Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 октября 2019 г. Дело "Барсова (Barsova) против Российской Федерации" (Жалоба N 20289/10) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Барсова (Barsova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 20289/10)

Постановление Суда

Страсбург, 22 октября 2019 г.

По делу "Барсова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:

Алены Полачковой, Председателя Комитета Суда,

Дмитрия Дедова,

Джильберто Феличи, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 1 октября 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (20289/10) против Российской Федерации, поданной 31 марта 2010г. в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Барсовой (ранее - Удаловой) Дианой Михайловной (далее - заявительница).

2. Интересы заявительницы в Европейском Суде были представлены юристом И.В.Сиволдаевым, работающим в г.Воронеже. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О.Матюшкиным, а затем сменившим его в этой должности М.Л.Гальпериным.

3. 3 сентября 2015г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации в части, касающейся чрезмерно длительного расследования по факту нападения на заявительницу, остальная часть жалобы была признана неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

4. Власти государства-ответчика возражали против рассмотрения данной жалобы в формате Комитета Суда. Рассмотрев возражение властей, Европейский Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница, 1968 года рождения, проживает в г.Воронеже.

6. В 1997 году Д.М.Барсова вышла замуж за У.Через год у них родилась дочь с врожденной инвалидностью. У. работал старшим преподавателем в Воронежской академии милиции* (* Так в тексте. Видимо, речь идет о Воронежской высшей школе МВД России, с 1999 года - Воронежский институт МВД России (примеч. переводчика).) и обеспечивал семью; Д.М.Барсова работала неполный рабочий день, чтобы иметь возможность ухаживать за дочерью.

7. У. часто, будучи в нетрезвом виде, применял насилие к Д.М.Барсовой. Он избивал ее кулаками, толкал на пол, заламывал руки за спиной и требовал просить прощения за вымышленные провинности. Д.М.Барсова не жаловалась в милицию, опасаясь, что это может привести к его увольнению и потере дохода для семьи.

8. 17 августа 2006г. У. напал на нее на чердаке их дома. Он дважды ударил ее по шее кулаком. Ей удалось сбежать во двор, где соседи могли видеть ее. Она предупредила его, что вызовет милицию, если он не остановится. У. ответил: Ты просила милицию - милиция здесь, ссылаясь на свое звание подполковника. Опасаясь повторения насилия, Д.М.Барсова позвонила на телефон горячей линии милиции. Когда она собиралась сказать свой адрес, У. вновь напал на нее. Она упала на живот, он прижал ее к полу, став коленом на ее спину, заломил ей руки и поднял ее вверх за запястья, что причинило ей сильную боль в плечах. Она умоляла освободить ее, и он ее отпустил.

9. Д.М.Барсова вызвала милицию, позвонив по таксофону на улице. Через два часа прибыл милицейский патруль и принял у нее заявление. Сотрудники милиции доставили У. в отдел внутренних дел Центрального района г.Воронежа (далее - Центральный РОВД), но сразу же освободили его, как только он сказал им, что имеет более высокое специальное звание, чем у них.

10. На следующий день, в пятницу, и в последующий понедельник Д.М.Барсова посетила терапевта, невролога и хирурга-травматолога. Ей был поставлен диагноз сотрясение мозга с множественными травами шеи, тела и конечностей, и было предоставлено освобождение от работы по состоянию здоровья на десять дней. Сотрудники больницы также сообщили о ее травмах в милицию.

11. 29 августа 2006г. начальник Центрального РОВД передал дело о нападении в прокуратуру того же района. Он подчеркнул, что У. являлся старшим офицером милиции. 4 сентября 2006г. следователь прокуратуры опросил Д.М.Барсову и ее мужа и приобщил к делу медицинские заключения. В тот же день он вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против У., установив, что тот не злоупотреблял должностными полномочиями (статьи 285 и 286 Уголовного кодекса Российской Федерации). Он посоветовал Д.М.Барсовой обратиться с заявлением в суд в порядке частного обвинения.

