замыслу самих организаторов и участников) наднациональным учреждениям, не есть сумма воль государств-членов, равно как не есть слияние их воль. Эта воля "обособлена" и от воль других субъектов международного права. Источником воли международной организации выступает учредительный акт как продукт согласования воль государств-учредителей*(31). Таким образом, в соответствии с теорией и практикой международного права международная организация не может рассматриваться как простая сумма государств-членов или как их коллективный уполномоченный, выступающий от имени всех. Для того чтобы выполнить свою активную роль, организация должна обладать особой правосубъектностью ее членов.

Как видно из изложенного, источником правового регулирования деятельности международной организации, т.е. ее "внутренним правом" выступает учредительный договор или другой аналогичный акт, устав, в которых прописывается объем правосубъектности и пределы такой субъектности международной организации. Международная организация не может совершать иные действия, чем те, которые предусмотрены в ее уставе и других документах (например, в правилах процедуры и резолюциях высшего органа). Если решения принимаются органами международных организаций большинством голосов путем пропорционального (взвешенного) голосования и без непосредственного участия заинтересованных стран, то только в соответствии с их учредительными документами, которые добровольно подписываются государствами-участниками.

Безусловно, международные организации обладают правотворческими полномочиями, но правотворчество международной организации не является беспредельным, поскольку объем и вид правотворчества организации строго определены в ее учредительном договоре. Международно-правовые нормы, создаваемые в ходе такого процесса, носят, конечно, наднациональный, т.е. международный, характер и выходят далеко за пределы национальных интересов отдельного государства или группы государств. В этом смысле такого рода международно-правовые нормы несут в себе зачатки наднационального регулирования. Добавим: речь идет не только о зачатках наднационального (международного) регулирования; международные организации в соответствии с их учредительными документами в ходе своей деятельности в самом деле формируют международно-правовые нормы, имеющие приоритет перед нормами национального законодательства. Поэтому международные межправительственные организации, в том числе и такие авторитетные финансовые организации, как МВФ и ВТО, были, есть и будут, во всяком случае в обозримом будущем, в орбите международного права, а не особого наднационального права.

Вместе с тем нельзя не согласиться с тем, что действительно, традиционная доктрина в отношении субъектов международного права становится "тесной": в нее не вписываются реалии последних десятилетий, наглядно обозначенных в сфере международно-правовых отношений. Современная ситуация, ознаменовавшаяся существенными переменами в самой структуре международных отношений и соответственно в предмете международно-правового регулирования, изменяет теорию международного права относительно взглядов на оценку понятия и видов субъектов международного права.

В настоящее время существует два подхода к понятию международной правосубъектности и, следовательно, к характеристике конкретных категорий субъектов. Согласно первой концепции (традиционной и более распространенной в наши дни) субъектами международного права выступают сами государства как основные субъекты и их производные международные межправительственные организации. Вторая концепция представлена более скромными попытками распространить на международное право понимание субъекта права, принятое в общей теории права, т.е. идентифицировать понятие "субъект международного права" с юридической возможностью участия в правоотношениях, регулируемых международно-правовыми нормами, и обладания необходимыми для этого правами и обязанностями.

Наиболее емко, но сжато эту концепцию изложил профессор Г.В. Игнатенко, отмечая, что "если мы в соответствии с современной трактовкой предмета международно-правового регулирования примем характеристику субъекта международного права как действующего или возможного участника отношений, регулируемых международно-правовыми приемами, как носителя установленных этими нормами прав и обязанностей, то признаем связанную с этим подходом реальность вхождения в сферу такого рода отношений новых участников - юридических лиц, физических лиц (индивидов), международных хозяйственных объединений и неправительственных организаций, а также - в пределах, допускаемых внутригосударственным конституционным и иным законодательством, составных частей отдельных, прежде всего федеративных, государств"*(32).

Как известно, внутри многих развитых государств идут процессы перераспределения внутренней компетенции; государства передают все больший объем компетенции "вниз" - субъектам федерации, органам местного самоуправления. В передаваемый круг компетенции входят права осуществлять международные отношения в соответствии с законодательным разграничением полномочий между федеральным центром и субъектом федерации. Результатом этого становится интенсификация международно-правовых отношений с участием субъектов федераций, муниципалитетов.

