Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 июля 2021 г. Дело "Чижов (Chizhov) против Российской Федерации" (Жалоба N 11536/19) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Чижов (Chizhov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 11536/19)

Постановление Суда

Страсбург, 6 июля 2021 г.

По делу "Чижов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Дмитрия Дедова,

Жоржа Раварани,

Ани Зайберт-Фор,

Пеэтера Роосма,

Андреаса Зюнда, судей,

а также при участии Милана Блашко, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание:

жалобу (N 11536/19), поданную 20 февраля 2019 г. против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Юрьевичем Чижовым (далее - заявитель),

решение официально уведомить о жалобе власти Российской Федерации,

решение рассмотреть жалобу в приоритетном порядке согласно правилу 41 Регламента Европейского Суда,

замечания сторон по делу,

рассмотрев дело в закрытом заседании 15 июня 2021 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Введение

1. Настоящее дело касается решения судов Российской Федерации ограничить контакты заявителя со своим сыном четырьмя часами в месяц в присутствии матери ребенка и ежедневными разговорами по телефону продолжительностью один час.

Факты

2. Заявитель, 1968 года рождения, проживает в г. Иркутске. Его интересы представлял адвокат Р.В. Кравцов, практикующий в г. Иркутске.

3. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным, а затем его преемником в этой должности А.М. Федоровым.

4. Обстоятельства настоящего дела, как они представлены сторонами, могут быть изложены следующим образом.

I. Обстоятельства дела

5. В 2004 году заявитель начал проживать совместно с Е.Ч. в г. Санкт-Петербурге.

6. 15 июля 2008 г. Е.Ч. родила сына Ю.

7. 2 июня 2009 г. заявитель женился на Е.Ч.

8. 25 сентября 2009 г. брак между заявителем и Е.Ч. был расторгнут, но они продолжили жить вместе в той же квартире, принадлежащей заявителю.

9. В июле 2015 года Е.Ч. рассталась с заявителем. По-видимому, заявитель не дал ей забрать ребенка, и позднее в том же месяце Е.Ч. подала в Выборгский районный суд г. Санкт-Петербурга иск об определении места жительства ребенка с ней.

10. Тем временем, 10 мая 2016 г., Е.Ч. забрала Ю. из школы и увезла его с собой, чтобы он жил вместе с ней, ее дочерью С., которая родилась в 2016 году, а также с бабушкой и дедушкой Ю. по материнской линии в г. Киренске Иркутской области* (* Расстояние между городами Санкт-Петербург и Киренск составляет около 6 000 км (если ехать на автомобиле).).

11. 31 мая 2016 г. Выборгский районный суд г. Санкт-Петербурга удовлетворил исковые требования Е.Ч.

12. В апреле 2017 года заявитель приехал в г. Киренск, чтобы возобновить контакты с сыном.

13. 7 июля 2017 г. педагог-психолог Комплексного центра социального обслуживания населения г. Киренска и Киренского района по просьбе Е.Ч. провел психологическое обследование Ю. В отчете об этом обследовании, которое состояло из четырех сеансов, говорилось, что родители ребенка не могут достичь компромисса, и это подвергает ребенка сильному эмоциональному стрессу и вызывает у него чувство незащищенности, что восстановление эмоционального равновесия ребенка требует присутствия обоих родителей, разрешения конфликта между ними, уважительного отношения родителей друг к другу, достижения ими соглашения о контактах с ребенком, соблюдения правил всеми участниками.

14. 14 июля 2017 г. в присутствии представителя органа опеки и попечительства заявитель и Е.Ч. достигли соглашения о контактах заявителя с ребенком: о дате, времени и месте. Однако ребенок отказался общаться.

15. По просьбе Е.Ч. в октябре 2017 года Ю. дважды осматривали психологи-консультанты, чтобы поддержать и укрепить психологическое здоровье ребенка. Дополнительно его осмотрел психолог школы, в которую ходил Ю., с целью усилить в нем желание общаться с заявителем.