12. 28 сентября 2006г. Д.М.Барсова подала заявление в порядке частного обвинения мировому судье Центрального района г.Воронежа. Она обвиняла У. в нанесении побоев - преступлении, предусмотренном статьей 116 Уголовного кодекса Российской Федерации, и представила медицинское заключение.

13. Первое заседание суда было назначено на 17 октября 2006г., но было отложено ввиду отсутствия судьи. Дело дважды передавалось на рассмотрение разным судьям. Новое заседание, назначенное на 15 марта 2007г., не состоялось ввиду неявки У., который отправился добровольцем в полицейскую миссию по поддержанию мира за рубежом.

14. По возвращении У. с апреля по июнь 2007 года были проведены три заседания, но затем судебное разбирательство было приостановлено для проведения однодневной медицинской экспертизы. После возобновления судопроизводства в сентябре 2007 года последующие два заседания в октябре и ноябре 2007 года не состоялись, так как У. уехал в очередную командировку за рубеж.

15. В период с января по апрель 2008 года состоялись три судебных заседания, а два судебных заседания были отложены по причине болезни судьи. Опасаясь относительно приближающегося истечения срока давности, составляющего два года, 24 июня 2008г. Д.М.Барсова пожаловалась на чрезмерную длительность разбирательства и необоснованные задержки председателю областного суда. Через шесть недель она получила ответ, что судья первой инстанции не допустил каких-либо процессуальных нарушений и что данное дело будет передано для рассмотрения другому судье.

16. В соответствии с положениями закона вновь назначенный судья должен был вновь изучить все доказательства. Судья назначил судебное заседание на 23 июля 2008г., но оно было отложено, так как У. не был уведомлен о нем надлежащим образом. На следующем заседании, состоявшемся 7 августа 2008г., присутствовали все стороны, кроме У., и судья принял решение приостановить судебное разбирательство. Д.М.Барсова подала жалобу на данное решение, но 11 ноября 2008г. Центральный районный суд г.Воронежа отклонил ее.

17. У. не появился на четырех заседаниях, проходивших в декабре 2008 года, а также в январе и феврале 2009 года. 10 апреля 2009г. он был заслушан в суде. 21 мая 2009г. он ходатайствовал о прекращении производства по делу за истечением срока давности. В тот же день судья, рассматривавший дело, удовлетворил его ходатайство и прекратил судебное разбирательство.

18. 21 августа 2009г. Центральный районный суд г.Воронежа отклонил жалобу Д.М.Барсовой на решение о прекращении производства по делу. 1 октября 2009г. Воронежский областной суд отказал ей в разрешении на обращение в кассационную инстанцию* (* Так в тексте (примеч. переводчика).).

19. После вступления 4 мая 2010г. в силу Закона о компенсации* (* Так в тексте. Очевидно, речь идет о Федеральном законе О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок от 30.04.2010 г.  68-ФЗ (примеч. переводчика).) (см. Решение Европейского Суда по делу Наговицын и Нальгиев против Российской Федерации (Nagovitsyn and Nalgiyev v. Russia) от 23 сентября 2010г., жалобы 27451/09 и 60650/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. 12 (примеч. редактора).), §§15-20) Д.М.Барсова ходатайствовала о компенсации за нарушение ее права на судопроизводство в разумный срок. Решением от 10 мая 2011г. Воронежский областной суд отклонил ее требования, а затем 15 сентября 2011г. отклонил и ее жалобу на это решение, отметив, что, допросив свидетелей и изучив письменные доказательства, такие как дополнительное медицинское заключение, суд первой инстанции создал условия для осуществления частным обвинителем ее прав и обязанностей в уголовном судопроизводстве. Случившиеся задержки произошли не по вине сторон. Суд также указал, что многочисленные передачи дела разным судьям не повлияли на длительность судопроизводства, так как каждая такая передача осуществлялась в течение разумного срока. Продолжительность дела была обусловлена его сложностью и объективными трудностями, связанными с отъездом подсудимого из Российской Федерации.