Таким образом, процессы глобализации создают феноменальные правовые проблемы. Международные отношения функционируют при взаимодействии и противодействии национальных правовых систем. Такая конфронтация чревата все более частыми конфликтами по вопросам юрисдикции государств. Вовлечение в сферу международных экономических отношений классических инструментов юрисдикции государств, таящих в себе зачатки конфликта, свидетельствует о том, что привычные понятия международного права плохо укладываются в глобальные реалии международного экономического права.

Традиционная, устоявшаяся в отечественной науке международного права концепция о месте и роли международного экономического права (МЭП) в общей международно-нормативной правовой системе однозначно утверждает, что международное экономическое право - это система правовых норм, регулирующих отношения между субъектами международного права в связи с их деятельностью в сфере международных экономических отношений. МЭП, будучи отраслью международного права, является совокупностью принципов и норм, регулирующих межгосударственные экономические отношения*(33). Но наметившаяся в последние годы новая тенденция в этой сфере расширяет круг участников международных экономических отношений, являющихся объектом регулирования МЭП*(34).

Между тем на международное экономическое право, так же как и на другие сферы правового регулирования общественных отношений, существенное влияние оказывают глобализационные процессы. В начале XXI в. ощутимо обозначилась тенденция к объединению правовых режимов, применяемых в таких двух основных вопросах, как допуск иностранных лиц, в том числе для осуществления инвестиционной деятельности, и торговля. В сфере услуг объединение режимов уже произошло, а в инвестиционной сфере этого следует ожидать. Фактор мобильности международных инвестиций выходит на первый план и требует свободного допуска иностранных лиц.

МЭП в широком смысле слова - это совокупность норм, регулирующих деятельность различных по своей природе субъектов в сфере международных экономических отношений: государств, международных организаций, многонациональных предприятий, юридических и физических лиц различных государств. Неоднородность отношений и их участников требует специальных методов и средств правового регулирования, лежащих в сфере международного публичного и международного частного права, а также национального права. Но данная точка зрения не поддерживается некоторыми авторами по той причине, что невозможно четко обозначить содержание регулируемого предмета из-за неограниченной сферы. По логике вещей МЭП должно регламентировать самые разнообразные по своему происхождению и по правовой природе отношения.

Поэтому разумнее было бы предпочесть это узкое понимание МЭП, согласно которому - это комплекс норм, регулирующих организацию международных экономических отношений, главным образом макроэкономических отношений. Как известно, к макроэкономике относятся отношения между экономическими системами, а микроэкономика - это поле индивидуальной деятельности так называемых экономических операторов. В орбите влияния международного экономического права в основном оказываются крупные экономические системы, но оно не ограничивается только ими, по крайней мере, если смотреть на его развитие в свете недавних событий. В частности, новое международное торговое право, составляющее систему ВТО, охватило теперь и интеллектуальную собственность (ТРИПС - Соглашение о торговых аспектах инвестиционных мер), и предоставление услуг (ГАТС - Генеральное соглашение по торговле услугами), и действия инвесторов (ТРИМС - Соглашение о торговых аспектах инвестиционных мер). В общем, международное экономическое право, оставаясь рыночным, выступает как отрасль права, которая охватывает вопросы, касающиеся правового закрепления лиц, их инвестиций, международной торговли имуществом и услугами, а также ее финансового обеспечения*(35).

Отличительной чертой МЭП выступает то, что оно базируется на совокупности источников международного и национального права и других источников. Можно ли считать международное экономическое право частью общего международного права? Включает ли в себя международное право международное экономическое право или международное экономическое право растворяется в международном праве? При такой постановке вопроса возможен лишь один ответ, лишенный всякой двусмысленности: международное право и международное экономическое право - это не одно и то же; в то же время международное экономическое право не является чем-то специфическим по отношению к международному праву*(36).

И.З. Фархутдинов,

кандидат юридических наук

"Законодательство и экономика", N 4, апрель 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Подробнее см.: Кочетов Э.Г. Глобалистика. - М., 2001; Он же. Глобалистика: теория, методология, практика. - М. 2002.; Он же. Ослепление геополитикой. Глобализирующийся мир и Евразийский континент у опасной развилки // Безопасность Евразии. - 2001. - N 4.

*(2) Куликов В.В. Нынешняя модель глобализации и Россия // Российский экономический журнал. - 2002. - N 10. - С.65.

*(3) Кочетов Э.Г. Основные характеристики глобализационного процесса и правовое измерение мира // Журнал российского права. - 2003. - N 3. С.89, 90.

*(4) Никонов В. Россия в глобальной политике XXI века // Общественные науки и современность. - 2002. - N 6. - С.115.

*(5) Мосей Г. Процессы глобализации и регионализации в мировой экономике // Экономист. - 2002. - N 9. - С.25.

*(6) Куликов В.В. Нынешняя модель глобализации и Россия // Российский экономический журнал. - 2002. - N 10. - С.66, 67.

*(7) Никонов В. Указ. Соч. - С.119.

*(8) См.: Карро Д., Жюар П. Международное экономическое право / Пер. с франц. - М.: Международные отношения, 2002. - С.14-36.

*(9) Там же. - С.33.

*(10) Фархутдинов И.З. Иностранные инвестиции в России и международное право. - Уфа, 2001. - С.10; Он же. Иностранные инвестиции как фактор глобализации мирового хозяйства (правовые аспекты) // Материалы Московского юридического форума "Глобализация, государство, право, XXI век". - 2003. - 22-24 января.

*(11) Гусейнов Г.Г. Конкуренция в эпоху глобализации // Внешнеэкономический бюллетень. - 2002. - N 2 - С.6.

*(12) Загашвили В., Шишков Ю. Мировая торговля и международные инвестиции // МЭ и МО. - 2000. - N 8. - С.20.

*(13) Ершов Ю., Цветков Н. Хотели как лучше, а получилось как всегда // Инвестиции в России. - 2000. - N 2. - С.3.

*(14) Фархутдинов И.З. Иностранные инвестиции в России и международное право. - С.25.

*(15) Лукашук И.И. Взаимодействие международного и внутригосударственного права в условиях глобализации // Журнал российского права. - 2002. - N 3. С.117, 118.

*(16) Лукашук И.И. Нормы международного права в правовой системе России.М., 1998; Марогкин С.Ю. Действие норм международного права в правовой системе РФ. - Тюмень, 1998; Муравский В.А. Международный договор как источник национального права. - Екатеринбург, 1993; Фархутдинов И.З. Иностранные инвестиции в России и международное право. - Уфа, 2001; Буткевич В.Г. Соотношение внутригосударственного и международного права. Киев, 1981; Моллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. - М., 1982; Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права в Конституции РФ // МЖМП. - 1995. N 2; Игнатенко Г.В. Международное и советское право: проблемы взаимодействия правовых систем // СгиП. - 1985. - N 1; Талалаев А.Н. Соотношение международного и внутригосударственного права и Конституция РФ // МЖМП. - 1994. - N 4.

*(17) Тихомиров Ю.А. Глобализация: взаимовлияние внутреннего и международного права // РЖП. - 2002. - N 11. - С.3, 4.

*(18) Лукашук И.И. Взаимодействие международного права в условиях глобализации // ЖРП. - 2002. - N 3.

*(19) Шумилов В.М. Глобализация мировой экономики и глобальная правовая система // Внешнеэкономический бюллетень. - 2002. - N 8. С.75, 76.

*(20) Кочетов Э.Г. Основные характеристики глобализационного процесса и правовые измерения мира // ЖРП. - 2003. - N 3. - С.92-95.

*(21) Кочетов Э.Г. Основные характеристики глобализационного процесса и правовое измерение мира. - С.95.

*(22) Там же. - С.89.

*(23) Шумилов В.М. Глобализация мировой экономики и глобальная правовая система. - С.76.

*(24) Там же. - С.78.

*(25) Шумилов В.М. Глобализация мировой экономики и глобальная правовая система. - С.73.

*(26) Jessup P.P. Transnational Law. - New. Haven, 1956.

*(27) International economic treory and international economic Law // The structure and progress of inter - l law/ The Hague/ 1986.

*(28) Корецкий В.М. Избранные труды. - Киев, 1989.

*(29) Там же. - С.95-120.

*(30) Малинин С.А. О правосубъектности международных организаций. С.36.

*(31) Международные организации. - М., 1994. - С.28.

*(32) Международное право / Под ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунова. М., 2000. - С.46.

*(33) См.: Международное публичное право / Под ред. К.А. Бекяшева. М., 1999. - С.375-386.

*(34) Шумилов В.М. Международное экономическое право. - М., 2001. С.13-21; Международное право / Под ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунова. М., 2000. С.546, 547.

*(35) Карро Д., Жюар П. Указ.соч. - С.5.

*(36) Там же. - С.6.