Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 февраля 2020 г. Дело "Павлова (Pavlova) против Российской Федерации" (Жалоба N 8578/12) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Павлова (Pavlova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 8578/12)

Постановление Суда

Страсбург, 18 февраля 2020 г.

По делу "Павлова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Пауло Пинто де Альбукерке,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Марии Элосеги,

Джильберто Феличи,

Лорэн Скембри Орланд, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

- жалобу против Российской Федерации, поданную в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Диной Викторовной Павловой (далее - заявительница), 19 января 2012 г.,

- решения о направлении властям Российской Федерации уведомления о жалобах на ограничения свиданий в исправительных учреждениях и на наличие эффективного средства правовой защиты, а также об объявлении жалобы в оставшейся части неприемлемой для рассмотрения по существу,

- одностороннюю декларацию властей Российской Федерации и замечания заявителя относительно нее,

рассмотрев дело в закрытом заседании 28 января 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

Настоящее дело касается запрета на свидания с членами семьи в ходе всего судебного разбирательства и невозможности добиться судебного пересмотра указанного запрета.

Факты

1. Заявительница родилась в 1974 году и проживает в г. Набережные Челны. Интересы заявительницы представляла адвокат Н. Саркарова, практикующая в Республике Татарстан.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. Факты дела, представленные сторонами, можно кратко изложить следующим образом.

4. Заявительница является супругой Н. Юнзеля, подсудимого по уголовному делу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Юнзель против Российской Федерации" (Yunzel v. Russia) от 13 декабря 2016 г., жалоба N 60627/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 11 (примеч. редактора).)). В августе 2009 года заявительница навещала Н. Юнзеля в Следственном изоляторе N ИЗ-16/3* (* Так в тексте. Имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N  3 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Татарстан" (примеч. редактора).).

5. 21 октября 2010 г. Н. Юнзель был переведен в следственный изолятор в г. Казани, и через 10 дней в Верховном суде Республики Татарстан началось судебное разбирательство по его делу.

6. 2 ноября 2010 г. заявительница приехала в г. Казань к своему супругу. Заявительнице сказали, что ей не может быть предоставлено свидание с ним.

7. 20 января 2011 г. заявительница обратилась в Верховный суд Республики Татарстан с ходатайством разрешить ей свидание в следственном изоляторе с приложением свидетельства о браке. 26 января 2011 г. судья Н., рассматривавший дело, направил ей письмо с отказом в удовлетворении ее ходатайства, состоящее из одного предложения:

"Информирую Вас о том, что разрешение на свидание с подсудимым Н. Юнзелем будет дано после вынесения приговора".

8. 5 февраля и 18 марта 2011 г. заявительница обращалась с жалобами к Председателю Верховного суда Республики Татарстан и к председателю Верховного Суда Российской Федерации. Она утверждала, что судья Н. не привел оснований для отказа и не сослался на какие-либо правовые акты, ограничивающие право на свидания с членами семьи до вынесения приговора. Указанные жалобы были перенаправлены судье Н., который 18 апреля 2011 г. ответил заявительнице следующее:

"Статья 18 Закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" предусматривает возможность, а не обязанность уполномоченного лица разрешить краткосрочное свидание с членами семьи. С учетом конкретных обстоятельств настоящего дела такая возможность отсутствует. Кроме того, ни в материалах дела, ни в Ваших заявлениях не содержится каких-либо свидетельств о близких семейных отношениях между Вами и подсудимым Юнзелем".

9. 17 мая 2011 г. заявительница направила еще одну жалобу Председателю Верховного Суда Российской Федерации. Она указала, что ее первая жалоба была направлена для ответа судье, действия которого она оспаривала, что судья не пояснил, какие "особые обстоятельства дела" преобладали над ее правом на свидание с супругом, что дискреционные полномочия разрешать свидания или отказывать в них в соответствии со статьей 18 Закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" являются неограниченными и нерегулируемыми, а отказ рассматривать свидетельство о браке в качестве доказательства семейных отношений свидетельствовал о предвзятости судьи.

10. В тот же день она подала новое ходатайство разрешить ей свидание с супругом. Через три дня судья Н. отклонил ее ходатайство, повторив текст письма от 18 апреля 2011 г.

11. Жалоба заявительницы, поданная в Верховный Суд Российской Федерации, была передана в Верховный суд Республики Татарстан. 9 июня 2011 г. первый заместитель председателя Верховного суда Республики Татарстан сообщил ей, что разрешение на свидание с супругом может быть дано только после вынесения приговора с учетом "особых обстоятельств дела, связанного с обвинением в вооруженном разбое, совершении преступлений в составе организованной группы, а также в интересах обеспечения безопасности участников уголовного производства".