II. Применимое законодательство Российской Федерации

20. Глава 16 Уголовного кодекса Российской Федерации посвящена преступлениям против личности, включая убийство и причинение смерти по неосторожности (статьи 105-109), а также трем уровням нападений с причинением фактического вреда здоровью (статьи 111-115). Иные формы посягательств, которые могут причинить физическую боль без фактического вреда здоровью, расцениваются как "побои" на основании статьи 116. "Побои" наказываются штрафом, исправительными работами или арестом на срок до трех месяцев.

21. Причинение тяжкого вреда здоровью подлежит уголовному преследованию в форме публичного обвинения; преступления, заключающиеся в причинении "легкого вреда здоровью" и "побоях", подлежат уголовному преследованию в форме частного обвинения, что означает, что возбуждение и ведение уголовного дела оставлены на усмотрение потерпевшего, который должен собирать доказательства, устанавливать виновного в преступлении, обеспечивать свидетельские показания и предъявлять обвинения в суде (часть 2 статьи 20 Уголовно-процессуального кодекса РФ).

22. В отношении подозреваемого, обвиняемого или ответчика в ходе уголовного производства может быть избрана мера пресечения в виде письменного обязательства не покидать место жительства без разрешения следователя или суда и являться по любым их вызовам, а также воздерживаться от любых действий, препятствующих производству по делу (статья 102 Уголовно-процессуального кодекса РФ).

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3, 6 и 13 Конвенции

23. Заявительница жаловалась, что власти Российской Федерации не предоставили ей эффективной защиты против актов домашнего насилия. Они допустили истечение срока исковой давности без привлечения виновного к какой-либо ответственности. Она ссылалась на статьи 3, 6 и 13 Конвенции, соответствующие части которых гласят следующее:

"Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению...

Статья 6

Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела в разумный срок... судом...

Статья 13

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе...".

A.Доводы сторон

24. Власти Российской Федерации перечислили положения Уголовного кодекса РФ, касающиеся преступлений, посягающих на физическую неприкосновенность, и положения Уголовно-процессуального кодекса РФ, регулирующие порядок рассмотрения заявлений в порядке частного обвинения. Власти считали, что упомянутые положения являются достаточными для подтверждения выполнения ими обязательств, вытекающих из статьи 3 Конвенции. В настоящем деле задержки в судопроизводстве главным образом были обусловлены отсутствием подсудимого в Российской Федерации. У. участвовал в миссии по поддержанию мира за рубежом с 25 февраля по 7 апреля 2007г., а затем с 14 октября 2007г. по 18 октября 2008г. Власти государства-ответчика считали, что заявительница не могла привлечь своего мужа к ответственности по причинам, не связанным с действиями судов Российской Федерации или органов власти. Более того, она могла бы подать в отношении него гражданский иск о компенсации, но не воспользовалась данным средством правовой защиты.

25. Заявительница утверждала, что уголовное разбирательство против У. велось в течение настолько длительного времени - трех лет без двух дней - что истек срок давности привлечения к ответственности. В результате этого судья не вынес решение по существу обвинений, и У. избежал уголовной ответственности за жестокое обращение в отношении нее. Задержки в судопроизводстве были вызваны, в частности, следующими причинами: многочисленные передачи дела между судьями; неприменение к У. такой меры пресечения, как обязательство не покидать город, и штрафных санкций за неявку на заседания суда; необоснованно длительные интервалы между заседаниями суда, длящиеся до двух месяцев, и проведение медицинской экспертизы с нарушением сроков. Чрезмерное количество заседаний психически истощило заявительницу, отрывало ее от работы и отрицательно сказалось на ее финансовом положении. Она выплачивала до ста евро за представительство ее интересов на каждом слушании, так как жертвы домашнего насилия не имеют в Российской Федерации доступа к бесплатной юридической помощи. У. вызвался добровольцем для участия в миссии за рубежом, чтобы затянуть судебное разбирательство. Суд мог обратиться в Министерство внутренних дел с требованием отозвать его из миссии, запретить ему покидать страну и потребовать явиться в суд или приостановить срок привлечения к ответственности на время его отсутствия. Однако суд не предпринял таких действий и отклонил все требования заявительницы в этом отношении. Отсутствие решения по существу дела воспрепятствовало попыткам заявительницы отстоять свое право жить, не подвергаясь насилию и жестокому обращению, и получить компенсацию морального вреда и расходов на юридическое представительство.

