"Удар милосердия" по институту народных заседателей (В. Бозров, "Российская юстиция", N 9, сентябрь 2002 г.)

"Удар милосердия" по институту народных заседателей

Еще не успела высохнуть типографская краска на тексте нового УПК, как ряд его положений оказались в сфере острой критики ученых и практикующих юристов, причем не всегда бесспорной и справедливой. И одной из причин такой критики стала ликвидация института народных заседателей.

Сторонники "возвращения народовластия в уголовный процесс", среди которых и известнейшие ученые, приводят два довода: сдерживающую от возможного судейского произвола роль представителей народа; активное использование шеффенского суда в континентальной Европе.

Начну с краткого напоминания родословной института народных заседателей. Как известно в российское правосудие этот прообраз суда шеффенов взят ("списан") из континентальной Европы, где, кстати, за ним уже тогда закрепились обидные, но меткие прозвища "Beischlufer" и "Jasager" (немецкое - "спящий при ком-то" и "говорящий да"). Трудно дать более точное определение суда шеффенов.

Что же тогда побудило ввести в наше уголовное судопроизводство институт народных заседателей, со всеми его заведомыми пороками и недостатками?

"Видимо, в том-то и смысл, - замечает исследователь этой проблемы А.Тарасов, - что многие недостатки института шеффенов, в том числе и те, что дали основания для оскорбительных прозвищ, не воспринимались ни С. Познышевым, ни И. Фойницким, ни большинством западноевропейских ученых как главная характеристика такого правосудия. Главным было совсем другое - шеффенский суд был значительно менее дорог, чем суд присяжных, и позволял благодаря этому обеспечить участие народного элемента в большинстве уголовных дел, тогда как суд присяжных мог осуществлять правосудие лишь по самым сложным делам о наиболее тяжких преступлениях. Видимо, поэтому шеффенский суд, не вытесняя суда присяжных, перешагнул через столетие критики (во многом обоснованной) и остался в современной Германии, в других странах континентальной Европы" (Научные труды РАЮН. М., 2001. Т. 2. С.251).

От себя добавлю, что в социалистической Польше, даже во времена расцвета судебного народовластия, отмечено не более 6% случаев, когда мнения народных заседателей возобладали над мнением судей.

Судебная практика показала, что родимые пятна суда шеффенов перешли и на его российский вариант: сначала в дореволюционной России, затем, и уже в более тяжкой форме, проявились они в советском уголовном процессе.

Так в чем же тогда секрет столь высокой толерантности к реформам института народных заседателей?

Как известно, В. Ленин считал участие в отправлении правосудия народных заседателей средством приобщения трудящихся к широкому участию в политической жизни и управлении государством. Он писал: "Нам надо судить самим. Граждане должны участвовать поголовно в суде и в управлении страны. И для нас важно привлечение к управлению государством поголовно всех трудящихся" (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 36. С.53). Эта идея была воспринята во второй Программе партии, где сказано, что партия должна стремиться к тому, чтобы все трудящееся население поголовно привлекалось к отправлению судейских обязанностей.

В итоге народные заседатели стали рассматриваться основой советского правосудия, гарантом исключения бюрократизма и формализма в деятельности судов, а также возможного отрыва профессиональных судей от масс.

Институт народных заседателей утвердился в советском общественном сознании как основной инструмент, обеспечивающий всестороннее, критическое и осмотрительное исследование и справедливое разрешение дела, повышающий авторитет суда и судебного приговора. На самом же деле роль народных заседателей была чисто "декоративная", в последнее же время этот институт стал даже тормозом судебной реформы, поскольку не вписывался в нынешние правовые, экономические и другие сформировавшиеся общественные отношения. Проще говоря, если в первые годы "народовластия" предназначение народных заседателей можно было хоть как-то оправдать недостаточной образованностью судей, наличием "врагов народа" и так далее, то сейчас подобная аргументация, мягко говоря, неуместна. Неизмеримо возросший уровень общественного развития в России позволяет констатировать, что уголовно-процессуальной деятельностью должны заниматься профессионалы, а не "кухарки".

Вряд ли кто оспорит, что судебное следствие - сложный познавательный процесс, рассчитанный на вооруженность судей знаниями в области доказательственного права, данных криминалистики. Народному заседателю, вдруг оказавшемуся в судейском кресле, он не по силам. Но это бы еще ничего: хуже, что участие народных заседателей с правами судей порой прямо препятствует установлению подлинных обстоятельств дела, снижает уровень культуры процесса.

В судебной практике не так уж редки факты, когда народные заседатели задают наводящие вопросы или вопросы, выходящие за пределы судебного разбирательства. И если подобный вопрос участника процесса председательствующий вправе снять, то в отношении народного заседателя у него нет такого права. Председательствующему постоянно приходится "шептаться" с народными заседателями при вынесении определений в зале суда, буквально подталкивая их к принятию решений по возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам. В результате и российские "шеффены" получили меткое прозвище - "кивалы".

Чтобы рассмотреть уголовное дело по существу, судья обязан хорошо знать материалы этого дела, свободно в них ориентироваться с позиции теории доказательств, соблюдения процедурных правил проведения следственных действий, правильности применения уголовного закона. Без знания материалов дела профессиональным судьей вряд ли можно провести судебное следствие на должном уровне. Не случайно в уголовном судопроизводстве предусмотрено и участие профессионального защитника, с помощью которого обвиняемый изучает те же материалы. Народный заседатель, не имеющий этих знаний, - "слепой" наблюдатель, "глухой" слушатель в уголовном процессе. Сторонняя юридическая помощь ему не положена. В результате он оказывается в роли статиста. Здесь нельзя проводить аналогию с институтом присяжных заседателей, которые, в отличие от народных заседателей, решают только вопрос виновности подсудимого.

Принятый 17 ноября 1999 г. Закон "О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции" еще более усугублял ситуацию с народными заседателями, поскольку их списки (а в них десятки тысяч фамилий) предполагалось составлять формально, без должной проверки и согласия граждан. В результате в народные заседатели попадала публика далеко "неправосудная" как в ментальном, так и в образовательном плане, а порой (были случаи) и с неадекватным восприятием реальной действительности, ненормальным состоянием психики.

Как правило, граждан, которым выпадало быть народными заседателями, приходилось упрашивать, убеждать, взывать к их гражданской сознательности, "отпрашивать" у начальства с работы. Поэтому чаще всего судья вынужден был обходиться десятком-другим пенсионеров.

Сама диалектика развития "судебного народовластия" закономерно привела его к состоянию естественной агонии; а новый УПК просто нанес ему последний "удар милосердия".

От редакции. В соответствии со ст.7 Федерального закона от 18 декабря 2001 г. "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (с изменениями от 29 мая 2002 г.) до 1 января 2004 г. уголовные дела о тяжких и особо тяжких преступлениях по ходатайству обвиняемого могут рассматриваться коллегией в составе судьи и двух народных заседателей.

В. Бозров,

председатель Екатеринбургского гарнизонного военного суда,

доктор юридических наук, профессор

"Российская юстиция", N 9, сентябрь 2002 г.