12. 11 ноября 2011 г. заявительница подала еще одно ходатайство о предоставлении свидания с супругом. Она отметила, что суд завершил рассмотрение предъявленного ему обвинения и что судья Н. удалил ее супруга из зала суда. 21 ноября 2011 г. судья Н. вновь повторил, что до вынесения приговора свидания с подсудимым не допускаются.

13. 25 ноября 2011 г. заявительница подала жалобу на постановление судьи Н. в судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда Республики Татарстан. 21 декабря 2011 г. судья Н. вернул заявительнице ее жалобу, пояснив, что "отказ в предоставлении свиданий с членами семьи не подлежит обжалованию".

14. 29 декабря 2011 г. председатель Верховного суда Республики Татарстан сообщил заявительнице, что до вынесения приговора ее супругу или его соподсудимым им не будут разрешены свидания с членами семьи.

15. Заявительница смогла встретиться с супругом только 29 марта 2013 г.

Соответствующее законодательство Российской Федерации

16. Статья 18 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" гласит:

"Подозреваемым и обвиняемым на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, может быть предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными лицами...".

17. Конституционный Суд Российской Федерации разъяснил, что отказ в удовлетворении ходатайства о предоставлении свиданий с родственниками или иными лицами должен оформляться в виде мотивированного постановления. Такой отказ может быть обжалован прокурору или в суд общей юрисдикции, которые с учетом всех фактических обстоятельств дела оценивают, насколько данный отказ был обоснован (см. Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 13 июня 2002 г. N 176-O, от 16 октября 2003 г. N 351-O и от 17 июня 2010 г. N 807-O-O).

Право

I. Ходатайство властей Российской Федерации о прекращении производства в связи с представлением односторонней декларации

18. 19 июля 2019 г. власти Российской Федерации представили одностороннюю декларацию, в которой они признали нарушение статьи 8 Конвенции, предложили выплатить заявительнице денежную компенсацию и просили Европейский Суд прекратить производство по делу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 статьи 37 Конвенции. Заявительница не приняла предложение властей Российской Федерации.

19. В прецедентной практике Европейского Суда выработаны критерии для оценки односторонних деклараций (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Тахсин Аджар против Турции" (Tahsin Acar v. Turkey) (предварительные возражения), жалоба N 26307/95, §§ 75-76, ECHR 2003-VI, Постановление Европейского Суда по делу "Герасимов и другие против Российской Федерации" (Gerasimov and Others v. Russia) от 1 июля 2014 г., жалоба N 29920/05 и 10 других жалоб* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 11 (примеч. редактора).), § 130, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Йеронович против Латвии" (Jeronovics v. Latvia) от 5 июля 2016 г., жалоба N 44898/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N  6 (примеч. редактора).), §§ 64-71). Наличие структурного недостатка, которое, в отсутствие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты, вынуждает большие группы лиц обращаться за защитой в Европейский Суд в связи с неоднократными нарушениями их конвенционных прав, является важным доводом при принятии решения о том, следует ли Европейскому Суду продолжать рассматривать дело (см. Постановление Европейского Суда по делу "Томов и другие против Российской Федерации" (Tomov and Others v. Russia) от 9 апреля 2019 г., жалоба N 18255/10 и пять других жалоб* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 7 (примеч. редактора).), §§ 98-100).

20. Настоящее дело касается запрета на свидания с членами семьи в местах содержания под стражей, приведенного в исполнение Верховным судом Республики Татарстан, и отсутствия механизмов его обжалования. В последнее время в Европейский Суд поступил ряд жалоб, касающихся аналогичных ограничений на свидания с членами семьи в местах содержания под стражей, установленных тем же региональным судом, и отсутствия внутригосударственных средств правовой защиты в связи с этими жалобами (см. дело "Ионов и другие против Российской Федерации" (Ionov and Others v. Russia), жалоба N 34663/17 и девять других жалоб, коммуницированных 26 октября 2018 г., и дело "Бикбулатов против Российской Федерации" (Bikbulatov v. Russia), жалоба N 72792/17, коммуницированная 10 декабря 2018 г.). В односторонней декларации властей Российской Федерации не признается нарушение статьи 13 Конвенции и не содержится каких-либо обязательств разрешить существенные вопросы в соответствии с Конвенцией. Соответственно, по мнению Европейского Суда, положения односторонней декларации властей Российской Федерации не дают достаточных оснований для вывода о том, что соблюдение прав человека не требует от него продолжения рассмотрения настоящей жалобы. С учетом вышеизложенного Европейский Суд отклоняет их ходатайство о прекращении производства по делу.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