B.Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

26. Европейский Суд полагает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, данная жалоба должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

C.Существо жалобы

27. Европейский Суд повторяет, что вопрос домашнего насилия, которое может принимать различные формы - от физических нападений до сексуального, экономического, эмоционального или словесного насилия - является проблемой общего характера, которая затрагивает в той или иной степени все государства-члены и касается различных членов семьи, хотя женщины составляют подавляющее большинство потерпевших. Особая уязвимость жертв домашнего насилия и необходимость активного участия государства в их защите подчеркивались в ряде международно-правовых документов и в сложившейся прецедентной практике Суда (см. Постановление Европейского Суда по делу Беваква и С. против Болгарии (Bevacqua and S. v. Bulgaria) от 12 июня 2008г., жалоба 71127/01, §§64-65; Постановление Европейского Суда по делу Опуз против Турции (Opuz v. Turkey), жалоба 33401/02, §§72-86 и 132, ECHR 2009; и Постановление Европейского Суда по делу Гайдуова против Словакии (Hajduov v. Slovakia) от 30 ноября 2010г., жалоба 2660/03, §46).

28. Европейский Суд отмечает, что заявительница подвергалась физическому насилию со стороны своего мужа У., и это отражено в медицинских документах. Суд полагает, что нанесенные травмы, которые сделали ее нетрудоспособной на 10 дней, достигли необходимой степени жестокости в соответствии со статьей 3 Конвенции. Суд также признает, что, помимо физических травм, важным аспектом домашнего насилия является психологическое воздействие (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валиулиене против Литвы" (Valiulien v. Lithuania) от 26 марта 2013г., жалоба N33234/07* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. 3 (примеч. редактора).), §69). Чувство страха, беспокойство и беспомощность, которые должна была испытывать заявительница в связи с контролирующим и принуждающим поведением ее мужа, были достаточно серьезными, чтобы являться равноценными бесчеловечному обращению в значении статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Еремия против Республики Молдова" (Eremia v. Republic of Moldova) от 28 мая 2013г., жалоба N3564/11* (* См.: там же (примеч. редактора).), §54).

29. Если было продемонстрировано, что обращение достигло минимального уровня жестокости, что влечет защиту на основании статьи 3 Конвенции, Европейскому Суду следует рассмотреть вопрос о том, выполнили ли власти государства-ответчика свое позитивное обязательство по статье 1 Конвенции, толкуемой во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции, для обеспечения того, чтобы частные лица, находящиеся под его юрисдикцией, были защищены от всех форм жестокого обращения, включая случаи, когда такое обращение имеет место со стороны физических лиц. Эти позитивные обязательства, которые являются взаимосвязанными, включают, в частности, обязательство создания и применения на практике надлежащей нормативно-правовой основы, обеспечивающей защиту от жестокого обращения со стороны физических лиц, и обязательство проведения эффективного расследования по жалобе на жестокое обращение, имеющей серьезные доказательства (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Беваква и С. против Болгарии (Bevacqua and S. v. Bulgaria), §65; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Опуз против Турции (Opuz v. Turkey), §§144-145 и 162-165; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Еремия против Республики Молдова (Eremia v. Republic of Moldova), §§49-52 и 56; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Валиулиене против Литвы (Valiulien v. Lithuania), §§74-75; Постановление Европейского Суда по делу Румор против Италии (Rumor v. Italy) от 27 мая 2014г., жалоба 72964/10, §63; Постановление Европейского Суда по делу Тальпис против Италии (Talpis v. Italy) от 2 марта 2017г., жалоба 41237/14, §§100-106; а также Постановление Европейского Суда по делу Бэлшан против Румынии (Blan v. Romania) от 23 мая 2017г., жалоба 49645/09, §57).

