Законодательная база федеративных отношений: перспективы совершенствования (М.В. Глигич-Золотарева, "Журнал российского права", N 7, июль 2002 г.)

Законодательная база федеративных отношений:
перспективы совершенствования

Современные тенденции в области государственного строительства все более активно требуют ревизии всего огромного массива федерального законодательства, затягивание с которой искажает перспективу модернизации государства, ее тактику и стратегию.

Не является исключением в этом смысле и сфера федеративных отношений. За последнее десятилетие практически с нуля была воссоздана законодательная база Федерации, принята принципиально новая Конституция, предусмотренные ею федеральные конституционные законы, нестройный ряд которых пополнился значительным количеством федеральных законов, счет которым сегодня идет на сотни. К федеральному законодательству, кроме того, традиционно относят подзаконные акты (акты Президента РФ и Правительства РФ, министерств и ведомств и пр.), решения Конституционного Суда РФ, а также договоры и соглашения органов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов. Общеизвестно и то, что федеральное законодательство содержит множество пробелов, оно расплывчато и противоречиво. Полноценная правовая реформа, сопряженная с масштабным упорядочением законодательства субъектов Федерации, невозможна без приведения федерального законодательства в единую систему, исключающую пробелы и противоречия как внутреннего характера, так и более основательные - противоречия нормам самой Конституции РФ.

Таким образом, проблема совершенствования федерального законодательства в сфере федеративных отношений предстает как крупномасштабная общегосударственная задача. Основные направления ее решения можно классифицировать в зависимости от юридической силы рассматриваемых нормативных правовых актов.

1. Конституционная реформа

Федерализм в России существует сегодня в большей мере как теоретическая конструкция на основе норм действующей Конституции. Реальное государственное устройство едва ли вписывается в конституционные рамки. Безусловно, нельзя не принимать во внимание всех достоинств действующей Конституции, ее основополагающей роли в закреплении основ российского федерализма, однако в результате реализации конституционных норм в России пока не создано действительно федеративное государство. И дело здесь не только в несовершенстве норм Конституции, содержащей подчас декларативные положения, расходящиеся с действительностью, но и в практике их применения. Укажем лишь на некоторые конституционные "гордиевы узлы", мешающие совершенствованию федеративных отношений.

Принцип равноправия субъектов Российской Федерации. В части 4 ст.5 Конституции говорится о том, что "во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти все субъекты Российской Федерации между собой равноправны". Однако в части 1 той же статьи сказано, что "Российская Федерация состоит из республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов - равноправных субъектов Российской Федерации". О каком равноправии может идти речь, если в самой Конституции предусматривается наличие шести разновидностей субъектов? Кроме того, в части 2 ст.5 предусматривается, что республика (государство) имеет свою конституцию, а прочие субъекты - только уставы. В данном случае налицо явное противоречие, поскольку субъектам конституционных правоотношений предписываются разные модели поведения, следовать которым в практической деятельности весьма проблематично.

Таким образом, существует неразрешенное конституционное противоречие, касающееся правового статуса субъектов Федерации, грозящее деструктивными тенденциями федеративного устройства. Помимо ст.5 Конституция содержит еще ряд оснований для дифференциации статуса субъектов РФ, которые вкупе с внеконституционными составляют внушительный перечень. Гипотетически не исключена ситуация, при которой каждый субъект Федерации будет иметь свой собственный исключительный статус. Укажем на некоторые конституционные же противоречия принципу равноправия субъектов Российской Федерации:

- предусматривается существование шести разновидностей субъектов: республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области и автономных округов (ч.1 ст.5, а также ст.65);

- только республика является государством (ч.2 ст.5);

- республика имеет свою конституцию, а другие субъекты - только уставы (ч.2 ст.5, ч.1 и 2 ст.66);

- республики вправе устанавливать свои государственные языки (ч.2 ст.68);

- в перечне ст.65 субъекты Федерации указаны не в алфавитном порядке (в последовательности их перечисления большую роль сыграли представления о разных видах субъектов);

- существует такая разновидность субъектов Федерации, как автономные округа, входящие в состав других субъектов - краев и областей (ч.4 ст.66), вследствие чего появляется феномен "сложносоставных субъектов РФ";

- по представлению законодательных и исполнительных органов автономной области, автономного округа может быть принят федеральный закон об автономной области, автономном округе (ч.3 ст.66)*(1);

- особый статус имеет город Москва - столица Российской Федерации, что также отражено в Конституции (ч.2 ст.70).

Принцип разграничения предметов ведения и полномочий. Конституция РФ предусматривает разграничение предметов ведения и полномочий в ч.3 ст.5 в качестве одного из принципов федеративного устройства, а в ч.3 ст.11 закрепляет, что указанное разграничение осуществляется Конституцией РФ, Федеративным и иными договорами о разграничении предметов ведения и полномочий. Статья 72 предусматривает наличие сферы совместного ведения, а ч.2 и 3 ст.78 Конституции наделяют федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов РФ правом передачи друг другу осуществления части своих полномочий, если это не противоречит Конституции РФ и федеральным законам. Какие бы споры относительно необходимости включения в Конституцию подобных норм, и в особенности ст.72, придающей российскому федерализму "кооперативный" оттенок, не велись, очевидно, что данные конституционные нормы в условиях правового государства могут только способствовать развитию федеративных отношений. Злоупотребления в указанной сфере стали результатом не столько низкого качества конституционных норм, сколько сомнительной практики их применения.

Вместе с тем очевидно, что указанные конституционные нормы носят исключительно общий характер. Являясь плодом компромисса властных элит федерального центра и регионов, они выглядят весьма двусмысленно. Конституционная база оказалась явно недостаточной для обеспечения эффективности договорного процесса. Так, несмотря на наличие нормы ч.3 ст.11, предметы ведения уже разграничены нормами самой Конституции и дополнительному разграничению не подлежат, вследствие чего речь можно вести только о разграничении полномочий. Обращает на себя внимание и тот факт, что среди способов разграничения полномочий в рамках совместного ведения по Конституции отсутствуют федеральные законы. И хотя толкование, данное Конституционным Судом РФ по делу о проверке конституционности Лесного кодекса, признало федеральные законы в качестве инструментов разграничения полномочий в рамках совместного ведения*(2), вопрос об адекватности конституционного регулирования не снимается с повестки дня.

Субъектный состав Российской Федерации. Недостатки субъектного состава Российской Федерации, закрепленного в ст.5 и 65 Конституции, хорошо известны: это и слишком большое количество субъектов, и "пестрота" их статуса, и неопределенность в правовом положении отдельных субъектов. Существующее сегодня количество субъектов Федерации (89) явно чрезмерно. Управление таким количеством субъектов малоэффективно, поэтому одним из главных обоснований необходимости укрупнения субъектов является обеспечение большей эффективности управления. При этом очевидно, что само по себе укрупнение является всего лишь "верхушкой айсберга" на фоне решения проблем модернизации федерализма в целом. Укрупнение субъектов Федерации неизбежно вызовет ломку всей структуры федеративного устройства и потребует создания новой, более жизнеспособной в современных условиях.

Наличие сферы совместного ведения. Опасностью как для нормальной реализации полномочий по предметам совместного ведения, так и для конституционных принципов федеративного устройства являются сегодня отнюдь не издержки договорного процесса, как это было принято представлять в последнее время, а тот факт, что осуществление правовых норм, содержащихся в федеральных законах по предметам совместного ведения, зачастую все более напоминает реализацию предметов исключительного ведения Федерации. Причиной подобной коллизии отчасти является несовершенство конституционной модели разграничения, предусматривающей раздел не только сфер общественных отношений (оборона, безопасность, внешняя политика, международные отношения и пр.) и отраслей законодательства (административное, административно-процессуальное, трудовое, семейное и пр.), но и наделение органов власти вполне конкретными полномочиями (например, закрепление в п."г" ст.71 Конституции РФ за Федерацией права формирования федеральных органов государственной власти). Исходя из "буквы" Конституции (подтвержденной правовой позицией Конституционного Суда по упомянутому выше делу), федеральные органы государственной власти могут самостоятельно действовать в сфере совместного ведения, причем их правомочия ничем не ограничены. Отсутствие подобных ограничений, как это имеет место в действующей Конституции, способно привести к фактической централизации власти при сохранении лишь формальных устоев федерализма.