21. Заявительница жаловалась на нарушение статьи 8 Конвенции в связи с ограничениями на свидания с супругом, содержащимся под стражей, в ходе всего судебного разбирательства. Статья 8 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его... семейной жизни...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

22. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям по смыслу статьи 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

23. Согласно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда в период содержания под стражей лицо утрачивает право на свободу, но продолжает пользоваться всеми иными фундаментальными правами и свободами, включая право на уважение семейной жизни, поэтому любое ограничение таких прав должно быть обосновано в каждом конкретном деле. Содержание под стражей влечет за собой неотъемлемые ограничения семейной жизни. Кроме того, необходим определенный контроль за контактами лица, содержащегося под стражей, с внешним миром, что само по себе не противоречит положениям Конвенции. Вместе с тем важная часть права заключенного на уважение семейной жизни состоит в том, что уполномоченные органы государственной власти позволяют или при необходимости помогают ему поддерживать контакт со своими близкими родственниками. Данный принцип применяется a fortiori к лицам, содержащимся под стражей, дела которых еще не были рассмотрены судом и которые должны считаться невиновными в силу пункта 2 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тросин против Украины" (Trosin v. Ukraine) от 23 февраля 2012 г., жалоба N 39758/05, § 39, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации" (Khoroshenko v. Russia), жалоба N 41418/04* (* См.: там же. 2015. N 9 (примеч. редактора).), §§ 116-117, ECHR 2015, и Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia) от 13 февраля 2018 г., жалоба N 43149/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 2 (примеч. редактора).), §§ 35-36).

24. Заявительница жаловалась на то, что она не могла получить разрешение на свидание со своим супругом, который содержался под стражей, в течение трех с половиной лет, с августа 2009 года по март 2013 года. Ее ходатайства о предоставлении свиданий с ним в указанный период неизменно отклонялись. Европейский Суд уже приходил к выводу о том, что отказ в предоставлении свиданий с членами семьи представляет собой вмешательство в право на уважение семейной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 62936/00* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 247, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia), § 38). Далее следует рассмотреть вопросы о том, было ли вмешательство "предусмотрено законом", преследовало ли оно одну или несколько правомерных целей, перечисленных в пункте 2 статьи 8 Конвенции, и было ли оно "необходимо в демократическом обществе".

25. В письмах об отказе в удовлетворении ходатайств заявительницы о предоставлении свиданий в исправительном учреждении содержалась ссылка на статью 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (см. выше §§ 8 и 9). В аналогичных делах против Российской Федерации Европейский Суд занимал твердую позицию, согласно которой статья 18 указанного федерального закона не отвечает требованию "качества закона", поскольку она наделяет орган, в производстве которого находится уголовное дело, неограниченными дискреционными полномочиями разрешать свидания в местах содержания под стражей или отказывать в них. В указанной статье не содержится положений, которые могли бы ограничить объем дискреционных полномочий и способ их осуществления, и она лишает заключенного минимальной степени защиты от произвола или злоупотреблений, на которую лица имеют право в соответствии с принципом верховенства права в демократическом обществе (см. Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 78146/01* (* См.: там же. 2009. N 2 (примеч. редактора).), §§ 125-126, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), §§ 249-250, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia), §§ 40-42, а также среди недавних примеров Постановление Европейского Суда по делу "Ресин против Российской Федерации" (Resin v. Russia) от 18 декабря 2018 г., жалоба N 9348/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 1 (примеч. редактора).), §§ 36-38, и Постановление Европейского Суда по делу "Чалдаев против Российской Федерации" (Chaldayev v. Russia) от 28 мая 2019 г., жалоба N 33172/16* (* См.: там же. 2019. N 9 (примеч. редактора).), §§ 60-61).

26. Упомянутая выше прецедентная практика иллюстрирует, каким образом следователи могли злоупотреблять и злоупотребляли указанными неограниченными дискреционными полномочиями на предварительной стадии производства по делу. Что касается настоящей жалобы, как только дело в отношении супруга заявительницы было передано на рассмотрение в Верховный суд Республики Татарстан, рассматривавший дело судья Н. стал "лицом, в производстве которого находилось уголовное дело", по смыслу статьи 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". Отклоняя ходатайства заявительницы о предоставлении ей свиданий с супругом со ссылкой на указанное положение закона, он, по-видимому, истолковал эту норму как наделяющую его абсолютным правом усмотрения в вопросах разрешения свиданий с членами семьи в ходе судебного разбирательства или отказа в них (см. формулировку его письма от 18 апреля 2011 г. выше, в § 8). Что касается свиданий с членами семьи, статья 8 Конвенции требует, чтобы внутригосударственные власти принимали во внимание интересы лица, содержащегося под стражей, и членов его семьи и оценивали их не в общих чертах, а применительно к конкретной ситуации (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia), § 48). Однако в настоящем деле судья Н. и судьи Верховного суда Республики Татарстан не пытались каким-либо образом обосновать решение об отказе в свиданиях членов семьи, кроме как общей ссылкой на "особые обстоятельства дела", характер обвинений, предъявленных против супруга заявительницы, и неопределенные соображения безопасности. Председатель Верховного суда Республики Татарстан оставил в силе полный запрет на свидания с членами семьи для всех подсудимых в течение всего хода судебного разбирательства (см. выше § 14). В результате заявительница не могла навещать своего супруга в течение трех с половиной лет.

