Постановление Европейского Суда по правам человека от 31 марта 2020 г. Дело "Мурдаловы (Murdalovy) против Российской Федерации" (Жалоба N 51933/08) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Мурдаловы (Murdalovy)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 51933/08)

Постановление Суда

Страсбург, 31 марта 2020 г.

По делу "Мурдаловы против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Джильберто Феличи,

Эрика Веннерстрёма,

Лорэн Скембри Орланд, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 3 марта 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 51933/08, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) тремя гражданами Российской Федерации 14 октября 2008 г. Их личные данные указаны в Приложении.

2. Интересы заявителей представляли адвокаты из неправительственной организации (далее - НПО) "Правовая инициатива по России" в сотрудничестве с НПО "Астрея". Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. 9 января 2018 г. властям Российской Федерации было направлено уведомление о жалобах (i) на похищение, пытки и последующее исчезновение родственника заявителей и (ii) на неспособность органов государственной власти провести эффективное расследование этих обстоятельств, а также на отсутствие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений. Жалоба в оставшейся части была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявитель и первая заявительница являются родителями Зелимхана Мурдалова, который родился в 1975 году, а вторая заявительница - его сестра.

A. Похищение Мурдалова и жестокое обращение с ним

5. Как утверждали заявители, 2 января 2001 г., в 11.00, Мурдалов проходил по улице Мусорова в г. Грозном недалеко от здания временного отдела внутренних дел Октябрьского района (далее - ВОВД), когда его окружили шесть сотрудников милиции, которые обыскали его предположительно по подозрению в незаконном употреблении наркотических средств, а затем избили его. После этого сотрудники милиции накрыли ему голову курткой и затащили его в здание ВОВД. Впоследствии следователь Ж. оформил задержание Мурдалова и возбудил в отношении него уголовное дело N 15201/03 по статье 228 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) (незаконное хранение наркотических средств). Затем, по-видимому, уголовное дело было прекращено за отсутствием corpus delicti.

6. В помещении ВОВД сотрудник милиции Л., также известный под кличкой "Кадет", стал избивать Мурдалова кулаками, ногами и резиновой палкой, чтобы заставить его стать осведомителем милиции. 2 января 2001 г., около 19.00, Мурдалова перевели в изолятор временного содержания ВОВД (далее - ИВС) с видимыми телесными повреждениями, которые были зафиксированы врачом. Эти телесные повреждения включали черепно-мозговую травму с потерей сознания, нарушение дыхания, открытый перелом левой руки и разрыв ушной раковины (см. ниже § 30). Затем Мурдалова поместили в камеру, где он перенес несколько сердечных приступов. В камеру вызвали врача, который сделал ему уколы.

7. 3 января 2001 г. следователь Ж. вручил сотруднику милиции Л. постановление об освобождении Мурдалова. Л., явно подделав подпись Мурдалова, вернул следователю данное постановление, чтобы заставить его поверить в освобождение Мурдалова из-под стражи. Позднее в тот же день Мурдалова забрали из камеры несколько сотрудников милиции, в том числе Л. (который его избивал). С тех пор Мурдалова никто не видел.

8. Власти Российской Федерации не оспаривали факты, изложенные заявителями.

B. Официальное расследование происшествия

1. Предварительная информация

9. Расследование обстоятельств исчезновения, смерти Мурдалова и жестокого обращения с ним проводилось в рамках пяти уголовных дел. Первое уголовное дело N 15004 было возбуждено по фактам его исчезновения и смерти (см. ниже § 11). Второе уголовное дело N 90003 было возбуждено по факту жестокого обращения с ним со стороны трех сотрудников милиции, а также предполагаемого служебного подлога и превышения ими должностных полномочий (см. ниже § 15). Третье уголовное дело N 61883 было возбуждено в связи с жестоким обращением с ним со стороны двух сотрудников милиции, а также предполагаемого служебного подлога и превышения ими должностных полномочий (см. ниже § 16) (два уголовных дела по факту жестокого обращения с Мурдаловым были впоследствии объединены в одно, см. ниже § 19). Четвертое уголовное дело под неизвестным номером (возбужденное по факту убийства Мурдалова) и пятое дело (под N 252/404523-15) были объединены в одно уголовное дело по факту исчезновения и убийства Мурдалова (см. ниже § 34).

2. Основные меры, принятые в ходе расследования уголовного дела по фактам исчезновения и смерти Мурдалова

10. 5 января 2001 г. заявители подали жалобу в Прокуратуру Чеченской Республики в связи с исчезновением Мурдалова, попросив содействия в его поиске.

11. 7 января 2001 г. Прокуратура Чеченской Республики возбудила уголовное дело N 15004 (также упоминаемое как дело N 15005 в представленных документах) в соответствии со статьей 126 УК РФ (похищение человека).

12. 13 апреля 2001 г. был проведен допрос Х.Х., который содержался в ИВС 2 января 2001 г. Он сообщил, что видел, как Мурдалова доставили в ИВС с многочисленными телесными повреждениями. После того, как врач М. сделал Мурдалову несколько уколов, сотрудники милиции вывели его из камеры. Вскоре после этого он, по-видимому, скончался, так как не мог ходить и передвигаться без посторонней помощи. Как представляется, сотрудники ИВС спрятали его тело.

13. 25 сентября 2003 г. по ходатайству заявителя Ленинский районный суд г. Грозного признал Мурдалова пропавшим без вести.

14. 17 июня, а затем 17 октября 2005 г. заявитель обратился в Прокуратуру Чеченской Республики с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции П., М., К. и Ж. (следователя), которые (как полагал заявитель) совершили преступление (похищение человека) в отношении Мурдалова. По всей видимости, ходатайство осталось без удовлетворения.

3. Уголовное дело в отношении сотрудников милиции П. и М.

15. 10 февраля 2003 г. следователи выделили часть уголовного дела N 15004 в отношении сотрудников милиции П., М. и Л. в соответствии с пунктом "а" части третьей статьи 111 и пунктами "а"-"в" части третьей статьи 286 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью и превышение должностных полномочий) в отдельное производство под N 90003.

16. 18 ноября 2005 г. следователи выделили часть уголовного дела N 90003 в отношении сотрудников милиции М. и П. в отдельное производство под N 61883. Часть указанного уголовного дела (в отношении сотрудника милиции Л.) по факту превышения должностных полномочий, причинения тяжкого вреда здоровью Мурдалова и служебного подлога осталась в рамках производства по уголовному делу N 90003 (см. ниже § 29).