В качестве одного из вариантов решения этой проблемы часто рассматривается возможность перераспределения закрепленных в ст.72 Конституции предметов ведения и полномочий либо даже отказ от принципа "кооперативности", а именно - упразднение сферы совместного ведения, то есть ст.72 Конституции. Очевидно, что в этом случае сферы исключительного ведения Федерации и ведения субъектов РФ претерпят существенную деформацию. Несмотря на соблазн решить проблему компетенции подобным образом, стоит иметь в виду, что практическая полезность такого выбора вызывает большие сомнения. Исторически сфера совместного ведения, так называемая конкурирующая компетенция, появилась именно потому, что невозможно было полностью разграничить весь объем компетенции между федерациями и их членами. "Кооперативный" федерализм, таким образом, является отнюдь не надуманной юридической конструкцией, а плодом естественной эволюции федеративных отношений.

Принцип единства системы исполнительной власти. Конституция РФ закрепляет принцип единства системы государственной власти (ч.3 ст.5). Наряду с этим она предусматривает, что в пределах ведения Российской Федерации и полномочий Федерации по предметам совместного ведения федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов РФ образуют единую систему исполнительной власти (ч.2 ст.77). Таким образом, единство исполнительной власти, согласно действующей Конституции, распространяется исключительно на сферы ведения Федерации и совместного ведения. Сложность в уяснении истинного смысла термина "единство системы исполнительной власти" вызвана рядом факторов.

Первый. Официальное толкование конституционного термина "единая система исполнительной власти" может дать только Конституционный Суд РФ в соответствии с ч.5 ст.125 Конституции РФ.

Второй. В Конституции отсутствует упоминание о наличии жесткой подчиненности органов исполнительной власти в субъектах РФ федеральным органам исполнительной власти, отсутствует термин "вертикаль исполнительной власти", ничего не сказано и о полном дублировании на уровне субъектов РФ структуры федеральных органов исполнительной власти. Пункт "н" ст.72 Конституции предусматривает в рамках совместного ведения только установление общих принципов организации системы органов государственной власти, а ст.73 Конституции по умолчанию относит вопросы организации системы исполнительной власти в субъектах РФ к ведению самих субъектов. Далее, в ч.1 ст.77 Конституции записано, что система органов государственной, в том числе исполнительной, власти субъектов РФ устанавливается ими самостоятельно в соответствии с основами конституционного строя и общими принципами организации исполнительных органов государственной власти, установленными федеральным законом.

Третий. Федеральный закон "Об общих принципах организации системы законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" также не содержит прямых указаний на жесткую подчиненность в рамках единой вертикали исполнительной власти и дублирование на уровне субъектов РФ структуры федеральных органов исполнительной власти. Закон установил, что образование, формирование и деятельность органов государственной власти субъектов РФ регулируются Конституцией РФ, федеральными законами, а также нормативными правовыми актами субъектов РФ. То есть Закон закрепил, что помимо предусмотренных Конституцией и федеральными законами, федеральным центром не могут быть установлены иные ограничения самостоятельного осуществления органами исполнительной власти субъектов РФ принадлежащих им полномочий. А поскольку на сегодняшний момент на федеральном уровне законодательно такие ограничения не закреплены, то понятие единой вертикали исполнительной власти в Российской Федерации в значительной мере теряет свой смысл.

Четвертый. Понятие единой системы исполнительной власти вызывает еще больше вопросов по причине закрепленного в действующей Конституции разграничения предметов ведения между Федерацией и ее субъектами. О каком единстве системы исполнительной власти можно вести речь в рамках ведения Российской Федерации, если органы государственной власти субъектов РФ вообще не обладают полномочиями в данной сфере? О каком единстве системы исполнительной власти можно вести речь в рамках совместного ведения, если согласно принципу разграничения предметов ведения и полномочий, закрепленному ч.3 ст.5 Конституции РФ, и федеральные, и региональные органы исполнительной власти наделены самостоятельными полномочиями, осуществление которых предполагает некоторую автономность данных органов? Таким образом, решения по вопросам совместного ведения осуществляются федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов РФ самостоятельно за отсутствием установленного Конституцией РФ иного порядка деятельности органов исполнительной власти субъектов Федерации.

Указанные выше проблемы могут быть решены только в рамках крупномасштабной конституционной реформы, вопрос о которой стоял на повестке дня чуть ли не с момента появления ныне действующей Конституции. И все это время конституционным реформаторам мешали два препятствия. Первое заключалось в сложности порядка пересмотра Конституции (в ст.135 самой Конституции установлена непростая многоступенчатая процедура, участниками которой являются Федеральное Собрание, Конституционное Собрание, Президент, а также, при определенных условиях, весь российский народ). Второе препятствие неизбежно обусловливалось первым: действующую Конституцию практически невозможно пересмотреть, ее можно только "опрокинуть", точно так же, как была "опрокинута" ее предшественница (например, посредством проведения "прямого" референдума, допускаемого, кстати, российским законодательством). Разумеется, такой шаг будет сопровождаться ломкой существующих ныне основ конституционного строя, заниматься которой федеральная власть, по ее собственным заверениям, в ближайшее время не намерена*(3).

2. Реформа конституционного законодательства

В области конституционного законодательства федеральным законодателем за последние годы был совершен колоссальный прорыв. Приняты многие предусмотренные Конституцией федеральные конституционные законы. Из указанных в Основном законе, но отсутствующих в настоящее время в сфере федеративного устройства можно указать лишь один - федеральный конституционный закон об изменении конституционно-правового статуса субъекта Российской Федерации, предусмотренный ч.5 ст.66 и ч.1 ст.137 Конституции. Однако известно, что работа над текстом данного закона уже ведется.

При этом необходимо отметить, что принятые акты отнюдь не являются безупречными. Возьмем, к примеру, Федеральный конституционный закон "О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе нового субъекта Российской Федерации"*(4), разработанный в соответствии с ч.2 ст.65 Конституции РФ. Принятие данного закона стало своевременной акцией, нацеленной на разрешение противоречий, накопившихся в сфере государственного строительства. Вполне очевидна и назревшая необходимость совершенствования субъектного состава Российской Федерации, сложность и запутанность которого общеизвестны, количество же субъектов Федерации превышает все разумные пределы. За всем многообразием возможных случаев образования нового субъекта Федерации скрывается основной, а именно - укрупнение субъектов, то есть слияние двух и более субъектов в один. Развитие федеративных отношений в России показывает, что идея образования новых субъектов путем укрупнения существующих не надуманна. Интеграция субъектов Федерации - это серьезная задача на современном этапе развития российской государственности. Историческая, географическая, природно-ресурсная, демографически-языковая общность, политические, хозяйственные, транспортные, торгово-финансовые связи, общие интересы не могут не вести к интеграции территориально близких субъектов Федерации.

Можно предположить, что изначально авторами Закона подразумевалась основная его направленность - совершенствование субъектного состава Федерации посредством укрупнения субъектов. Однако в процессе работы над текстом случилось так, что именно этот аспект изменения субъектного состава оказался крайне слабо отражен в Законе. Радикальное укрупнение субъектов Федерации вряд ли может быть достигнуто посредством практической реализации его норм, ибо процедура объединения субъектов слишком громоздка и может длиться сколько угодно долго даже на фоне стремления к объединению населения субъектов Федерации.

Другой пример - Федеральный конституционный закон "О чрезвычайном положении"*(5). Согласно ст.7 данного закона вопрос об утверждении указа Президента РФ о введении чрезвычайного положения должен быть рассмотрен Советом Федерации в срок, не превышающий 72 часа с момента обнародования указа Президента. Однако в Законе не получила отражения ситуация, при которой Совет Федерации не соблюдает установленных сроков рассмотрения данного вопроса (72 часа). Означает ли это, что указ Президента о чрезвычайном положении, не будучи оспоренным Советом Федерации за весьма краткий срок, автоматически продолжает действовать? Если да, то роль "верхней" палаты парламента в столь важном вопросе, как установление режима чрезвычайного положения, закрепленного в его ведении ст.102 Конституции РФ, резко снижается. По сути, Совет Федерации может и не собираться в установленные 72 часа, от чего судьба президентского указа ни в коей мере зависеть не будет, что, безусловно, противоречит статусу, месту и роли Совета Федерации как органа, призванного представлять интересы субъектов Федерации на федеральном уровне.

Согласно ч.4 ст.7 Закона указ Президента РФ о введении чрезвычайного положения, не утвержденный Советом Федерации, утрачивает силу по истечении 72 часов с момента его обнародования. Здесь также не совсем ясно, что имеется в виду под термином "не утвержденный": это может быть и указ Президента, не набравший большинства голосов от общего числа членов Совета Федерации, и указ Президента, просто не рассмотренный Советом Федерации. То есть "молчание" Совета Федерации может быть, а может и не быть "знаком согласия". Очевидно, что данная, без сомнения, правовая коллизия должна быть урегулирована в рамках самого Закона.

3. Реформирование федеральных законов

Ситуация, сложившаяся сегодня в области законодательного закрепления федеративных отношений, в корне отличается от той, что была еще несколько лет назад. Уже приняты и действуют ключевые федеральные законы: "О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации"*(6), "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации"*(7) и др., причем последний закон уже претерпел существенные изменения. Поэтому, говоря о перспективах совершенствования законодательства в сфере федеративных отношений, необходимо говорить скорее об улучшении уже существующих законодательных актов, нежели о принятии принципиально новых.

Решению данной задачи посвящена деятельность Комиссии при Президенте РФ по подготовке предложений о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов РФ и органами местного самоуправления, образованной Указом Президента РФ от 21 июня 2001 года*(8). В сферу ее внимания по части федеративных отношений попали вышеуказанные федеральные законы, а также ряд других, содержащих нормы о разграничении предметов ведения и полномочий.

В среде ученых и политиков, занимающихся проблемами федерализма, распространено мнение о необходимости принятия федерального закона, разграничивающего полномочия в рамках ст.72 Конституции РФ*(9). С этой точкой зрения сложно согласиться. Во-первых, неясно, как в одном законе можно разграничить полномочия в сфере, к примеру, обеспечения законности и правопорядка (п."б" ст.72 Конституции РФ), охраны памятников истории и культуры (п."д" ст.72), общих вопросов воспитания, образования, науки, культуры, физической культуры и спорта (п."е" ст.72), защиты семьи, материнства, отцовства и детства (п."ж" ст.72), установления общих принципов налогообложения (п."и" ст.72), а также административное, административно-процессуальное, трудовое, семейное, жилищное, земельное, водное, лесное законодательство (п."к" ст.72) - этим вопросам в настоящее время посвящена львиная доля федерального законодательства.

Во-вторых, по каждому пункту ст.72 Конституции РФ уже приняты федеральные законы (по приблизительным подсчетам, их около трехсот). Другое дело, что нормы этих законов, регулирующие вопросы собственно разграничения компетенции, отличаются крайне низким качеством. Возьмем в качестве примера Федеральный закон "Об образовании"*(10). Статья 28 Закона относит к компетенции Федерации среди прочего формирование и осуществление федеральной политики в области образования, а также правовое регулирование складывающихся в данной сфере общественных отношений, а ст.29 Закона относит к ведению субъектов Федерации определение и осуществление политики в области образования, а также законодательство субъектов РФ в данной сфере. Очевидно, что подобная юридическая техника мало что прибавляет в практической плоскости разграничения компетенции.

Предлагаются и другие пути совершенствования законодательства в сфере федеративных отношений. Так, в октябре 2001 года в Совете Федерации состоялись парламентские слушания, посвященные структуре проекта федерального закона о развитии федеративных отношений в Российской Федерации. Представленную на слушаниях структуру проекта сложно рассматривать в качестве будущего законодательного акта: она дублирует уже существующую правовую базу федеративных отношений, практически не предлагая законодательных новелл. Сами же слушания показали, что представленный документ - скорее проект концепции развития федеративных отношений, а не законодательного акта. В связи с этим вспоминаются попытки создания так называемого Федеративного кодекса*(11). Очевидно, что идея создания подобного Кодекса сегодня не имеет перспектив, какой бы всеобъемлющий характер ни придавался его положениям. В лучшем случае Кодекс сможет продублировать нормы действующей Конституции РФ, а также упомянутых федеральных законов, да и то при условии, что он не будет замахиваться на глобальное разграничение компетенции в рамках ст.72 Конституции.

Есть и другие попытки совершенствования не только самого федерального законодательства, но и законодательного процесса в рассматриваемой сфере. Речь в данном случае идет о Концепции государственной политики по разграничению предметов ведения и полномочий между федеральным, региональным и муниципальным уровнями власти, подготовленной рабочей группой Государственного совета под руководством М. Ш. Шаймиева. Концепция содержит новации законодательного процесса на федеральном уровне. В пункте 3.4 Концепции предусмотрена процедура принятия федерального закона по предметам совместного ведения, включающая получение предварительного согласия более половины субъектов РФ, что неоправданно усложнит законодательный процесс и будет препятствовать совершенствованию механизмов разграничения компетенции. Еще более сомнительна необходимость введения специальной процедуры голосования в Федеральном Собрании по законопроектам, затрагивающим национальные интересы, которая подразумевает: в Совете Федерации - "принцип консенсуса", то есть отдельный подсчет голосов членов палаты от республик (автономных образований) и прочих членов палаты, а также право "отлагательного вето" любого сенатора от республики (автономии); в Государственной Думе - принятие законопроектов большинством в четыре пятых голосов от общего числа депутатов.

Внедрить эти начинания в правовую практику предлагается "по инициативе Президента России на основе политического согласия палат Федерального Собрания в виде обычая". При этом игнорируются нормы Конституции РФ, регулирующие законодательный процесс, что абсолютно недопустимо. Эти предложения неприемлемы и по сути, ибо члены Совета Федерации представляют не этносы, проживающие в субъектах РФ, а все их население. Подобные предложения косвенно способствуют укоренению практики неравноправия субъектов РФ путем закрепления неравноправия их представителей в верхней палате российского парламента. Сверх того, Концепция предлагает ввести институт распространения действия "наиболее удачных" законов субъектов РФ в федеральном масштабе посредством принятия Федеральным Собранием "специального закона" (п.3.5), что не предусмотрено действующей Конституцией.

Вообще, говорить о совершенствовании федерального законодательства, так или иначе затрагивающего сферу федеративных отношений, можно с большой долей условности, ибо законодательство это на сегодняшний момент огромно: оно включает в себя не только Конституцию РФ и законы, но и подзаконные акты, решения Конституционного Суда РФ, договоры и соглашения органов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов и характеризуется пробельностью и противоречивостью норм, туманностью и дублированием отдельных положений, а в целом - бессистемностью.

Исходя из этого, можно утверждать, что нормальная работа по совершенствованию массива федерального законодательства возможна только после создания полноценного Свода законов Российской Федерации, включающего в себя все нормативные правовые акты на федеральном уровне (известно, что работа по созданию Свода законов идет с переменным успехом уже не первый год, но завершения ее пока не ожидается). Процесс упорядочения подзаконного нормотворчества, накладывающего неизгладимый отпечаток на правовую систему России, может только следовать упорядочению федеральных законов и, прежде всего, Конституции, если политическое решение об этом будет принято федеральной властью. "Эпоха перемен" в российском законодательстве еще далека от своего завершения.

М.В. Глигич-Золотарева,

консультант отдела проблем государственного строительства

Аналитического управления Аппарата Совета Федерации,

кандидат юридических наук

"Журнал российского права", N 7, июль 2002 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Необходимо отметить, что такой закон в отношении одного из округов - Чукотского автономного округа - принят в 1992 г. и действует в настоящее время.

*(2) См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 9 января 1998 года N 1-П по делу о проверке конституционности Лесного кодекса Российской Федерации // СЗ РФ. 1998. N 3. Ст.429.

*(3) "Мы не можем сегодня говорить о том, что мы собираемся провести революцию, тем более что Конституция РФ основные параметры наших отношений закрепила. Они являются сегодня незыблемыми. Это данность, которая нам дана, и мы не собираемся на нее посягать". См.: Выступление Д. Н. Козака // Стенограмма парламентских слушаний в Совете Федерации. 16 октября 2001 года.

*(4) См.: Федеральный конституционный закон от 17 декабря 2001 года N 6-ФКЗ // СЗ РФ. 2001. N 52.Ч. I. Ст.4916.

*(5) См.: Федеральный конституционный закон от 30 мая 2001 года N 3-ФКЗ // СЗ РФ. 2001. N 23. Ст.2277.

*(6) См.: Федеральный закон от 24 июня 1999 года N 119-ФЗ // СЗ РФ. 1999. N 26. Ст.3176.

*(7) См.: Федеральный закон от 6 октября 1999 года N 184-ФЗ //СЗ РФ. 1999. N 42. Ст.5005.

*(8) См.: Указ Президента РФ от 21 июня 2001 года N 741 // СЗ РФ. 2001. N 26. Ст.2652.

*(9) См., например: "Развитие федеративных отношений в России: проблемы и перспективы". Аналитический доклад, подготовленный рабочей группой, образованной в соответствии с распоряжением Председателя Совета Федерации Е. С. Строева // Федерализм. 1997. N 1. С. 58-59.

*(10) См.: Федеральный закон "Об образовании" от 10 июля 1992 года N 3266-1 (с изм. и доп.) // СЗ РФ. 1996. N 3. Ст.150.

*(11) Подобные предложения были озвучены на 1-й всероссийской конференции по проблемам российского федерализма, состоявшейся в январе 1998 года в г. Москве.