Некоторые проблемы соотношения требований из неосновательного обогащения с иными требованиями о защите гражданских прав (Г.Н. Клинова, Ю.Т. Фатхуллина, "Вестник Федерального Арбитражного суда Западно-Сибирского округа", N 4, май-июнь 2004 г.)

Некоторые проблемы соотношения требований из неосновательного
обогащения с иными требованиями о защите гражданских прав

В гражданском праве существует несколько институтов, в соответствии с которыми лицо, неосновательно получившее какую-либо имущественную выгоду, обязано возвратить ее потерпевшей стороне.

Включающие такую обязанность правила содержат:

институт недействительности сделок (§ 2 гл. 9 ГК РФ);

институт вещно-правовой защиты права собственности (гл. 20 ГК РФ);

институт ответственности за нарушение и неисполнение обязательств (гл. 25 ГК РФ);

институт обязательств из причинения вреда (гл. 59 ГК РФ);

Вместе с тем, обязанность возврата неосновательно приобретенного (сбереженного) имущества является основным элементом содержания обязательства из неосновательного обогащения (кондикционного обязательства), регламентации которого посвящена гл. 60 ГК РФ. Поэтому традиционно одной из основных проблем, связанных с институтом неосновательного обогащения, является проблема его соотношения с другими предусмотренными законом требованиями о возврате имущества и взыскании его стоимости: реституции (как последствие недействительности сделки), виндикации (как последствие нарушения вещного права), в виде возврата недолжного исполненного по договору (при ненадлежащем исполнении договора), в рамках деликтного иска (например, при возврате похищенного имущества).

Для того чтобы говорить о соотношении кондикционного иска с другими требованиями необходимо выяснить правовую природу этого правоотношения из неосновательного обогащения.

Лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество, (п. 1 ст. 1102 ГК РФ).

Условиями возникновения обязательств из неосновательного обогащения являются:

1. Приобретение имущества одним лицом за счет другого, увеличение объема имущества у одного лица и одновременное уменьшение его объема у другого. Например, когда одно лицо, действуя по поручению другого, ошибочно передает долг доверителя не заимодавцу, а другому лицу, когда организация повторно оплачивает полученные на ее имя товары и т.п.

2. Сбережение имущества означает, что лицо должно было израсходовать свои средства, но не израсходовало их либо получило имущественную выгоду благодаря затратам другого лица, либо в результате невыплаты другому лицу положенного вознаграждения. Например, если лицо без согласия собственника фактически пользуется вещью, не выплачивая собственнику положенного вознаграждения, то налицо сбережение имущества за счет невыплаты вознаграждения, причитающегося собственнику вещи.

Для возникновения обязательства из неосновательного обогащения необходимо также, чтобы имущество было приобретено или сбережено неосновательно. Неосновательным считается приобретение или сбережение, не основанное на законе, ином правовом акте либо на сделке.

Приобретение (сбережение) имущества признается неосновательным, если его правовое основание отпало впоследствии. Так, например, наследник по завещанию, истративший деньги или использовавший имущество, полученное им в порядке наследования, в случае признания впоследствии завещания недействительным с восстановлением прав законных наследников будет признан неосновательным приобретателем, поскольку неосновательно извлек выгоду за счет законных наследников, а первоначально существовавшее основание (завещание) отпало.

Таким образом, о возникновении обязательств из неосновательного приобретения или сбережения имущества можно говорить в тех случаях, когда действие или событие приводит к противоправному результату - ничем юридически не обоснованному возникновению имущественных выгод на стороне одного лица за счет другого. Именно этот противоправный результат в виде юридически неосновательных имущественных выгод, перешедших к приобретателю за счет потерпевшего, является фактическим основанием для возникновения обязательства из неосновательного обогащения.

В отечественном гражданском праве до принятия части второй Гражданского кодекса РФ законодательство вообще не регламентировало соотношение обязательств из неосновательного обогащения с другими обязательствами, предусматривавшими защиту имущественных прав.

В рамках допустимости перехода от одного иска к другому или возможности изменения основания иска для обеспечения наиболее полной и всесторонней защиты имущественных прав субъектов гражданских правоотношений в юридической литературе преобладала точка зрения, согласно которой конкуренция исков (предполагавшая право истца выбрать наиболее выгодный для защиты иск) не допускалась и к кондикционному иску можно было прибегнуть лишь в том случае, когда по каким-либо причинам невозможно было для взыскания имущества у другого лица применить договорный, виндикационный или деликтный иски. В теории выработан ряд методик выбора надлежащего иска.

Согласно одной из методик при квалификации спорной ситуации, вызванной необходимостью истребовать имущество у другого лица, в первую очередь изучалась возможность предъявления договорного иска. Критерием для этого служило наличие договорной связи между приобретателем и потерпевшим, а также влияние этой связи на неосновательное получение имущественной выгоды первым от второго: если такое приобретение имущества происходило при отсутствии договора или за его рамками, то предъявление договорного иска не допускалось.

После этого исследовалась возможность применения виндикации. Здесь критерием традиционно и однозначно считался характер истребуемого имущества: виндицироваться может только индивидуально определенная вещь, принадлежащая истцу на праве собственности. Если же речь шла об истребовании вещей, определенных родовыми признаками, смешавшихся с вещами приобретателя и тем самым, перешедших в его собственность, виндикация была невозможна.

Далее исследовалось наличие оснований для предъявления деликтного иска. И только если такие основания отсутствовали, допускалось при наличии определенных условий предъявить иск из неосновательного обогащения.

Риск ошибочной квалификации спорного правоотношения и вытекающего из этого неправильного формулирования искового требования существовал на каждом из перечисленных этапов, поскольку используемые критерии отграничения исков в какой-то мере ввиду универсальности самой кондикции, были небезупречны. О несовершенстве используемых критериев разграничения схожих имущественных требований может свидетельствовать уже сама неснижающаяся актуальность рассматриваемой проблематики в целом.

Поскольку единства взглядов по поводу отграничения обязательств из неоснавательного обогащения от других имущественных требований так и не было достигнуто, их соотношение сводилось к тому, что, когда другие иски (договорный, виндикационный или деликтный) невозможно было по каким-либо причинам применить, потерпевший мог для восстановления нарушенных прав прибегнуть к кондикционному иску. Например, если вещь уничтожена или потеряна и нельзя предъявить виндикационный иск, то в силу обязательства из неосновательного обогащения можно было истребовать вещь такого же рода и качества или ее денежный эквивалент, т.е. кондикционный иск предъявляется, когда отсутствует возможность воспользования других исков. Но это лишь один, традиционный, аспект применения норм института неосновательного обогащения, который основан на вспомогательном и в то же время универсальном характере кондикционных требований.

Особый, универсальный характер обязательств из неосновательного обогащения был подмечен в отечественной цивилистике уже при первых попытках выявить их определяющие признаки.

Еще дореволюционные юристы указывали на следующие условия применения кондикционного иска: во-первых, обогащение одного лица за счет другого, во-вторых, неосновательность обогащения.

В дальнейшем этот состав признаков был поддержан большинством ученых и нашел отражение во всех отечественных гражданских кодексах. Если исходить именно из этого состава, то очевидно, что он не находится в какой-либо связи с приведенными критериями отграничения кондикционных обязательств от смежных имущественных требований.

Следовательно, обязательство из неосновательного обогащения может возникнуть независимо от вины приобретателя, наличия в его действиях правонарушения и даже от характера обогащения и наличия договорной связи между приобретателем и потерпевшим.

Опираясь на отмеченные критерии, кондикционный иск вообще не может быть отграничен от виндикационного, деликтного и договорного. Причина этого кроется в том, что кондикционное требование, в сравнении с другими, является требованием иного порядка. По отношению к притязаниям из причинения вреда, из нарушения вещного права или неисполнения обязательства нормы о неосновательном обогащении являются не конкурирующими, а вспомогательными (субсидиарными), т.е. применяемыми там, где обычными средствами положение исправить невозможно.

Поскольку кондикционное требование является универсальным для всех случаев, при которых одно лицо приобретает или сберегает имущество за счет другого без правового основания, оно может претендовать на роль родового понятия по отношению ко всем требованиям возвратить имущество, приобретенное или сбереженное без достаточных оснований, - требованиям к владеющему несобственнику, к причинителю вреда, к неисправному контрагенту в договоре, к участнику недействительной сделки.

Для каждого из этих требований существуют специальные правила, которые установлены законом, иными правовыми актами или вытекают из существа соответствующих отношений и которые имеют приоритет по сравнению с общими нормами о кондикционных обязательствах. Но, в свою очередь, эти общие нормы, благодаря универсальности кондикции способны заполнить собой законодательные пробелы.

В чем же конкретно заключается соотношение иска из неосновательного обогащения с другими требованиями о взыскании имущества? Такое соотношение проявляется в двух аспектах.

Первый из них состоит в применении кондикции для защиты нарушенных имущественных прав вместо других исков, когда оснований для их использования нет или их недостаточно. Возможность такого применения основана на рассмотрении кондикционного обязательства в качестве самостоятельного вида внедоговорных обязательств, возникающего между приобретателем и потерпевшим при наличии определенных законом условий.

Второй, новый аспект, заключается в субсидиарном применении норм о кондикционных обязательствах к имущественным требованиям, перечисленным в ст. 1103 ГК РФ, что, в частности, делает возможным применение иска из неосновательного обогащения совместно с другими исками. В этом случае конкуренция кондикции с другими исками отсутствует, и институт неосновательного обогащения рассматривается как общая часть по отношению к другим специальным правилам, регламентирующим принудительное истребование имущества. В основе такой возможности лежит универсальный характер норм о неосновательном обогащении.

Рассмотрим некоторые новые возможности реализации кондикционных обязательств в соответствии с требованиями, указанными в ст. 1103 ГК РФ.

Требование о возврате исполненного по недействительной сделке (реституция) основано на обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по такой сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге), возместить его стоимость в денежном исчислении (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Ввиду того, что нормы о реституции всегда скупо определяли конкретные последствия недействительности сделки при невозможности возврата полученного в натуре, еще полвека назад в литературе было справедливо подмечено, что последствия недействительности сделок не укладываются в нормы, специально для них рассчитанные, они значительно разнообразнее, а потому нередко возникает необходимость определять эти последствия с учетом норм, входящих в состав других институтов.

В настоящее время, рассуждая далее в этом же направлении относительно природы реституции, ученые приходят к интересному выводу о том, что компенсация предоставленного по недействительной сделке при невозможности его возврата в натуре (компенсационная реституция) полностью подпадает под действие норм гл. 60 ГК РФ, представляя собой обязательство из неосновательного обогащения.

Пример. ООО "Восход" обратилось в арбитражный суд с требованием к ООО "Панков" о взыскании суммы неосновательного обогащения 772 665 руб., полученной ответчиком в результате незаконного пользования (аренды) имуществом истца, и процентов за пользование денежными средствами. Суд первой и апелляционной инстанций признали требования истца правомерными. Решения судов мотивированы тем, что в период с января по сентябрь 1998 г. ООО "Панков", не являясь собственником магазина "Восход", сдавал его в аренду и получал доходы от данного вида деятельности. В силу ничтожности сделки по аренде (ст. 168 ГК РФ) и правил ст. 1102, 1103, и 1107 ГК РФ арбитражный суд удовлетворил требования истца о взыскании суммы арендной платы неосновательного обогащения и процентов.

Основанием для возврата имущества служит специальная норма института о недействительности сделок - п. 2 ст. 167 ГК РФ. Нормы же института кондикционных обязательств могут применяться дополнительно к реституционному требованию в следующих случаях: п. 2 ст. 1104 ГК РФ - для защиты имущественных интересов истребующей стороны при недостаче или ухудшении имущества; п. 1 ст. 1105 ГК РФ - для применения той стоимости подлежащего возврату имущества, которая существовала на момент его приобретения, а также для включения в реальный ущерб тех убытков, которые были вызваны изменением стоимости имущества; п. 2 ст. 1105 ГК РФ - (если полученное по недействительной сделке выражалось в пользовании имуществом или в предоставленной услуге) для определения подлежащей возврату суммы по цене, существовавшей во время, когда закончилось такое пользование, и в том месте, где оно происходило; п. 1 ст. 1107 ГК РФ - для возмещения доходов, которые лицо извлекло или должно было извлечь при использовании имущества; п. 2 ст. 1107 ГК РФ - для начисления процентов за пользование чужими средствами, если предметом возврата является денежная сумма.

Сказанное вполне может быть распространено и на те случаи, когда требования о возврате исполненного по недействительной сделке носят конфискационный характер (ст. 169, 179 ГК РФ).

Сформулированный в ст. 301 ГК РФ иск об истребовании имущества из чужого незаконного владения (виндикация) отличается от требования из неосновательного обогащения следующим: это иск не владеющего собственника к владеющему несобственнику об истребовании индивидуально определенного имущества. Истцом по делу выступает собственник имущества. Ответчиком по данному делу является незаконный владелец, у которого фактически находится вещь. Незаконным следует считать владельца, который самовольно захватил имущество (похитил, присвоил находку, безнадзорный скот) и того, кто приобрел вещь у лица, не управомоченного распоряжаться ею. При этом необязательно, чтобы действия незаконного владельца были виновными. Достаточно, чтобы владение было объективно незаконным.

При виндикации могут быть истребованы только сохранившиеся в натуре индивидуально определенные вещи, при кондикции - вещи, определенные родовыми признаками. При невозможности вернуть индивидуально определенную вещь в натуре следует возместить его стоимость в денежном выражении. Стоимость в данном случае будет ничем иным, как неосновательным обогащением.

Несмотря на то, что виндикационный иск никогда не конкурирует с кондикцией при его предъявлении, благодаря норме ст. 1103 ГК РФ, субсидиарно могут применяться правила ст. 1108 ГК РФ: об истребовании приобретателем понесенных им затрат на имущество, об утрате права на такое возмещение затрат, о целевой направленности и характере затрат (необходимых и направленных на содержание и сохранение имущества), о зачете полученных приобретателем выгод при истребовании затрат. Нормы главы 60 ГК РФ могут также сопровождать виндикационное требование при осуществлении расчетов по доходам (п. 1 ст. 1107 ГК РФ), при ухудшении состояния взыскиваемого имущества (п. 2 ст. 1104 ГК РФ).

Применение правил об обязательствах из неосновательного обогащения к требованиям одной стороны в обязательстве к другой стороне о возврате исполненного в связи с этим обязательством может вызвать затруднения в связи с тем, что стороны, связанные между собой обязательством (в том числе договорным), для истребования исполненного по этому обязательству (договору) должны использовать нормы, регулирующие это обязательство, которые никак, казалось бы, не должны соотноситься с требованиями из неосновательного обогащения.

Пример. Между истцом (арендатором) и ответчиком (арендодателем) был заключен договор аренды нежилого помещения. По договору истец обязался ежемесячно возмещать ответчику фактически понесенные расходы по обеспечению теплоэнергией, которые оплачивались в составе арендной платы на основании счетов, предъявляемых ответчиком. Однако ответчик включал в расчет ряд отчислений, не предусмотренных договором, в связи с чем арендатор на основании ст. 1102 ГК РФ обратился с иском о возврате излишне уплаченных денежных средств, как неосновательно полученных ответчиком. Арбитражный суд первой и апелляционной инстанций удовлетворил требования истца, сославшись на п. 3 ст. 1103 ГК РФ. Оплата была произведена в связи с договором, но не в соответствии с ним, так как договором не предусматривалась обязанность арендатора возмещать включенные в счет расходы. Поскольку особых правил о возврате излишне уплаченных по договору аренды сумм законодательство не предусматривает и из существа рассматриваемых отношений невозможность применения правил о неосновательном обогащении не вытекает, суд руководствовался положениями ст. 1102 ГК РФ.

Соотношение института неосновательного обогащения с требованием о возмещении вреда является, пожалуй, наиболее многогранным, что объясняется схожестью регламентируемых ими правоотношений. Связанная с этим соотношением проблема может возникнуть, когда причинение вреда сопровождается обогащением причинителя за счет потерпевшего (например, при хищении денег).

Пример. Организация своими силами осуществляла строительство гаража для собственных нужд. В последующем строительство было приостановлено, гараж как не завершенный объект принят на баланс организации. Муниципальное предприятие без ведома собственника демонтировало гараж и вывезло бетонные плиты, использовав их в дальнейшем для собственных целей. Поскольку возврат плит в натуре был невозможен, организация обратилась к предприятию с иском о взыскании убытков, возникших в результате противоправных действий ответчика. Истец требовал взыскать стоимость вывезенных плит и затрат, понесенных при их монтаже. Учитывая установленное статьей 1103 ГК РФ соотношение требований о возврате неосновательного обогащения с требованиями о возмещении вреда, суд констатировал, что требования истца подчиняются правилам о неосновательном обогащении и пришел к выводу о возможности субсидиарного применения норм о неосновательном обогащении к требованию о взыскании стоимости строительных конструкций, поскольку присвоение чужого имущество в данном случае привело к обогащению ответчика. В указанной части иск был удовлетворен на основании ст. 1102, 1105 ГК РФ. Требования о взыскании убытков в размере затрат на строительство было удовлетворено судом на основании ст. 1064, 1082 ГК РФ.

Таким образом, действовавшее ранее отечественное гражданское законодательство рассматривало кондикционное обязательство как самостоятельный вид обязательств, стоящий в одном ряду с договорными, деликтными и виндикационными требованиями.

В настоящее время положение изменилось: в силу ст. 1103 ГК РФ институт неосновательного обогащения уже легально стал родовым понятием, так как приобрел характер общей защитной меры, способной к применению не только самостоятельно, но и совместно с другими требованиями, тем самым, восполняя законодательные пробелы правил об отдельных видах обязательств.

Это одна из основных новелл действующего гражданского законодательства, на которой основывается новый аспект реализации кондикционных обязательств.

Прикладное значение этой новеллы состоит в следующем. В целом благодаря ей сфера применения института неосновательного обогащений значительно расширилась, а эффект от правового воздействия повысился, что дает потерпевшему лицу дополнительную правовую защиту: он может претендовать не только на восстановление первоначального положения или на возврат имущества по какому-либо из различных имущественных требований, но и на возмещение доходов и иных приращений, которые ответчик извлек или должен был извлечь с истребуемого имущества, уплату процентов за пользование чужими денежными средствами в соответствии с нормами института кондикционных обязательств.

В частности, значение рассматриваемой новеллы заключается в том, что, когда на практике выбор надлежащего иска делается не в пользу кондикции, нормы института неосновательного обогащения могут применяться к указанным в ст. 1103 ГК РФ правоотношениям субсидиарно, "сопровождая" их и тем самым, восполняя законодательные пробелы правил об отдельных видах обязательств.

Г.Н. Клинова,

судья Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа

Ю.Т. Фатхуллина,

студентка 3-го курса Института государства и права

Тюменского государственного университета

"Вестник Федерального Арбитражного суда Западно-Сибирского округа", N 4, май-июнь 2004 г.