17. 15 мая 2006 г. сотрудникам милиции П. и М. были предъявлены обвинения в превышении должностных полномочий и причинении тяжкого вреда здоровью Мурдалова. По-видимому, к моменту предъявления обвинения оба сотрудника милиции уехали из Российской Федерации в Казахстан. Они были объявлены в розыск.

18. 17 мая 2006 г. Заводской районный суд вынес постановление об аресте сотрудников милиции П. и М. in absentia.

19. 1 апреля 2010 г. уголовные дела NN 90003 и 61883 в отношении сотрудников милиции П. и М. были объединены в одно производство под N 90003.

20. В период с 2010 по 2015 год расследование по уголовному делу в отношении сотрудников милиции П. и М. неоднократно приостанавливалось (а затем возобновлялось) ввиду невозможности установить их местонахождение.

21. 15 декабря 2015 г. сотрудник милиции М. был задержан в г. Омске, Российская Федерация, и доставлен в следственный изолятор г. Грозного, Чеченская Республика.

22. 17 декабря 2015 г. после задержания М. ряд организаций ветеранов войн обратились к Президенту Российской Федерации с просьбой об освобождении М. и прекращении уголовного дела против него.

23. 25 декабря 2015 г. расследование по уголовному делу N 90003 было возобновлено. Соответствующее уведомление было направлено заявителю.

24. 26 декабря 2015 г. мера пресечения в отношении сотрудника милиции М. была изменена с содержания под стражей на подписку о невыезде.

25. 15 января 2016 г. заявитель, сославшись на то, что обвинение было предъявлено только сотруднику милиции Л. (см. ниже § 30), а сотрудник милиции П. по-прежнему находился в розыске, обратился к следователям с просьбой проинформировать его о ходе следствия.

26. 25 января 2016 г. П. был задержан и доставлен в изолятор временного содержания в г. Дзержинске Нижегородской области. Впоследствии мера пресечения в отношении П. была изменена с содержания под стражей на подписку о невыезде.

27. Постановлениями от 18 и 26 января 2016 г. соответственно уголовные дела в отношении сотрудников милиции П. и М. были прекращены в связи с отсутствием в их деяниях corpus delicti. В постановлениях следователи указали, что они не обнаружили каких-либо доказательств того, что М. или П. превысили свои должностные полномочия или причинили тяжкий вред здоровью Мурдалова. В постановлениях также отмечалось, что из семи свидетелей, допрошенных в ходе следствия, только Л. в ходе допроса в отсутствие адвоката дал показания против сотрудников милиции М. и П. Однако впоследствии в присутствии адвоката он отказался от своих предыдущих показаний в отношении обоих сотрудников милиции, поскольку, по его утверждению, он дал показания под давлением. Кроме того, в ходе проведенной в дальнейшем очной ставки с сотрудниками милиции М. и П. сотрудник милиции Л. не подтвердил свои показания о причастности М. и П. к жестокому обращению с Мурдаловым.

28. 22 марта 2016 г. заявитель обратился к заместителю Генерального прокурора Российской Федерации с заявлением о привлечении сотрудников милиции П. и М. к ответственности за их предполагаемую причастность к жестокому обращению с его сыном и к его предполагаемому убийству. В ответ ему сообщили, что по факту убийства Мурдалова было начато расследование.

4. Уголовное дело в отношении сотрудника милиции Л.

29. В неуказанную дату в период с 2003 по 2004 год следователи по уголовному делу N 90003 предъявили обвинения сотруднику милиции Л. в превышении должностных полномочий, причинении тяжкого вреда здоровью Мурдалова и в служебном подлоге (см. выше § 16).

30. 29 марта 2005 г. Октябрьский районный суд г. Грозного признал Л. виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 111 (причинение тяжкого вреда здоровью), 286 (превышение должностных полномочий) и 292 (служебный подлог) УК РФ и приговорил его к 11 годам лишения свободы с запретом занимать должности в правоохранительных органах сроком на три года. Октябрьский районный суд г. Грозного установил, что сотрудник милиции Л. подверг Мурдалова жестокому обращению, нанеся ему удары руками и ногами, а также резиновой палкой, чтобы заставить Мурдалова стать осведомителем милиции. Постановление суда в соответствующих частях гласило:

"...В своих показаниях, данных в судебном заседании, Л. пояснил, что в день происшествия... Мурдалов, спускаясь по лестнице в ИВС, упал и получил несколько ушибов... По требованию начальника ИВС он представил объяснения того, каким образом Мурдалов получил телесные повреждения. Мурдалов лично подписал данный акт... На следующий день, 3 января 2001 г., он встретил следователя Ж., который передал ему постановление об освобождении Мурдалова. По пути в ИВС он встретил сотрудника милиции Т., который взял у него постановление и сказал, что сам освободит Мурдалова...

В ходе расследования обвиняемый [сотрудник милиции Л.] менял свои показания каждый раз, когда ему предъявляли новые доказательства. Так, он дал показания об участии сотрудника милиции Т. в освобождении Мурдалова, только узнав о смерти Т.

...Из показаний свидетелей следует, что, когда сотрудник милиции Л. доставил Мурдалова в камеру, у Мурдалова было опухшее лицо, голова была в крови и была обвязана бинтом. Данный факт подтверждает, что показания сотрудника Л. о падении Мурдалова с лестницы являются ложными. Кроме того, судебно-медицинская экспертиза от 12 апреля 2002 г., [которая была проведена на основании документов, содержащихся в материалах уголовного дела], показала, что у Мурдалова имелись черепно-мозговая травма, потеря сознания, нарушение дыхания, а также открытый перелом левой руки и разрыв ушной раковины...

Указанные телесные повреждения являются результатом нанесения ударов твердым предметом. Судебно-медицинская экспертиза считает маловероятным возникновение подобных телесных повреждений у Мурдалова при падении с лестницы...

Согласно заключению почерковедческой экспертизы от 15 мая 2002 г. N 238 подписи Мурдалова в... протоколе его личного обыска и в постановлении об освобождении из следственного изолятора, по-видимому, были выполнены сотрудником милиции Л.".

31. Согласно выводам суда следователи приняли ряд мер по сбору доказательств ответственности сотрудника милиции Л. за избиение Мурдалова. В частности, они допросили следователя (Ж.), врача М., Х.Х., заявителя, самого Л., двух свидетелей, которые содержались в ИВС и видели Мурдалова, а также двух сотрудников милиции, которые в тот день находились в ВОВД. Следователи назначили четыре экспертизы, чтобы установить причины телесных повреждений Мурдалова, которые были указаны в материалах уголовного дела, и выяснить, была ли подпись Мурдалова подделана.

