Статья 5 (право на свободу и личную неприкосновенность)

Статья 5 (право на свободу и личную неприкосновенность)

Дело "Azizov and Novruzlu v. Azerbaijan" (nos. 65583/13, 70106/13). Постановление от 18 февраля 2021 года.

Статья 18 Конвенции в сочетании с пунктом 3 статьи 5 Конвенции: применимость к процессуальным гарантиям.

Заявители, члены неправительственной организации ("NIDA" - одно из самых активных молодежных движений в Азербайджанской Республике), были арестованы и заключены под стражу по обвинению в незаконном хранении наркотиков и бутылок с зажигательной смесью, участии в серии мирных антиправительственных демонстраций. Они подали жалобу в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции и Суд установил нарушение этого положения, взятое отдельно: предварительное заключение заявителей было продлено на основании ненадлежащих оснований или стереотипной формулы, без учета конкретных обстоятельств дела и того факта, что один из заявителей был несовершеннолетним. Подняв вопрос о применимости статьи 18 Конвенции ex officio, Суд установил, что продолжительное содержание заявителей под стражей преследовало скрытую цель, состоящую в том, чтобы заставить замолчать и наказать заявителей за их активное участие в антиправительственных демонстрациях. Суд пришел к выводу о нарушении статьи 18 Конвенции в сочетании с пунктом 3 статьи 5 Конвенции.

Это постановление примечательно тем, что Суд впервые применил статью 18 Конвенции в сочетании с пунктом 3 статьи 5, а не с пунктом 1 статьи 5 Конвенции, как во многих предыдущих аналогичных делах. Это также первый случай после дела "Merabishvili v. Georgia [GC]" ⁴⁵, когда Суд рассматривает дело с точки зрения потенциального множества целей. В связи с последним представляют интерес два аспекта: то, что Суд исходил из предположения, что предварительное заключение заявителей преследовало законную цель; и то, каким образом Суд проводит разграничение между элементами, относящимися к разным этапам двухуровневого теста, изложенного в деле "Merabishvili" (направленного на то, чтобы установить - преследовало ли данное ограничение скрытую цель и являлась ли установленная скрытая цель преобладающей).

1. Согласно позиции, изложенной в деле "Merabishvili" (§ 287), статья 18 Конвенции может применяться только в сочетании со статьей, устанавливающей или квалифицирующей права и свободы, предусмотренные Конвенцией (например, второе предложение пункта 1 статьи 5 и вторые абзацы статей 8-11 Конвенции). Еще предстоит установить, допускает ли этот принцип применение статьи 18 Конвенции в сочетании с процессуальными гарантиями (такими, как предусмотренные пунктами 2-5 статьи 5 Конвенции и, как в данном деле, пунктом 3 статьи 5 Конвенции).

Вопрос о том, можно ли ссылаться на статью 18 Конвенции в сочетании с пунктом 3 статьи 5 Конвенции был впервые поднят в деле "Selahattin Demirta v. Turkey (no. 2) [GC]" (см. постановаление Палаты ⁴⁶). Большая Палата в данном деле, напротив, установила отсутствие обоснованного подозрения в нарушении пункта 1 статьи 5 Конвенции, а также, что предварительное заключение преследовало исключительно скрытую цель, противоречащую статье 18 Конвенции в сочетании с пунктом 1 статьей 5 Конвенции (см. также дела против Азербайджанской Республики "Aliyev v. Azerbaijan"⁴⁷, "Natig Jafarov v. Azerbaijan"⁴⁸, "Khadija Ismayilova v. Azerbaijan (no. 2)"⁴⁹ и "Yunusova and Yunusov v. Azerbaijan (no. 2)"⁵⁰, включая, в частности, дела, возбужденные другими членами организации "NIDA": "Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan"⁵¹ и "Ibrahimov and Mammadov v. Azerbaijan"⁵²).

В рассматриваемом деле в отличие от упомянутых дел жалоба заявителей в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции об отсутствии "обоснованного подозрения" в совершении ими преступления была отклонена ввиду неисчерпания внутренних средств правовой защиты. Далее Суд подтвердил, что на статью 18 Конвенции можно ссылаться в сочетании с пунктом 3 статьи 5 Конвенции (сравните с выводом Суда по делу "Ilgar Mammadov v. Azerbaijan (no. 2)" ⁵³, учитывая, что оставался открытым вопрос о том, содержит ли статья 6 Конвенции какие-либо явные или подразумеваемые ограничения, которые могут стать предметом рассмотрения Суда в соответствии со статьей 18 Конвенции).

2. Также стоит отметить еще одну особенность названного дела. Суд решил не рассматривать отдельно согласно статье 18 Конвенции вопрос о том, преследовало ли содержание заявителей под стражей законную цель, предусмотренную подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку жалоба в соответствии с этим основным положением была признана неприемлемой ввиду неисчерпания внутренних средств правовой защиты (см. выше). Постановление скорее фокусируется на статье 18 Конвенции в сочетании с пунктом 3 статьи 5 Конвенции и, следовательно, исходит из предположения, что существовала законная цель содержания под стражей. Это отличает данное дело от дел, касающихся наложения ограничений, которые применялись исключительно со скрытой целью (дело "Rashad Hasanov and Others v. Azerbaijan" и другие дела, упомянутые выше). Это привело к рассмотрению дела с точки зрения потенциального множества целей задержания.

3. В этой связи при рассмотрении вопроса о том, преследовало ли предварительное заключение заявителей также скрытую цель (первый этап теста, изложенного в деле "Merabishvili"), Суд опирался на следующие элементы:

- выводы Суда по делу "Rashad Hasanov and Others", свидетельствующие о конкретных действиях правоохранительных органов против "NIDA" и ее членов: из заявления для прессы было ясно, что они пытались связать предполагаемое владение заявителями наркотическими веществами с их членством в "NIDA", описывая организацию как "деструктивную силу" и квалифицируя ее деятельность как незаконную, без каких-либо оснований или доказательств;

- утверждения властей относительно намерения заявителей спровоцировать насилие и беспорядки в обществе;

- сроки возбуждения уголовного дела - после серии демонстраций и накануне еще одной запланированной - свидетельствуют о намерении властей предотвратить организацию дальнейших протестов против правительства.

Установив на указанных основаниях скрытый мотив, направленный на принуждение членов "NIDA" к молчанию и наказание за их активное участие в антиправительственных демонстрациях, Суд продолжил анализ того, была ли эта цель преобладающей (второй этап теста, изложенного в деле "Merabishvili"). Следующие соображения стали ключевыми для его вывода о нарушении статьи 18 Конвенции:

- дело явно являлось частью схемы произвольных арестов и задержаний критиков правительства, правозащитников и активистов гражданского общества, которая характеризуется преследованиями и злоупотреблениями уголовным законом (как это было выявлено в деле "Aliyev" и подтверждено в последующих постановлениях, в том числе в отношении членов "NIDA").;

- власти, по-видимому, придавали первостепенное значение своим действиям, направленным против "NIDA" как организации и ее руководителей, с целью, во-первых, предотвратить дальнейшие протесты с помощью принятия мер против заявителей и, во-вторых, парализовать деятельность "NIDA" посредством задержания ее четырех членов правления (дело "Rashad Hasanov and Others");

- то, каким образом национальные суды рассмотрели вопрос о продлении срока предварительного заключения заявителей: в частности, они полностью проигнорировали тот факт, что второй заявитель был несовершеннолетним (важный критерий, который, если бы он был принят во внимание, вероятно, привел бы к его быстрому освобождению из-под стражи).