30. Что касается вопроса, предоставляла ли правовая система государства-ответчика надлежащую защиту от домашнего насилия, Европейский Суд повторяет, что обязательство государства в делах, связанных с актами домашнего насилия, как правило, требует от органов власти принятия позитивных мер в сфере уголовно-правовой защиты. Такие меры, в частности, включают криминализацию актов насилия в семье, обеспечивая эффективные, пропорциональные и сдерживающие санкции. Привлечение к ответственности виновных в актах насилия призвано обеспечить, чтобы такие действия не игнорировались компетентными органами, и предоставить эффективную защиту от них (см. Постановление Европейского Суда по делу А. против Хорватии (A. v. Croatia) от 14 октября 2010г., жалоба 55164/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. 8 (примеч. редактора).), §67; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Валиулиене против Литвы (Valiulien v. Lithuania), §71; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Еремия против Республики Молдова (Eremia v. Republic of Moldova), §57; а также Постановление Европейского Суда по делу Ж.Б. против Хорватии (Z.B. v. Croatia) от 11 июля 2017г., жалоба 47666/13, §50).

31. Россия не приняла специальное законодательство для борьбы с насилием, происходящим в семьях, будь то в период рассматриваемых событий либо в настоящий момент. Акты домашнего насилия не представляют собой отдельного преступления по законодательству Российской Федерации и не являются отягчающим обстоятельством любого иного преступления. Законодательство Российской Федерации не содержит каких-либо положений, усиливающих наказание за акты домашнего насилия, и не проводит различие между домашним насилием и насилием, причиненным третьими лицами. Действующие положения Уголовного кодекса РФ не только оставляют многие формы домашнего насилия, такие как психологическое или экономическое давление или контролирующее или принуждающее поведение, за пределами уголовно-правовой защиты, но также требуют, чтобы травмы достигали определенной степени тяжести, чтобы они могли быть признаны преступлением, подлежащим преследованию в рамках публичного обвинения.

32. Травмы, полученные заявительницей, не рассматривались как достаточно серьезные для инициирования преследования в рамках публичного обвинения. У нее была единственная возможность - требовать восстановления своих прав в рамках частного обвинения ее мужа по составу преступления побои в соответствии со статьей 116 Уголовного кодекса РФ, что не требовало доказательства причинения фактических телесных повреждений или длительного вреда здоровью. Тот факт, что данное преступление являлось предметом частного обвинения, означал, что возбуждение и ведение уголовного дела были оставлены на ее усмотрение, и что она должна была собрать доказательства, которые могли доказать вину причинителя насилия согласно уголовному стандарту доказывания. Европейский Суд уже признавал, что эффективная защита конвенционного права на физическую неприкосновенность не требует судебного преследования в форме государственного обвинения во всех делах о нападениях, совершенных физическими лицами (см. Постановление Европейского Суда по делу Сандра Янкович против Хорватии (Sandra Jankovi v. Croatia) от 5 марта 2009г., жалоба 38478/05, §50). В контексте домашнего насилия, тем не менее, Суд посчитал, что возможность возбудить производство в рамках частного обвинения не является достаточной мерой, так как такое производство требует времени и средств (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Беваква и С. против Болгарии (Bevacqua and S. v. Bulgaria), §83).

33. Заявительница не получала помощь от государственных органов власти в ходе разбирательства в рамках частного обвинения против ее мужа, подвергшего ее жестокому обращению. Никто из сотрудников милиции не помогал ей собирать доказательства. Никто из прокуроров не выразил готовность составить правовые документы от ее имени или обеспечить защиту ее прав в суде. Жертвы домашнего насилия не имеют права на бесплатную юридическую помощь в правовой системе Российской Федерации, поэтому заявительница сама несла расходы по представлению своих собственных интересов. Ей также приходилось временно оставлять работу и ребенка, чтобы присутствовать на слушаниях. Ведение производства против причинителя насилия полностью зависело от ее упорства и решимости привлечь его к ответственности.