27. Европейский Суд напоминает о том, что статья 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" не отвечает критерию "качества закона" в той степени, в которой она не предусматривает какой-либо защиты от произвольных отказов, которые имели место в настоящем деле. Соответственно, вмешательство не было "предусмотрено законом".

28. Следовательно, по делу были допущены нарушения требований статьи 8 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

29. Заявительница жаловалась на то, что у нее не было возможности добиться пересмотра решения об отказе в удовлетворении ее ходатайств о предоставлении ей свиданий в месте содержания под стражей. Она ссылалась на статью 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

30. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по каким-либо иным основаниям по смыслу статьи 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

31. В соответствии с устоявшейся прецедентной практикой Европейского Суда эффективное средство правовой защиты по смыслу статьи 13 Конвенции представляет собой такое средство правовой защиты, которое позволяет органу государственной власти, рассматривающему дело, изучить жалобу, поданную в соответствии с Конвенцией, по существу. Что касается дел, связанных со статьей 8 Конвенции, это означает, что орган государственной власти должен установить баланс конкурирующих интересов и проанализировать, отвечало ли вмешательство в права заявителя настоятельной общественной необходимости, и было ли оно соразмерным преследуемым правомерным целям, то есть составляло ли оно оправданное ограничение его прав (см. Постановление Европейского Суда по делу "C.G. и другие против Болгарии" (C.G. and Others v. Bulgaria) от 24 апреля 2008 г., жалоба N 1365/07, § 62, и Постановление Европейского Суда по делу "Войнов против Российской Федерации" (Voynov v. Russia) от 3 июля 2018 г., жалоба N 39747/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 8 (примеч. редактора).), § 42).

32. Что касается теоретической возможности добиться пересмотра оспариваемых решений путем направления жалобы в соответствии с Конвенцией, Европейский Суд принимает во внимание позицию Конституционного Суда Российской Федерации, согласно которой мотивированное постановление об отказе в удовлетворении ходатайства о предоставлении свиданий в местах содержания под стражей должно подлежать судебному пересмотру. Суд, который осуществляет такой пересмотр, должен принять решение о том, был ли отказ обоснованным или нет, в свете фактических обстоятельств каждого дела. Хотя Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал данную позицию еще в 1998 году и подтвердил ее в последующих определениях (см. выше § 17, а также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia), §§ 75 и 152), требование о вынесении мотивированного постановления и о его судебном пересмотре не было включено ни в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, ни в Федеральный закон "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". В отсутствие конкретного требования суды общей юрисдикции не считали себя связанными прецедентной практикой Конституционного Суда Российской Федерации и отклоняли ходатайства о предоставлении свиданий в местах содержания под стражей посредством писем, которые не являются процессуальными документами, без указания относимых и достаточных причин (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Чалдаев против Российской Федерации" (Chaldayev v. Russia), §§ 11 и 15). Аналогичным образом действовал Верховный суд Республики Татарстан. Ходатайства заявительницы были отклонены с использованием общих формулировок посредством писем, которые не являлись процессуальными документами и содержали незначительную мотивировку либо вообще не были обоснованы. Ее жалобы Председателям Верховного суда Республики Татарстан и Верховного Суда Российской Федерации были направлены тому же судье, действия которого она оспаривала. В своем ответе он прямо исключил возможность пересмотра его решения в апелляционном порядке (см. выше § 13). При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что в распоряжении заявительницы не было эффективного средства правовой защиты в связи с ее жалобами на ограничения свиданий с членом семьи.

33. Следовательно, имело место нарушение требований статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

34. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

35. С учетом предоставленных ему документов и своей устоявшейся прецедентной практики по данному виду дел Европейский Суд, вынося решение на основе принципа справедливости, как того требует статья 41 Конвенции, присуждает заявительнице 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда и 250 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявительницу.

36. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) отклонил одностороннюю декларацию властей Российской Федерации;

2) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

3) постановил, что имело место нарушение требований статьи 8 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение требований статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции;

5) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 5 000 (пять тысяч) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 250 (двести пятьдесят) евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявительницу, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 18 февраля 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда