Принципы процесса и доказательства (С. Афанасьев, "эж-ЮРИСТ", N 27, июль 2004 г.)

Принципы процесса и доказательства

Два центральных института гражданского процесса - принципы и доказывание - не только тесно соприкасаются, но и оказывают взаимное влияние. Пожалуй, вряд ли в какой-либо еще сфере процесса диспозитивность и состязательность проявляются настолько рельефно, насколько это происходит применительно к доказательствам. Однако все аспекты этого взаимодействия далеко не так очевидны, как это может показаться на первый взгляд.

Источник - Конституция

Конституция РФ в ряде статей прямо зафиксировала определенные ориентиры модернизации основополагающих начал гражданского процессуального права. Конституционные установки не могли не отразиться на гражданском процессуальном законодательстве.

В 1995 г. Федеральный закон "О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс РСФСР" скорректировал некоторые правовые положения: провозглашалось дальнейшее развитие принципов состязательности и диспозитивности; упрощение процессуальной формы; фактически нивелировалась в качестве цели и первоосновы объективная истина; вводились элементы апелляции et cetera*(1).

Судебные органы начали отходить от следственных и все больше придерживаться состязательных, диспозитивных начал судопроизводства, что повлекло позитивную активизацию доказательственной деятельности сторон.

Законодательные новшества отчасти нарушили единство процессуального права. Принцип состязательности нейтрализовывал принцип объективной истины. Кроме того, названный принцип действовал во всех видах гражданского судопроизводства одинаково в согласии с началом равноправия, но не равенства. В условиях различных имущественных, интеллектуальных и других возможностей участников гражданского судопроизводства, высоких государственных пошлин состязательность обеспечивала лишь минимальную достоверность фактов. Одновременно суд руководствовался технико-юридическими приемами, в частности фикциями, ввиду необходимости вынесения законных, но небезупречных с позиций обоснованности решений.

Если затрагивать принцип диспозитивности, следует заметить - без распоряжения сторонами своим правом гражданский процесс немыслим. Однако диспозитивность как свойство субъективного права, реализуясь в конкретном гражданском процессуальном правоотношении, не экстраполируется на сами эти отношения и не делается свойством цивилистического процесса, иначе возникает опасность гиперболизации правовой ситуации посредством усиления частноправовой константы*(2). Так, в 1995 г. законодатель закрепил правило, согласно которому отказ истца от иска безусловен для суда, последний не привлекал к делу доказательственные материалы с целью выяснения причин и мотивов подобного отказа, а прекращал производство по делу без права вторичного обращения по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Такой подход снимал с суда всякую ответственность за действия истца, в том числе и в случаях понуждения к распоряжению собственным правомочием или добросовестного заблуждения.

Удачны ли новеллы?

К сожалению, в ходе реформирования процессуального закона в 1995 г. разработчики в ряде случаев подменили цели задачами либо средствами, что далеко не одно и то же*(3), точно не определились с целями модернизации цивилистического процесса и, собственно, самого гражданского судопроизводства.

Сегодня можно сказать, что целостной судебно-правовой реформы не получилось. Совершенно очевидно, что механизм правового регулирования здесь не является самоценным, наоборот, он формируется для достижения адресной цели, то есть для защиты конкретной личности. Именно поэтому, несмотря на все позитивные аспекты, реформа явно преследовала не общественный, а ярко выраженный узковедомственный интерес.

Многообразие сочетаний

Согласно ст. 12 ГПК РФ правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности.

В свою очередь, общее правило обязанности по доказыванию гласит: лица, участвующие в деле, обосновывают обстоятельства, на которые они ссылаются как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Последнее указание, ранее отсутствовавшее в ГПК РСФСР, видоизменяет состязательный доказательственный механизм, коль скоро "иное" может содержаться не только в процессуальном, но и в материальном законе, что ведет к активизации доказательственного функционирования судебных органов в ходе разрешения конкретных правовых коллизий. Более того, судебная доказательственная активность выражена и в ч. 2 ст. 56 ГПК РФ, в соответствии с которой орган правосудия самостоятельно определяет предмет доказывания по делу, то есть юридически значимые факты, и выносит их на обсуждение без учета волеизъявлений субъективно заинтересованных лиц. Правда, в законе не назван круг фактов, входящих в предмет доказывания, очерчены лишь основания для освобождения от доказывания, что предопределяет некую свободу усмотрения суда и сторон в рамках состязательной модели. Но нужно иметь в виду, что подобная свобода утрачивается, когда речь заходит о рассмотрении отдельных категорий дел.

Сказанное не означает, что законодатель индифферентно отнесся к принципу состязательности, просто он получил свою дальнейшую рационализацию. Государственно-властные полномочия, касающиеся способа организации и хода производства, воплотились в принципе судейского руководства. Доминирование инструкционности в гражданском судопроизводстве ведет к обнаружению элементарной достоверности фактического состава по делам частного порядка, пусть даже в рамках юридической истины (об этом свидетельствует и устранение большинства фикций)*(4).

Иной вид приобретает соотношение принципа состязательности и доказывания в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений. В ст. 249 ГПК РФ подчеркивается: обязанность доказывания возлагается на государственные органы и учреждения, при этом суд не связан доводами предъявленных требований и вправе истребовать доказательства по собственной инициативе в целях правильного рассмотрения дела, а должностные лица, проигнорировавшие судебное требование о предоставлении доказательственного материала, подвергаются штрафу.

Такое дифференцированное решение проблемы представляется логичным. Дела публичного производства подчинены принципу объективной истины, лишь отчасти нивелирующему принцип состязательности, но не устраняющему его вообще.

Вместе с тем позиция законодателя в этом смысле не до конца последовательна, поскольку в ч. 3 ст. 247 ГПК РФ утверждается, что суд обязан оставить заявление без движения при обнаружении спора о праве и разъяснить заявителю необходимость обращения с исковым требованием. В постановлении Пленума ВС РФ от 20.01.2003 N 2 сообщается, что ГПК РФ в отличие от ГПК РСФСР не допускает в делах публичного производства присутствие спора, поэтому оставление заявления без движения производится, если при предъявлении иска дело остается подсудным тому же суду. Если же наличие спора о праве, подведомственном суду, выяснится при разбирательстве дела в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, то суд должен вынести определение об оставлении заявления без рассмотрения.

Между тем в теории и практике гражданского процесса никогда не подвергалась сомнению спорность дел об оспаривании нормативных правовых актов, действий и решений. Имели место лишь расхождения относительно особенностей процессуального порядка разрешения таких споров.

Как бы то ни было, суды общей юрисдикции с 1 февраля 2003 г. обязаны разрешать данные коллизии исходя из усеченного понимания принципа состязательности.

Особенности производства

Диспозитивные действия сторон выражаются также в изменении иска или в отказе от него, признании исковых требований, заключении мирового соглашения. Между тем все названные диспозитивные проявления теперь находятся под контролем суда. Это означает, что принципы диспозитивности, судейского руководства и процесс представления, исследования, а равно оценки доказательств, находятся в более жесткой правовой взаимосвязи.

По-иному сконструирован закон относительно дел, возникающих из публичных правовых отношений. Как уже отмечалось, результатом разрешения подобных дел должно стать установление объективной истины, поэтому, несмотря на большой диапазон диспозитивных проявлений, они могут в части не приниматься во внимание органом правосудия по гражданским делам. Например, при рассмотрении заявлений об оспаривании нормативных правовых актов отказ лица, обратившегося в суд, от своего требования не влечет за собой прекращение производства по делу. То же самое касается органов государственной и муниципальной власти и их должностных лиц: признание ими незаконности принятия нормативного правового акта необязательно для суда.

В связи со сказанным нелогичным представляется отсутствие в ГПК РФ процедуры производства по делам об административных правонарушениях, в том числе охватывающей жалобы, приносимые на постановления, вынесенные по данным правонарушениям, предполагающие наличие спора о праве. Этот порядок определяется КоАП РФ, который не учитывает некоторые важные процессуальные аспекты.

