О современных проблемах процессуальной регламентации дознания (С.И. Гирько, Н.И. Скударева, "Журнал российского права", N 7, июль 2004 г.)

О современных проблемах процессуальной регламентации дознания

За время действия нового УПК РФ в него было внесено уже более сотни поправок, которые во многом изменили саму первоначальную модель этого важнейшего нормативно-правового акта.

К сожалению, следует отметить, что несмотря на внесенные изменения несовершенство отдельных норм Кодекса нередко позволяет виновным уходить от уголовной ответственности, негативно сказывается на работе следователей и дознавателей. В связи с этим представляется, что научная общественность должна предпринять все усилия для того, чтобы осмыслить и максимально быстро снять имеющиеся противоречия между правовыми положениями и реалиями жизни.

Как в период до принятия УПК РФ, так и в настоящее время одной из острейших проблем является вопрос о процессуальной регламентации дознания*(1).

С принятием УПК РФ процедура расследования в форме дознания была существенно изменена. Органы дознания получили возможность расследовать преступления, отнесенные к своей компетенции, в режиме процессуальной экономии, без ущемления конституционных прав граждан, с составлением обвинительного акта. Завершение дознания имеет теперь специфическую форму и осуществляется в упрощенном режиме. Законодатель в отдельных нормах сформулировал правовой статус дознавателя и органа дознания, определил их компетенцию. Все эти новеллы безусловно следует считать прогрессивными.

Высказываемые в литературе обвинения в адрес разработчиков проекта Уголовно-процессуального кодекса в части процессуальной регламентации дознания обусловлены, как представляется, тем, что, не прислушиваясь к специалистам по отдельным, но крайне принципиальным вопросам на этапе принятия Кодекса, они не проявили должной заинтересованности и тогда, когда сама практика убедительно подтвердила неверность ряда норм, закрепленных в УПК РФ.

В настоящее время МВД России ведется работа по созданию службы расследования преступлений, основная идея которой заключается в слиянии аппаратов следствия и специализированного дознания. Необходимость такого шага продиктована сложившейся ситуацией. С принятием УПК РФ, ограничившего производство дознания только делами с конкретными лицами и сроками, которые невозможно пролонгировать до окончания расследования, результаты работы органов предварительного следствия в значительной мере стали зависеть от результатов деятельности органов дознания.

При этом ясно, почему эта проблема затронула именно МВД России. Как следственные подразделения, так и органы милиции (дознание) значительно перегружены процессуальной работой. Они по-прежнему выполняют более 90 процентов всей работы по расследованию преступлений в стране. Любое сколько-нибудь значительное увеличение этой нагрузки вызывает закономерную и ярко выраженную негативную реакцию.

В других государственных органах, в которых функционируют одновременно и следственные подразделения, и органы дознания, "переливание" нагрузки по расследованию от одних к другим в силу незначительности объемов этой работы воспринимается гораздо менее болезненно.

Кроме того, по ряду категорий дел органы дознания по объективным причинам не в состоянии завершать расследование уголовных дел в отведенный законом максимальный 30-дневный срок. В частности, при расследовании уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ст. 112, 222, 228, 264, 327 УК РФ и связанных, как правило, с проведением различного рода экспертиз, необходимо завершить этап дознания в установленные сроки, что при имеющихся организационных возможностях правоохранительных органов просто нереально.

В качестве аргумента, в частности, можно привести следующий пример. Во втором полугодии 2002 г. в органы предварительного следствия при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области из органов дознания по истечении установленного срока поступило 4088 уголовных дел (или 10 процентов от всех принятых к производству дел). В их числе 2226 дел (54 процента) поступило в связи с неготовностью экспертиз, из которых: судебно-медицинских - 1388 (34 процента), в частности, по делам о дорожно-транспортных происшествиях; автотехнических - 300 (7 процентов); судебно-психиатрических - 198 (4 процента); криминалистических (по фактам незаконного оборота оружия) - 87 (2 процента); химических (по фактам незаконного оборота наркотиков) - 61 (1,5 процента).

Основная часть перечисленных экспертиз не завершается в установленные законом сроки либо по причине высокой загруженности экспертных подразделений, подчиненных ЭКЦ МВД России, либо потому, что указанные экспертные учреждения не входят в систему Министерства. Приведенные данные по Санкт-Петербургу и Ленинградской области являются типичными и для других регионов.

Не случайно только за первое полугодие 2003 г. из органов дознания в органы предварительного следствия передано 322 тыс. уголовных дел, или 57,4 процента от числа всех уголовных дел, принятых к производству дознавателями (во втором полугодии 2002 г. этот показатель составлял 36 процентов). Характерно, что за тот же период 2001 года, когда действовал УПК РСФСР, удельный вес таких дел составлял 19,5 процента.

Представители Следственного комитета при МВД России достаточно точно оценивают сложившуюся к настоящему времени ситуацию, указывая на то, что в рамках существующего УПК РФ дознаватели имеют возможность по своему усмотрению выбирать, какие уголовные дела они успеют и захотят направить в суд, а какие передадут в органы предварительного следствия.

По мнению представителей Следственного комитета, новеллы уголовно-процессуального законодательства предопределили возможность подразделениям дознания милиции общественной безопасности фактически не отвечать за результаты работы, проделанной ими на первоначальном этапе расследования. Приведенные выше данные убедительно свидетельствуют о том, что положения УПК РФ, регламентирующие дознание, принимались без оценки и прогноза возможных последствий их реализации.

Целые категории дел, в частности, связанные с дорожно-транспортными преступлениями, преступлениями, совершенными несовершеннолетними, связанные с незаконным оборотом наркотиков, и некоторые другие, ранее объективно расследовавшиеся в рамках предварительного следствия, оказались заведомо обречены на то, что они не могут быть завершены в пределах установленных процессуальных сроков.

Сложившаяся ситуация опасна еще и тем, что позволяет нерадивым сотрудникам подразделений дознания демонстративно затягивать расследование, а затем, не считаясь со следственной ситуацией и объемом расследования, в бесспорном порядке передавать материалы в органы предварительного следствия. Кроме того, в этом случае дознаватель не связан с необходимостью добиваться получения доказательств, формировать их совокупность, достаточную для предъявления обвинения.

Что же следует предпринять для того, чтобы исправить положение?

Выход, на наш взгляд, только один - в срочном порядке внести в закон необходимые поправки и предоставить прокурору возможность продления срока дознания на обозримый период, достаточный для завершения дознания именно в этой процессуальной форме. В этом случае дознаватель, который начал расследование, уже не сможет относиться к работе по делу на любом его этапе безответственно, поскольку в дальнейшем включаются все необходимые механизмы уголовного судопроизводства (обязанность соблюдать процессуальные сроки, необходимость добиваться установления объективной истины по делу, обеспечить качество и результативность дознания). Дознаватель при этом будет нести персональную должностную ответственность за качество своей работы.

К сожалению, проблема, связанная с применением неудачно сформулированных норм УПК РФ, существует вот уже почти два года.

Любопытно, что представители Следственного комитета при МВД России предлагают совершенно иной путь ее решения.

Они, в частности, констатируют, что новый режим осуществления процессуальной деятельности, установленный УПК РФ для органов дознания, по сравнению с условиями, предусмотренными УПК РСФСР, существенно снизил их потенциал, сказался на конечных результатах работы как органов внутренних дел, так и органов предварительного следствия и дознания. Представителями Следственного комитета предлагается ликвидировать в органах милиции специализированные подразделения дознания, переведя дознавателей в следователи и создав тем самым единый следственный аппарат. По этой логике должен быть ликвидирован и институт дознания, включая саму процессуальную форму.

Связывая напрямую проблемы качества работы аппаратов следствия и дознания, профессиональную состоятельность персонала указанных органов, с одной стороны, и существование или ликвидацию той или иной процессуальной формы - с другой, инициаторы реформы, на наш взгляд, глубоко заблуждаются. Природа у этих явлений совершенно разная.

Обстоятельный анализ преимуществ и недостатков (последних, к сожалению, гораздо больше) законодательной регламентации в УПК РФ предварительного расследования, в том числе дознания, был сделан участниками научно-практических конференций, проведенных в 2002 году и посвященных правовой и криминологической оценке нового уголовно-процессуального законодательства*(2), проблемам его применения в досудебном производстве*(3); в ряде научных статей, в том числе по вопросам соотношения форм предварительного расследования*(4).

В соответствии со ст. 150 УПК РФ предварительное расследование производится в форме предварительного следствия либо в форме дознания, причем, как и ранее, производство предварительного следствия является обязательным по всем уголовным делам, за исключением тех, по которым проводится дознание. Представляется, что и в случае внесения поправок в уголовно-процессуальное законодательство упрощенная процессуальная форма расследования для милиции останется основной.

УПК РФ предусматривает, что дознание является формой предварительного расследования преступлений и осуществляется дознавателем (следователем) по уголовному делу, по которому производство предварительного следствия необязательно (п. 8 ст. 5 УПК РФ).

Комментируя содержание понятия "дознание" по УПК РСФСР, Ю.В. Деришев отмечает, что уголовно-процессуальное законодательство "при своей лаконичности не дает определения дознания (как и предварительного следствия), но характеризует его довольно подробно, а именно как уголовно-процессуальную деятельность уполномоченных на то специальных органов, выступающую либо как экстренный, не допускающий отлагательств первоначальный и предшествующий предварительному следствию этап расследования, направленный на выявление и закрепление следов преступления и обнаружение преступника путем производства неотложных следственных действий; либо как ускоренное и упрощенное расследование в полном объеме определенной категории уголовных дел, не требующих в связи со своей простотой предварительного следствия"*(5).

Учитывая, что данное определение характеризует дознание в рамках УПК РСФСР, в связи с изменением уголовно-процессуального законодательства актуальной остается лишь последняя его часть. "Теперь дознание функционирует только как одна из форм предварительного расследования по уголовным делам, перечисленным в ч. 3 ст. 150 УПК РФ, возбуждаемым в отношении конкретных лиц, совершивших преступления небольшой или средней тяжести (ст. 15 УК РФ). В сравнении с предварительным следствием дознание можно рассматривать как упрощенную и укороченную по срокам форму расследования, предусматривающую специальные правила производства по уголовному делу (гл. 32 УПК РФ)"*(6).

Возьмем на себя смелость утверждать, что в устоявшейся в уголовном праве классификации преступлений присутствуют категории, которые в соответствии со степенью их общественной опасности (тяжести) и характером сбора доказательственной информации ни при каких обстоятельствах не будут "обслуживаться" следователями. Причин здесь достаточно много. В частности, это и простота объективной стороны преступлений (а отсюда - несложность доказывания), и незначительная общественная опасность, и качество вреда, наносимого охраняемым общественным отношениям, и стремление к соблюдению режима процессуальной экономии, и элементарная нехватка следователей. Такая категория дел в своем большинстве отнесена к подсудности мировых судей.

Есть другие преступления: тяжкие и особо тяжкие. Судебное рассмотрение по ним осуществляется профессиональным составом судей или судом присяжных. Данная категория дел, без сомнения, расследуется в полном объеме, и это компетенция следователей. Процессуальная форма предварительного расследования - предварительное следствие.

В то же время по делам, по которым производство предварительного следствия необязательно, вину правонарушителя также требуется доказать, пусть в ускоренном режиме и в упрощенной форме, но доказать. Изучение отечественного исторического опыта и международной практики полицейских полномочий в уголовном судопроизводстве позволяет сделать вывод о том, что расследование дел вышеуказанных категорий всегда входило и будет входить в компетенцию органов, обладающих процессуальной компетенцией, то есть правом производства дознания.

С логической точки зрения, нет никаких противопоказаний к тому, чтобы основную форму реализации милицией или другими органами, обладающими процессуальными полномочиями, своей процессуальной обязанности именовать "дознанием".

Если строго придерживаться аналогии, то следователь проводит предварительное следствие, являющееся основной формой реализации его процессуальных полномочий, а дознаватель проводит дознание, и это также является основной формой реализации процессуальных полномочий милиции. Причем такое дознание отличается от предварительного следствия не только формально: по субъекту, по незначительным изъятиям из процедуры расследования и т.д., но и по сути.

С этой точки зрения обоснованным представляется определение дознания, данное В.Г. Даевым и В.В. Шимановским: "Дознание является первичной формой расследования для дел, по которым обязательно производство предварительного следствия, и основной формой расследования для несложных дел, по которым производство предварительного следствия необязательно"*(7). Указанное определение содержит в себе главный момент законодательной регламентации деятельности по дознанию - различия в процессуальном порядке в зависимости от категории расследуемых дел.

Следует также обратиться к опыту зарубежного уголовного судопроизводства. Так, в законодательстве многих европейских стран и США критериями дифференциации форм досудебного производства выступают, как правило, либо перечень установленных в законе уголовно наказуемых деяний, либо установленный законом предельный размер санкций или конкретных категорий уголовно наказуемых деяний, либо определенная совокупность признаков, присущих уголовному делу.

В странах континентальной системы права (Италия, Франция, ФРГ) порядок досудебного производства характеризуется небольшим объемом формальных требований и в основном заключается в следующем. Если в ряде стран восточноевропейского региона возбуждение уголовного дела в рамках досудебного производства является обязательным требованием (Венгрия, Польша), то по законодательству Италии, Франции, Германии это может сделать только суд. В ФРГ, например, также не выносится постановление о привлечении в качестве обвиняемого, как и не составляется обвинительное заключение.

Более того, во Франции при осуществлении дознания в режиме ускоренного производства отсутствует процессуальная фигура подозреваемого и обвиняемого. Лицу, привлекаемому к уголовной ответственности, материалы расследования не предъявляются. Решения органа дознания не могут быть обжалованы (Италия, Франция), и в итоге составляется единый протокол - рапорт, в котором отражаются все данные о преступлении, объяснения лица, совершившего противоправное деяние, и иных лиц (Франция).

Для уголовно-процессуального законодательства государств англосаксонской системы права, как, впрочем, и для уголовного процесса многих других стран, характерно различие в процессуальной регламентации производства по уголовным делам в зависимости от того, к какой категории относится уголовно наказуемое деяние, в связи с совершением которого начато производство. Так, для уголовного процесса США именно "полное" предварительное расследование является исключением, а менее отягощенный формальностями процесс производства по делу - типичным.

В этом смысле, даже если ликвидировать аппарат специализированного дознания и возложить всю следственную работу, которая в настоящее время осуществляется органами милиции, на следственный аппарат, то в этом случае дознание будут проводить следователи. Такую ситуацию можно охарактеризовать исключительно как "стрельбу из пушки по воробьям". Применительно же к современным требованиям экономии ресурсов, оптимизации управления и определения интенсивных путей развития данная реорганизация вообще трудно объяснима.

Кроме того, существует еще ряд аргументов, которые в своей совокупности вызывают по меньшей мере удивление по поводу стремления объединить два самостоятельных органа.

Во-первых, органы предварительного следствия и органы милиции по определению не являются схожими по функциям. Даже не прибегая к их перечислению, заметим, что основная и единственная задача органов предварительного следствия заключается в расследовании уголовных дел своей подследственности, а многообразные функции органов милиции можно условно свести к административно-юрисдикционным, оперативно-розыскным и уголовно-процессуальным. Причем последние являются неотъемлемыми от них, что не пытаются оспаривать и инициаторы объединения.

Во-вторых, есть большое сомнение в том, что перевод дознавателей в следственный аппарат способен резко повлиять на качество расследования. Для этого достаточно проанализировать результаты работы за 2003 год следственного аппарата, подчиненного Следственному комитету при МВД России.

Вот только некоторые данные:

- при увеличении общего объема уголовных дел снизилось количество оконченных производством уголовных дел (на 15,2 процента);

- доля дел, расследованных в сроки свыше двух месяцев, возросла на 6,2 процента;

- количество дел, возвращенных прокурорами для дополнительного расследования, возросло на 6,2 процента;

- число граждан, оправданных судами, возросло на 43 процента.

Характерно, что те же показатели органов дознания за аналогичный период времени выглядят значительно лучше*(8).

Естественно, возникает вопрос и о том, что же изменится при слиянии дознания и следственного аппарата, если последний не в состоянии контролировать качество предварительного следствия в своей системе?

При решении данной проблемы необходимо учитывать, что при слиянии следственного аппарата и органов дознания милиция лишается специалистов в области процессуальной деятельности и, несомненно, вся нагрузка органов дознания, которая, по мнению авторов реформы, сохранится за милицией, в полном объеме ляжет на плечи участковых и оперативных уполномоченных. Выполняя эти функции наряду с административными и оперативно-розыскными, сотрудники милиции, естественно, предъявят свои претензии к следственному аппарату. Причем эти претензии будут тем острее, чем больший объем процессуальной работы следователи будут перекладывать на плечи сотрудников милиции.

Высказывается также мнение и о том, что объединение способно повысить уровень взаимодействия следственных подразделений с оперативными службами при раскрытии и расследовании преступлений.

Однако и этот аргумент в пользу объединения также сомнителен. Прежде всего потому, что сегодня аппараты уголовного розыска, по существу, не взаимодействуют со специализированным дознанием, мотивируя это тем, что аппараты уголовного розыска занимаются раскрытием преступлений, по которым предварительное следствие обязательно. Когда же с переходом в ведение следователей преступлений, относящихся к компетенции дознания, включая те, от которых сотрудники уголовного розыска в недалеком прошлом освободились (кражи и угоны автотранспортных средств), значительно возрастет реальная нагрузка, вряд ли это усилит взаимодействие. Бесспорный же факт наличия слабого взаимодействия между следователями и оперативными сотрудниками в своей основе имеет совершенно иные причины.

Кроме того, следует отметить, что в истекшем году специализированные подразделения дознания не только не ухудшили показатели процессуальной работы, но в целом даже и улучшили их. В производстве дознавателей, при сохранении штатной численности последних, находилось 1 млн 54,4 тыс. дел, что на 37,4 процента больше прошлогоднего. При этом 79,4 процента дел из числа оконченных направлено в суд. Кроме того, на 53,4 процента сократилось число лиц, в отношении которых уголовные дела прекращены по реабилитирующим обстоятельствам, на 16 процентов - количество граждан, незаконно содержащихся под стражей.

Все вышеизложенное позволяет сделать однозначный вывод о том, что специализированные подразделения дознания в органах милиции, как и ранее, выполняют роль квалифицированного аппарата по осуществлению уголовно-процессуальной деятельности, работающего в условиях высочайших нагрузок. Эти подразделения не только не должны ликвидироваться, а наоборот - усиливаться. Они нуждаются в укреплении и развитии. Внесение соответствующих корректировок в УПК РФ способно обеспечить реальную возможность органам дознания более эффективно осуществлять свои процессуальные полномочия.

Одновременно следует предпринять "компенсационные меры", связанные с возможным выходом из МВД следственного аппарата. В этом плане уже сейчас важно осмыслить и определить роль и место службы дознания в органах милиции. Эта служба должна быть единой и обслуживать интересы всей милиции, освобождая тем самым оперативных сотрудников и сотрудников, занятых в сфере обеспечения общественной безопасности, от основного объема процессуальной работы. Только так можно добиться концентрации их усилий на оперативно-розыскной и административно-юрисдикционной деятельности.

Хотелось бы также высказать еще ряд замечаний по существу положений уголовно-процессуального законодательства, требующих безусловного уточнения.

Так, до настоящего времени не сформулировано четкого понятия дознания. Следовало бы определиться с содержанием этого понятия и внести, наконец, ясность в вопрос о том, что это: процессуальная форма деятельности соответствующих органов или обобщенное наименование участия этих органов в уголовном процессе? Проблема отнюдь не надуманна, поскольку, в свою очередь, требуют теоретического обоснования и уточнения дефиниции, связанные с понятием "дознание".

К примеру, широко используемая дефиниция "орган дознания". По смыслу словосочетания подразумевается, что им именуются соответствующие органы, которые обладают уголовно-процессуальной компетенцией. В их число входит и милиция, которая действительно является субъектом уголовного процесса. Но милиция является полноценным участником, в том числе, и административного, и оперативно-розыскного процесса. Однако она, как субъект указанных правоотношений, в одном случае именуется органом, уполномоченным рассматривать дела об административных правонарушениях, а в другом - органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность.

Наименование милиции органом дознания было бы оправданно в том случае, если бы осуществление дознания, то есть уголовно-процессуальная деятельность, было единственной формой реализации ею своей компетенции. Учитывая, что милиция свои задачи осуществляет в рамках всех вышеперечисленных правоотношений, применительно к уголовно-процессуальным, ее правосубъектность могла бы именоваться "орган, наделенный правом роизводства дознания". Соответственно, органы, перечисленные в ч. 2 ст. 157 УПК, могли бы именоваться "органами, наделенными правом производства дознания".

Представляется, что УПК РФ, понимая дознание как ускоренное процессуальное производство с возбуждением уголовного дела, оканчиваемое с составлением обвинительного акта, в большей мере отражает потребность милиции в самостоятельной процессуальной форме реализации своих полномочий.

Как известно, в соответствии с п. 17 ст. 5 УПК РФ начальником органа дознания является должностное лицо органа дознания, в том числе заместитель начальника органа дознания, уполномоченное давать поручения о производстве дознания и неотложных следственных действий, осуществлять иные полномочия, предусмотренные настоящим Кодексом. Если приведенное определение рассматривать в системной связи с положениями п. 1 ч. 1 ст. 40, где сказано, что к органам дознания относятся органы внутренних дел, то становится понятно, что в качестве начальника органа дознания, применительно к милиции, выступают начальник органа внутренних дел и его заместители. Кроме того, в соответствии со ст. 8 и 9 Закона Российской Федерации "О милиции" органами дознания являются соответственно криминальная милиция и милиция общественной безопасности. По смыслу закона процессуальными полномочиями начальника органа дознания могут быть наделены заместители начальника органа внутренних дел. Процессуальные функции выполняют прежде всего следственные подразделения, органы милиции, включая подразделения криминальной милиции и милиции общественной безопасности.

Согласно процессуальному закону полномочия начальника органа дознания могут быть возложены на руководителя следственного подразделения. Однако в этом случае они войдут в противоречие с истинным статусом начальника следственного подразделения, специально закрепленным в нормах УПК РФ. Очевиден вывод: единственными органами в системе органов внутренних дел, руководители которых нуждаются в наделении процессуальными полномочиями, являются криминальная милиция и милиция общественной безопасности.

Возникает вопрос: зачем же уголовно-процессуальный закон наделил компетенцией начальника органа дознания начальника органа внутренних дел, который по определению не должен быть непосредственным руководителем ни одного из процессуальных органов потому, что в противном случае его статус вступает в различного рода противоречия?

Основная задача начальника органа внутренних дел заключается в координации деятельности всех подчиненных служб, включая милицию, следственный аппарат, тыловые и другие службы, для обеспечения эффективной совместной деятельности.

Известна позиция о том, что начальник органа внутренних дел должен обладать процессуальными правами для того, чтобы иметь право дать указание о начале дознания, отменить незаконное решение, принятое кем-либо из сотрудников милиции при выполнении уголовно-процессуальных полномочий. Но есть ли необходимость давать такие указания лично начальнику органа внутренних дел? Принятие подобных решений - прерогатива начальников обеих милиций, прокурора или судьи.

Другой аргумент - начальник органа внутренних дел обязан контролировать оперативно-розыскную деятельность. Безусловно, это так, но оперативно-розыскная деятельность регулируется не УПК РФ, а Законом РФ "Об оперативно-розыскной деятельности", и для того, чтобы выполнять вышеуказанную функцию, начальнику органа внутренних дел вовсе не требуются процессуальные полномочия.

Очевидно, что для эффективного контроля за качеством уголовно-процессуальной деятельности дознавателей процессуальные полномочия прежде всего необходимы начальнику специализированного подразделения дознания. В настоящее время эти подразделения входят в структуру милиции общественной безопасности.

Представляется, что устранение имеющихся в УПК РФ противоречий будет способствовать повышению эффективности и качества процессуальной деятельности как дознавателей, так и следователей.

С.И. Гирько,

начальник ВНИИ МВД России, доцент, кандидат юридических наук

Н.И. Скударева,

сотрудник ВНИИ МВД России

"Журнал российского права", N 7, июль 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См., например: Гирько С.И. Уголовно-процессуальные функции милиции. М., 2003.

*(2) См.: Государство и право. 2002. N 9-10.

*(3) См.: Проблемы применения нового уголовно-процессуального законодательства в досудебном производстве: Материалы научно-практической конференции. Барнаул, 2002.

*(4) См., например: Петрухин И.Л. Концептуальные основы реформ уголовного судопроизводства // Государство и право. 2002. N 5. С.17-29; Головко Л.В. Новый УПК Российской Федерации в контексте сравнительного уголовно-процессуального права // Государство и право. 2002. N 5. С.51-61; Деришев Ю.В. Предварительное следствие: исследование или преследование // Российская юстиция. 2002. N 10. С. 34-35.

*(5) Деришев Ю.В. Органы предварительного расследования: прошлое, настоящее, будущее. Омск, 1998. С.22-23.

*(6) Уголовный процесс: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности "Юриспруденция" / Под ред. В.П. Божьева. 3-е изд., испр. и доп. М., 2002. С.409.

*(7) Уголовный процесс. М., 1972. С.236.

*(8) См.: Состояние правопорядка в Российской Федерации и основные результаты деятельности органов внутренних дел и внутренних войск в 2003 году. М., 2004. С.28-30.