Исковая давность (А.М. Эрделевский, "Гражданин и право", N 6, июнь 2002 г.)

Исковая давность

Исковая давность в качестве института материального или процессуального права применяется сегодня практически во всех известных правовых системах. В российской правовой системе, относящейся к числу континентальных, исковая давность является институтом гражданского материального права, в то время как в системе англосаксонского права исковая давность представляет собой институт процессуального права. Вопросы института исковой давности всегда были объектом самого пристального внимания ученых и практикующих юристов и продолжают вызывать большой теоретический и практический интерес.

Менее года назад принято совместное постановление Пленума Верховного Суда РФ от 12 ноября 2001 г. N 15 и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15 ноября 2001 г. N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" (далее - постановление N 15/18). Но и ранее проблемы, связанные с применением института исковой давности, затрагивались в постановлении Пленума Верховного Суда РФ N 6 и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. N 8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - постановление N 6/8).

Прежде чем непосредственно обратиться к рассмотрению вопросов, возникающих в связи с применением института исковой давности, следует упомянуть о возможных целях установления в законодательстве этого правового института. Российский законодатель, как, впрочем, и зарубежный, никогда не затруднял себя достаточно четким объяснением этих целей. Необходимость установления в законодательстве института исковой давности может объясняться несколькими причинами.

Во-первых, с истечением с момента нарушения права длительного срока установление истины становится затруднительным, так как утрачиваются или становятся менее достоверными доказательства (физическое состояние документов может ухудшиться либо они могут оказаться утрачены, из памяти свидетелей полностью или частично стирается информация о существенных фактах и т.п.).

Во-вторых, существование определенного положения в течение достаточно длительного времени создает презумпцию наличия правового основания для такого положения, поэтому законодатель устанавливает определенный срок, за пределами которого такая презумпция не должна подлежать судебному опровержению путем предоставления истцу защиты нарушенного права. Можно сказать, что истечение предусмотренного законом срока "освящает" существующее положение дел, которое в силу этого факта получает гарантию его незыблемости в виде возможности применения исковой давности к требованиям, могущим поколебать устоявшиеся отношения.

В-третьих, установление в законодательстве норм об исковой давности необходимо для придания устойчивости и определенности отношениям, складывающимся в гражданском обороте. Такая цель не вызывает сомнений с точки зрения ее соответствия основным началам и смыслу гражданского законодательства, однако следует учитывать, что средства достижения этой цели не должны нарушать такой основополагающий принцип гражданского законодательства, как принцип свободы усмотрения при осуществлении гражданских прав (ст.1, 9 ГК РФ).

Что представляет собой исковая давность по российскому гражданскому законодательству? Согласно ст.195 ГК, в которой дается определение исследуемого понятия, исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

В силу этого определения, во-первых, очевидна тесная связь материально-правового института исковой давности с гражданским процессуальным правом, поскольку защита нарушенного права "по иску" предполагает возбуждение искового производства в суде в результате обращения потерпевшего за судебной защитой в установленном законом порядке. По общему правилу вопрос об исковой давности и последствиях ее истечения возникает лишь в случае, когда потерпевший (истец) обращается к органам судебной власти за защитой его нарушенного субъективного права, желая с помощью государства принудить правонарушителя (ответчика) к надлежащему поведению. Возможность же защитить нарушенное право посредством допустимой самозащиты (ст.14 ГК) не подвержена действию исковой давности, хотя следует заметить, что далеко не все нарушенные права могут быть защищены самим потерпевшим.

Во-вторых, следует обратить внимание, что установленным в ст.195 ГК определением исковой давности охватывается срок для защиты в порядке искового производства лишь нарушенного права, при этом, как отмечается в п.1 постановления N 15/18, под правом лица, подлежащим защите, следует понимать субъективное гражданское право конкретного лица. Между тем посредством предъявления исковых требований в суде возможна защита не только нарушенного субъективного права, но и не нарушенного, а лишь оспариваемого субъективного права, а также охраняемого законом интереса (правового интереса).

Возможность судебной защиты не только нарушенных, но и оспоренных (оспариваемых) гражданских прав предусматривается в п.1 ст.11 ГК, ст.2, 3, 13, 33 и др. ГПК, ст.2, 4, 22 и др. АПК. Заметим, что статья 12 ГК называется "Способы защиты гражданских прав", откуда следует, что речь в ней идет о способах защиты именно гражданских прав (нарушенных, оспоренных или поставленных под угрозу нарушения). О защите охраняемых законом интересов в ст.12 ГК не упоминается, нет в ГК и специальной нормы, устанавливающей способы защиты таких интересов. Однако в упомянутых выше нормах процессуальных кодексов, а также в ст.13, 177 ГК наряду с судебной защитой прав прямо предусмотрена и возможность судебной защиты правовых интересов. Некоторые способы гражданско-правовой защиты, на которых мы остановимся ниже, по своему характеру и целям являются способами защиты именно правовых интересов, а не субъективных прав.

Распространение действия норм об исковой давности на защиту оспоренных прав и правовых интересов, т.е. расширительное толкование ст.195 ГК, недопустимо как потому, что для такого толкования и, соответственно, отступления от буквального смысла этой нормы нет достаточных оснований, так и потому, что институт исковой давности, несомненно, является ограничением установленного в п.1 ст.46 Конституции РФ права каждого на судебную защиту его прав, а такие ограничения, согласно п.3 ст.55 Конституции РФ, могут устанавливаться только федеральным законом и лишь в той мере, в какой это необходимо, в частности, для защиты прав и законных интересов других лиц.

Как отмечалось выше, федеральный закон в виде ст.195 ГК ограничивает возможность получения судебной защиты лишь нарушенного гражданского субъективного права, но не какого-либо иного объекта (оспоренного субъективного права или правового интереса). Кроме того, расширительное толкование ст.195 ГК противоречило бы и принципу свободы усмотрения при осуществлении субъектами гражданских правоотношений своих прав (п.1 ст.9 ГК), а также правилу п.2 ст.9 ГК о том, что неосуществление права (включая право на судебную защиту нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса) может повлечь его прекращение лишь в случаях, предусмотренных законом.

Какого рода исковые требования следует рассматривать в качестве требований о защите оспариваемого права или правового интереса? Представляется, что субъективное право становится оспариваемым в смысле п.1 ст.11 ГК и упомянутых выше норм ГПК и АПК лишь с того момента, когда в суде возбуждено производство по иску, удовлетворение которого исключает само существование такого субъективного права либо возможность его осуществления в полном объеме. В этом случае обращение за судебной защитой оспариваемого права производится путем предъявления встречного иска.

Вряд ли под оспариванием субъективного права можно понимать простое отрицание обязанным лицом корреспондирующей такому праву обязанности, если сами право и обязанность как мера соответственно возможного и должного поведения возникнут лишь в будущем. Например, до истечения срока аренды арендатор предупреждает арендодателя, что по истечении срока аренды не возвратит ему арендуемое имущество. Такое предупреждение само по себе вряд ли можно считать действительным оспариванием права или созданием угрозы его нарушения. Понятно, что нарушения права здесь тем более нет, поскольку само право требовать возврата имущества у арендодателя еще не возникло.

Лишь совершение соответствующего сделанному предупреждению действия или проявление бездействия (в данном случае - удержание арендованного имущества по прекращению договора аренды) может нарушить право или создать угрозу его нарушения. В то же время в приведенном примере нельзя полностью исключить заинтересованности арендодателя в предъявлении иска о признании его права на получение имущества по истечении срока аренды. Защищаемый правовой интерес истца здесь может состоять в расчете на превентивное значение положительного решения, которое сможет предостеречь арендатора от неисполнения одной из его основных обязанностей по договору аренды.

Иногда участники гражданского оборота могут быть заинтересованы во внесении определенности в отношения между ними и в тех случаях, когда субъективное право не нарушено и ни в каком смысле не оспаривается. Рассмотрим эту ситуацию на примере требований, связанных с недействительностью сделки, поскольку этот вопрос, особенно в связи с некоторыми аспектами постановлений N 6/8 и 15/18, на которых мы остановимся ниже, имеет важное практическое значение.

Начнем с требований, связанных с ничтожностью сделки, для совершения которой не требовалось передачи имущества и исполнение которой не было начато ни одной из сторон. Хотя среди перечисленных в ст.12 ГК способов защиты гражданских прав отсутствует такой способ, как признание ничтожной сделки недействительной, Пленум Верховного Суда РФ в п.32 постановления N 6/8 указал, что ГК не исключает возможности предъявления требований о признании ничтожной сделки недействительной, поэтому такие требования могут быть предъявлены в суд в сроки, установленные в п.1 ст.181 ГК, и подлежат рассмотрению судом в общем порядке по заявлению любого заинтересованного лица. Здесь прежде всего следует обратить внимание на то, что само по себе совершение ничтожной сделки, исполнение которой не начато ни одной из сторон, не влечет никаких юридических последствий (п.1 ст.167 ГК), поэтому совершением такой сделки ничье субъективное право нарушено быть не может.

Наступление такого последствия возможно лишь вследствие исполнения ничтожной сделки, и в этом случае нарушенное право защищается путем предъявления требования о возврате полученного по такой сделке (п.2 ст.167 ГК). Соответственно, никаких гражданско-правовых последствий не влечет и решение суда, вынесенное по иску о признании ничтожной сделки недействительной, хотя свойственные судебному решению гражданско-процессуальные последствия в этом случае наступают. Собственно говоря, ничего нового в гражданско-правовые отношения сторон решение суда не может привнести уже потому, что ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее такой судом.

Решение суда по иску о признании ничтожной сделки недействительной вносит лишь окончательную определенность в отношения сторон и тем самым удовлетворяет интерес истца в такой определенности. Поэтому, не являясь требованием о защите нарушенного права, требование о признании ничтожной сделки недействительной не может быть подвержено действию исковой давности. Собственно говоря, в определенной мере это следует и из п.32 постановления N 6/8, поскольку содержащийся в нем тезис о применении к такому требованию срока, установленного в п.1 ст.181 ГК, означает, что применительно к ничтожной сделке, исполнение которой не начато, срок по требованию о признании ее недействительной не начинает течь, т.е. на такое требование, взятое в отдельности, действие исковой давности не распространяется.

Но и применение исковой давности к требованию о признании ничтожной сделки недействительной, в случае если исполнение сделки было начато, не основано на законе. Само совершение ничтожной сделки, если для этого не требовалось передачи имущества, не может нарушить субъективное право - следовательно, нет и требования, к которому могла бы применяться исковая давность; здесь же следует заметить, что иные, по сравнению с установленными в ст.196 ГК, сроки исковой давности, а также иной, по сравнению с п.1 ст.200 ГК, момент начала течения срока исковой давности, могут устанавливаться только законом. Как известно, в ГК нет упоминания о таком требовании, как признание ничтожной сделки недействительной, поэтому в ГК нет и не могло быть установлено специальных правил о размере срока исковой давности и моменте начала его течения по такому требованию.

Поэтому даже формальная попытка применить к такому требованию исковую давность не приводит к успеху, так как, во-первых, нет никаких оснований для применения иного, по сравнению с установленным в ст.196 ГК, срока исковой давности, а во-вторых, и это самое главное, нет оснований для применения отличного от определенного в п.1 ст.200 ГК момента начала течения исковой давности. Поскольку п.1 ст.200 ГК связывает начало течения срока исковой давности с моментом нарушения субъективного права, то без нарушения субъективного права исковая давность не может начать свое течение; как было показано выше, совершение ничтожной сделки (в отличие от ее исполнения) не влечет и не может повлечь нарушение чьих-либо субъективных прав. Таким образом, к требованию о признании ничтожной сделки недействительной, в отличие от требования о применении последствий ее недействительности (п.2 ст.167 ГК), исковая давность неприменима.

Перейдем к срокам исковой давности по требованиям, которые могут быть предъявлены в связи с совершением оспоримой сделки. Согласно п.2 ст.181 ГК, иск о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности может быть предъявлен в течение года со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка, либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной. Прежде всего необходимо обратить внимание, что слово "иск" употребляется в п.2 ст.181 ГК в единственном числе, т.е. требование о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности рассматривается в этой норме как состоящее из двух элементов единое требование. В ст.12 ГК в качестве одного из способов защиты гражданских прав также предусмотрено именно такое единое требование. Может ли каждая из составляющих этого требования в отдельности рассматриваться в качестве самостоятельного способа защиты гражданских прав?

Для ответа на этот вопрос рассмотрим каждую из этих составляющих в отдельности. На требование о признании оспоримой сделки недействительной как на возможное самостоятельное требование указывается в п.2 ст.166 ГК. Из п.3 ст.167 ГК также вытекает, что это требование может быть предъявлено самостоятельно и не требует обязательного дополнения его требованием о применении последствий недействительности сделки.

Что же касается требования о применении последствий недействительности оспоримой сделки, то его предъявление неизбежно требует предшествующего или одновременного предъявления требования о признании оспоримой сделки недействительной. До удовлетворения этого требования сделка считается действительной (п.1 ст.166 ГК), что исключает возможность применения последствий ее недействительности.

Отсюда можно сделать вывод, что для целей применения института исковой давности требование о признании оспоримой сделки недействительной является отличным от того единого двухэлементного требования, о котором идет речь в п.2 ст.181 ГК и которое по своим целям тождественно требованию о применении последствий недействительности оспоримой сделки. Следовательно, к требованию о признании оспоримой сделки недействительной как к требованию, для которого не установлен специальный срок исковой давности, должен применяться общий трехлетний срок исковой давности (ст.196 ГК), а также общее правило п.1 ст.200 ГК о начале течения этого срока. В то же время к требованию о применении последствий недействительности оспоримой сделки должен применяться установленный в п.2 ст.181 ГК годичный срок исковой давности.

Однако здесь же следует заметить, что по изложенным выше соображениям о применении срока исковой давности к требованию о признании оспоримой сделки недействительной речь может идти только в том случае, если такое требование предъявляется для защиты нарушенного совершением (а не исполнением) такой сделки субъективного права. Если же такое требование предъявляется лишь для защиты правового интереса, исковая давность к таким требованиям неприменима.

Так, совершение оспоримой сделки, направленной на возникновение прав и обязанностей (например, заключение подлежащего исполнению договора) либо на их увеличение по объему или размеру, не может рассматриваться как влекущее нарушение субъективного права. Иск обязанной по такой оспоримой сделке стороны направлен на защиту ее правового интереса в аннулировании возникшей в результате совершения этой сделки обязанности, а не на защиту нарушенного субъективного права. Если же в некоторых случаях можно говорить о том, что какое-то субъективное право при совершении подобной оспоримой сделки все же нарушается и оно может быть защищено путем предъявления требования о признании такой сделки недействительной, то таковым может оказаться лишь абсолютное личное неимущественное право (например, при совершении сделки под влиянием насилия или угрозы нарушается соответственно право на физическую или психическую неприкосновенность личности), к требованию о защите которого исковая давность неприменима в силу ст.208 ГК.

Однако если совершение оспоримой сделки влечет прекращение или умаление по объему либо размеру уже существующих субъективных прав (например, к таким сделкам, по общему правилу п.3 ст.453 ГК, относится соглашение об изменении или прекращении договора), то здесь можно говорить о нарушении в результате совершения такой сделки субъективного права, поэтому к требованию о признании такой сделки оспоримой должен применяться общий срок исковой давности.

Другим примером требований, которые в силу своей направленности на защиту охраняемого законом интереса (а не на защиту нарушенного права) не подвержены действию исковой давности, является требование о признании ничтожной сделки действительной (п.2 ст.171, п.2 ст.172 ГК). Этим требованием защищается интерес недееспособных и малолетних в получении имущественной выгоды в результате совершения такой сделки.

Завершая рассмотрение вопроса о сфере действия исковой давности, еще раз обратим внимание, что по буквальному смыслу ст.195 ГК исковая давность распространяется лишь на требования о защите нарушенного права, а расширительное толкование этой нормы представляется недопустимым. Поэтому в мотивировочной части решения суда об отказе в иске на основании истечения исковой давности и заявления ответчика о ее применении должно быть, в частности, указано, на защиту какого нарушенного субъективного права истца было направлено требование, к которому суд счел возможным применить исковую давность.

Необходимым условием для применения исковой давности к требованиям о защите нарушенного права является истечение срока исковой давности. Решение вопроса об истечении этого срока начинается с определения момента начала его течения. По общему правилу п.1 ст.200 ГК течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Изъятия из этого правила могут быть установлены только законом.

Некоторые из таких изъятий установлены в самой статье 200 ГК. В частности, по обязательствам с определенным сроком исполнения течение исковой давности начинается по окончании такого срока (ч.1 п.2 ст.200 ГК). Этому правилу корреспондирует правило п.1 ст.314 ГК, которое устанавливает, что, если обязательство предусматривает или позволяет определить день его исполнения или период времени, в течение которого оно должно быть исполнено, обязательство подлежит исполнению в этот день или, соответственно, в любой момент в пределах такого периода.

Если же срок исполнения обязательства не определен либо определен моментом востребования, течение исковой давности начинается с момента, когда у кредитора возникает право предъявить требование об исполнении обязательства, а если должнику предоставляется льготный срок для исполнения предъявленного требования, исчисление исковой давности начинается по окончании такого льготного срока (ч.2 п.2 ст.200 ГК). Согласно ч.1 п.2 ст.314 ГК, обязательство с неопределенным сроком исполнения должно быть исполнено в разумный срок после его возникновения. Общее правило о льготном сроке сформулировано в ч.2 п.2 ст.314 ГК, где установлено, что обязательство с неопределенным сроком исполнения, не исполненное в разумный срок, а также обязательство, срок исполнения которого определен моментом востребования, должник обязан исполнить в семидневный срок со дня предъявления кредитором требования о его исполнении, если иной льготный срок не вытекает из закона, обычаев делового оборота либо условий или существа обязательства.

Еще одним примером изъятия из общего правила п.1 ст.200 ГК о моменте начала течения срока исковой давности является статья 181 ГК, согласно которой иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлен в течение десяти лет со дня начала ее исполнения (п.1 ст.181 ГК), а иск о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности может быть предъявлен в течение года со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка, либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной (п.2 ст.181 ГК).

Специальные правила о моменте начала течения срока исковой давности установлены также в ст.725 ГК для требований, предъявляемых в связи с ненадлежащим качеством работы, выполненной по договору подряда. По требованиям, вытекающим из перевозки груза, момент начала течения срока исковой давности определяется соответствующими транспортными уставами и кодексами (ст.797 ГК).

Как отмечалось выше, по общему правилу п.1 ст.200 ГК начало течения исковой давности определяется моментом, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Вопрос о том, когда истец должен был узнать о правонарушении, решается судом с учетом обстоятельств конкретного дела и исходя из предложения о заинтересованности каждого участника гражданского оборота в проявлении разумной заботливости в отношении своей имущественной сферы. При определении момента начала течения срока исковой давности при рассмотрении требований юридических лиц должны приниматься во внимание особенности этого вида субъектов гражданских правоотношений.

Так, в п.14 постановления N 15/18 обращается внимание на то, что при определении по правилам п.1 ст.200 ГК момента начала течения срока исковой давности по требованиям юридического лица довод его вновь назначенного или избранного руководителя о том, что он узнал о нарушенном праве возглавляемого им юридического лица лишь со времени своего назначения или избрания, не может служить основанием для изменения начального момента течения срока исковой давности, поскольку в данном случае речь идет о защите прав юридического лица, а не прав руководителя как физического лица.

Всегда вызывал дискуссии вопрос о том, является ли необходимым условием для начала течения срока исковой давности наличие у истца сведений о личности правонарушителя, необходимых для предъявления иска, либо наличие у него возможности или обязанности получения таких сведений. Этот вопрос до настоящего времени не получил освещения со стороны высших судебных инстанций. Между тем с введением в действие первой части ГК потребность в правильном решении затронутого вопроса существенно возросла, поэтому остановимся на нем более подробно.

Статья 126 ГПК РСФСР устанавливает требования к форме и содержанию искового заявления. В исковом заявлении должны быть, в частности, указаны имя и место жительства ответчика - физического лица или наименование и место нахождения ответчика - юридического лица. В случае отсутствия этих сведений в исковом заявлении судья, в соответствии со ст.130 ГПК, выносит определение об оставлении искового заявления без движения, о чем извещает истца и предоставляет ему срок для исправления недостатков, а если истец в установленный срок их не устраняет, то исковое заявление считается неподанным и возвращается истцу. Таким образом, отсутствие у истца вышеуказанных сведений об ответчике препятствует предъявлению иска. Следует обратить внимание, что в исковом заявлении также должно быть указано, в чем заключается нарушение права истца.

Между тем у истца не всегда есть возможность получать необходимые сведения об ответчике. Наиболее велика вероятность возникновения такой ситуации в случаях причинения вреда, так как личность причинителя вреда может неопределенно долгое время оставаться неизвестной истцу. Даже если действие причинителя вреда содержит признаки преступления, его обнаружение правоохранительными органами в течение срока исковой давности, да и за пределами этого срока, вовсе не гарантировано.

Ни пункт 1 ст.200 действующего ГК, ни статья 83 ГК РСФСР 1964 г. при определении момента начала течения срока исковой давности прямо не упоминают о наличии у истца (или возможности получения им) сведений об ответчике. Однако в период действия ГК РСФСР отсутствие ясности в этом вопросе компенсировалось широкими пределами усмотрения суда при решении вопроса о восстановлении пропущенного срока исковой давности, поскольку статья 87 ГК РСФСР предоставляла суду возможность признать уважительной причину пропуска срока исковой давности и защитить нарушенное право. При этом решение вопроса об уважительности причины пропуска срока исковой давности всецело зависело от усмотрения суда. Отсутствие у истца сведений о личности ответчика, если истец предпринимал разумные и необходимые меры к их получению, обычно признавалось в судебной практике периода действия ГК РСФСР уважительной причиной пропуска срока исковой давности.

Ситуация изменилась в связи с принятием действующего сегодня ГК. Статьей 205 ГК допускается восстановление срока исковой давности лишь в исключительных случаях, когда суд признает уважительной причину пропуска срока исковой давности по обстоятельствам, связанным с личностью истца. В качестве примеров таких обстоятельств в данной статье приведены тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность истца. Понятно, что не обусловленное подобными обстоятельствами отсутствие у истца сведений об ответчике не может быть отнесено к числу обстоятельств, связанных с личностью истца, и, соответственно, быть признано основанием для восстановления пропущенного срока исковой давности. Кроме того, статья допускает восстановление этого срока только для требований граждан, но не юридических лиц. В связи с отмеченными изменениями законодательства практическая значимость выработки правильного подхода к рассматриваемому вопросу существенно повышается.

Представляется, что предложить такой подход позволяет систематическое толкование п.1 ст.200 в совокупности со ст.195 ГК и упомянутыми выше нормами ГПК. Согласно ст.195 ГК исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено. Таким образом, институт исковой давности неразрывно связан с гражданско-процессуальным институтом предъявления иска, включая установленную нормами ГПК совокупность необходимых условий для предъявления иска. Поэтому информация о нарушении права, которой потенциальный истец обладал или должен был обладать и с моментом получения которой пункт 1 ст.200 ГК связывает начало течения срока исковой давности и включает в себя те сведения, которые, согласно нормам процессуального законодательства, необходимы для защиты права по иску (предъявления иска), т.е. сведения не только о том, в чем заключается нарушение права, но и сведения об имени (наименовании) и месте жительства (месте нахождения) ответчика.

Отсюда следует, что, если потенциальный истец принял все возможные и необходимые меры для получения требуемых для предъявления иска сведений об ответчике и тем не менее не располагает такими сведениями, течение срока исковой давности не начинается до тех пор, пока они не будут получены. По получении этих сведений у лица, чье право нарушено, возникает право на иск не только в материальном, но и в процессуальном смысле, и только с этого момента начинает течь срок исковой давности.

А.М. Эрделевский,

профессор МГЮА, доктор юридических наук

"Гражданин и право", N 6, июнь 2002 г.