34. Европейский Суд считает, что оставление жертвы домашнего насилия, такой как заявительница в настоящем деле, действовать лишь своими силами в производстве по частному обвинению возложило на нее чрезмерное бремя. Правовая система Российской Федерации, которая не определяет домашнее насилие как отдельное преступление либо отягчающее обстоятельство других преступлений и устанавливает минимальный порог тяжести телесных повреждений, требуемых для возбуждения уголовного преследования в форме публичного обвинения, не соответствует требованиям, присущим позитивному обязательству государства ввести в действие и эффективно применять систему, обеспечивающую наказание за все формы домашнего насилия и обеспечивающую достаточные гарантии для потерпевших (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Опуз против Турции (Opuz v. Turkey), §145).

35. Возвращаясь к обязательству государства проводить эффективное расследование по всем случаям домашнего насилия, которое способно привести к наказанию виновных, Европейский Суд повторяет, что требование своевременности и тщательности, предусматриваемое статьей 3 Конвенции, применяется к производству в целом, включая стадию судебного разбирательства (см. Постановление Европейского Суда по делу М.А. против Словении (M.A. v. Slovenia) от 15 января 2015г., жалоба 3400/07, §48; и Постановление Европейского Суда по делу Костецкас против Литвы (Kosteckas v. Lithuania) от 13 июня 2017г., жалоба 960/13, §41). При работе с делами о домашнем насилии требуется особая тщательность, а в ходе судопроизводства необходимо принимать в расчет особый характер домашнего насилия. Данное обязательство не будет выполнено, если защита, предусмотренная национальным правом, существует лишь в теории; прежде всего она также должна эффективно применяться на практике, что требует быстрого рассмотрения дела без лишних задержек (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Опуз против Турции (Opuz v. Turkey), §§145-151 и 168; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Тальпис против Италии, §§106 и 129; и Постановление Европейского Суда по делу T.M. и C.M. против Республики Молдова (T.M. and C.M. v. Republic of Moldova) от 28 января 2014г., жалоба 26608/11, §46). Нарушения были установлены в делах, где судопроизводство длилось необоснованно долго либо прекращалось в силу окончания срока давности, что позволяло обвиняемым нарушителям избежать ответственности (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Опуз против Турции (Opuz v. Turkey), §151; и Постановление Европейского Суда по делу П.М. против Болгарии (P.M. v. Bulgaria) от 24 января 2012г., жалоба 49669/07, §§64-66). Принцип эффективности означает, что судебные органы государства - участника Конвенции ни при каких обстоятельствах не должны оставлять безнаказанным причинение физических или психологических страданий. Это имеет важное значение для сохранения уверенности общества в верховенстве права и общественной поддержки данного института, а также для предупреждения проявления толерантности или негласного пособничества насильственным действиям со стороны органов власти (см. Постановление Европейского Суда по делу Оккалы против Турции (Okkal v. Turkey), жалоба 52067/99, §65, ECHR 2006-XII (извлечения)).

36. Разбирательства против лица, применившего насилие к заявительнице, велись в суде первой инстанции более двух лет, вплоть до момента прекращения судебного преследования ввиду истечения срока давности. Незначительный срок давности объясняется тем, что в законодательстве Российской Федерации "побои" классифицируются как преступление незначительной степени тяжести, независимо от того, раскрывают ли обстоятельства дела простое столкновение с незнакомым лицом или серьезный акт домашнего насилия. Тем не менее Европейский Суд считает, что в обстоятельствах настоящего дела период в два года не был настолько коротким, чтобы оправдать неспособность судов Российской Федерации довести судебное разбирательство до стадии вынесения приговора. Данное дело не было сложным и включало фактически один случай насилия. Личность нарушителя была известна и не оспаривалась. Медицинское заключение, подтверждающее требования заявительницы, было представлено с первого дня судопроизводства, дополнительное медицинское освидетельствование было проведено за один день.