16. В октябре 2017 года Е.Ч. обратилась в Киренский районный суд Иркутской области (далее - районный суд) с иском об определении порядка общения заявителя с ребенком. По ее мнению, с учетом отсутствия у ребенка желания видеться с заявителем их встречи должны были проходить один раз в месяц в ее присутствии и продолжаться не более двух часов. Заявитель подал встречный иск, добиваясь более частых и длительных встреч с ребенком: два рабочих дня в течение недели, два выходных дня на каждой четной неделе с 18.00 пятницы до 20.00 воскресенья, половину всех праздничных дней, половину дня рождения ребенка и ежедневные телефонные звонки с 18.00 до 20.00.

17. 30 ноября 2017 г. районный суд заслушал показания Ю., которому тогда было девять лет, в присутствии психолога. Ю. пояснил, что он проживает в г. Киренске со своей матерью, дедушкой и бабушкой по материнской линии, посещает занятия по английскому языку и настольному теннису, ходит в музыкальную школу. У сторон была возможность задать ему вопросы. В то же время с учетом негативного отношения ребенка к заявителю была достигнута договоренность, что ни районный суд, ни стороны не будут задавать Ю. прямых вопросов о его отношениях с заявителем и его желании общаться со своим отцом в будущем.

18. 8 декабря 2017 г. районный суд частично удовлетворил исковые требования Е.Ч. и заявителя и установил следующий график общения заявителя с сыном: встречи два раза в месяц во второе и последнее воскресенье каждого месяца продолжительностью до двух часов в присутствии Е.Ч. и ежедневные разговоры по телефону с 19.00 до 20.00. Приняв во внимание возраст ребенка, его распорядок дня и привязанность к матери, весьма напряженные отношения между сторонами и жилищные условия заявителя, районный суд пришел к выводу, что такой порядок общения обеспечит равновесие между интересами ребенка и интересами его родителей и не окажет негативного воздействия на физическое и психологическое здоровье Ю., его нравственное развитие и сложившийся образ жизни. При этом районный суд принял во внимание:

- показания сторон;

- показания ребенка о его распорядке дня и занятиях (см. выше § 17);

- положительные характеристики обоих родителей;

- отчет о психологическом обследовании Ю. от 7 июля 2017 г. (см. выше § 13);

- доказательства, касающиеся конфликтных отношений между сторонами (показания девяти свидетелей и многочисленные обращения заявителя в органы власти: 20 обращений в органы опеки и попечительства г. Киренска, 15 обращений в образовательные и медицинские учреждения, 12 обращений в отдел внутренних дел "Киренский"* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Межмуниципальный отдел МВД России "Киренский" (примеч. редактора).) с заявлением о возбуждении в отношении Е.Ч. административных и уголовных дел, семи обращений в полицию в связи с предполагаемой клеветой со стороны Е.Ч. и умышленным распространением ею порочащих сведений, двух обращений в полицию с заявлением о пропаже ребенка). Районный суд отметил, что часто проводившиеся проверки утверждений заявителя, требующие определения условий проживания ребенка и его отношений с родственниками, а также опросов проживающих с ребенком членов семьи, не привели к желаемым заявителем результатам, но оказали негативное воздействие на психологические аспекты взаимоотношений участников судопроизводства - как взрослых, так и ребенка.

Далее районный суд указал, что установленный им график общения может быть изменен по соглашению сторон или в судебном порядке по мере взросления ребенка или в случае изменения существенных обстоятельств.

19. Заявитель обжаловал это решение, утверждая, что районный суд не принял надлежащим образом во внимание интересы ребенка и нарушил равновесие между интересами ребенка и интересами его родителей.

20. 17 декабря 2017 г. заявитель вернулся из г. Киренска в г. Санкт-Петербург. Он утверждал, что с апреля по декабрь 2017 года он виделся с Ю. шесть раз, поскольку Е.Ч., по его словам, препятствовала его регулярным встречам с ребенком.