32. 30 марта 2005 г. сотрудник милиции Л. направил первую жалобу на свой приговор. После нескольких этапов обжалования в различных инстанциях 26 июля 2011 г. Верховный Суд Российской Федерации сократил срок наказания Л. с 11 до 10 лет лишения свободы.

33. В неуказанную дату в 2014 году Л. был освобожден после отбытия наказания.

5. Уголовное дело по факту смерти Мурдалова

34. В неуказанную дату в период до 25 мая 2016 г. Главное управление по расследованию особо важных дел Следственного комитета Российской Федерации возбудило уголовное дело по факту убийства Мурдалова. Номер дела неизвестен, впоследствии оно было объединено в одно производство с уголовным делом, возбужденным по факту его похищения, то есть с делом N 15004 (см. выше § 11), объединенному делу был присвоен N 252/404523-15. 28 мая 2016 г. расследование по объединенному делу было приостановлено в связи с невозможностью установить личности правонарушителей. Заявителя уведомили об этом. Отсутствует какая-либо информация о дальнейших изменениях в ходе производства по данному делу.

C. Гражданское производство о компенсации морального вреда

35. 24 февраля 2009 г. заявитель обратился в Ленинский районный суд г. Грозного с ходатайством о признании его гражданским истцом по уголовному делу N 15004 (об исчезновении Мурдалова). Ссылаясь на обвинения, вынесенные в отношении сотрудника милиции Л., он требовал выплаты 10 000 000 рублей (216 000 евро) в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда, причиненных жестоким обращением с Мурдаловым и его исчезновением, а также в качестве компенсации судебных расходов и издержек.

36. 11 июня 2009 г. Ленинский районный суд г. Грозного, ссылаясь на приговор, вынесенный в отношении сотрудника милиции Л., присудил заявителю 500 000 рублей (около 11 500 евро) в качестве компенсации морального вреда в связи с жестоким обращением с Мурдаловым и отклонил требования в оставшейся части. В постановлении суда указывалось:

"...Истец не представил доказательства, подтверждающие размер расходов и издержек, которые он понес (договор с адвокатом, билеты, счета и так далее). Также суд не усматривает причинно-следственной связи... между заболеванием истца и исчезновением его сына. На основании изложенного суд решил отказать в присуждении компенсации материального ущерба".

37. 15 сентября 2009 г. Верховный суд Чеченской Республики оставил данное постановление в силе.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и иные материалы

38. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации и иные материалы об исчезновениях в регионе кратко изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" (Aslakhanova and Others v. Russia) от 18 декабря 2012 г., жалоба N 2944/06 и четыре другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).), §§ 43-59 и 69-84, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Турлуева против Российской Федерации" (Turluyeva v. Russia) от 20 июня 2013 г., жалоба N 63638/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 1 (примеч. редактора).), §§ 65-74.

39. Согласно пункту "а" части третьей статьи 111 УК РФ в редакции, действовавшей с 2003 по 2006 год, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью наказывалось лишением свободы на срок до 12 лет.

40. Пункты "а"-"в" части третьей статьи 286 УК РФ в редакции, действовавшей с 2003 по 2006 год, устанавливали, что совершение должностным лицом действий, (i) явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, (ii) совершенных с применением насилия или с угрозой его применения либо с применением оружия или (iii) с причинением тяжких последствий, наказывались лишением свободы на срок от трех до десяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

41. Статья 292 УК РФ в редакции, действовавшей с 2003 по 2006 год, предусматривала, что (i) служебный подлог, то есть внесение должностным лицом, а также государственным служащим или муниципальным служащим, не являющимся должностным лицом, в официальные документы заведомо ложных сведений и (ii) внесение в указанные документы исправлений, искажающих их действительное содержание, если эти деяния совершены из корыстной или иной личной заинтересованности, наказывался штрафом в размере до 80 000 рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными работами на срок до 80 часов, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет.

Право

I. Оценка Европейским судом доказательств и установление фактов дела

42. Соответствующие общие принципы кратко изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Хава Азиева и другие против Российской Федерации" (Khava Aziyeva and Оthers v. Russia) от 23 апреля 2015 г., жалоба N 30237/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 3 (примеч. редактора).), §§ 62-65, с дальнейшими ссылками.

43. Европейский Суд отмечает, что в ответ на его запрос о предоставлении полной копии материалов расследования похищения (дело N 15004) и жестокого обращения (дело N 90003) с родственником заявителей власти Российской Федерации не представили ни соответствующие документы, ни их собственную версию событий, ни дали какое-либо альтернативное объяснение. В частности, власти Российской Федерации не отрицали, что Мурдалов содержался в ВОВД, был подвергнут там жестокому обращению, а затем исчез. Учитывая предоставленные ему материалы, Европейский Суд полагает, что отсутствие определенных документов не препятствует рассмотрению вопросов, затронутых в жалобе.

44. Факты дела, как подчеркивали заявители, свидетельствуют о том, что сотрудники милиции доставили Мурдалова в ВОВД, а затем в ИВС (см. выше §§ 5 и 6). После избиения Мурдалова увезли, и с тех пор он считается пропавшим без вести (см. выше §§ 6 и 7). По мнению Европейского Суда, ситуация, когда лицо, задержанное представителями государства, числится пропавшим без вести более 18 лет, может рассматриваться как опасная для жизни. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что он уже приходил к выводу о презумпции смерти в отсутствие каких-либо достоверных сведений об исчезнувших лицах в течение сроков, варьирующихся от четырех лет (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Асхабова против Российской Федерации" (Askhabova v. Russia) от 18 апреля 2013 г., жалоба N 54765/09* (* См.: там же. 2014. N 2 (примеч. редактора).), § 137) до более чем 10 лет.

45. Таким образом, по мнению Европейского Суда, имеющиеся доказательства позволяют установить в соответствии с требуемым стандартом доказывания презумпцию того, что Мурдалов умер вследствие его содержания в ВОВД.

II. Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

46. Заявители жаловались, ссылаясь на статью 2 Конвенции, на то, что их родственник Мурдалов был похищен сотрудниками милиции и пропал без вести, а также на то, что органы власти Российской Федерации не провели эффективное расследование этих событий. Указанная статья Конвенции гласит:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(с) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Доводы сторон

47. Власти Российской Федерации утверждали, что эта жалоба является неприемлемой ввиду неисчерпания заявителями внутригосударственных средств правовой защиты, поскольку они не возбудили гражданское производство в судах Российской Федерации.

48. Власти Российской Федерации не представили замечаний по жалобе по существу.

