Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 декабря 2020 г. Дело "Махмудова (Makhmudova) против Российской Федерации" (Жалоба N 61984/17) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Махмудова (Makhmudova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 61984/17)

Постановление Суда

Страсбург, 1 декабря 2020 г.

По делу "Махмудова против Российской Федерации"

Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Дмитрия Дедова,

Жорджа Раварани,

Марии Элосеги,

Дариана Павли,

Пеэтера Роосма, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

жалобу N 61984/17, поданную 15 августа 2017 г. против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Эстонии Аминат Махмудовой (далее - заявительница);

решение официально уведомить о жалобе власти Российской Федерации;

решение о рассмотрении данной жалобы в приоритетном порядке, принятое согласно правилу 41 Регламента Европейского Суда;

замечания, сделанные властями государства-ответчика, и замечания, представленные в ответ заявительницей;

комментарии, поступившие от властей Эстонии, которые воспользовались своим правом вступить в производство по делу в качестве третьей стороны согласно пункту 1 статьи 36 Конвенции и правилу 44 Регламента Европейского Суда;

рассмотрев дело в закрытом заседании 10 ноября 2020 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

1. Дело касается неисполнения властями государства-ответчика решения судов Российской Федерации о возвращении детей заявительницы в Эстонию согласно Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей.

Факты

2. Заявительница, 1987 года рождения, проживает в г. Хаабнеэме (Haabneeme) (Эстония). Ее интересы представляла в Европейском Суде адвокат О.В. Садчикова, практикующая в г. Ставрополе.

3. Власти Российской Федерации были представлены в Европейском Суде Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека М.Л. Гальпериным.

4. Обстоятельства дела в том виде, как они были представлены сторонами, можно кратко изложить следующим образом.

Обстоятельства дела

A. Обстоятельства, предшествующие событиям, о которых идет речь в жалобе

5. 12 октября 2006 г. заявительница вышла замуж за гражданина Российской Федерации А.

6. 27 сентября 2010 г. и 8 марта 2014 г. она родила двоих сыновей. У ее детей двойное гражданство - российское и эстонское.

7. Дети жили в Эстонии с заявительницей, а на весну и лето приезжали к А. в Республику Дагестан (Российская Федерация). Впоследствии А. получил вид на жительство в Эстонии и стал жить то в Эстонии, то в Российской Федерации.

8. В августе 2015 года заявительница сообщила А., что собирается с ним развестись. А. угрожал отобрать у нее детей. Она спрятала паспорта детей.

9. Однако в начале 2016 года А. получил на детей новые паспорта в Департаменте полиции и пограничной службы Эстонии.

10. 4 февраля 2016 г., когда заявительница была на работе, А. забрал старшего сына из дома, а младшего сына - из детского сада и на машине, за рулем которой сидел его брат, пересек вместе с детьми границу Эстонии и Российской Федерации. Он доехал до г. Санкт-Петербурга и вылетел оттуда в г. Махачкалу (Республика Дагестан).

B. Рассмотрение дела в Эстонии

11. 9 февраля 2016 г. заявительница обратилась в министерство юстиции Эстонии с просьбой помочь ей обеспечить возвращение детей согласно Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980 года (далее - Гаагская конвенция), сторонами которой являются и Эстония, и Российская Федерация.

12. 11 февраля 2016 г. Уездный суд Харью (Harju) в качестве первоочередной меры правовой защиты заявительницы частично приостановил совместное осуществление родительских прав в отношении детей (то есть А. официально лишили права определять место жительства своих детей). Право определять место жительства детей получила заявительница, и А. обязали не вывозить детей из Эстонии. Кроме того, А. предписали немедленно вернуть детей в Эстонию.

13. 5 июля 2016 г. Уездный суд Харью расторг брак заявительницы и А. Суд определил, что дети будут проживать с заявительницей, и признал право А. на общение с ними.

C. Рассмотрение дела в Российской Федерации

14. 4 марта 2016 г. заявительница приехала в Дагестан, чтобы попытаться разрешить конфликт мирным путем, но не добилась в этом успеха.

15. Процедура медиации, проведенная Федеральным институтом медиации в г. Москве, также не принесла результатов.

1. Рассмотрение вопроса о возвращении детей в Эстонию согласно Гаагской конвенции

16. Заявительница обратилась в Пятигорский городской суд Ставропольского края (далее - городской суд), добиваясь возвращения детей в Эстонию на основании Гаагской конвенции.

17. 20 июля 2016 г. городской суд удовлетворил требования заявительницы и распорядился немедленно вернуть детей в место их постоянного проживания в Эстонии. Согласно решению суда в течение недели с момента вступления данного решения в силу А. обязан был передать заявительнице российские и эстонские паспорта детей.

18. 20 января 2017 г. Ставропольский краевой суд (далее - краевой суд) оставил указанное решение без изменения.

2. Исполнение решения о возвращении детей

19. А. не исполнил решение суда в добровольном порядке.

20. 17 марта 2017 г. заявительница передала в Федеральную службу судебных приставов исполнительный лист и сообщила приставам адреса, по которым можно было найти детей.