21. 29 января 2018 г. Иркутский областной суд (далее - областной суд), рассмотрев жалобу заявителя, оставил решение нижестоящего суда без изменения.

22. Заявитель обжаловал это решение. Он утверждал, в частности, что решение от 8 декабря 2017 г. невозможно исполнить, потому что он не может летать в г. Киренск из г. Санкт-Петербурга дважды в месяц ради двухчасовой встречи с сыном.

23. 4 июня 2018 г. судья областного суда отказал в передаче дела на рассмотрение президиума этого суда. Он отметил, в частности, что, принимая решение от 8 декабря 2017 г., районный суд исходил из того, что заявитель проживает в г. Киренске и что переезд заявителя в г. Санкт-Петербург предоставил ему возможность пересмотра порядка общения с ребенком с учетом интересов последнего.

24. 6 сентября 2018 г. судья Верховного Суда Российской Федерации отказал в передаче дела на рассмотрение Судебной коллегии по гражданским делам этого суда.

25. 1 марта 2018 г. на основании судебного решения от 8 декабря 2017 г. было возбуждено исполнительное производство. В ходе производства было установлено, что Е.Ч. не препятствовала общению заявителя с сыном и что отсутствовали основания для применения к ней мер административного воздействия.

26. По утверждениям властей Российской Федерации, 20 мая 2019 г. заявитель попытался похитить ребенка, применив насилие к его дедушке. В результате Ю. внес номер телефона заявителя в "черный список", не желая с ним общаться.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

А. Конституция Российской Федерации

27. Конституция Российской Федерации устанавливает, что материнство и детство, семья находятся под защитой государства. Забота о детях, их воспитание - равное право и обязанность родителей (статья 38).

В. Семейный кодекс Российской Федерации

28. Каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (пункт 2 статьи 54).

29. Ребенок имеет право на общение с обоими родителями, дедушкой, бабушкой, братьями, сестрами и другими родственниками. Расторжение брака родителей, признание его недействительным или раздельное проживание родителей не влияют на права ребенка. В частности, в случае раздельного проживания родителей ребенок имеет право на общение с каждым из них. Ребенок имеет право на общение со своими родителями также в случае их проживания в разных государствах (пункт 1 статьи 55).

30. Ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, в том числе в ходе любого судебного разбирательства. Учет мнения ребенка, достигшего возраста десяти лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (статья 57).

31. Родители имеют равные права в отношении своих детей (пункт 1 статьи 61).

32. Родительские права не могут осуществляться в противоречии с интересами детей. Обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы их родителей. При осуществлении родительских прав родители не вправе причинять вред физическому и психическому здоровью детей, их нравственному развитию. Способы воспитания детей должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей. Родители, осуществляющие родительские права в ущерб правам и интересам детей, несут ответственность в установленном законом порядке (пункт 1 статьи 65).

33. Место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей. При отсутствии соглашения спор между родителями разрешается судом исходя из интересов детей и с учетом мнения детей. При этом суд, в частности, учитывает привязанность ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам, возраст ребенка, нравственные и иные личные качества родителей, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития (род деятельности, режим работы родителей, материальное и семейное положение родителей и другое) (пункт 3 статьи 65).

34. Родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет права на общение с ребенком, участие в его воспитании и решении вопросов получения ребенком образования. Родитель, с которым проживает ребенок, не должен препятствовать общению ребенка с другим родителем, если такое общение не причиняет вред физическому и психическому здоровью ребенка, его нравственному развитию (пункт 1 статьи 66).

35. Один из родителей может быть лишен судом родительских прав по заявлению другого родителя, опекуна, прокурора или органов опеки и попечительства, если, помимо прочего, он жестоко обращается с ребенком, в том числе осуществляет физическое или психическое насилие над ним, покушается на его половую неприкосновенность (статья 69 и пункт 1 статьи 70).