Во-первых, согласно ст. 28.8 КоАП РФ должностные лица, уполномоченные составлять протоколы об административных правонарушениях, направляют протоколы и собранные доказательственные материалы в суд, который разрешает дело по существу. Такие действия означают, что должностные лица не обладают правом предъявления материально-правового требования, разрешаемого судами. Между тем ст. 4 ГПК РФ подчеркивает: суд возбуждает гражданское судопроизводство только по заявлению лица, обратившегося за защитой своих прав и законных интересов. В случаях, предусмотренных другими федеральными законами, гражданское дело может быть возбуждено по заявлению лица, выступающего от своего имени в защиту интересов других лиц. Очевидно, что протокол не подменяет собой заявление заинтересованных лиц, стало быть, суд, нарушая принцип диспозитивности, самостоятельно возбуждает гражданское производство.

Во-вторых, глава 29 КоАП РФ, посвященная рассмотрению дел об административных правонарушениях, практически ничего не говорит о необходимости участия в судопроизводстве должностных лиц, обладающих правом составления протокола. Это приводит к парадоксальному выводу: в гражданском судопроизводстве в ходе рассмотрения дел об административных правонарушениях доказывание может не и определяться хоть в какой-то мере принципами состязательности и диспозитивности. Примечательно, что суд не может ухудшить положение субъекта, привлекаемого к административной ответственности, что вполне справедливо. Вместе с тем представляется, что переквалификация на состав правонарушения, который предусматривает меньшую меру наказания, тоже должна сопровождаться отысканием и предоставлением надлежащего доказательственного материала. В противном случае доказательственная обязанность автоматически перелагается на орган правосудия.

Казалось бы, принципы состязательности и диспозитивности в какой-то степени должны сохраняться, когда субъект административной ответственности обжалует постановления государственных органов и должностных лиц, так как он является инициатором возбуждения гражданского судопроизводства и посредством доказывания стремится опровергнуть правильность примененного наказания. Однако это не совсем так.

В настоящее время в связи отсутствием в ГПК РФ порядка рассмотрения жалоб на постановления, вынесенные по делам об административных правонарушениях, суд вынужден следовать главе 30 КоАП РФ, не предъявляющей особых требований к состязательной конструкции, а равно ничего не сообщающей о возможности реализации диспозитивных правомочий. Другими словами, эта процедура никак не учитывает особенности гражданского процессуального порядка разрешения правовых споров характера.

Подводя итог сказанному, следует отметить, что в настоящее время процессуально-правовой механизм, с точки зрения соотношения доказывания и отдельных руководящих начал по причине отсутствия в ГПК РФ процедуры производства по делам об административных правонарушениях неокончательно сбалансирован. Поэтому законодатель должен учесть необходимость полной реализации диспозитивности и состязательности по таким делам.

Без распоряжения сторонами своим правом гражданский процесс немыслим.

Дела публичного производства подчинены принципу объективной истины, лишь отчасти нивелирующему принцип состязательности, но не устраняющему его вообще.

С. Афанасьев,

кандидат юридических наук,

доцент кафедры гражданского процесса

Саратовской государственной академии права

"эж-ЮРИСТ", N 27, июль 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Зайцев И. М. Приоритеты современного гражданского процесса // Правоведение. 1998. N 1. С. 158-159; Чечина Н. А. Тенденции развития гражданского процессуального законодательства // Правоведение. 1995. N 6. С 48-54.

*(2) См.: Зайцев И. М. Соотношение публично-правового и частноправового в гражданском процессуальном кодексе // Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции: Межвуз. сборник научн. трудов. - Екатеринбург, 1998. С. 27-32.

*(3)См.: Жилин Г. А. Цели гражданского судопроизводства и их реализация в суде первой инстанции. Диссертация в виде научного доклада на соиск. д. ю. н. - М., 2000.

*(4) Подробно об этом см.: Васьковский Е. В. Курс гражданского процесса. - М., 1913. Т. I. С. 375-377.