21. 3 апреля 2017 г. межрайонное отделение судебных приставов по особым исполнительным производствам Управления Федеральной службы судебных приставов по Республике Дагестан (далее - межрайонное отделение судебных приставов) возбудило по делу исполнительное производство.

22. 10 апреля 2017 г. А. было вручено требование об исполнении решения суда от 20 июля 2016 г. В ответ он отметил, что он не препятствовал передаче детей заявительнице. В письме от 10 апреля 2017 г. судебный пристав-исполнитель М. сообщил заявительнице, что 22 мая 2017 г. ей необходимо быть в г. Махачкале, чтобы присутствовать при исполнении указанного судебного решения.

23. 18 мая 2017 г. в отношении А. было вынесено постановление о взыскании исполнительского сбора в размере 5 000 рублей* (* 80 евро на момент описываемых в деле событий.), который он впоследствии оплатил.

(a) Попытка исполнить судебное решение, предпринятая 22 мая 2017 г.

24. 22 мая 2017 г. заявительница в сопровождении своего адвоката приехала из г. Хаабнеэме в г. Махачкалу* (* Расстояние между г. Хаабнеэме и г. Махачкалой составляет около 2 800 км.), однако выяснилось, что решение исполнить невозможно, так как А. взял с собой детей и уехал в г. Ростов-на-Дону* (* Расстояние между г. Махачкалой и г. Ростовом-на-Дону составляет около 900 км.).

25. 24 мая 2017 г. заявительница подала жалобу на действия пристава на имя начальника межрайонного отделения судебных приставов, утверждая, что исполнительное производство ведется неэффективно и что пристав и лица, участвующие в попытках исполнить судебное решение от 20 июля 2016 г., сорвали исполнение данного решения. Однако был сделан вывод, что действия пристава не привели к нарушению закона.

26. 21 июня 2017 г. заявительница обратилась к М. (как к судебному приставу-исполнителю, ведущему исполнительное производство) с просьбой взыскать с А. расходы, понесенные ею в связи с неудачной попыткой исполнить судебное решение. 12 июля 2017 г. ее просьба была отклонена.

27. Тогда заявительница подала иск к межрайонному отделению судебных приставов и к А. о возмещении расходов, понесенных ею 22 мая 2017 г. в результате неудачной попытки исполнить судебное решение.

28. 20 декабря 2017 г. Кировский районный суд г. Махачкалы отказал в удовлетворении требований заявительницы. После того как власти государства-ответчика были официально уведомлены о жалобе по настоящему делу, Верховный суд Республики Дагестан 13 марта 2018 г. отменил указанное судебное решение, признал постановление судебного пристава-исполнителя от 12 июля 2017 г. незаконным и обязал его вынести законное постановление об удовлетворении требований заявительницы к А. (см. выше § 27). Кировский районный суд установил:

"Ответчик, А., будучи заблаговременно извещенным о времени и месте исполнения передачи двух детей [заявительнице] [для того, чтобы впоследствии перевезти их] в место ее постоянного проживания в Эстонии, уклонялся от участия в исполнительных действиях. Согласно [данным им] пояснениям, 22 мая 2017 г. он выехал из дома в г. Ростове-на-Дону, чтобы отвезти детей на консультацию к врачу, однако никаких доказательств, подтверждающих необходимость поездки в тот день в г. Ростов-на-Дону, представлено не было..."

29. Тем временем 18 июня 2017 г. судебный пристав-исполнитель уведомил заявительницу о том, что место проживания детей в г. Махачкале установлено, и попросил сообщить, когда заявительница прибудет в г. Махачкалу для совершения исполнительных действий.

30. 19 июня 2017 г. А. было назначено наказание в виде административного штрафа в размере 2 500 рублей* (* Около 40 евро на момент описываемых в деле событий.) согласно части 1 статьи 17.14 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях за неисполнение судебного решения от 20 июля 2016 г.

31. 21 июня 2017 г. заявительница обратилась в межрайонное отделение службы судебных приставов с ходатайством об исполнении судебного решения без ее участия и доставлении детей в г. Москву. Она обязалась возместить все транспортные расходы детей и двух сопровождающих их взрослых. В неустановленную дату ходатайство заявительницы было отклонено.

32. 12 июля 2017 г. заявительница подала в Федеральную службу судебных приставов жалобу на то, что судебное решение от 20 июля 2016 г. слишком долго оставалось неисполненным.

33. 27 июля 2017 г. она обратилась с ходатайством к директору Федеральной службы судебных приставов об обеспечении ведения исполнительного производства группой принудительного исполнения с участием приставов Федеральной службы судебных приставов.

34. В тот же день заявительница подала жалобу (на имя начальника межрайонного отделения судебных приставов) на постановления приставов межрайонного отделения службы судебных приставов, которые, по ее утверждениям, намеренно саботировали исполнительное производство.

(b) Передача исполнительного производства в Управление по исполнению особо важных исполнительных производств и попытка исполнить судебное решение, предпринятая 7 ноября 2017 г.

35. Тем временем 7 сентября 2017 г. исполнительное производство было передано в Управление по исполнению особо важных исполнительных производств при Директоре Федеральной службы судебных приставов.

36. 8 сентября 2017 г. выезд А. за пределы Российской Федерации был временно ограничен.

37. 14 сентября 2017 г. были направлены различные запросы в министерство внутренних дел по Республике Дагестан, в Дагестанский государственный педагогический университет и в Управление надзора и контроля в сфере образования по Республике Дагестан.

38. 7 ноября 2017 г. межрайонное отделение службы судебных приставов предприняло еще одну попытку исполнить судебное решение с участием А., заявительницы и ее представителя, сотрудника органов опеки Республики Дагестан и психолога. В ходе исполнительных действий передать детей оказалось невозможно, так как они отказались переезжать к заявительнице.

39. Согласно заключению, составленному упомянутым выше психологом по результатам попытки исполнить судебное решение, дети пробыли с заявительницей больше двух часов, но не проявили к ней положительного эмоционального отношения. Согласно заключению насильственная передача детей могла причинить им тяжелую психологическую травму. Заявительнице рекомендовали обратиться к психологу, чтобы найти способы взаимодействия и установления контакта с детьми; кроме того, ей рекомендовали найти возможность пробыть с ними не менее двух месяцев, прежде чем предпринять следующую попытку исполнить судебное решение.

(c) Последующие попытки исполнить судебное решение

40. 22 мая и 18 июня 2019 г. заявительница вновь прибыла в г. Махачкалу для участия в исполнительных действиях, но это опять не принесло результатов, так как дети отказались переезжать к заявительнице. Как утверждает заявительница, 22 мая 2019 г. она сама и ее представитель подверглись "насильственным действиям" со стороны местных должностных лиц.

41. Судебное решение от 20 июля 2016 г. до сих пор не исполнено.

3. Последующие события

42. В 2019 году заявительница обратилась в городской суд с заявлением об изменении способа и порядка исполнения судебного решения от 20 июля 2016 г. Она отметила, что А. не исполнял это решение в добровольном порядке на протяжении более трех с половиной лет и препятствовал всяким контактам между ней и детьми, если не считать нескольких кратковременных встреч с детьми в ходе попыток исполнить судебное решение и нескольких телефонных разговоров, организованных с помощью родственников. Далее она отметила, что попытки судебных приставов-исполнителей исполнить судебное решение от 20 июля 2016 г. оказались безуспешными: или А. прятал детей, или дети отказывались переезжать к заявительнице. Соответственно, она подала в городской суд заявление, в котором просила суд обязать судебных приставов-исполнителей обеспечить: (i) безопасное изъятие детей и их документов у А. независимо от желания детей не позднее 1 августа 2019 г., (ii) транспортировку детей из г. Махачкалы в г. Санкт-Петербург в сопровождении взрослого и передачу их заявительнице, (iii) предоставление заявительнице и детям трехнедельного курса консультаций психолога по вопросам воссоединения семьи в доме отдыха в г. Санкт-Петербурге, (iv) предоставление А. возможности видеться с детьми во время их пребывания в г. Санкт-Петербурге один раз в неделю по субботам или по воскресеньям в течение четырех часов с 14 до 18 часов в присутствии заявительницы, (v) выезд заявительницы с детьми в Эстонию 23 августа 2019 г.

43. 9 августа 2019 г. городской суд оставил это заявление без удовлетворения. Городской суд пришел к выводу, что А. не занимал пассивную позицию в ходе исполнительного производства. В связи с этим суд отметил, что: (i) исполнительные действия проводились 22 мая и 7 ноября 2017 г. и 22 мая и 18 июня 2019 г. с участием заявительницы, А., сотрудника органов опеки, психолога и врача-педиатра; (ii) А. присутствовал во время и на месте проведения исполнительных действий с детьми; (iii) А. не оказывал давления ни на заявительницу, ни на детей; (iv) дети отказались переезжать к заявительнице. Кроме того, суд принял к сведению заключение психолога, который участвовал в исполнительных действиях 7 ноября 2017 г., где было сказано, что в то время насильственная передача детей заявительнице причинила бы им тяжелую психологическую травму (см. выше § 39). Далее, городской суд пришел к выводу, что поданное заявительницей заявление вызвано ее недовольством неисполнением судебного решения от 20 июля 2016 г. и направлено на изменение самого этого решения, а закон этого не допускает. Наконец, суд отметил, что с тех пор как детей вывезли из Эстонии, они прожили в Российской Федерации более трех с половиной лет. Это превысило срок в один год, предусмотренный статьей 12 Гаагской конвенции для адаптации детей к новым условиям и интеграции в них, а также разумные сроки исполнения судебного решения о возвращении ребенка домой.

44. Заявительница обжаловала данное решение, оспаривая выводы городского суда о том, что А. не занимал пассивную позицию в ходе исполнительного производства. Она ссылалась, в частности, на то, что 18 мая 2017 г. судебный пристав-исполнитель М. вынес в отношении А. постановление о взыскании исполнительского сбора в размере 5 000 рублей в связи с неисполнением судебного решения от 20 июля 2016 г., а также на то, что 18 июня 2019 г. психолог К., который участвовал в исполнительных действиях в тот день, отметил в своем заключении, что А. не давал заявительнице общаться с детьми. Кроме того, заявительница утверждала, что решение городского суда фактически отменило судебное решение от 20 июля 2016 г. и легализовало бездействие А. при его исполнении.

45. 5 декабря 2020 г. краевой суд отклонил жалобу заявительницы, оставив решение городского суда от 9 августа 2019 г. без изменения и согласившись с его доводами.

I. Соответствующие правовые нормы

A. Международное право

1. Гаагская конвенция о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980 года

46. Гаагская конвенция о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 г. вступила в силу в отношениях между Российской Федерацией и Эстонией 1 декабря 2011 г. Положения Гаагской конвенции, имеющие отношение к настоящему делу, приводятся в Постановлении Европейского Суда по делу "Ринау против Литвы" (Rinau v. Lithuania) от 14 января 2020 г., жалоба N 10926/09, §§ 145-149.

2. Конвенция о правах ребенка 1989 года

47. Положения Конвенции о правах ребенка от 20 ноября 1989 г., имеющие отношение к настоящему делу, приводятся в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "X против Латвии" (X v. Latvia), жалоба N 27853/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 1 (примеч. редактора).), §§ 37-40, ECHR 2013.

B. Законодательство Российской Федерации

1. Федеральный закон от 2 октября 2007 г. "Об исполнительном производстве" (далее - Закон "Об исполнительном производстве")

48. Статья 109.3 Закона "Об исполнительном производстве" предусматривает следующее:

"1. Отобрание ребенка и его [последующая] передача осуществляются с обязательным участием органа опеки и попечительства, а также лица, которому передается ребенок. При необходимости судебный пристав-исполнитель также привлекает к участию в исполнительном производстве представителя органов внутренних дел, детского психолога, врача, педагога, переводчика и иных специалистов.

(...)

3. Исполнение требования исполнительного документа о порядке общения с ребенком включает в себя обеспечение судебным приставом-исполнителем беспрепятственного общения взыскателя [лица, в пользу которого было вынесено судебное решение] с ребенком в соответствии с порядком, установленным судом.

4. При исполнении исполнительного документа, содержащего требование о порядке общения с ребенком, судебный пристав-исполнитель должен установить, что должник не препятствует общению взыскателя с ребенком. После установления данного факта судебный пристав-исполнитель оканчивает исполнительное производство в соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 47 настоящего Федерального закона. В случае необходимости повторного совершения исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения постановление судебного пристава-исполнителя об окончании исполнительного производства отменяется по заявлению взыскателя старшим судебным приставом или его заместителем.

5. Положения настоящей статьи применяются к исполнению документов, содержащих требования о возвращении незаконно перемещенного в Российскую Федерацию или удерживаемого в Российской Федерации ребенка или об осуществлении в отношении такого ребенка прав доступа на основании международного договора Российской Федерации. Судебный пристав-исполнитель информирует центральный орган, назначенный в Российской Федерации в целях обеспечения исполнения обязательств по международному договору Российской Федерации, о ходе исполнительного производства путем направления копий постановлений, вынесенных в рамках исполнительного производства, не позднее дня, следующего за днем их вынесения".

49. В случаях неисполнения должником требований, содержащихся в исполнительном документе, в срок, установленный для добровольного исполнения, судебный пристав-исполнитель выносит постановление о взыскании исполнительского сбора и устанавливает должнику новый срок для исполнения (часть 1 статьи 105).

50. При неисполнении должником требований, содержащихся в исполнительном документе, без уважительных причин во вновь установленный срок судебный пристав-исполнитель составляет в отношении должника протокол об административном правонарушении в соответствии с Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях и устанавливает должнику новый срок для исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе (часть 2 статьи 105).

51. В случае нарушения должником законодательства об исполнительном производстве должник подвергается административной или уголовной ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации (статья 113).

2. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (в редакции, вступившей в силу 4 мая 2011 г.)

52. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях устанавливает наказания для одного из родителей, лишающего несовершеннолетнего ребенка права на общение с другим родителем (если такое общение не противоречит интересам ребенка), намеренно скрывает место нахождения ребенка или не исполняет судебное решение об определении места жительства ребенка. За такие действия может быть назначено наказание в виде административного штрафа в размере от 2 000 до 3 000 рублей и административного штрафа в размере до 5 000 рублей или административного ареста на срок до пяти суток, если правонарушение совершено повторно (части 2 и 3 статьи 5.35).

53. За неисполнение должником содержащихся в исполнительном документе требований неимущественного характера в срок, установленный судебным приставом-исполнителем после вынесения постановления о взыскании исполнительского сбора, может быть назначено наказание в виде административного штрафа в размере от 1 000 до 2 000 рублей (часть 1 статьи 17.15).

3. Семейный кодекс Российской Федерации

54. Исполнение решений суда по делам, связанным с воспитанием детей, производится судебным исполнителем в порядке, установленном законодательством об исполнительном производстве. Если родитель (другое лицо, на попечении которого находится ребенок) препятствует исполнению судебного решения, к нему применяются меры, предусмотренные законодательством об исполнительном производстве (часть 1 статьи 79).

55. Принудительное исполнение решений, связанных с отобранием ребенка и передачей его другому лицу (лицам), должно производиться с обязательным участием органа опеки и попечительства и участием лица (лиц), которому передается ребенок, а в необходимых случаях с участием представителя органов внутренних дел, детского психолога, врача, педагога, переводчика и иных специалистов. При невозможности исполнения решения суда о передаче ребенка без ущерба его интересам ребенок может быть по определению суда временно помещен в организацию для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (часть 2 статьи 79).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

56. Заявительница жаловалась в Европейский Суд на то, что власти Российской Федерации не обеспечили исполнения судебного решения от 20 июля 2016 г. о возвращении ее детей в Эстонию и это привело к нарушению ее права на уважение семейной жизни, закрепленного в статье 8 Конвенции. Указанная статья Конвенции предусматривает следующее:

Статья 8

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

57. Власти государства-ответчика пришли к выводу, что жалоба является явно необоснованной, по основаниям, приведенным ниже (см. ниже § 60).

58. Европейский Суд полагает, что жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой для рассмотрения по существу по каким-либо иным основаниям, перечисленным в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Доводы заявительницы

59. Заявительница утверждала, что длительное неисполнение судебного решения, целью которого являлось воссоединение ее со своими детьми, вызвано общей неэффективностью и непоследовательностью исполнительных действий начиная с апреля 2017 года. Исполнения решения можно было добиться только в том случае, если бы все участники исполнительного производства, в том числе судебные приставы-исполнители, полиция, органы опеки и психологи, приняли решительные и профессиональные меры, однако эти меры приняты не были. В результате судебное решение от 20 июля 2016 г. остается неисполненным спустя около четырех лет после его вынесения, и может случиться так, что семейные связи заявительницы со своими сыновьями, которые она надеялась восстановить после возвращения детей в Эстонию, будут разорваны навсегда.

(b) Доводы властей государства-ответчика

60. Власти государства-ответчика считали, что по делу не было допущено нарушения права заявительницы на уважение семейной жизни, предусмотренного статьей 8 Конвенции. Заявительницу не лишали родительских прав, и А. не препятствовал ей общаться с детьми. Власти Российской Федерации приняли все меры, необходимые для того, чтобы обеспечить исполнение судебного решения от 20 июня 2016 г. Однако в ходе исполнительного производства передать детей заявительнице оказалось невозможно из-за того, что они отказались переезжать к своей матери. Несмотря на рекомендацию психолога, согласно которой заявительнице сначала нужно было восстановить связь со своими сыновьями, чтобы появилась возможность исполнить судебное решение (см. выше § 39), заявительница не проявила желания это сделать. Она не просила ни А., ни его родителей предоставить ей такую возможность, хотя у А. не было возражений на этот счет. Власти государства-ответчика пришли к выводу, что государственные органы Российской Федерации выполнили все свои обязательства, пытаясь добиться исполнения судебного решения, однако имелись обстоятельства, исключающие возможность немедленного возвращения детей в Эстонию.

(c) Доводы третьей стороны

61. Власти Эстонии утверждали, что до тех пор, пока решение о возвращении детей остается в силе, действует презумпция, согласно которой возвращение детей в Эстонию соответствует также интересам самих этих детей (см. Постановление Европейского Суда по делу "М.А. против Австрии" (M.A. v. Austria) от 15 января 2015 г., жалоба N 4097/13, § 136). Далее они со ссылкой на статью 11 Гаагской конвенции подчеркивали, что решение о возвращении детей нужно было исполнить безотлагательно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мэр против Португалии" (Maire v. Portugal), жалоба N 48206/99, § 74, ECHR 2003-VII) и что в случае явно незаконных действий со стороны отца детей нельзя было исключать применения санкций (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шоу против Венгрии" (Shaw v. Hungary) от 26 июля 2011 г., жалоба N 6457/09, § 76). Власти Эстонии отметили, что власти Российской Федерации не представили доказательств того, что были приняты меры по исполнению решения о возвращении детей, попытавшись вместо этого объяснить причины, по которым обеспечить возвращение детей невозможно. Эти представления противоречат решениям российских судов о возвращении детей, которые вступили в силу и не подлежат изменению в ходе исполнительного производства. Нежелание детей вернуться к своей матери нельзя считать юридическим основанием для их невозвращения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бьянки против Швейцарии" (Bianchi v. Switzerland) от 22 июня 2006 г., жалоба N 7548/04, и Постановление Европейского Суда по делу "Роу и другие против Франции" (Raw and Others v. France) от 7 марта 2013 г., жалоба N 10131/11). В этом нежелании виноваты власти Российской Федерации, чья пассивная позиция привела к прекращению общения заявительницы со своими детьми и к отчуждению детей от матери. Заключение психолога, на которое ссылались власти государства-ответчика, тоже не может являться основанием для невозвращения детей. В ходе исполнительного производства компетентные государственные органы (которые относятся к исполнительной ветви власти) не вправе были игнорировать решения суда или изменять их. Власти Эстонии пришли к выводу, что власти Российской Федерации не приняли достаточных и эффективных мер по исполнению решения о возвращении детей. Это помогло "похитившему" их отцу воспользоваться плодами своих незаконных действий и привело к нарушению статьи 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Игнакколо-Зениде против Румынии" (Ignaccolo-Zenide v. Romania), жалоба N 31679/96* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 1 (примеч. редактора).), ECHR 2000-I, Постановление Европейского Суда по делу "Иглесиас Хиль и A.U.I. против Испании" (Iglesias Gil and A.U.I. v. Spain), жалоба N 56673/00* (* См.: там же (примеч. редактора).), ECHR 2003-V, Постановление Европейского Суда по делу "В.П. против Российской Федерации" (V.P. v. Russia) от 23 октября 2014 г., жалоба N 61362/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 3 (примеч. редактора).), и Решение Европейского Суда по делу "M.R. и L.R. против Эстонии" (M.R. and L.R. v. Estonia) от 15 мая 2012 г., жалоба N 13420/12).

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы, касающиеся исполнения решений о возвращении детей

62. Важнейшая цель статьи 8 Конвенции заключается в защите человека от произвола со стороны органов государственной власти. В дополнение к этой цели могут существовать позитивные обязательства, неразрывно связанные с полноценным "уважением" семейной жизни. Однако четко провести границу между позитивными и негативными обязательствами государства по этой статье Конвенции невозможно. Тем не менее и к тем и к другим обязательствам применяются схожие принципы. В обоих этих контекстах необходимо принимать во внимание справедливое равновесие, которое нужно достигать между противоречащими друг другу интересами человека и общества в целом, и в обоих этих контекстах государство пользуется определенной свободой усмотрения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Оллер Каминьская против Польши" (Oller Kaminska v. Poland) от 18 января 2018 г., жалоба N 28481/12, § 82, с дальнейшими ссылками).

63. Позитивные обязательства государства по статье 8 Конвенции включают в себя право отца или матери на то, чтобы были приняты меры по их воссоединению со своим ребенком, и обязанность властей принять такого рода меры (там же, § 83, с дальнейшими ссылками).

64. Однако обязанность властей принять такие меры не является абсолютной, поскольку может не быть возможности немедленно обеспечить воссоединение одного из родителей с ребенком, который какое-то время прожил с другим родителем, и это может потребовать подготовительных мер. Характер и объем такой подготовки зависит от обстоятельств каждого дела, однако важным фактором всегда является понимание и сотрудничество всех действующих лиц. Власти обязаны предпринимать максимум усилий для облегчения такого сотрудничества, однако обязанность применять принуждение в этой области должна быть ограничена, поскольку статья 8 Конвенции требует принимать во внимание интересы, права и свободы всех участников, особенно интересы и права ребенка. В ситуации, когда общение между родителем и ребенком может угрожать этим интересам или ущемлять эти права, власти обязаны обеспечить соблюдение справедливого равновесия между ними (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "М.А. против Австрии" (M.A. v. Austria), § 106, с дальнейшими ссылками).

65. Применение к детям мер принуждения в этой непростой области нежелательно, а в некоторых ситуациях совершенно исключено, поскольку оно не отвечает интересам ребенка. Однако в случае неправомерных действий со стороны того из родителей, с которым живут дети, нельзя исключать применение санкций (см. Постановление Европейского Суда по делу "М.К. против Греции" (M.K. v. Greece) от 1 февраля 2018 г., жалоба N 51312/16, § 77, упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "М.А. против Австрии" (M.A. v. Austria), § 107, и Постановление Европейского Суда по делу "P.P. против Польши" (P.P. v. Poland) от 8 января 2008 г., жалоба N 8677/03, § 92).

66. Конвенцию нужно применять в соответствии с принципами международного права, в частности, принципами в области международной защиты прав человека. В контексте международного похищения детей позитивные обязательства, которые возлагает на государства-участников статья 8 Конвенции, необходимо трактовать с учетом Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 г. и Конвенции о правах ребенка от 20 ноября 1989 г., которые придают первостепенное значение наилучшему обеспечению интересов ребенка (см. также упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Оллер Каминьская против Польши" (Oller Kaminska v. Poland), § 84, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "М.А. против Австрии" (M.A. v. Austria), § 108, с дальнейшими ссылками; см. также Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Ушаков против Российской Федерации" (Vladimir Ushakov v. Russia) от 18 июня 2019 г., жалоба N 15122/17* (* См.: Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2020. N 6 (примеч. редактора).), §§ 76-105).

67. В такого рода делах достаточность той или иной меры следует оценивать по скорости ее реализации. Производство по делам о передаче ребенка на попечение одного из родителей - в том числе исполнение решения, вступившего в законную силу, - требует безотлагательных действий, так как с течением времени могут наступить необратимые последствия, затрагивающие отношения ребенка с тем родителем, который постоянно с ним не живет. Гаагская конвенция это признаёт, потому что она предусматривает целый ряд мер по обеспечению незамедлительного возвращения детей, незаконно перемещенных в любое из Договаривающихся государств либо удерживаемых в любом из Договаривающихся государств. Статья 11 Гаагской конвенции требует от судебных или административных органов Договаривающихся государств принимать безотлагательные меры для возвращения детей, а если соответствующий судебный или административный орган не принял таких мер в течение шести недель со дня начала процедур, от него могут потребовать объяснений о причинах задержки (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "М.А. против Австрии" (M.A. v. Austria), § 109, с дальнейшими ссылками).

68. В исключительных случаях неисполнение вступившего в силу решения о возвращении детей может быть оправдано изменением соответствующих обстоятельств. Однако Европейский Суд должен убедиться в том, что изменение соответствующих обстоятельств не вызвано тем, что государство не приняло всех мер по содействию исполнению решения, которые разумно было бы от него ожидать (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сильвестер против Австрии" (Sylvester v. Austria) от 24 апреля 2003 г., жалобы NN 36812/97 и 40104/98, § 63).

(b) Применение указанных принципов в настоящем деле

69. Вначале Европейский Суд отмечает, что отношения между заявительницей и ее сыновьями представляют собой "семейную жизнь" по смыслу положений пункта 1 статьи 8 Конвенции, и ни одна из сторон по делу не выдвигала утверждений об обратном.

70. Решением от 20 июля 2016 г. Пятигорский городской суд Ставропольского края распорядился незамедлительно вернуть детей из Российской Федерации, куда их неправомерно перевез их отец, в место их постоянного проживания в Эстонии. Это решение вступило в силу 20 января 2017 г.

71. Столкнувшись с нежеланием отца детей исполнить судебное решение от 20 июля 2016 г. в добровольном порядке, заявительница 17 марта 2017 г. обратилась в межрайонное отделение судебных приставов с заявлением о возбуждении исполнительного производства, и 3 апреля 2017 г. межрайонное отделение судебных приставов возбудило исполнительное производство по делу. Однако почти четыре года спустя судебное решение от 20 июля 2016 г. так и не исполнено.

72. Поэтому задача Европейского Суда будет заключаться в определении того, приняли власти государства-ответчика в рамках исполнительного производства оперативные и достаточные меры по обеспечению семейных прав заявительницы, признанных судебными решениями, или нет. Для этого он будет учитывать порядок организации и ведения исполнительного производства властями государства-ответчика.

73. Первая попытка исполнить решение о возвращении детей была предпринята вскоре после возбуждения исполнительного производства, 22 мая 2017 г. Однако исполнить решение оказалось невозможно, поскольку в тот день отец взял с собой детей и уехал из г. Махачкалы в г. Ростов-на-Дону. Следующая попытка исполнить указанное решение состоялась почти через шесть месяцев, 7 ноября 2017 г., после того как материалы исполнительного производства были переданы из межрайонного отделения судебных приставов в Управление по исполнению особо важных исполнительных производств Федеральной службы судебных приставов. Власти государства-ответчика не дали объяснений о причинах этой задержки. Европейский Суд отмечает, что в производстве по делам о возвращении детей беспокойство вызывают намного меньшие задержки. Вторая попытка исполнить судебное решение провалилась потому, что дети, которым в то время было семь лет и три года, отказались переезжать к заявительнице.

74. Впоследствии в исполнительном производстве произошла еще более длительная задержка продолжительностью полтора года (причем власти государства-ответчика не дали объяснений о причинах и этой задержки): новые попытки исполнить судебное решение состоялись 22 мая и 18 июня 2019 г. - после того как власти Российской Федерации были официально уведомлены о жалобе по настоящему делу. Эти попытки также провалились потому, что дети отказались переезжать к заявительнице.

75. Европейский Суд отмечает, что ни одной из четырех попыток исполнить судебное решение от 20 июля 2016 г. не предшествовали предварительные меры, направленные на то, чтобы подготовить детей и сделать их передачу матери плавной и психологически комфортной для них, несмотря на то что психолог, который участвовал в попытке исполнить решение, предпринятой 7 ноября 2017 г., прямо отметил в своем заключении, что во избежание причинения детям тяжелой психологической травмы их передача от отца к заявительнице требует предварительных подготовительных мер (см. выше § 39).

76. Кроме того, Европейский Суд обращает внимание на то, что расстояние между местом постоянного проживания заявительницы в Эстонии и местом проведения исполнительных действий в Российской Федерации, составляющее 2 800 км, предполагало, что заявительница должна была понести значительные расходы, чтобы иметь возможность в них участвовать. Соответственно, судебным приставам-исполнителям необходимо было принять тщательные подготовительные меры. Однако в материалах дела отсутствуют указания на то, что такие меры действительно были приняты.

77. У Европейского Суда вызывает беспокойство, что при рассмотрении заявления об изменении способа и порядка исполнения судебного решения от 20 июля 2016 г., поданного заявительницей в 2019 году, городской суд в оправдание того, что власти Российской Федерации не обеспечили возвращения детей в Эстонию, сослался на нежелание последних переезжать к заявительнице. Суд считает, что нежелание детей возвращаться в Эстонию можно понять, учитывая их возраст и то, что на протяжении одного года и девяти месяцев, до попытки исполнить судебное решение, предпринятой 7 ноября 2017 г., их воспитанием занимался только отец. Однако это нежелание было вызвано в основном тем, что органы власти, отвечающие за ведение исполнительного производства, не приняли каких-либо мер, которые разумно было бы от них ожидать, с тем чтобы получить возможность своевременно исполнить решение о возвращении детей или, по меньшей мере, обеспечить регулярные контакты между детьми и заявительницей в ходе ведущегося исполнительного производства, чтобы не допустить причинения их отношениям необратимого ущерба и сохранить шансы на успешное исполнение судебного решения, вынесенного в пользу заявительницы. В связи с этим Суд напоминает, что в силу характера производства по делам о возвращении детей существенная задержка может непоправимо испортить положение родителя, который постоянно не живет с ребенком. Поэтому Суд полагает, что нежелание детей переезжать к заявительнице не могло в обстоятельствах настоящего дела выступать юридическим основанием, оправдывающим неисполнение решения об их возвращении.

78. Кроме того, Европейский Суд поражен тем, что выводы, сделанные в решении городского суда, который отметил, что с момента вывоза детей из Эстонии прошло достаточно много времени, они успели адаптироваться к новым условиям жизни в Российской Федерации и интегрироваться в нее, а разумные сроки исполнения судебного решения о возвращении детей уже истекли, - вышли за рамки простого отклонения поданного заявительницей заявления об изменении способа и порядка исполнения судебного решения от 20 июля 2016 г. (см. выше § 42). Суд согласен с заявительницей в том, что эти условия фактически отменили указанное судебное решение, предполагая бесполезность любых последующих мер по его исполнению. По мнению Суда, излишняя продолжительность пребывания детей в Российской Федерации была вызвана тем, что власти государства-ответчика не приняли всех мер по содействию исполнению решения о возвращении детей, которые было бы разумно от них ожидать, а значит, не оправдывает неисполнения этого решения, которое вступило в законную силу.

79. Несмотря на то, что Европейский Суд в явной форме просил власти государства-ответчика представить всесторонний обзор всех мер, имеющихся в арсенале властей Российской Федерации, в частности, у судебных приставов-исполнителей, полиции, органов опеки и т.д., по исполнению судебных решений в обстоятельствах, аналогичных тем, которые сложились в настоящем деле, власти государства-ответчика этого не сделали. Это позволяет Суду сделать соответствующие выводы и констатировать отсутствие эффективной координации между органами власти Российской Федерации в том, что касается попыток исполнить судебные решения по вопросу о возвращении детей заявительницы согласно Гаагской конвенции.

80. Приведенных выше соображений достаточно, чтобы Европейский Суд мог прийти к выводу о том, что меры по исполнению решения Пятигорского городского суда Ставропольского края от 20 июля 2016 г. и по воссоединению заявительницы со своими детьми, принятые властями Российской Федерации, не являлись достаточными и эффективными.

81. Соответственно, по делу имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

82. Статья 41 Конвенции предусматривает следующее:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Моральный вред

83. Заявительница просила присудить ей сумму в размере 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

84. По мнению властей государства-ответчика, требования заявительницы о компенсации морального вреда являются чрезмерными, необоснованными и не соответствуют прецедентной практике Европейского Суда.

85. Европейский Суд, принимая во внимание выводы, к которым он пришел по существу дела, и то, что судебное решение, вынесенное в пользу заявительницы, до сих пор не исполнено, производя оценку обстоятельств дела на основе принципа справедливости, присуждает заявительнице сумму в размере 12 500 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с указанной суммы.

B. Расходы и издержки

86. Кроме того, заявительница просила присудить ей сумму в размере 4 106 евро 39 центов в качестве возмещения судебных издержек и расходов. В эту сумму входят расходы на оплату услуг адвоката, транспортные и почтовые расходы, понесенные в связи с участием заявительницы в заседаниях российских судов, в исполнительном производстве и в рассмотрении дела Европейским Судом. Заявительница представила очень подробное описание понесенных ею расходов с подтверждающими документами.

87. Как отметили власти государства-ответчика, заявительница не показала, что ее расходы на оплату услуг адвоката были фактически понесены. Далее они утверждали, что ее почтовые расходы не были абсолютно "необходимы" (поскольку заявительница могла бы воспользоваться государственными услугами почтовой связи, а не более дорогими услугами специализированной международной курьерской службы) и что ее транспортные расходы не имеют отношения к настоящему делу. Они пришли к выводу, что требования заявительницы о возмещении судебных издержек и расходов следует отклонить в полном объеме.

88. Согласно прецедентной практике Европейского Суда, заявитель имеет право на возмещение судебных издержек и расходов лишь постольку, поскольку доказано, что они были фактически понесены, необходимы и не превышали разумных пределов. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и приведенные выше критерии, Суд считает целесообразным присудить сумму в размере 4 000 евро в качестве возмещения всех видов судебных издержек плюс любые налоги, которые заявительница, возможно, должна будет уплатить с этой суммы.

C. Процентная ставка при просрочке платежа

89. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться, исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что по делу было допущено нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил:

(a) что в течение трех месяцев с момента вступления настоящего постановления в силу согласно пункту 2 статьи 44 Конвенции власти государства-ответчика обязаны выплатить заявительнице следующие суммы с переводом этих сумм в денежные единицы государства-ответчика по курсу обмена валюты на день выплаты:

(i) сумму в размере 12 500 (двенадцати тысяч пятисот) евро плюс любые налоги, которые могут подлежать уплате с указанной суммы, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) сумму в размере 4 000 (четырех тысяч) евро плюс любые налоги, которые заявительница, возможно, должна будет уплатить с указанной суммы, в качестве возмещения судебных издержек и расходов;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на данную сумму начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта;

4) отклонил остальные требования заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 1 декабря 2020 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Европейского Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Европейского Суда