49. Заявители, ссылаясь на прецедентную практику Европейского Суда (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" (Aslakhanova and Others v. Russia), §§ 43-59 и 69-84), утверждали, что они не были обязаны обращаться к гражданско-правовым средствам защиты, поскольку гражданский иск не мог привести к каким-либо значимым выводам относительно лиц, виновных в насильственном исчезновении родственника заявителей.

50. Заявители утверждали, что их родственник Мурдалов пропал без вести после содержания в ВОВД и что представители государства, как представляется, несут ответственность за его исчезновение. Кроме того, они считали, что расследование исчезновения не соответствовало стандартам Конвенции.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

51. Европейский Суд уже устанавливал по ряду аналогичных дел, что, если уголовное расследование конкретного дела не дало результата, гражданский иск сам по себе не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты в контексте жалоб, поданных по статье 2 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" (Aslakhanova and Others v. Russia), § 89). Соответственно, Европейский Суд полагает, что заявители не были обязаны использовать гражданско-правовые средства защиты в связи с похищением Мурдалова. Таким образом, он отклоняет возражение властей Российской Федерации по данному вопросу.

52. Кроме того, Европейский Суд считает, что жалоба заявителей не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции и, следовательно, должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Предполагаемое нарушение права на жизнь

53. Европейский Суд уже установил презумпцию того, что Мурдалов умер вследствие его содержания в ВОВД (см. выше § 45). В отсутствие каких-либо доводов, свидетельствующих об обратном, или каких-либо объяснений со стороны властей Российской Федерации Европейский Суд считает, что ответственность за смерть Мурдалова может быть возложена на власти Российской Федерации и что в отношении Мурдалова были нарушены требования статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте.

(b) Эффективность расследования исчезновения Мурдалова

54. Европейский Суд уже пришел к выводу, что уголовное расследование не является эффективным средством правовой защиты в отношении исчезновений, которые имели место в Чеченской Республике, в частности, с 1999 по 2006 год, и что данная ситуация представляет собой системную проблему с точки зрения Конвенции (см. выше § 51). В настоящем деле, как и во многих аналогичных делах, рассмотренных Европейским Судом, расследование продолжалось много лет без каких-либо существенных результатов в части установления личности правонарушителей или судьбы Мурдалова. Хотя обязательство проводить эффективное расследование представляет собой обязательство обеспечения средств, а не результата, Европейский Суд отмечает, что производство по рассматриваемому уголовному делу характеризовалось рядом нарушений, подобных тем, что были перечислены в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" (Aslakhanova and Others v. Russia), §§ 123-125. Расследование несколько раз приостанавливалось, за приостановлением следовали периоды бездействия, что дополнительно ухудшило перспективы раскрытия преступления (см. выше §§ 20 и 23). Кроме того, как следует из материалов дела на данный момент, следователи принимали какие-либо меры только по расследованию причинения телесных повреждений и превышения должностных полномочий (уголовные дела NN 90003 и 61883), а производство по делам об исчезновении и убийстве оставалось без движения (уголовные дела NN 15004 и 252/404523-15). Следователи не приняли своевременные и всесторонние меры по установлению и допросу свидетелей в ВОВД, в том числе сотрудников милиции, которые могли видеть Мурдалова и могли быть причастны к его дальнейшему исчезновению и смерти. Наконец, очевидно, что в рамках проводимого расследования обстоятельств исчезновения Мурдалова органы власти Российской Федерации должны были изучить вопрос о причастности сотрудника милиции Л. к его исчезновению (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мустафа Тунч и Фэджире Тунч против Турции" (Mustafa TunС and Fecire Tunc v. Turkey) от 14 апреля 2015 г., жалоба N 24014/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 8 (примеч. редактора).), § 175, и Постановление Европейского Суда по делу "Вазагашвили и Шанава против Грузии" (Vazagashvili and Shanava v. Georgia) от 18 июля 2019 г., жалоба N 50375/07, § 82).

55. С учетом вышеизложенного Европейский Суд считает, что органы власти Российской Федерации не провели эффективного уголовного расследования обстоятельств исчезновения и смерти Мурдалова. Следовательно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей

56. Заявители, ссылаясь на статью 3 Конвенции, утверждали, что в результате исчезновения Мурдалова и неспособности внутригосударственных органов власти провести надлежащее расследование его исчезновения они испытали нравственные страдания, что является нарушением статьи 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

57. Власти Российской Федерации не представили каких-либо комментариев.

58. Заявители настаивали на своей жалобе.

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

59. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

60. Европейский Суд неоднократно приходил к выводу, что в ситуации насильственного исчезновения близкие родственники потерпевшего сами могут быть признаны жертвами обращения, нарушающего статью 3 Конвенции. Суть подобного нарушения в большей степени составляет не факт "исчезновения" члена семьи, а реакцию органов государственной власти и их отношение к ситуации, когда она была доведена до их сведения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Орхан против Турции" (Orhan v. Turkey) от 18 июня 2002 г., жалоба N 25656/94* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 358, и Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 2 (примеч. редактора).), § 164, ECHR 2006-XIII (извлечения)).

61. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что в течение нескольких лет заявители не получали ни сведений о пропавшем сыне и брате, ни правдоподобных объяснений или информации о том, что с ним случилось после его задержания и содержания в ВОВД. Выводы Европейского Суда по статье 2 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте также имеют непосредственное отношение к делу (см. выше § 55).

62. Следовательно, Европейский Суд считает, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в отношении Мурдалова

63. Заявители также жаловались на то, что Мурдалов подвергся пыткам со стороны сотрудников милиции и что расследование жестокого обращения с ним было неэффективным.

A. Доводы сторон

64. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не был жертвой предполагаемого нарушения, принимая во внимание присуждение ему компенсации судами Российской Федерации, а также осуждение сотрудника милиции Л. за жестокое обращение с Мурдаловым (см. выше §§ 30 и 36). Власти Российской Федерации также полагали, что заявительницы не исчерпали доступные им внутригосударственные средства правовой защиты, поскольку они, в отличие от заявителя, не подавали гражданский иск о компенсации ущерба в суды Российской Федерации.

65. Власти Российской Федерации не представили замечаний по существу жалобы.

66. Заявитель настаивал на том, что он по-прежнему имел статус жертвы нарушения, поскольку сумма компенсации, присужденная судами Российской Федерации, была недостаточной. Заявительницы утверждали, что они не были обязаны использовать гражданские средства правовой защиты.

67. Что касается жалобы по существу, заявители указали, что Мурдалов подвергся пыткам со стороны сотрудников милиции и что органы власти не провели эффективного расследования пыток, поскольку только сотрудник милиции Л. был привлечен к уголовной ответственности, в то время как сотрудники милиции П. и М. не преследовались по закону.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

68. Вопрос о том, может ли заявитель по-прежнему утверждать, что он является жертвой нарушения статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым жестоким обращением с его сыном, тесно связан с существом его жалобы по указанной статье. В связи с этим Европейский Суд решил объединить рассмотрение данного вопроса с рассмотрением жалобы по существу.

69. Европейский Суд также отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции или неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

70. Что касается утверждения властей Российской Федерации о неисчерпании средств правовой защиты заявительницами вследствие неиспользования ими гражданских средств правовой защиты, Европейский Суд констатирует, что ни одна из заявительниц (в отличие от заявителя) не подавала гражданский иск о компенсации ущерба в связи с жестоким обращением с Мурдаловым в суды Российской Федерации, которые в противном случае могли бы рассмотреть такой иск, поскольку лицо, виновное в жестоком обращении, было установлено и привлечено к уголовной ответственности (см. выше § 30).

71. Соответственно, Европейский Суд соглашается с возражением властей Российской Федерации и считает, что жалобы заявительниц должны быть отклонены ввиду неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты согласно пунктам 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

2. Существо жалобы

(a) Подвергался ли Мурдалов обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции

72. Соответствующие общие принципы были изложены Большой Палатой Европейского Суда в Постановлении по делу "Буид против Бельгии" (Bouyid v. Belgium), жалоба N 23380/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 81-88, ECHR 2015.

73. Суды Российской Федерации установили, что Мурдалов подвергся жестокому обращению со стороны сотрудника милиции Л., который хотел заставить его стать осведомителем милиции (см. выше §§ 5-7 и 30). Подобное обращение, во всей видимости, вызвало у Мурдалова сильные психические и физические страдания. В результате данного обращения у Мурдалова возникли следующие тяжкие телесные повреждения: черепно-мозговая травма, потеря сознания, нарушение дыхания, открытый перелом левой руки и разрыв ушной раковины, что являлось причинением тяжкого вреда здоровью.

74. Учитывая цель, длительность и интенсивность жестокого обращения и причиненный им вред здоровью Мурдалова, Европейский Суд приходит к выводу, что по степени жестокости такое обращение можно приравнять к пытке по смыслу статьи 3 Конвенции.

(b) Оценка компенсации за жестокое обращение

(i) Общие принципы

75. Европейский Суд согласен с тем, что выводы судов Российской Федерации можно считать признанием нарушения статьи 3 Конвенции (см. выше §§ 30 и 73). Вопрос о том, получил ли заявитель компенсацию ущерба, причиненного обращением, противоречащим статье 3 Конвенции (соизмеримую с требованием о справедливой компенсации в соответствии со статьей 41 Конвенции), является важным показателем для оценки того, было ли устранено нарушение Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шестопалов против Российской Федерации" (Shestopalov v. Russia) от 28 марта 2017 г., жалоба N 46248/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 9 (примеч. редактора).), § 58).

76. Оценивая сумму компенсации, присужденную судами государства-ответчика, Европейский Суд на основе имеющихся в его распоряжении материалов анализирует вопрос о том, какое решение он сам бы принял в аналогичной ситуации. Европейский Суд неоднократно подтверждал, что установление факта нарушения не является достаточной справедливой компенсацией в делах о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции или иных представителей государства (см. ibid., § 59).

77. При определении размера компенсации согласно статье 41 Конвенции в подобных делах учитываются такие факторы, как степень тяжести нарушения статьи 3 Конвенции и вред, причиненный жертве (см. ibid., § 60).

78. Даже если метод расчета, предусмотренный законодательством государства-ответчика, не соответствует критериям, установленным Европейским Судом, анализ прецедентной практики должен позволять судам государства-ответчика присуждать суммы, которые не являются необоснованными по сравнению с суммами, присуждаемыми Европейским Судом в аналогичных делах (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 213, ECHR 2006-V).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

79. Обращаясь к вопросу о сумме компенсации, присужденной за жестокое обращение с Мурдаловым, Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации присудили заявителю 11 500 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного жестоким обращением с его сыном. Задача Европейского Суда - установить, является ли данная сумма разумной по сравнению с суммами компенсации, присуждаемыми им по аналогичным делам.

80. Европейский Суд часто присуждает справедливую компенсацию морального вреда, не выделяя сумму компенсации за каждое из установленных нарушений. В подавляющем большинстве дел, подобных настоящему, были установлены нарушения как материально-правового, так и процессуально-правового аспектов статьи 3 Конвенции. Во многих делах присужденные Европейским Судом суммы охватывали также и моральный вред, причиненный нарушением различных статей Конвенции, кроме статьи 3 Конвенции. По ряду дел против Российской Федерации, по которым Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции и пришел к выводу, что рассматриваемое жестокое обращение было равносильно пытке, он присуждал заявителям компенсацию морального вреда в размере от 15 000 до 70 000 евро (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ворошилов против Российской Федерации" (Voroshilov v. Russia) от 17 июля 2018 г., жалоба N 59465/12, § 42, в котором Европейский Суд установил нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуально-правовом аспектах и присудил заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда, и Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 12 (примеч. редактора).), § 193, в котором родственники заявителей были убиты после пыток, и Европейский Суд присудил 15 000 и 20 000 евро первому и второму заявителям соответственно; см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Девяткин против Российской Федерации" (Devyatkin v. Russia) от 24 октября 2017 г., жалоба N 40384/06* (* См.: там же. 2019. N 2 (примеч. редактора).), §§ 42-44, в котором заявитель подвергался пыткам, будучи несовершеннолетним, и Европейский Суд присудил ему 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного нарушением статьи 3 Конвенции, и Постановление Европейского Суда по делу "Маслова и Налбандов против Российской Федерации" (Maslova and Nalbandov v. Russia) от 24 января 2008 г., жалоба N 839/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 1 (примеч. редактора).), §§ 135-136, в котором заявительница неоднократно подвергалась изнасилованию и жестокому обращению в нарушение статьи 3 Конвенции, и Европейский Суд присудил ей 70 000 евро в качестве справедливой компенсации морального вреда). При рассмотрении всех указанных дел Европейский Суд принимал во внимание принципы, установленные в его прецедентной практике (см. выше §§ 77 и 78).

(c) Было ли расследование жестокого обращения эффективным

(i) Общие принципы

81. Соответствующие принципы кратко изложены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, §§ 115-119, ECHR 2010, и в упомянутом выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Буид против Бельгии" (Bouyid v. Belgium), §§ 114-123.

(ii) Применение вышеуказанных принципов в настоящем деле

82. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что обстоятельства настоящего дела несколько отличаются от обстоятельств рассмотренных Европейским Судом дел против Российской Федерации, которые касались нарушений, допущенных в ходе так называемого второго этапа контртеррористической операции в Чеченской Республике, и расследования которых продолжались много лет без каких-либо существенных результатов в отношении установления лиц, виновных в жестоком обращении (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Цакоевы против Российской Федерации" (Tsakoyevy v. Russia) от 2 октября 2018 г., жалоба N 16397/07* (* См.: там же. 2019. N 4 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Алихановы против Российской Федерации" (Alikhanovy v. Russia) от 28 августа 2018 г., жалоба N 17054/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2020. N 2 (примеч. редактора).)). Принимая во внимание утверждение заявителя о том, что органы государственной власти ограничили расследование жестокого обращения только уголовным преследованием сотрудника милиции Л., не возбудив расследование в отношении сотрудников милиции М. и П., Европейский Суд рассмотрит жалобы заявителя отдельно в свете указанных выше принципов.

() Производство по уголовному делу в отношении сотрудников милиции П. и М.

83. Европейский Суд отмечает, что уголовное дело по факту похищения Мурдалова было возбуждено через пять дней после его похищения и через два дня после того, как заявитель обратился с жалобой в Прокуратуру Чеченской Республики (см. выше §§ 10 и 11). Впоследствии по ходатайству заявителя следователи выделили часть уголовного дела о жестоком обращении с Мурдаловым в отношении сотрудников милиции П. и М. в отдельное производство (см. выше §§ 14 и 15). Как свидетельствуют представленные документы, следователи совершили ряд действий, в том числе объявили П. и М. в розыск и впоследствии задержали их (см. выше §§ 17, 18, 21 и 26). Кроме того, были допрошены несколько свидетелей, в том числе сотрудники милиции и заключенные в ИВС, где содержался Мурдалов, а также было назначено проведение нескольких судебных экспертиз. Представленные документы указывают на то, что единственным доказательством причастности сотрудников милиции П. и М. к жестокому обращению с Мурдаловым были показания сотрудника милиции Л. (от которых он впоследствии отказался, см. выше § 27). В ходе расследования Л. несколько раз менял свои показания, чтобы преуменьшить свою роль в жестоком обращении с Мурдаловым и указать на причастность к этому других сотрудников (см. выше § 30). Тем не менее, учитывая выводы следствия в отношении сотрудников милиции П. и М., а также отсутствие доказательств их причастности к жестокому обращению, производство по уголовному делу в отношении них было прекращено в связи с отсутствием corpus delicti. В материалах дела, как они представлены Европейскому Суду, отсутствуют доказательства обратного.

84. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что статью 3 Конвенции нельзя толковать как устанавливающую требование к властям возбуждать уголовное преследование независимо от имеющихся доказательств (см. Решение Европейского Суда по делу "Гюртекин и другие против Кипра" (Gurtekin and Others v. Cyprus) от 11 марта 2014 г., жалобы NN 60441/13, 68206/13 и 68667/13, и, mutadis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Тривканович против Хорватии" (Trivkanovic v. Croatia) от 6 июля 2017 г., жалоба N 12986/13, § 79). Принимая во внимание изложенные обстоятельства, тот факт, что сотрудники милиции М. и П. не были привлечены к уголовной ответственности за жестокое обращение с Мурдаловым, не означает, что расследование было неэффективным.

85. С учетом вышеизложенного и представленных доказательств Европейский Суд не может согласиться с утверждением заявителя о том, что, не предъявив обвинений сотрудникам милиции М. и П., власти Российской Федерации не исполнили своего процессуального обязательства по статье 3 Конвенции.

() Производство по уголовному делу в отношении сотрудника милиции Л.

86. Поскольку заявитель упоминал о сотруднике милиции Л., Европейский Суд констатирует, что в результате расследования в отношении него было возбуждено уголовное дело по факту жестокого обращения с Мурдаловым. В связи с этим Европейский Суд прежде всего оценит оперативность производства по делу. Он отмечает, что Мурдалов был доставлен в отделение милиции 2 января 2001 г. Уголовное расследование по факту его похищения было начато 5 января 2001 г., а производство по другому уголовному делу по факту жестокого обращения с ним было возбуждено два года спустя, 10 февраля 2003 г., в отношении сотрудников милиции (включая Л.). Представленные документы и, в частности, приговор Октябрьского районного суда г. Грозного свидетельствуют о том, что в ходе расследования были выполнены некоторые следственные действия (см. выше § 27), которые были завершены 29 марта 2005 г., когда суд признал сотрудника милиции Л. виновным.

87. Далее Европейский Суд переходит к вопросу о том, был ли приговор, вынесенный сотруднику милиции Л., достаточным для исполнения позитивных обязательств властей в соответствии со статьей 3 Конвенции.

88. Европейский Суд установил, что процессуальные требования статьи 3 Конвенции выходят за рамки стадии предварительного расследования, если в результате расследования возбуждено производство в судах государства-ответчика: производство в целом, включая судебное разбирательство, должно отвечать требованиям запрета, установленного статьей 3 Конвенции. Это означает, что судебные органы государства-ответчика ни в коем случае не должны быть готовы оставлять безнаказанными причиненные физические или нравственные страдания. Это необходимо для поддержания доверия общественности к принципу верховенства права и для его поддержки, а также для предотвращения любого проявления терпимости или сговора со стороны властей при совершении противоправных действий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Оккалы против Турции" (Okkali v. Turkey), жалоба N 52067/99, § 65, ECHR 2006-XII (извлечения)). Европейский Суд подчеркивает важность отстранения от исполнения служебных обязанностей представителя государства, в отношении которого проводится расследование или судебное разбирательство, а также его увольнения в случае его осуждения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Абдюлсамет Йаман против Турции" (Abdulsamet Yaman v. Turkey) от 2 ноября 2004 г., жалоба N 32446/96, § 55).

89. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что сотрудник милиции Л. был признан виновным по предъявленным ему обвинениям и приговорен к 11 годам лишения свободы с запретом занимать должности в правоохранительных органах сроком на три года (см. выше § 26). Хотя Л. пытался сократить срок лишения свободы путем обжалования обвинительного приговора в трех судебных инстанциях, эти попытки не принесли существенного результата, поскольку срок лишения его свободы за превышение должностных полномочий и жестокое обращение с Мурдаловым был сокращен всего на один год и в общей сложности составил 10 лет лишения свободы (см. выше § 32). Данное наказание не было минимальным из предусмотренных законодательством Российской Федерации (см. выше §§ 39-41) и не было условным, так как сотрудник милиции Л. отбыл наказание в полном объеме (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Валериу и Николае Рошка против Республики Молдова" (Valeriu and Nicolae Rosca v. Republic of Moldova) от 20 октября 2009 г., жалоба N 41704/02, § 73, Постановление Европейского Суда по делу "Николова и Величкова против Болгарии" (Nikolova and Velichkova v. Bulgaria) от 20 декабря 2007 г., жалоба N 7888/03, § 63, и недавнее Постановление Европейского Суда по делу "O.R. и L.R. против Республики Молдова" (O.R. and L.R. v. Republic of Moldova) от 30 октября 2018 г., жалоба N 24129/11, § 79).

(iii) Выводы

90. Принимая во внимание вышеизложенное и предоставленные ему доказательства, Европейский Суд приходит к выводу, что сумма, присужденная заявителю судами Российской Федерации в качестве компенсации за применение пыток в отношении Мурдалова, представляется разумной.

91. Кроме того, Европейский Суд считает, что власти Российской Федерации исполнили свои обязательства, предусмотренные статьей 3 Конвенции, по проведению эффективного расследования жестокого обращения с Мурдаловым.

92. С учетом изложенных выше выводов Европейский Суд поддерживает утверждение властей Российской Федерации об утрате заявителем статуса жертвы (см. выше § 68).

93. Таким образом, Европейский Суд устанавливает отсутствие нарушения статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением с Мурдаловым.

V. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

94. Заявители жаловались на то, что в нарушение статьи 13 Конвенции они были лишены эффективных средств правовой защиты в отношении своих жалоб в соответствии со статьей 2 Конвенции на исчезновение и смерть Мурдалова и по статье 3 Конвенции на жестокое обращение с ним и на причинение им нравственных страданий. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

95. Власти Российской Федерации не представили каких-либо замечаний.

96. Заявители настаивали на своих жалобах.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

97. Европейский Суд не установил факта нарушения статьи 3 Конвенции в отношении жестокого обращения с Мурдаловым. Вследствие отсутствия обоснованного утверждения жалобу в соответствии со статьей 3 Конвенции во взаимосвязи со статьей 13 Конвенции на жестокое обращение следует признать неприемлемой для рассмотрения по существу согласно подпункту "а" пункта 3 и пункту 4 статьи 35 Конвенции.

98. Что касается оставшихся жалоб заявителей, Европейский Суд отмечает, что они не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции или неприемлемыми по каким-либо иным основаниям. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

99. Европейский Суд напоминает о своих выводах относительно общей неэффективности уголовных расследований дел, подобных настоящему. В отсутствие уголовного расследования, которое привело бы к каким-либо результатам, иное средство правовой защиты на практике становится недоступным. Следовательно, по мнению Европейского Суда, заявители не имели в своем распоряжении эффективного средства правовой защиты по их жалобам согласно статье 2 Конвенции, что противоречит статье 13 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" (Aslakhanova and Others v. Russia), § 157).

100. Вместе с тем Европейский Суд полагает, что заявители не имели в своем распоряжении эффективного внутригосударственного средства правовой защиты по их жалобам в соответствии со статьей 3 Конвенции в связи с моральным вредом, причиненным им вследствие исчезновения их близкого родственника, что является нарушением статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Султыгов и другие против Российской Федерации" (Sultygov and Others v. Russia) от 9 октября 2014 г., жалоба N 42575/07 и 11 других жалоб* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 5 (примеч. редактора).), § 470, и Постановление Европейского Суда по делу "Абубакарова и другие против Российской Федерации" (Abubakarova and Others v. Russia) от 4 июня 2019 г., жалоба N 867/12 и девять других жалоб, §§ 275 и 278).

VI. Применение статьи 41 Конвенции

101. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Материальный ущерб

102. Заявители сделали свои расчеты на основе Огденских актуарных таблиц (Соединенное Королевство)* (* Так в тексте. Имеются в виду Актуарные таблицы для исчисления компенсационных выплат при травматизме и смертности от несчастных случаев, опубликованные Государственным актуарным департаментом Соединенного Королевства в 2007 году (Огденские таблицы) (примеч. редактора).), используя внутригосударственные показатели прожиточного минимума и уровня инфляции.

103. Власти Российской Федерации утверждали, что расчеты заявителей не были подтверждены документами, которые бы доказывали заявленный заработок Мурдалова, и что указанные расчеты были основаны только на предположениях. Кроме того, заявители могли обратиться за назначением пенсии по потере кормильца, но не сделали этого.

2. Моральный вред

104. Суммы, требуемые заявителями по данному основанию, указаны в Приложении.

105. Власти Российской Федерации оставили решение этого вопроса на усмотрение Европейского Суда.

B. Судебные расходы и издержки

106. Заявители требовали компенсации судебных расходов и издержек. Соответствующие суммы указаны в Приложении. Они просили перечислить соответствующие суммы на банковские счета их представителей.

107. Власти Российской Федерации утверждали, что требование заявителей по данному основанию было необоснованным. В частности, они считали, что по делу были представлены незначительные документальные доказательства и что в проведении правовых исследований и подготовке материалов в заявленном объеме не было необходимости. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что жалоба была основана на прочно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда.

C. Мнение Европейского Суда

108. Европейский Суд напоминает, что должна существовать четкая причинно-следственная связь между ущербом, компенсации которого требует заявитель, и нарушением Конвенции и что такая компенсация может при необходимости включать в себя компенсацию утраченного дохода. Европейский Суд также напоминает, что принцип права на компенсацию утраченного дохода применяется к близким родственникам исчезнувших лиц, включая супруга, престарелых родителей и несовершеннолетних детей (см. среди прочих примеров упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), § 213).

109. Если Европейский Суд устанавливает факт нарушения Конвенции, он может прийти к выводу о том, что заявителям был причинен моральный вред, который невозможно компенсировать одним только признанием факта нарушения, и присудить им финансовую компенсацию.

110. Что касается судебных расходов и издержек, Европейский Суд должен установить, были ли они фактически понесены, и являлись ли они необходимыми и разумными по размеру (см. Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., § 220, Series A, N 324).

111. Принимая во внимание вышеизложенные выводы и принципы, а также доводы сторон, Европейский Суд присуждает заявителям суммы, указанные в Приложении, а также любые налоги, которые могут быть начислены на указанные суммы. Сумма компенсации судебных расходов и издержек должна быть перечислена на банковские счета представителей, как указано заявителями.

D. Процентная ставка при просрочке платежей

112. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд:

1) решил единогласно объединить рассмотрение возражения властей Российской Федерации относительно статуса жертвы заявителя по статье 3 Конвенции с рассмотрением жалобы по существу;

2) объявил единогласно жалобы заявительниц в соответствии со статьей 3 Конвенции в отношении жестокого обращения с Мурдаловым неприемлемыми для рассмотрения по существу;

3) объявил большинством голосов жалобу заявителей по статье 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции в отношении жестокого обращения с Мурдаловым неприемлемой для рассмотрения по существу;

4) объявил единогласно оставшиеся жалобы приемлемыми для рассмотрения по существу;

5) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее материально-правовом аспекте в связи с исчезновением и смертью Мурдалова;

6) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте в связи с неспособностью органов государственной власти провести эффективное расследование исчезновения Мурдалова;

7) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заявителей в связи с их нравственными страданиями, вызванными исчезновением их родственника, и реакцией властей на их страдания;

8) постановил единогласно, что требования статьи 3 Конвенции не были нарушены в связи с жестоким обращением с Мурдаловым;

9) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции в связи с исчезновением и смертью Мурдалова, а также нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции в связи с морально- нравственными страданиями заявителей;

10) постановил единогласно, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям суммы, указанные в Приложении, а также любой налог, который может быть начислен на данные суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты. Сумма компенсации судебных расходов и издержек должна быть перечислена на банковские счета представителей, как указано заявителями;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные выше суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

11) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 31 марта 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагается отдельное мнение судей Пауля Лемменса и Хеллен Келлер.

Совместное частично особое мнение судей Пауля Лемменса и Хеллен Келлер

1. Мы согласны с основными выводами по настоящему делу, в частности, с выводами о нарушениях статей 2 и 3 Конвенции.

Однако, к сожалению, мы не можем согласиться с решением большинства судей объявить жалобу заявителей на нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции в связи с жестоким обращением с Мурдаловым неприемлемой для рассмотрения по существу. По мнению большинства судей, поскольку Европейский Суд не установил факта нарушения статьи 3 Конвенции, отсутствовало "обоснованное утверждение". Следовательно, жалоба в соответствии со статьей 13 Конвенции была объявлена явно необоснованной (см. § 97 настоящего Постановления и пункт 3 резолютивной части). По нашему мнению, данная аргументация слишком прямолинейна.

2. Разумеется, мы согласны с тем, что эффективное средство правовой защиты по статье 13 Конвенции требуется только для тех конвенционных жалоб, которые можно считать "обоснованными" в соответствии с Конвенцией (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., § 52, Series A, N 131, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Нада против Швейцарии" (Nada v. Switzerland), жалоба N 10593/08, § 208, ECHR 2012, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда "Мозер против Республики Молдова и Российской Федерации" (Mozer v. Republic of Moldova and Russia) от 23 февраля 2016 г., жалоба N 11138/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 3 (примеч. редактора).), § 207).

Обоснованность конвенционной жалобы, которая служит основой для жалобы в соответствии со статьей 13 Конвенции, должна определяться с учетом особых фактов и характера затронутых правовых вопросов (см. среди прочих примеров упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom), § 55, Постановление Европейского Суда по делу "Платформа "Врачи за жизнь" против Австрии" (Plattform "Arzte fur das Leben" v. Austria) от 21 июня 1988 г., § 27, Series A, N 139, Постановление Европейского Суда по делу "Диалло против Чешской Республики" (Diallo v. Czech Republic) от 23 июня 2011 г., жалоба N 20493/07, § 64, Постановление Европейского Суда по делу "М.А. против Республики Кипр" (M.A. v. Cyprus), жалоба N 41872/10, § 117, ECHR 2013 (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Асаля против Турции" (Asalya v. Turkey) от 15 апреля 2014 г., жалоба N 43875/09, § 97). Жалобу можно считать обоснованной, если она не является prima facie несостоятельной и оправдывает ее рассмотрение по существу уполномоченными внутригосударственными органами власти (см. Постановление Европейского Суда по делу "Челик и Имрет против Турции" (Celik and Imret v. Turkey) от 26 октября 2004 г., жалоба N 44093/98, § 57, Постановление Европейского Суда по делу "Нури Курт против Турции" (Nuri Kurt v. Turkey) от 29 ноября 2005 г., жалоба N 37038/97, § 117, и Постановление Европейского Суда по делу "Сингх и другие против Бельгии" (Singh and Others v. Belgium) от 2 октября 2012 г., жалоба N 33210/11, § 84).

Тот факт, что Европейский Суд признал отсутствие нарушения материального права, необязательно предполагает, что соответствующая жалоба не была обоснована в целях статьи 13 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хаттон и другие против Соединенного Королевства" (Hatton and Others v. United Kingdom), жалоба N 36022/97, § 137, ECHR 2003-VIII, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Диалло против Чешской Республики" (Diallo v. Czech Republic), § 64). Даже тот факт, что мотивированная жалоба объявляется неприемлемой для рассмотрения по существу, необязательно исключает применение статьи 13 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "М.А. против Республики Кипр" (M.A. v. Cyprus), § 117, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Асаля против Турции" (Asalya v. Turkey), § 97).

3. В настоящем деле Европейский Суд установил, что жестокое обращение с Мурдаловым было равносильно пытке по смыслу статьи 3 Конвенции (см. § 74 настоящего Постановления). По нашему мнению, это означает, что жалоба заявителей по статье 3 Конвенции была обоснованной, даже более чем обоснованной.

Эффективное расследование жестокого обращения с Мурдаловым (см. § 91 настоящего Постановления), а также тот факт, что заявитель получил разумную компенсацию за пытки, которым был подвергнут Мурдалов (см. § 90 настоящего Постановления), тогда как заявительницы не предъявляли требований о выплате компенсации (см. § 70 настоящего Постановления), на наш взгляд, не могут сделать жалобу по статье 3 Конвенции менее обоснованной.

Принимая во внимание обоснованность указанной жалобы, мы полагаем, что жалобу заявителей по статье 13 Конвенции следовало объявить приемлемой для рассмотрения по существу.

4. В этом случае Европейский Суд должен был бы установить по существу жалобы, имели ли заявители право на эффективное средство правовой защиты в связи с их жалобой на жестокое обращение с Мурдаловым.

Поскольку мы согласны с нашими коллегами в том, что было проведено эффективное расследование и имелась возможность получить разумную компенсацию за жестокое обращение с Мурдаловым (см. выше § 3), мы бы пришли к выводу о том, что требования статьи 13 Конвенции не были нарушены.

Однако это было бы решение по существу жалобы, а не по вопросу о ее приемлемости.