37. Европейский Суд считает, что многочисленные задержки в судопроизводстве были прямо связаны с тем, как суды Российской Федерации рассматривали данное дело. Неоднократные замены судьи в суде первой инстанции отложили начало судебного разбирательства как минимум на несколько месяцев (для сравнения см. Постановление Европейского Суда по делу Моисеев против Российской Федерации (Moiseyev. v. Russia) от 9 октября 2008г., жалоба 62936/00* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. 3 (примеч. редактора)), §191). Темп последовавшего судебного разбирательства нельзя описать иначе, как исключительно медленный. Заседания никогда не назначались на следующие подряд дни или по крайней мере недели, а проводились с длительными интервалами в месяц. Один раз в 2007 году судебное заседание было отложено на три месяца с целью проведения однодневного медицинского освидетельствования. В 2008 году, когда срок давности привлечения к ответственности почти истек, жалоба заявительницы председателю вышестоящего суда не привела к признанию задержек или к мерам, которые могли бы ускорить судебное разбирательство. Вместо этого было принято решение об очередной замене судьи, вследствие чего судебное разбирательство должно было начаться заново (ср. Постановление Европейского Суда по делу Хусейн Шимшек против Турции (Hseyin imek v. Turkey) от 20 мая 2008г., жалоба 68881/01, §69). Позже в том же году районному суду понадобилось более трех месяцев, чтобы отменить необоснованное решение судьи первой инстанции о приостановлении судопроизводства.

38. Что касается утверждения властей Российской Федерации, что они не несут ответственность за задержки по вине подсудимого, Европейский Суд повторяет, что органы власти государства-ответчика обязаны ограничивать поведение стороны разбирательства, характеризующееся злоупотреблениями и направленное на затягивание процесса (см. Постановление Европейского Суда по делу "Нестерова против Украины" (Nesterova v. Ukraine) от 28 мая 2009г., жалоба N10792/04, §43). Ряд судебных заседаний не состоялся ввиду отсутствия У. в Российской Федерации. Власти не представили каких-либо пояснений, почему У. была предоставлена свобода передвижения на его усмотрение в течение всей продолжительности судопроизводства. Его отсутствие в Российской Федерации не было непрерывным: он присутствовал на нескольких судебных заседаниях в период с апреля по октябрь 2007 года, а также после октября 2008 года. Судья первой инстанции не воспользовался данными случаями, чтобы обеспечить его присутствие на последующих слушаниях: не потребовал от него предоставить обязательство явки и не применил стандартную меру пресечения, используемую в уголовном производстве, а именно не взял с него обязательство не покидать город без соответствующего разрешения (см. выше §22). Судья также не связался с департаментом кадров Министерства внутренних дел с целью отзыва его из командировки. Таким образом, суд никоим образом не отреагировал на поведение подсудимого, направленное на затягивание процесса (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рыпакова против Российской Федерации" (Rypakova v. Russia) от 8 января 2009г., жалоба N16004/04, §34; и Постановление Европейского Суда по делу "Соколов против Российской Федерации" (Sokolov v. Russia) от 22 сентября 2005г., жалоба N3734/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека, 2006.  5 (примеч. редактора).), §40). Неограниченная свобода передвижения поставила подсудимого - лицо, персонально заинтересованное в том, чтобы срок исковой давности истек до того, как будет вынесено решение по делу - в положение, позволяющее контролировать темп ведения судебного разбирательства. Суд повторяет, что судебные власти несут полную ответственность за организацию судебных разбирательств таким образом, чтобы они были оперативными и эффективными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Митчелл и Холлоуэй против Соединенного Королевства" (Mitchell and Holloway v. United Kingdom) от 17 декабря 2002г., жалоба N44808/98, §56; и Постановление Европейского Суда по делу "Никоненко против Украины" (Nikonenko v. Ukraine) от 29 мая 2008г., жалоба N14089/03, §25). В настоящем деле, не применяя меры, доступные согласно законодательству для обеспечения присутствия подсудимого в зале суда, власти государства-ответчика несут ответственность за то, что не смогли обеспечить рассмотрение дела в разумный срок, и за то, что виновный в домашнем насилии не был привлечен к ответственности.