36. Суд может с учетом интересов ребенка принять решение об ограничении родительских прав одного из родителей и об отобрании ребенка у одного из родителей по иску близкого родственника, органов и организаций, на которые законом возложены обязанности по охране прав несовершеннолетних детей, образовательного учреждения или прокурора. Ограничение родительских прав допускается, если оставление ребенка с одним из родителей опасно для ребенка (статья 73).

С. Судебная практика

37. В Постановлении от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" с изменениями, внесенными 6 февраля 2007 г., Пленум Верховного Суда Российской Федерации разъяснил, в частности, следующее:

"8. ...При определении порядка общения родителя с ребенком принимаются во внимание возраст ребенка, состояние его здоровья, привязанность к каждому из родителей и другие обстоятельства, способные оказать воздействие на физическое и психическое здоровье ребенка, на его нравственное развитие.

В исключительных случаях, когда общение ребенка с отдельно проживающим родителем может нанести вред ребенку, суд, исходя из п[ункта] 1 ст[атьи] 65 [Семейного кодекса Российской Федерации]... вправе отказать этому родителю в удовлетворении иска об определении порядка его участия в воспитании ребенка, изложив мотивы принятого решения...".

ГАРАНТ:

Нумерация разделов приводится в соответствии с источником

II. Соответствующие международно-правовые нормы

38. В частях, имеющих отношение к настоящему делу, Конвенция о правах ребенка 1989 года гласит:

"Статья 3

1. Во всех действиях в отношении детей независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка...

Статья 9

1. Государства-участники обеспечивают, чтобы ребенок не разлучался со своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев, когда компетентные органы, согласно судебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка...

3. Государства-участники уважают право ребенка, который разлучается с одним или обоими родителями, поддерживать на регулярной основе личные отношения и прямые контакты с обоими родителями, за исключением случая, когда это противоречит наилучшим интересам ребенка...

Статья 12

1. Государства-участники обеспечивают ребенку, способному сформулировать свои собственные взгляды, право свободно выражать эти взгляды по всем вопросам, затрагивающим ребенка, причем взглядам ребенка уделяется должное внимание в соответствии с возрастом и зрелостью ребенка.

2. С этой целью ребенку, в частности, представляется возможность быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства, затрагивающего ребенка, либо непосредственно, либо через представителя или соответствующий орган в порядке, предусмотренном процессуальными нормами национального законодательства".

Право

Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

39. Заявитель со ссылкой на статью 6 Конвенции и статью 5 Протокола N 7 к Конвенции жаловался на то, что решение районного суда от 8 декабря 2017 г. было принято в нарушение его права и права его сына находиться рядом друг с другом, что разбирательство, по результатам которого было вынесено это решение, являлось несправедливым, поскольку суды Российской Федерации не приняли надлежащих мер по выяснению мнения ребенка, что орган опеки и попечительства не представил заключения по этому вопросу и что суды Российской Федерации не дали должной оценки интересам ребенка.

40. Европейский Суд полагает, что эти жалобы подлежат рассмотрению с точки зрения статьи 8 Конвенции, которая устанавливает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

А. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

41. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой для рассмотрения по существу по каким-либо основаниям, предусмотренным в статье 35 Конвенции. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(а) Заявитель

42. Заявитель утверждал, что порядок общения, установленный решением районного суда от 8 декабря 2017 г., являлся вмешательством в осуществление им прав, предусмотренных статьей 8 Конвенции. Это вмешательство было предусмотрено законом, но не преследовало правомерной цели защиты и уважения интересов ребенка и не являлось необходимым в демократическом обществе. Заявитель воспитывал своего сына непрерывно с 2008 года до тех пор, пока в мае 2016 года Е.Ч. не забрала ребенка с собой в г. Киренск. За это время между заявителем и ребенком возникла тесная и устойчивая эмоциональная связь. Упомянутый выше порядок общения причинил ребенку психологическую травму и существенно ограничил его гармоничное развитие. Основания решения районного суда не были уместными и достаточными, а заявитель не принимал достаточного участия в его вынесении. Районный суд не учел, что с июля 2015 года до мая 2016 года заявитель воспитывал своего сына в одиночку и что, когда Е.Ч. забрала ребенка из г. Санкт-Петербурга в г. Киренск, это причинило ребенку эмоциональные страдания и опустошило его.

