Криминологическая обусловленность уголовно-правовых норм как средство обеспечения военной безопасности государства (Е.А. Моргуленко, "Российский военно-правовой сборник" N 1, апрель 2004 г.)

Криминологическая обусловленность уголовно-правовых норм как средство обеспечения военной безопасности государства

Обеспечение военной безопасности и всемерное повышение состояния защищенности нашего государства от внешних угроз во многом определяется эффективностью системы нормативно-правовых актов, регулирующих данную сферу общественных отношений, среди которых одно из важнейших мест занимают нормы, устанавливающие уголовную ответственность за наиболее опасные посягательства против военной службы. Нет нужды описывать и обосновывать значимость влияния этих норм на военную безопасность государства. Эта значимость достаточно велика и вполне очевидна. Не менее очевидно и то обстоятельство, что повышение эффективности конструирования и применения этих норм, выражающееся, в конечном итоге, в адекватности уголовного наказания всем объективным и субъективным признакам совершенного преступления, а также в реальном достижении такой цели наказания, как предупреждение новых преступлений, объективно способно повысить военную безопасность нашего государства. Однако современное состояние военно-уголовного законодательства в смысле указанной эффективности оставляет желать лучшего.

По поводу конструктивных недостатков норм главы 33 УК РФ, рассогласованности их диспозиций и санкций как между собой, так и с "общеуголовными" нормами в научной литературе высказано немало аргументов, большинство из которых вполне справедливы. Не подвергая анализу эти замечания ввиду многоаспектности и поливариантности рассматриваемой проблемы, представляется возможным дать ей краткую иллюстрацию на примере ст. 335 УК РФ, действующая редакция которой, на наш взгляд, содержит следующие недостатки:

1. Признак ст. 335 УК РФ "унижение чести и достоинства" конкурирует с аналогичными признаками ст. 336 и ст. 130 УК РФ, что в ряде случаев приводит к неточной правовой оценке содеянного и в конечном итоге ведет к искусственной латентизации рассматриваемых преступлений. К аналогичным последствиям приводит оценочный характер признака "издевательства", а также отсутствие правовых критериев его разграничения с "оскорблением".

2. Отсутствие четких критериев оценки степени насилия, необходимой для признания совершенного деяния достаточно общественно опасным для квалификации по ст. 335 УК РФ, а также отсутствие в диспозиции рассматриваемой нормы "угрозы насилием" как конструктивного признака демонстрирует рассогласованность системы преступлений против порядка подчиненности и воинских уставных отношений (в ст. 333 УК РФ этот признак указан), а в ряде случаев приводит к неправильной квалификации содеянного*(1) и искусственной латентизации этих преступлений.

3. Рассогласованность санкций конкурирующих ст. 335 и ст. 111 УК РФ, выражающаяся в том, что в чч. 2, 3 и 4 ст. 111 УК РФ тяжесть наказания существенно превышает аналогичный показатель санкции ч. 3 ст. 335 УК РФ, требует квалификации по совокупности этих преступлений и демонстрирует заниженную оценку законодателем характера общественной опасности преступления, посягающего одновременно и на военную безопасность (порядок прохождения военной службы), и на личность военнослужащего, которая нуждается в повышенной правовой защищенности уже в силу особенностей своего статуса защитника Отечества и значимости выполняемой социальной роли.

Вместе с тем, несмотря на очевидность негативного влияния указанных недостатков на объективную и правильную правовую оценку совершенных преступлений и, в конечном итоге, на военную безопасность, данные "упущения" законодателя, на наш взгляд, не являются самыми значимыми в процессе борьбы с неуставными отношениями военнослужащих. Представляется, что гораздо более негативную роль в низкой эффективности уголовно-правового обеспечения уставных взаимоотношений военнослужащих играет отсутствие нормы, учитывающей реальные, исторически сложившиеся и объективно существующие в современных воинских коллективах особенности взаимоотношений военнослужащих по призыву, а именно - неформальную систему межличностных отношений, нередко обладающую признаками криминальной субкультуры, на бытовом уровне именуемую "дедовщиной".

Современными криминологическими исследованиями в этой области*(2) достоверно установлена как повышенная общественная опасность тех преступлений в сфере взаимоотношений военнослужащих, которые основываются на неформальной системе межличностных отношений, так и особая криминогенность этих деяний. Кроме того, на повышение общественной опасности таких преступлений существенное влияние оказывают мотив и цель совершаемого деяния. Действия виновного, преследующего цель занять привилегированное положение в воинском коллективе, направлены на подчинение себе других военнослужащих: виновный стремится заставить их удовлетворять его личные потребности, как в момент совершения преступления, так и в будущем. При этом он осознает, что действует в рамках неписанных законов неформальной системы воинских взаимоотношений, а следовательно, эта система защищает его от сопротивления потерпевших, что в значительной степени облегчает процесс совершения преступления. Следовательно, мотивация и целеполагание в ряде случаев могут значительно повышать общественную опасность преступления.

Действующая редакция ст. 335 УК РФ этих особенностей не учитывает, а значит, не отражает всех имеющихся объективных оснований уголовной ответственности за деяния, причиняющие существенный вред военной безопасности, что позволяет говорить о ее недостаточной криминологической обусловленности.

Было бы преувеличением утверждать, что в современной криминологической науке имеется ясное и полное определение или четкие критерии криминологической обусловленности уголовно-правовых норм. Данная криминологическая проблема, безусловно, актуальная и значимая, еще ждет своих исследователей. Однако полученные к настоящему моменту научные знания о социальной обусловленности уголовного права, содержании уголовной и криминологической политики, основаниях криминализации общественно опасных деяний*(3) и научные представления о криминологической обусловленности уголовно-правовых норм*(4) позволяют утверждать, что конструктивные признаки любой нормы уголовного права должны максимальной тесно соотноситься с криминологическими характеристиками (состоянием, структурой и динамикой) и причинами совершения запрещаемых ею деяний. Нормы, предусматривающие ответственность за преступления против военной службы, в этом смысле не являются исключением. По нашему мнению, в силу особой важности охраняемого объекта (военной безопасности) такие нормы необходимо как можно чаще подвергать криминологическому анализу с целью соотнесения их содержания с существующей в конкретный исторический отрезок времени криминологической реальностью. Как было уже показано на примере ст. 335 УК РФ, в некоторых уголовно-правовых нормах не всегда отражены признаки, имеющие существенное влияние на характер и степень общественной опасности предусматриваемых ими противоправных деяний. Возможен и вариант, когда ряд признаков этих норм в современных условиях утрачивают некоторые аспекты своего значения и нуждаются в качественно новом правовом выражении. Кроме того, не исключен вариант, когда вследствие изменения качественных или количественных криминологических показателей конкретных преступлений возникает необходимость дифференциации на законодательном уровне их различных видов. Таким образом, объективное и адекватное отражение криминологической обусловленности в конструктивных признаках норм об уголовной ответственности за преступления против военной службы является необходимым и достаточно эффективным средством обеспечения военной безопасности, одновременно выступая одной из приоритетных задач криминологической и уголовно-правовой науки.

Моргуленко Е.А.,

майор юстиции,

преподаватель кафедры уголовного права

Военного университета,

кандидат юридических наук

"Российский военно-правовой сборник" N 1, апрель 2004 г.

------------------------------

*(1) Примером весьма спорной квалификации, иллюстрирующим данную проблему, является определение ВК ВС СССР по делу С., в котором действия виновного, выразившиеся в неоднократных "толчках кулаком в грудь" (а вернее сказать, ударах) в отношении нескольких лиц были расценены как малозначительные, обвинительный приговор в отношении С. отменен, а уголовное дело производством прекращено (Определение ВК ВС СССР от 24 мая 1988 г. N 5н-021188//БУВТ и ВК ВС СССР. 1988. N 3 (132). С. 50-51).

*(2) См. об этом: Иншаков С.М. Системное воздействие на преступность в Вооруженных Силах России: Дисс.: д-ра юрид. наук. М., 1997; Крупнов И.В. Социально-психологические аспекты криминальной агрессии в воинском коллективе: Дисс.: канд. юрид. наук. М., 2003; Мацкевич И.М. Преступность военнослужащих (криминологические и социально-правовые проблемы): Дисс.: д-ра юрид. наук. М., 2000; Хомяков А.И. Преступления против порядка подчиненности и воинских уставных отношений: уголовно-правовое и криминологическое исследование: Дисс.: канд. юрид. наук. М., 2002; Черных Н.С. Виктимологическая профилактика нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности: Автореф. дисс... канд. юрид. наук. М., 2003 и др.

*(3) Автор имеет в виду научные достижения З.М.Абдуллаева, Г.А.Злобина, И.И.Карпеца, Н.Ф.Кузнецовой, П.П.Осипова, А.А.Тер-Акопова, В.Д.Филимонова и других видных ученых в области уголовного права и криминологии.

*(4) Об этом см., например: Филимонов В.Д. Криминологические основы уголовного права. Томск, 1981. С. 4.; Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство. Опыт критического анализа. СПб., 2000. С. 29.