39. Европейский Суд повторяет, что, хотя суды государства - участника Конвенции должны поддерживать права подсудимого в ходе судебного процесса, они также должны обеспечить надлежащую защиту потерпевших, в частности, если они принадлежат к категории уязвимых лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу Ристич против Сербии (Risti v. Serbia) от 18 января 2011г., жалоба 32181/08, §50). В настоящем деле, однако, вызвало обеспокоенность не только то, что жертве жестокого обращения крайне не хватало надлежащей защиты в ходе судебного разбирательства, но и последовавшая ситуация безнаказанности, достаточная для того, чтобы усомниться в способности судебного механизма, задействованного в настоящем деле, оказать достаточное сдерживающее воздействие с целью защиты женщин от домашнего насилия (в аналогичном контексте уязвимых жертв жестокого обращения, см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Оккалы против Турции (Okkal v. Turkey), §70; и Постановление Европейского Суда по делу Атешоглу против Турции (Atesoglu v. Turkey) от 20 января 2015г., жалоба 53645/10, §27).

40. Наконец, Европейский Суд отмечает, что прекращение уголовного производства против У. по нереабилитирующим основаниям не мешало заявительнице подать гражданский иск против него. Нельзя сказать, что ей было отказано в доступе к суду для определения ее гражданских прав (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу Николае Вирджилиу Тэнасе против Румынии (Nicolae Virgiliu Tanase v. Romania) от 25 июня 2019г., жалоба 41720/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2019. 7 (примеч. редактора).), §§200-201). Тем не менее такой гражданский иск мог привести лишь к выплате компенсации, но не наказанию виновного. Соответственно, это не способствовало бы выполнению государством своего обязательства по статье 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте в отношении привлечения к ответственности за жестокое обращение (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу Оккалы против Турции (Okkal v. Turkey), §78; Постановление Европейского Суда по делу Беганович против Хорватии (Beganovi v. Croatia) от 25 июня 2009г., жалоба 46423/06, §56; и Постановление Европейского Суда по делу Абду против Болгарии (Abdu v. Bulgaria) от 11 марта 2014г., жалоба 26827/08, §51).

41. Учитывая недостатки законодательства Российской Федерации, касающиеся домашнего насилия, и то, каким образом суды Российской Федерации работали с делом заявительницы, не рассмотрев ее жалобы в разумный срок и не подвергнув санкциям причинителя насилия за поведение, направленное на затягивание судебного разбирательства, тем самым оставляя безнаказанными причиненные ей страдания, Европейский Суд считает, что государство не выполнило свои обязательства согласно статье 3 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение данного положения.

42. Европейский Суд также считает, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать вопрос о том, была ли применима статья 6 Конвенции в обстоятельствах настоящего дела, так как в свете фактов, приведших к выводу о нарушении статьи 3 Конвенции, отсутствует необходимость рассматривать отдельно предполагаемые нарушения статей 6 и 13 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление по делу Опуз против Турции (Opuz v. Turkey), §§203-205).

II. Применение статьи 41 Конвенции

43. Статья 41 Конвенции предусматривает следующее:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

44. Заявительница потребовала 7 500 евро в счет компенсации морального вреда, а также 696 евро в счет расходов и издержек, понесенных ею в судах Российской Федерации, и 1 000 евро - в счет компенсации расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде.

45. Власти Российской Федерации утверждали, что статью 41 Конвенции следует применять в соответствии со сложившейся прецедентной практикой Европейского Суда.

46. Европейский Суд присуждает заявительнице требуемые ею суммы в качестве компенсации морального вреда и судебных расходов и издержек плюс любой налог, которым могут облагаться указанные суммы.

47. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться, исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил данную жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость в рассмотрении жалоб на нарушение статей 6 и 13 Конвенции;

4) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев выплатить заявительнице следующие суммы, переведенные в валюту государства-ответчика по курсу, установленному на день выплаты:

(i) 7 500 (семь тысяч пятьсот) евро плюс любой налог, которым может облагаться эта сумма, в качестве возмещения морального вреда;

(ii) 1 696 (одна тысяча шестьсот девяносто шесть) евро плюс любой налог, который может быть взыскан с заявительницы, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 22 октября 2019г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Алена Полачкова Председатель Комитета Суда