43. Несмотря на ходатайство заявителя, районный суд не стал устанавливать временный порядок общения заявителя со своим сыном до вынесения решения по делу. Орган опеки и попечительства не дал заключения по поводу определения порядка общения заявителя с сыном. Районный суд удовлетворил ходатайство заявителя о рассмотрении дела с участием прокурора, но разбирательство проходило в его отсутствие. Он также не назначил экспертизы отношений между заявителем и Е.Ч. и отношений каждого из них с ребенком.

44. Далее заявитель выдвинул утверждения о несоблюдении Е.Ч. установленного судом порядка общения и о неисполнении властями государства-ответчика своего позитивного обязательства по обеспечению прав заявителя видеться с сыном.

(b) Власти Российской Федерации

45. Власти Российской Федерации утверждали, что по делу не было допущено вмешательства в осуществление заявителем прав, гарантированных статьей 8 Конвенции. На случай, если Европейский Суд придет к иному выводу, власти Российской Федерации настаивали на том, что это вмешательство было предусмотрено законом, преследовало правомерную цель, которая заключалась в обеспечении нормального развития ребенка, и являлось необходимым по смыслу положений пункта 2 статьи 8 Конвенции, а приведенные судами государства-ответчика основания для вынесения решений были уместными и достаточными. Разрешая спор об установлении порядка общения заявителя с сыном, суды Российской Федерации произвели тщательный анализ семейного положения заявителя, охватывающий все аспекты фактического, эмоционального и психологического характера, и осуществили сбалансированную и разумную оценку интересов всех участников спора. В основу судебного решения были положены свидетельские показания и отчет о психологическом обследовании ребенка от 7 июля 2017 г. Районный суд исходил из принципа равенства прав и обязанностей родителей по отношению к ребенку, привязанности ребенка к своим родителям и отношений между ними. Районный суд заслушал мнение ребенка и представителя органа опеки и попечительства, принял во внимание характер отношений ребенка с каждым из родителей, личные психологические особенности ребенка, его возраст, значимость для него обоих родителей, негативное воздействие конфликта между родителями на эмоциональное состояние ребенка, то, что у обоих родителей было равное желание и возможности создать условия, необходимые для воспитания и развития ребенка, желательность и необходимость поддержания контактов отца с сыном и пришел к правомерному и обоснованному выводу по вопросу об установлении порядка общения заявителя с ребенком с учетом интересов последнего.

46. Заявитель принимал достаточное участие в процессе вынесения оспариваемого решения. Все ходатайства, поданные им в ходе разбирательства (о предполагаемом нарушении правил подсудности, рассмотрении дела с участием прокурора, ознакомлении с материалами дела, приобщении различных доказательств к материалам дела и исключении их оттуда и т. д.), были рассмотрены районным судом по существу, а его возражения на иск Е.Ч. были признаны обоснованными.

2. Мнение Европейского Суда

(а) Пределы рассмотрения настоящего дела

47. Европейский Суд отмечает, что в ответ на замечания властей Российской Федерации заявитель выдвинул новую жалобу на то, что они предположительно не выполнили свое позитивное обязательство, предусмотренное статьей 8 Конвенции, обеспечить исполнение судебного решения о порядке его общения с ребенком от 8 декабря 2017 г. (см. выше § 44).

48. По мнению Европейского Суда, новая жалоба, выдвинутая заявителем, не является продолжением жалобы, первоначально поданной им 20 февраля 2019 г. и коммуницированной властям Российской Федерации 12 сентября 2019 г. Заявитель упомянул о ней между прочим, и в ней отсутствуют фактические и юридические основания, достаточные для того, чтобы считать ее "жалобой" по смыслу прецедентной практики Европейского Суда (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Радомилья и другие против Хорватии" (Radomilja and Others v. Croatia) от 20 марта 2018 г., жалобы NN 37685/10 и 22768/12* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 2 (примеч. редактора).), § 126). В связи с этим она не подлежит рассмотрению Европейским Судом.

(b) Общие принципы

49. Пункт 1 статьи 8 Конвенции гарантирует каждому право на уважение семейной жизни. Согласно устоявшейся прецедентной практике Европейского Суда нахождение родителей и детей рядом друг с другом является важнейшим элементом семейной жизни, а внутригосударственные меры, которые этому препятствуют, представляют собой вмешательство в осуществление права, охраняемого статьей 8 Конвенции. Такое вмешательство является нарушением данной статьи Конвенции, за исключением случаев, когда оно "предусмотрено законом", преследует одну или несколько целей, являющихся правомерными с точки зрения пункта 2 статьи 8 Конвенции, и может считаться "необходимым в демократическом обществе" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Странд Лоббен и другие против Норвегии" (Strand Lobben and Others v. Norway) от 10 сентября 2019 г., жалоба N 37283/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2019. N 8 (примеч. редактора).), § 202).

50. При определении того, было ли соблюдено последнее из этих условий, Европейский Суд с учетом всех обстоятельств дела в целом устанавливает, являются ли соображения, приведенные в качестве обоснования этой меры, уместными и достаточными для целей применения пункта 2 статьи 8 Конвенции. Далее, понятие "необходимость" предполагает, что вмешательство соответствует настоятельной общественной потребности и, в частности, что оно соразмерно преследуемой правомерной цели с учетом справедливого равновесия, которое необходимо достигать между соответствующими противоречащими друг другу интересами (см. ibid., § 203).

51. Ключевое значение в каждом деле подобного рода имеет определение того, в чем заключаются интересы ребенка. Кроме того, необходимо иметь в виду, что органы власти государств - участников Конвенции пользуются преимуществом непосредственного контакта со всеми заинтересованными лицами. Следовательно, задачей Европейского Суда является не подмена собой органов власти государств - участников Конвенции при выполнении ими обязанностей в области опеки и контактов с детьми, а определение законности и обоснованности решений, принятых этими органами при осуществлении их свободы усмотрения, с точки зрения Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эльшольц против Германии" (Elsholz v. Germany), жалоба N 25735/94, § 48, ECHR 2000-VIII; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии" (Sommerfeld v. Germany), жалоба N 31871/96, § 62, ECHR 2003-VIII (извлечения); Постановление Европейского Суда по делу "Бухс против Швейцарии" (Buchs v. Switzerland) от 27 мая 2014 г., жалоба N 9929/12, § 49; Постановление Европейского Суда по делу "P.K. против Польши" (P.K. v. Poland) от 10 июня 2014 г., жалоба N 43123/10, § 84).

52. Пределы свободы усмотрения, которую следует предоставлять компетентным органам власти, меняется в зависимости от характера вопросов и важности интересов, о которых идет речь в деле. Так, Европейский Суд признавал, что власти пользуются широкой свободой усмотрения, в частности, при решении вопросов опеки над ребенком. Однако в отношении дополнительных ограничений, например, ограничения властями права родителей видеться со своими детьми, и юридических гарантий, направленных на обеспечение эффективной защиты права родителей и детей на уважение их семейной жизни, требуется осуществлять более строгий контроль. Вследствие этих дополнительных ограничений возникает опасность фактического прекращения семейных отношений маленького ребенка с одним из его родителей или с обоими родителями сразу (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эльшольц против Германии" (Elsholz v. Germany), § 49; упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии" (Sommerfeld v. Germany), § 63; и Постановление Европейского Суда по делу "Гёргюлю против Германии" (Gorgulu v. Germany) от 26 февраля 2004 г., жалоба N 74969/01, § 42).

53. Статья 8 Конвенции требует достигать справедливого равновесия между интересами ребенка и интересами его родителей. При достижении этого равновесия особое значение следует придавать интересам ребенка, которые в зависимости от их характера и серьезности могут быть важнее интересов родителей. В частности, в соответствии со статьей 8 Конвенции родители не могут иметь право принимать меры, которые негативно отразятся на здоровье и развитии ребенка (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эльшольц против Германии" (Elsholz v. Germany), § 50; Постановление Европейского Суда по делу "Хоппэ против Германии" (Hoppe v. Germany) от 5 декабря 2002 г., жалоба N 28422/95, § 49; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Гёргюлю против Германии" (Gorgulu v. Germany), § 43).

54. Хотя статья 8 Конвенции и не содержит каких-либо явно выраженных процессуальных требований, необходимо, чтобы процесс принятия решения о мерах, представляющих собой вмешательство в осуществление соответствующих прав, был справедливым и обеспечивал надлежащее соблюдение интересов, охраняемых статьей 8 Конвенции. Европейский Суд не сможет удовлетворительным образом установить, являлись ли соображения, приведенные судами государства - участника Конвенции в качестве основания для принятия этих мер, "достаточными" для целей применения пункта 2 статьи 8 Конвенции, если он одновременно с этим не определит, участвовал ли соответствующий родитель в процессе принятия решения в целом в достаточной степени, которая обеспечивала необходимую защиту его интересов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Зюсс против Германии" (Su v. Germany) от 10 ноября 2005 г., жалоба N 40324/98, § 89, и приведенные в нем примеры).

(с) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

55. Европейский Суд приходит к выводу, что отношения между заявителем и его сыном представляли собой "семейную жизнь" по смыслу положений пункта 1 статьи 8 Конвенции, и у сторон отсутствовали разногласия по этому поводу.

56. Европейский Суд также отмечает, что в решении от 8 декабря 2017 г. районный суд установил порядок общения заявителя с сыном следующим образом: встречи два раза в месяц во второе и последнее воскресенье каждого месяца продолжительностью до двух часов в присутствии Е.Ч. и ежедневные разговоры по телефону с 19.00 до 20.00 (см. выше § 18). Европейский Суд считает, что это решение препятствовало заявителю и его сыну находиться рядом друг с другом, а значит, являлось вмешательством в осуществление заявителем права, предусмотренного статьей 8 Конвенции.

57. Стороны не оспаривают, что все обжалуемые по делу меры имели основание в законодательстве государства-ответчика, и Европейский Суд придерживается того же мнения. Далее, Европейский Суд полагает, что суды Российской Федерации, как они считали, преследовали правомерную цель, заключавшуюся в защите интересов ребенка. Остается определить, можно ли считать вмешательство "необходимым в демократическом обществе" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чинца против Румынии" (Cinta v. Romania) от 18 февраля 2020 г., жалоба N 3891/19, §§ 43-45).

58. В связи с этим Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, являлись ли с учетом всех обстоятельств дела в целом соображения, приведенные в качестве обоснования этой меры, уместными и достаточными для целей применения пункта 2 статьи 8 Конвенции.

