Признание МКАС отсутствия своей компетенции разрешать спор (М.Г. Розенберг, "эж-ЮРИСТ", N 34, август 2004 г.)

Признание МКАС отсутствия своей компетенции разрешать спор

В постановлении МКАС, публикация о котором подготовлена доктором юридических наук, профессором М. Г. Розенбергом, являющимся членом Президиума и арбитром МКАС при ТПП РФ, рассмотрен комплекс вопросов, связанных с разграничением отношений сторон по договорам комиссии и поручения и с учетом этого компетенцией МКАС разрешать споры между комитентом и третьим лицом, с которым комиссионер заключил сделку по поручению комитента.

Дело N 63/2003, Постановление МКАС ОТ 25.05.2004

Поскольку истец не доказал факта заключения арбитражного соглашения с ответчиком о разрешении с ним споров в МКАС из контракта, заключенного истцом с другим лицом (комиссионером), МКАС пришел к выводу об отсутствии у него компетенции разрешать спор истца с ответчиком (комитентом).

Иск был предъявлен фирмой из США к двум российским организациям на основании заключенного 14 июня 2000 г. с одной из них (соответчик) бартерного контракта, предусматривавшего строительство "под ключ" объекта с оплатой стоимости выполненных работ путем поставки товаров, производимых другой организацией (ответчик), для которой строился указанный объект. Истец требовал уплаты договорного штрафа за задержку отгрузки товаров, подлежавших поставке в компенсацию за выполненные истцом работы. Хотя между ответчиком и соответчиком был заключен договор комиссии и контракт с истцом подписал соответчик (комиссионер), истец утверждал, что соответчик и ответчик были связаны не договором комиссии, а договором поручения, на основании которого ответчик действовал от имени и по поручению соответчика, в силу чего арбитражная оговорка контракта применена к отношениям между истцом и соответчиком. В ходе процесса истец заявил ходатайство о прекращении производства по делу в отношении соответчика, которое было удовлетворено составом арбитража.

Ответчик оспаривал компетенцию МКАС рассматривать иск в отношении него, ссылаясь на отсутствие между ним и истцом арбитражного соглашения.

Вынесенное МКАС постановление содержало следующие основные положения.

1. В п. 21.7 контракта, заключенного между соответчиком и истцом, предусмотрено, что все разногласия и споры подлежат разрешению в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (г. Москва) в соответствии с его Регламентом.

Поскольку спор между истцом и соответчиком подпадает под субъектную и предметную компетенцию МКАС, предусмотренную п. 2 п. 1 его Регламента, состав арбитража считает, что в соответствии с п. 3 п. 1 Регламента и ст. 7 Закона РФ от 7 июля 1993 г. "О международном коммерческом арбитраже" МКАС является органом, компетентным рассматривать данный спор.

2. Обращаясь к вопросу о неявке представителя соответчика на заседания, МКАС установил, что соответчик получил исковые материалы, о чем имеется подтверждение почтового ведомства от 18 июня 2003 г., а повестки на заседания, направлявшиеся по тому же адресу, что и исковые материалы, возвращались почтой с пометкой "по указанному адресу не значится". Таким образом, соответчик был уведомлен о начавшемся против него процессе, но не представил свои возражения и не сообщил МКАС об изменении своего адреса.

Учитывая, что повестки направлялись по последнему известному суду адресу соответчика, МКАС, руководствуясь п. 1 ст. 3 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже", считает их полученными соответчиком.

Согласно п. 2 п. 28 Регламента неявка стороны, надлежащим образом извещенной о времени и месте слушания, не препятствует разбирательству дела и вынесению решения.

Следует отметить также, что в заседании 26 марта 2004 г. истец настаивал на рассмотрении дела в отсутствии соответчика, а представитель ответчика выразил согласие с этим.

Учитывая изложенные обстоятельства, МКАС делает вывод о том, что дело может слушаться в отсутствие представителя соответчика.

3. В заседании 26 марта 2004 г. истец уточнил свои требования, ходатайствуя об исключении соответчика из числа ответчиков. При рассмотрении этого ходатайства МКАС исходил из того, что истец может по своему усмотрению распоряжаться своими процессуальными правами, определять как стратегию, так и тактику отстаивания своих интересов, однако не злоупотребляя правом.

Руководствуясь п. 32 и п. 2 п. 45 Регламента, состав арбитража считает ходатайство истца подлежащим удовлетворению и прекращает арбитражное разбирательство в отношении соответчика.

4. В контракте не определено применимое право. Однако, обосновывая свои требования и возражения, истец и ответчик ссылались на нормы российского права, и в заседании 26 марта 2004 г. они подтвердили применение его при разрешении своего спора. Состав арбитража считает возможным определение спорящими сторонами применимого права таким путем и отмечает при этом, что если бы даже и не была достигнута такая договоренность между сторонами, то в данном случае в соответствии с применимыми коллизионными нормами ст. 166 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г., действовавших на дату заключения сделки, также должно применяться российское право.

5. Обращаясь к вопросу о компетенции МКАС на рассмотрение требований истца к ответчику, состав арбитража при определении своей позиции по нему исходит из следующих оценок предъявленных сторонами документальных доказательств, относящихся к делу обстоятельств и объяснений представителей сторон.

5.1. Требования истца об оплате ответчиком штрафных санкций за ненадлежащее выполнение обязательств основываются, по его утверждению, на контракте, (договоре строительного подряда, на условиях бартера), заключенного соответчиком (заказчик) с истцом (подрядчик).

Контракт предусматривал строительство силами и средствами подрядчика административного здания в месте, указанном в контракте, "под ключ" и осуществление на бартерной основе расчетов за выполненные работы путем поставок товаров производства ответчика в объеме и стоимости, адекватной стоимости выполненных работ.

Истец утверждает, что соответчик действовал при этом от имени и по поручению ответчика, и последний является стороной контракта. Состав арбитража констатирует, что в отступление от традиционной схемы такого рода соглашений в преамбуле контракта и под его текстом, где проставлены подписи законных представителей обеих сторон, отсутствует вышеприведенное выражение, но оно содержится в ст. 1 "Определения".

Состав арбитража отмечает, что внешнеэкономическая деятельность является одной из сфер, в которой публичный интерес наиболее весом, в силу чего государство установило в отношении ее специальное регулирование. Указом Президента РФ "О государственном регулировании внешнеторговых бартерных сделок" от 18 августа 1996 г. N 1209 установлена определенная регламентация совершения таких сделок и их реализации.

Оставляя в стороне вопрос о соотношении определения бартерной сделки, данного в Указе, и традиционного определения договора мены, содержащегося в п. 1 ст. 567 ГК РФ, следует отметить, что согласно продолжающим действовать положениям Указа на российское лицо, заключившее бартерную сделку или от имени которого она заключена, возлагается целый ряд обязанностей, предусмотренных правовыми нормативными актами России в области валютного и таможенного контроля. Поэтому на такое лицо в обязательном порядке оформляется паспорт бартерной сделки, и оно как российская сторона сделки становится ответственным за соблюдение установленных предписаний.

В Указе сказано, что осуществление поставок на экспорт возможно только после оформления паспорта бартерной сделки, а таможенная обработка товаров осуществляется при условии его представления в таможенные органы.

К заявлению ответчика об отсутствии у МКАС компетенции приложен паспорт бартерной сделки, оформленный региональным управлением уполномоченного Минторга РФ 28 июня 2000 г. на ответчика как сторону контракта и подписанный генеральным директором его организации.

Соответственно в таможенных декларациях на экспортировавшиеся по контракту ответчиком товары, копии которых приложены к исковому заявлению, в графе 9 "Лицо, ответственное за финансовое урегулирование" указан ответчик, а в графе 28 "Финансовые и банковские сведения" - номер и дата вышеуказанного паспорта бартерной сделки, оформленной контрактом, наименование и адрес органа, выдавшего этот паспорт, а в графе 44 - номер и дата контракта.

Бесспорным является тот факт, что как истец, так и ответчик знали о существовании специального государственного регулирования в данной сфере внешнеторговых отношений, что подтверждено также заявлениями их представителей в ходе заседания, согласно которым причиной привлечения к сделке соответчика было наличие у него права экспорта товаров, предусмотренных контрактом, и отсутствие такого права у ответчика. С учетом установленного правового режима для бартерных сделок все три участника спорных отношений осознанно выстроили схему своей сделки и определили статус каждого субъекта.

Таким образом, исходя из императивных норм, установленных Указом Президента РФ, следует, что коль скоро паспорт бартерной сделки оформлен не на ответчика (что в принципе также было возможно согласно норме Указа, если бы контракт квалифицировался как заключенный от его имени), а на соответчика, то именно он является стороной контракта, то есть лицом, заключившим его от своего имени и ответственным за реализацию контракта с соблюдением указанного режима.

5.2. Следующий важный вопрос, подлежащий выяснению, - это правовой статус соответчика и ответчика в отношениях с подрядчиком по контракту на основе состоявшихся договоренностей между соответчиком и ответчиком по этому вопросу, а также оценка сопутствующих обстоятельств.

Состав арбитража констатирует наличие договора комиссии между ответчиком - комитентом и соответчиком - комиссионером, согласно которому первый поручил второму совершить от своего имени и в строгом соответствии с указаниями комитента ряд сделок, в том числе бартерную, согласно дополнительным инструкциям комитента.

Содержащиеся в договоре комиссии положения о том, что "комиссионер обязуется выполнять юридические и иные действия, возникающие в связи с совершением вышеуказанных сделок", не может, по мнению состава арбитража, квалифицироваться как элемент договора поручения, по крайней мере, по следующим соображениям.

1. Невозможна такая правовая конструкция, в которую вмонтированы взаимоисключающие элементы (действия от своего имени и от имени другого лица, влекущие совершенно разные правовые последствия) договора комиссии и договора поручения, несмотря на наличие в этих договорах общих моментов.

Также невозможна и правовая конструкция контракта, заключаемого на основе "гибридного" договора (комиссии и поручения), когда в контракте одна часть положений основывалась бы на договоре комиссии, а другая - на договоре поручения.

2. Вышеприведенное положение договора комиссии не имеет самостоятельной функции, оно отсылает к основному, принципиальному положению, согласно которому все указанные в договоре комиссии сделки заключаются комиссионером от своего имени, но за счет комитента. И в рамках этих сделок ими могут выполняться также другие, связанные с их совершением, юридические действия, в том же режиме, что и сделки, т. е. от своего имени, но за счет комитента (например, по перевозке, хранению товара, его страхованию).

3. И наконец, безусловно, нет никаких оснований трактовать анализируемое положение договора комиссии как содержащее полномочие на заключение арбитражного соглашения, обязывающего ответчика.

В комиссионном поручении, выданном ответчиком соответчику в рамках договора комиссии, заключить бартерный контракт с истцом на строительство объекта на условиях "под ключ", также четко обозначен статус сторон: ответчик - комитент, соответчик - комиссионер.

Истец со своей стороны не представил доказательств того, что соответчик действовал на основании договора поручения. Неубедительно и его объяснение относительно того, что при подписании контракта истец не потребовал представления соответчиком доверенности на совершение сделки от имени ответчика, поскольку наличие полномочий у соответчика явствовало из обстановки согласно абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ. При этом он не раскрыл, что являлось основанием для такого заключения.

Состав арбитража отмечает, что в упомянутой норме законодатель приводит пример действий представителя в качестве "продавца в розничной торговле, кассира и т. п. ". В связи с этим в комментариях к этой норме указывается, что она касается работников организаций, оказывающих публичные услуги (торговые, бытовые, транспортные и т. п.).

Исходя из изложенного состав арбитража пришел к выводу, что истец не доказал обоснованности применения в данном случае при заключении внешнеторговой сделки правила, содержащегося в абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ.

5.3. Состав арбитража счел необходимым выяснить также, в каком качестве выступали соответчик и ответчик в отношениях с истцом в ходе реализации контракта. С этой целью состав арбитража обратился к документам, представленным истцом в виде приложения к исковому заявлению. Из этих документов следует, что соответчик действовал как сторона контракта, принимающая на себя соответствующие обязанности и выполняющая их, а также осуществляющая принадлежащие ей права в сфере строительного подряда. Из общего количества (32) подписанных истцом после заключения контракта документов, отражающих ход его реализации, нет ни одного, подписанного только с ответчиком. При этом 27 документов подписаны им только с соответчиком, в частности документы, устанавливающие: цены на товары, подлежавшие поставке истцу, их количество и номенклатуру, цены на отдельные строительные элементы административного здания; акты выполненных работ на 18 августа 2000 г., 22 сентября 2000 г., 23 октября 2000 г. и 21 ноября 2000 г., акты приема-передачи товаров от 18.08.2000, 22.09.2000, 23.10.2000 и 21.11.2000, протоколы о состоянии взаиморасчетов по строительству административного здания на 18 августа 2000 г., 22 сентября 2000 г., 23 октября 2000 г. и 21 ноября 2000 г., справки о состоянии выполненных работ за август, сентябрь, октябрь и ноябрь 2000 г. Под четырьмя документами-актами от 18 августа 2000 г., 22 сентября 2000 г., 23 октября 2000 г. и 21 ноября 2000 г., в которых заказчик и подрядчик подтверждают, какие строительные материалы израсходованы и в каком количестве, стоят подписи сторон по контракту с приложением их печатей и имеется подпись представителя ответчика без приложения печати.

При этом следует отметить, что ни в одном из упомянутых документов, составленных в ходе выполнения контракта, не воспроизводится фраза из него, что заказчик действует от имени и по поручению ответчика. Более того, согласно имеющимся в материалах дела документам разнарядки на отгрузку товаров на экспорт выдавались ответчику соответчиком (15.03.2002 на Украину, 20.03.2001 и 29.03.2001 в Великобританию). В вышеупомянутых протоколах о состоянии взаиморасчетов указывается, что задолженность по оплате строительных работ является задолженностью соответчика, а не ответчика, и именно он обязуется погасить ее. Согласно акту от 5 декабря 2001 г. о сдаче объекта в гарантийную эксплуатацию этот объект был сдан истцом и принят соответчиком.

Оценивая содержание контракта, оформившего бартерную сделку соответчика с истцом с учетом требований, установленных специальным государственным регулированием, содержание договорных отношений ответчика с соответчиком, а также качество, в котором они выступали в отношениях с истцом при выполнении контракта, состав арбитража пришел к выводу, что контракт заключен и выполнялся соответчиком как комиссионером и в силу абз. 2 п. 1 ст. 990 ГК РФ он "приобретает права и становится обязанным, хотя бы комитент и был бы назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки". Исходя из изложенного арбитражная оговорка, содержащаяся в контракте, связывает только истца и соответчика.

5.4. Российским законодательством допускается возможность перехода от комиссионера к комитенту прав и обязанностей по отношению к третьему лицу, возникших из совершенной с ним комиссионером сделки. Но для этого необходима уступка прав и перевод долга комиссионером комитенту, которые совершаются путем заключения соглашения (глава 24 ГК РФ "Перемена лиц в обязательстве"). Исключением является только случай объявления комиссионера банкротом, когда такой переход происходит в силу свершившегося факта (ст. 1002 ГК РФ).

Поскольку в материалах дела отсутствуют доказательства заключения указанного соглашения или объявления комиссионера банкротом и такие доказательства не были представлены в ходе слушания, то состав арбитража делает вывод, что переход прав и обязанностей от соответчика к ответчику не имел места и, следовательно, ответчик не может быть связан арбитражной оговоркой, содержащейся в контракте, и по этому основанию.

5.5. Состав арбитража не может согласиться с утверждением истца о том, что подписание ответчиком Протокола трехстороннего совещания по вопросу погашения задолженности перед ним от 19 апреля 2002 г., содержащего указание, что соответчик действует от имени и по поручению ответчика, означает последующее одобрение контракта ответчиком с последствиями, указанными в п. 2 ст. 183 ГК РФ, то есть с распространением на него арбитражной оговорки, содержащейся в контракте, по следующим соображениям.

1. Письмом генерального директора организации соответчика N 204 от 14.05.2002, направленным директору компании истца почти через месяц после вышеупомянутого совещания, фактически дезавуируется содержание Протокола совещания утверждением того, что:

- взаиморасчеты по строительству административного здания производились между истцом и соответчиком и задолженность перед истцом по этим расчетам имеет соответчик (без указания о том, что возглавляемое им общество выступало от имени ответчика);

- контракты на строительство объекта заключены соответчиком по поручению ответчика (без указания о том, что от его имени).

2. Обоснованность включения в статью 1 контракта фразы о том, что соответчик действует от имени и по поручению ответчика, и переноса ее в Протокол от 19.04.2002, не подтверждается:

- ни содержанием договора, заключенного ответчиком с соответчиком, которым является договор комиссии;

- ни представлением истцом доказательств того, что между этими сторонами был договор поручения и ответчик выдавал соответчику доверенность на заключение контракта от его имени;

- ни характером взаимоотношений трех субъектов в ходе выполнения контракта, при котором все действия соответчика и подписанные им документы свидетельствуют о том, что он выступал в роли комиссионера;

- ни подписанием ответчиком и соответчиком трехстороннего Протокола от 19.04.2002, поскольку оно не доказывает факта трансформации действующего между ними договора комиссии в договор поручения.

Если бы контракт был заключен действительно от имени ответчика, то после его подписания отношения истца по исполнению контракта были бы не с соответчиком, а с ответчиком.

3. В противоречии с фактами, приведенными в мотивировочной части постановления, в Протоколе записано, что должниками по контракту являются ответчик и соответчик, действующий от имени и по поручению ответчика. Эта констатация означает, что они солидарные должники. Но такая квалификация, с одной стороны, опровергает утверждение истца о том, что, подписав Протокол, ответчик стал носителем всех прав и обязанностей по контракту, а с другой стороны, подтверждает, что должником по контракту является соответчик. В результате вносится путаница в выяснение вопроса - кто является стороной контракта, что лишает Протокол доказательной силы в отношении утверждения истца.

Учитывая изложенное в п. 5.5, состав арбитража считает, что Протокол совещания от 19.04.2002 по своему содержанию не обладает доказательной силой ни в отношении квалификации действий соответчика как поверенного, ни в отношении последующего прямого одобрения ответчиком контракта согласно п. 1 ст. 183 ГК РФ.

5.6. В силу ст. 7 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" и п. 2 и 3 параграфа 1 Регламента для рассмотрения спора в МКАС необходимо наличие письменного арбитражного соглашения между сторонами.

Состав арбитража признал, что контракт был заключен на основе договора комиссии, поэтому ответчик не связан содержащейся в контракте арбитражной оговоркой.

Истец со своей стороны не доказал наличия между ответчиком и соответчиком договора поручения. Если истец считал, что соответчик действовал в качестве поверенного, то он должен был бы проявить необходимую осмотрительность, потребовав от него представления доверенности на заключение контракта от имени ответчика, чего он не сделал.

Истец не представил никаких доказательств, подтверждающих заключение между ним и ответчиком арбитражного соглашения. Не представлено им и доказательств того, что в каком-либо документе, подписанном ответчиком, он давал согласие на распространение на себя арбитражной оговорки, содержащейся в контракте.

Несостоятельны попытки трактовать включенное в договор комиссии положение о том, что "комиссионер обязуется выполнять юридические и иные действия, возникающие в связи с совершением сделок... ", как содержащее поручение на заключение арбитражного соглашения, обязывающего ответчика. Исходя из принципа автономности арбитражной оговорки, квалифицируемой в доктрине как "договор в договоре", поручение на заключение арбитражной оговорки не может подразумеваться, оно должно быть конкретно и ясно выражено.

На основании изложенного МКАС не признал своей компетенции на рассмотрение требований истца к ответчику.

6. В соответствии с параграфом 18 Регламента МКАС и параграфом 6 Положения об арбитражных расходах и сборах", являющимся приложением к Регламенту, арбитражный сбор относится на истца.

М.Г. Розенберг,

доктор юридических наук, профессор,

член Президиума, арбитр МКАС при ТПП РФ

"эж-ЮРИСТ", N 34, август 2004 г.