59. Рассмотрев решения судов Российской Федерации, о которых идет речь в деле (см. выше §§ 18, 21, 23-24), Европейский Суд не усматривает причин усомниться в том, что они основывались на наилучших интересах ребенка. Суды Российской Федерации, приняв во внимание, помимо прочего, возраст ребенка, его распорядок дня, привязанность к матери и крайне напряженные отношения между заявителем и матерью ребенка, которые подвергали ребенка сильному эмоциональному стрессу и лишали его чувства защищенности (см. выше § 13), пришли к выводу, что указанный выше порядок общения обеспечит равновесие между интересами ребенка и интересами его родителей и благоприятно скажется на физическом и психическом здоровье ребенка, его развитии и сложившемся образе жизни. Ничто в деле не указывает на то, что выводы, сделанные судами государства-ответчика, которые пользуются преимуществом непосредственного контакта со всеми заинтересованными лицами, были произвольными или явно необоснованными, а значит, выходили за рамки предоставленной им свободы усмотрения. Поскольку в принципе органы власти государств - участников Конвенции находятся в лучшем положении, чем международный суд, с точки зрения оценки представленных им доказательств, в задачу Европейского Суда не входит ставить себя на их место при установлении и оценке обстоятельств дела и принятии решений о том, что лучше всего в настоящем деле отвечает интересам ребенка.

60. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что обжалуемое судебное решение было принято по результатам судебного разбирательства, основанного на принципе состязательности, в котором заявитель находился в положении, позволявшем ему выдвигать все доводы в подкрепление своей просьбы о более частых и продолжительных встречах с ребенком, а также имел доступ ко всей значимой информации, на которую ссылались суды.

61. Районный суд заслушал показания ребенка в присутствии психолога. Задаваемые вопросы были согласованы между сторонами (см. выше § 17). На всех судебных заседаниях присутствовал представитель органа опеки и попечительства, который принимал активное участие в рассмотрении дела. Что касается того, что в разбирательстве в районном суде не участвовал прокурор, Европейский Суд отмечает, что заявитель не подтвердил строгой необходимости такого участия в обстоятельствах настоящего дела и его целесообразности ввиду обоснованной и узнаваемой цели или интереса общества (см. Постановление Европейского Суда по делу "Менчинская против Российской Федерации" (Menchinskaya v. Russia) от 15 января 2009 г., жалоба N 42454/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 12 (примеч. редактора).), § 35).

62. Что касается того, что суды Российской Федерации не назначили экспертизы отношений ребенка с каждым из родителей, Европейский Суд отмечает, что, по общему правилу, оценивать представленные им доказательства, в том числе и средства установления соответствующих обстоятельств дела, должны суды государств - участников Конвенции. Было бы преувеличением утверждать, что от судов государств - участников Конвенции во всех случаях требуется назначать психологическую экспертизу по вопросу о том, может ли родитель, проживающий отдельно от ребенка, видеться с ним, поскольку этот вопрос зависит от конкретных обстоятельств каждого дела (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Странд Лоббен и другие против Норвегии" (Strand Lobben and Others v. Norway), § 213). В настоящем деле суды Российской Федерации располагали достаточными доказательствами, позволившими им прийти к выводу с учетом наилучших интересов ребенка.

63. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что процессуальный подход судов Российской Федерации в сложившихся обстоятельствах являлся разумным: он предоставил достаточно материала для вынесения обоснованного решения по вопросу о контактах заявителя с сыном в конкретном случае, а заявитель участвовал в процессе принятия решения в достаточной степени, которая обеспечивала необходимую защиту его интересов. В связи с этим Европейский Суд полагает, что процессуальные требования, предусмотренные статьей 8 Конвенции, были соблюдены.

64. Соответственно, Европейский Суд полагает, что в основе оспариваемого решения лежали соображения не только уместные, но и достаточные для целей применения пункта 2 статьи 8 Конвенции. В частности, с учетом свободы усмотрения, которой пользуются власти государства-ответчика в этой области, обжалуемое по делу вмешательство не являлось несоразмерным преследуемой правомерной цели. Следовательно, по делу не было допущено нарушения статьи 8 Конвенции.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что по делу отсутствовало нарушение статьи 8 Конвенции.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 6 июля 2021 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Милан Блашко Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда