Некоторые правовые аспекты искусственного прерывания беременности (аборта) (К.А. Чернега, "Гражданин и право", N 9/10, сентябрь-октябрь 2002 г.)

Некоторые правовые аспекты искусственного прерывания беременности (аборта)

1. Момент возникновения права на жизнь: коллизии правового регулирования

Правовая легализация абортов в России базируется на ч.2 ст.17 Конституции РФ, согласно которой "основные права и свободы человека принадлежат каждому от рождения". В силу приведенной статьи право на жизнь как основное естественное право возникает у человека не с момента зачатия, а с момента рождения, что вполне соответствует духу современных правовых систем, основанных на концепции "естественного права"*(1). Вместе в тем (как это ни парадоксально!), закрепленное в ч.2 ст.17 Конституции РФ положение не вполне согласуется c рядом норм международного права.

Прежде всего, следует обратить внимание на преамбулу Конвенции о правах ребенка (принята резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1989 г.), согласно которой государства-участники Конвенции, в том числе Россия, принимают во внимание, что "ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в надлежащей правовой защите, как до, так и после рождения". Кроме того, в ст.1 Конвенции, согласно которой "ребенком признается каждое человеческое существо до достижения 19-летнего возраста", не установлен начальный момент, с которого следует признать человеческое существо ребенком. По смыслу приведенной статьи ребенком является не только рожденное человеческое существо, но также и то, которое еще находится в материнской утробе, не появилось на свет. Подтверждение этому доводу можно найти и в отечественном законодательстве. Так, согласно ст.1116 ГК РФ граждане, зачатые в момент жизни наследодателя и родившиеся после его смерти, обладают правом наследования. Таким образом, действующее законодательство РФ также охраняет интересы человеческого зародыша, называя его "гражданином", "ребенком", а не лишенной самостоятельного бытия "частью" материнского организма. Если же согласно приведенным международным и отечественным нормативным правовым актам находящееся в материнской утробе человеческое существо признается ребенком, то на него распространяются все нормы, касающиеся прав и интересов детей, в том числе и ст.6 Конвенции о правах ребенка, в силу которой каждый ребенок имеет право на жизнь. Какие выводы из этого следуют? На данный вопрос легче всего найти ответ в нормах действующего законодательства Германии. Согласно п.219 УК Германии 1871 г. (по состоянию на 17 августа 1999 г.) "женщина должна сознавать, что еще не родившийся человек в каждой стадии беременности имеет собственное право на жизнь и что поэтому прерывание беременности в правовом обществе принимается во внимание только в исключительной ситуации...". Как видим, германский уголовный закон далек от того, чтобы рассматривать нерожденное человеческое существо как не обладающую самостоятельными правами "часть организма матери", напротив, законодатель приравнивает аборт к убийству человека*(2).

2. Правовой статус человеческого плода в теории гражданского права

Поскольку на сегодняшний день в законодательстве отсутствуют единые критерии определения правового статуса человеческого эмбриона, в правоведении ведутся споры на этот счет. Камнем преткновения является вопрос о моменте возникновения гражданской правоспособности человека: с какого момента человек становится субъектом права (физическим лицом) - с момента рождения или с момента зачатия?

Дело в том, что еще в древнеримском праве существовали нормы, в известной степени свидетельствующие о том, что гражданская правоспособность возникает у человека еще до рождения. Речь идет о положении, предусмотренном Законом XII таблиц, согласно которому ребенок, родившийся после смерти отца-наследодателя, считался наследником и, в силу этого, мог быть упомянут в завещании. Впоследствии аналогичное положение было закреплено в более поздних правовых источниках-Институциях Гая и Дигестах Юстиниана. Кроме того, по закону Юлия Веллея (28 г.) в целях охраны наследственных прав человеческого зародыша ему по просьбе беременной матери назначался попечитель, уполномоченный осуществлять управление имуществом, которое должен унаследовать зародыш в случае рождения*(3). Не случайно на рубеже II-III вв. римский юрист Тертуллиан писал: "Тот, кто будет человеком, уже человек"*(4).

Приведенные нормы латинских правовых источников были рецепированы странами романо-германской правовой системы. Так, согласно параграфу 1923 (2) Германского гражданского уложения "лицо, которое не родилось, на момент открытия наследства, однако уже было зачато, считается родившимся до открытия наследства". А параграф 1777 (2) ГГУ гласит, что "отец может назначить опекуна ребенку, который родится после его смерти, если он был бы управомочен на это в случае рождения ребенка до его смерти"*(5). В ст.725 Французского Гражданского кодекса содержится положение, согласно которому наследниками могут быть лишь лица, "существующие в момент открытия наследства". При этом понятие "существования" является, по смыслу ФГК, более широким, чем понятие "нахождения в живых", и позволяет наделить наследственной правоспособностью зачатых, но еще не родившихся детей*(6). В дореволюционной России, согласно п.2 ст.119 Законов гражданских, также принимались меры к охране интересов младенцев, находящихся в утробе матери.

По мнению большинства правоведов, вышеприведенные нормы отнюдь не наделяют человеческий зародыш субъективными правами: человек становится субъектом права лишь в том случае, если он родится, и притом родится живым. При этом часть правоведов считают, что зачатый ребенок (насцитурус) наделен условной гражданской правоспособностью, другие же склоняются к тому, что закон просто охраняет будущие права насцитуруса, не признавая его правоспособным лицом*(7).

Что касается первой точки зрения, то она имеет достаточно глубокие исторические корни. Действительно, еще в источниках римского права встречаются нормы, приравнивающие зачатого ребенка к уже рожденному субъекту права при наличии двух условий. Во-первых, зачатый ребенок должен родиться живым. Во-вторых, признание гражданской правоспособности за зачатым ребенком должно соответствовать его интересам*(8). Положения латинских правовых источников оказали существенное влияние на формирование в науке гражданского права теории "условной правоспособности" человеческого плода*(9). Данная теория находит подтверждение в законодательстве ряда зарубежных стран. Так, согласно Гражданскому кодексу Венгрии 1977 г. человек, если он родился живым, является правоспособным с момента зачатия. В Гражданском кодексе Чехословакии 1964 г. указано, что правоспособностью обладает и зачатый ребенок, если он родится живым. По Гражданскому кодексу Испании 1889 г. гражданская правоспособность физического лица возникает с момента рождения, при этом зачатый ребенок рассматривается как рожденный, если он родился, имеет человеческое тело и прожил 24 часа с момента отделения от материнского организма*(10).

Сторонники концепции "охраны прав" насцитуруса исходят из положения, согласно которому правоспособность гражданина возникает с момента рождения, а не с момента зачатия. Устанавливая право насцитуруса на наследование, гражданское законодательство отнюдь не отступает от приведенного правила: насцитурус не наделяется гражданской правоспособностью, не становится субъектом права. В данном случае закон лишь гарантирует охрану будущих прав человека, - тех прав, которые возникнут у него в будущем, в случае рождения живым. Таким образом, признавая насцитуруса наследником, законодатель имеет в виду, что право на наследование возникнет у него в случае рождения живым. При этом возникшее право будет действовать с обратной силой*(11). Характерно, что в некоторых странах, в том числе в России, нормы гражданского законодательства, регулирующие правовой статус насцитуруса, императивны и, таким образом, исключается возможность решения вопроса об охране прав насцитуруса в зависимости от соответствия такой охраны интересам последнего. Вместе с тем, в зарубежном законодательстве встречается иной подход к проблеме охраны прав человеческого эмбриона. Так, в Нидерландах еще не родившийся ребенок считается уже появившимся на свет, если эта презумпция соответствует его интересам*(12).

3. Медицинская и этическая оценка искусственного прерывания беременности. Позиция христианских конфессий

В последнее время среди микрогенетиков получает все большее распространение позиция, связывающая начало человеческой жизни с моментом зачатия человеческого плода во чреве матери. Такого мнения придерживаются, в частности, зав. кафедрой эмбриологии биофака МГУ профессор, доктор биологических наук В.А. Голиченков и профессор кафедры эмбриологии Д.В. Попов*(13). Более категорична позиция ряда зарубежных специалистов, согласно которой аборт представляет собой не просто безвредное "прерывание беременности", но "преднамеренное убийство"*(14).

Точка зрения выступающих против абортов медиков согласуется с текстом клятвы Гиппократа (V-IV в. до н. э.), содержащей следующее обязательство врача: "я никогда не дам женщине абортивного средства". Как известно, в настоящее время будущие врачи по окончании ими учреждений профессионального образования также дают клятву. В России ее текст сформулирован в ст.60 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан. Однако в содержание клятвы российского врача не входят обязательства в отношении не родившейся жизни. Отсутствуют такие обязательства и в Этическом кодексе российского врача (принят в ноябре 1994 г. на 4-й Конференции ассоциации врачей России).

Попытаемся сопоставить отечественные этические нормы с международными. С этой целью обратимся, в частности, к Декларации ВМА "О медицинских абортах" (принята 2-й Генеральной Ассамблеей ВМА в сентябре 1948 г., дополнена 35-й Ассамблеей ВМА в октябре 1985 г.). Декларация провозглашает в качестве основополагающего морального принципа врача "уважение к человеческой жизни с момента ее зачатия". Этот этический принцип, к сожалению, проигнорирован этическими актами медицинского права России. Предусмотренная ст.60 Основ клятва врача, равно как и Этический кодекс российского врача даже не декларируют уважение к человеческой жизни с момента зачатия человека.

Выводы современной медицины, заключающиеся в признании аборта убийством человека, соответствуют позиции христианских конфессий. Большую роль в формировании канонического суждения христианской Церкви об абортах сыграло постановление Константинопольского собора 692 г., согласно которому "нет разницы, убивает ли кто-либо взрослого человека или существо в самом начале его образования"*(15). Данная позиция находит подтверждение в учениях святых отцов Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Василия Великого и других. Так, свт. Иоанн Златоуст определял плодоизгнание как то, что "хуже убийства". В трудах свт. Василия Великого говорится о том, что "умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению как за убийство". Для современного российского общества достаточно значима точка зрения Русской Православной Церкви, поскольку в силу преамбулы Федерального Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" Федеральное Собрание, уважая христианство, признает "особую роль православия в истории России, в становлении ее духовности и культуры." Согласно XII.2 и XII.3 Основ социальной концепции Русской Православной Церкви " Церковь с древнейших времен рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий грех"*(16).

4. Особенности правового регулирования искусственного прерывания беременности в России

4.1. История формирования правовой базы искусственного прерывания беременности в России

Российская правовая система до революции входила в разряд романо-германских правовых систем. Не случайно в дореволюционной России аборты находились под запретом. В Уложении 1832 г. изгнание плода упоминается среди видов смертоубийства. Согласно ст.1461, 1462 Уложения о наказаниях 1885 г. искусственный аборт карался 4-5 годами каторжных работ, лишением всех прав состояния, ссылкой в Сибирь на поселение. Уголовное уложение 1903 г. несколько смягчило ответственность за аборт: "мать, виновная в умерщвлении своего плода, наказывается заключением в исправительный дом на срок не свыше 3 лет, врач - от 1,5 до 6 лет". Итак, практически до начала XX в. в России аборт был запрещен.

В советский период в свете новой семейной политики, направленной на освобождение семьи из-под влияния Церкви, Россия, следуя примеру революционной Франции, освободила от уголовной ответственности за производство аборта как мать, так и врача. Совместным постановлением Наркомздрава РСФСР и Наркомюста РСФСР "Об искусственном прерывании беременности" от 18 ноября 1920 г. был легализован искусственный аборт. Впрочем, впоследствии новым постановлением ЦИК и СНК СССР "О запрещении абортов" от 27 июня 1936 г. был установлен запрет на аборты. Этот запрет просуществовал вплоть до 1955 г., когда был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об отмене запрещения абортов". В Указе отмечалось, что "проводимые советским правительством мероприятия по охране и поощрению материнства и непрерывный рост сознательности и культуры советских женщин позволяют отказаться от запрещения абортов в законодательном порядке. Снижение числа абортов впредь может быть обеспечено путем дальнейшего расширения государственных мер поощрения материнства, а также мер воспитательного и разъяснительного характера". И действительно, государство приняло меры к поощрению материнства в стране. Так, например, 2 сентября 1981 г. был принят Закон СССР "О мерах государственной финансовой поддержки женщин, имеющих детей", согласно которому стимулировалось рождение второго и третьего ребенка.

4.2. Сравнительный анализ ст.36 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан и ст.123 Уголовного кодекса РФ

В настоящее время правовое регулирование искусственного прерывания беременности (аборта) осуществляется посредством двух федеральных законов. Речь идет об Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан и Уголовном кодексе РФ. Кроме того, действует ряд подзаконных нормативных правовых актов, в числе которых Постановление Правительства РФ от 8 мая 1996 г. "О перечне социальных показаний и утверждении инструкций по искусственному прерыванию беременности" и Приказ Министерства здравоохранения РФ от 28 декабря 1993 г. N 302 "Об утверждении перечня медицинских показаний для искусственного прерывания беременности".

Согласно ст.36 Основ "искусственное прерывание беременности проводится по желанию женщины при сроке беременности до 12 недель, по социальным показаниям - при сроке беременности до 22 недель. А при наличии медицинских показаний и согласия женщины - независимо от срока беременности. Искусственное прерывание беременности проводится в рамках программ обязательного медицинского страхования в учреждениях, получивших лицензию на указанный вид деятельности, врачами, имеющими специальную подготовку". Таким образом, в силу приведенной статьи, при сроке беременности до 12 недель человеческий зародыш может быть умерщвлен по любым основаниям, независимо от наличия медицинских и социальных показателей для такого умерщвления. По смыслу Основ, жизнь человеческого зародыша подлежит правовой охране лишь по истечении 12 недель с момента зачатия при условии отсутствия у матери социальных и медицинских показаний для искусственного прерывания беременности. При наличии медицинских показаний жизнь человеческого плода вообще не составляет предмета правовой охраны - мать, а в некоторых случаях врачи вольны распорядиться этой жизнью по собственному усмотрению. При наличии социальных показаний человеческий зародыш может быть умерщвлен при сроке беременности до 22 недель.

В соответствии со ст.36 Основ "незаконное проведение искусственного прерывания беременности влечет за собой уголовную ответственность, установленную законодательством РФ". Таким образом, ст.36 Основ отсылает к УК РФ. B силу ст.123 Уголовного кодекса РФ "незаконное производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, наказывается штрафом в размере от 100 до 200 МРОТ или в размере зарплаты или иного дохода осужденного за период от 1 до 2 месяцев, либо обязательными работами на срок от 100 до 240 часов, либо исправительными работами на срок от 1 года до двух лет". При сопоставлении ст.36 Основ и ст.123 УК РФ обнаруживается их несоответствие. Во-первых, в ст.36 Основ используется исключительно термин "искусственное прерывание беременности", слово "аборт" не употребляется. В ст.123 УК РФ об "искусственном прерывании беременности" не сказано ни слова, употребляется термин "аборт". Во-вторых, исходя из смысла ст.36, а также ст.31 Основ незаконное прерывание беременности имеет место в случае нарушения сроков, произвольного расширения медицинских и социальных показаний, отсутствия необходимой и достоверной информации о последствиях аборта и т.п. Между тем, в ст.123 УК РФ в качестве "незаконного аборта" рассматривается лишь аборт, произведенный лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Получается, что "любой дипломированный акушер-гинеколог может сделать аборт хоть на 9-м месяце беременности в сквере на лавочке, не опасаясь уголовной ответственности за свое беззаконие"*(17).

5. Оценка медицинских и социальных показаний искусственного прерывания беременности

Утвержденная приказом Минздрава от 28 декабря 1993 г. N 302 Инструкция "О порядке разрешения операции искусственного прерывания беременности по медицинским показаниям", устанавливая перечень заболеваний, составляющих медицинские показания для аборта, содержит следующее положение: "При наличии у беременной заболевания, не указанного в перечне, но при котором продолжение беременности и роды представляют угрозу жизни или ущерба здоровья беременной или новорожденному, вопрос о прерывании беременности решается индивидуально комиссией специалистов, сформированной в установленном инструкциями порядке". Таким образом, в качестве медицинских показаний для аборта может выступить практически любая болезнь, ведь, по большому счету, нет такого заболевания, которое не угрожает, по крайней мере, здоровью беременной женщины.

К числу медицинских показаний искусственного прерывания беременности относятся, в частности, такие, которые могут повлечь неполноценность будущего ребенка. В данном случае речь идет о евгеническом аборте (от слова евгеника - наука, отстаивающая селекцию человека), который совершается с целью не допустить рождения неполноценных детей, как для того, чтобы избавить их от тягот жизни инвалида, так и во избежание излишних тягот для семьи и общества. В контексте международно-правовых норм о правах человека евгенический аборт не может быть оправдан, поскольку указанные нормы гарантируют соблюдение прав неполноценных детей. Так, в силу п.2 ст.23 Конвенции о правах ребенка государства - участники Конвенции признают право неполноценного ребенка на особую заботу. Кроме того, неполноценные лица - как взрослые, так и дети - пользуются равной правовой защитой наряду с прочими людьми. Об этом свидетельствуют п.4 Декларации о правах инвалидов (провозглашена резолюцией 3447 (XXX) Генеральной Ассамблеи от 9 декабря 1975 г.) и п.1 Декларации о правах умственно отсталых лиц (провозглашена резолюцией 2856 (XXVI) Генеральной Ассамблеи от 20 декабря 1971 г.), согласно которым инвалиды и умственно отсталые лица имеют те же права, что и другие лица. Таким образом, неполноценный человек имеет, как и все прочие люди, право на жизнь.

Согласно ст.36 Основ искусственное прерывание беременности при сроке беременности до 22 недель допускается по социальным показаниям. Впервые социальные показания для искусственного прерывания беременности были утверждены 31 декабря 1987 г. приказом Минздрава СССР N 1324, в котором содержался перечень немедицинских (т.е. социальных) показаний для прерывания беременности на сроках от 13 до 28 недель: смерть мужа во время беременности жены, пребывание женщины (ее мужа) в местах лишения свободы, лишение прав материнства, многодетность (число детей свыше пяти), развод во время беременности, инвалидность у ребенка. Этот перечень намного уже, чем тот, который действует в наши дни.

В ныне действующий перечень, установленный постановлением Правительства РФ от 8 мая 1996 г. и детализированный в приказе Министерства здравоохранения РФ от 11 июня 1996 г. N 242, входят, в частности, наличие инвалидности I-II группы у мужа, признание женщины или ее мужа в установленном порядке безработными, отсутствие жилья, проживание в общежитии, на частной квартире, многодетность (число детей свыше трех), доход на одного члена семьи менее прожиточного минимума, установленного в данном регионе. Вправе искусственно прервать беременность также женщина, не состоящая в браке, т.е. претендующая на роль матери-одиночки.

Как видим, перечень социальных показаний для уничтожения зародившейся жизни достаточно широк. Кроме того, очевидно, что такие показания, как проживание в общежитии, на частной квартире, доход на одного члена семьи менее прожиточного минимума характерны, прежде всего, для молодой семьи. Действительно, в России молодая семья обычно испытывает эти типичные материальные трудности. Рассматривая их в качестве оснований для аборта, государство под корень подрубает едва насажденное древо семейной жизни - разрешает умертвить молодоженам, быть может, первое дитя. Очевидно, что существующий в России перечень социальных показаний является опасным подвохом для основы всякого государства - молодой семьи.

Следует также обратить внимание еще на одно обстоятельство. Как известно, аборт при первой беременности особенно вредоносен для женщины, что подтверждено приказом Минздрава СССР от 22 апреля 1981 г. N 430. Между тем, закон допускает искусственное прерывание беременности именно по тем социальным показаниям, которые наиболее характерны для первобеременных женщин-студенток и т.д.

6. Правовые гарантии государственной охраны материнства

К сожалению, при столь либеральном подходе к социальным и медицинским показаниям искусственного прерывания беременности в нормах действующего законодательства России практически отсутствуют гарантии государственной охраны материнства. Предпочтение отдается противоположным гарантиям. Так, согласно ст.36 Основ "каждая женщина самостоятельно решает вопрос о материнстве". Таким образом, в контексте приведенной статьи материнство лишено общественной значимости и является не более, чем частным делом женщины. В тексте Основ отсутствует положительная нравственная оценка материнства, оно не поощряется. На наш взгляд, ст.36 Основ не соответствует п.1 ст.38 Конституции РФ, в силу которого материнство находится под защитой государства. Таким образом, по смыслу этой конституционной нормы, материнство нуждается в государственной поддержке и очевидно не может быть всецело отдано на откуп отдельно взятой личности.

Из содержания ст.36 Основ следует, что воля супруга и родителей (законных представителей) беременной женщины не имеет правового значения*(18). Вопрос о материнстве решается исключительно той, которой предстоит родить*(19). Тем самым нарушается п.1 ст.61 Семейного кодекса РФ, в соответствии с которым супруги-родители несовершеннолетних детей несут равные права и обязанности в отношении своих детей (родительские права).

Одной из существенных гарантий реализации права на аборт является законодательно закрепленная возможность его бесплатного осуществления: в силу ст.36 Основ искусственное прерывание беременности проводится в рамках программ обязательного медицинского страхования.

7. Право врача на отказ от производства аборта

Характерно, что российское законодательство не предусматривает права врача на отказ от прерывания беременности. Действительно, закрепленное в ст.58 Основ право лечащего врача на отказ от "наблюдения и лечения" пациента может быть реализовано лишь при наличии следующих оснований. Во-первых, такой отказ допустим только в случае несоблюдения пациентом предписаний и правил внутреннего распорядка ЛПУ. Во-вторых, отказ врача от наблюдения и лечения пациента не должен угрожать жизни пациента и здоровью окружающих. Очевидно, что нежелание врача умерщвлять зародившуюся жизнь не вписывается в очерченные законом рамки отказа от "наблюдения и лечения больного". Тем не менее представляется, что ст.58 Основ не является препятствием на пути законодательного закрепления права врача на отказ от производства аборта. Дело в том, что в случае аборта речь идет отнюдь не о "лечении" больного, а о медицинском вмешательстве, возможность отказа от которого со стороны врача не урегулирована в Основах.

Непосредственно право врача на отказ от производства аборта закреплено в п.6 Декларации ВМА "О медицинских абортах" (Осло, август 1983 г., дополнена в ноябре 1983 г.), согласно которому в том случае, "если личные убеждения не позволяют врачу сделать медицинский аборт, он должен перепоручить пациентку компетентному коллеге". Однако указанный источник - Декларация "О медицинских абортах" является этическим, а не правовым. Впрочем, на наш взгляд, существуют и известные правовые основания отказа врача от производства аборта. Дело в том, что в отечественном законодательстве действует разрешительный принцип, в силу которого "разрешено все, что прямо не запрещено законом". Иными словами, отказ от производства аборта не является противозаконным деянием, поскольку такой отказ действующим законодательством РФ не запрещен. Тем не менее, отказы подобного рода не встречаются в медицинской практике. Сдерживающую роль играют статьи 124 и 125 УК РФ, согласно которым врач привлекается к уголовной ответственности за "неоказание помощи больному без уважительных причин", а также за " заведомое оставление в опасности лица, находящегося в опасном для жизни и здоровья состоянии". Поэтому важно предусмотреть в Основах специальную статью, допускающую возможность отказа врача от производства аборта по морально-этическим соображениям, религиозным и иным убеждениям. Что касается религиозных и иных убеждений, то и в нынешних условиях, при отсутствии в Основах специальной статьи, врач вправе в обоснование своего отказа ссылаться на п.1 ст.3 Федерального Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", согласно которому в Российской Федерации каждому гарантируется право на свободу совести и свободу вероисповедания, суть которого состоит в возможности иметь и распространять религиозные и иные убеждения, а также действовать в соответствии с ними. Отказ врача от производства аборта по религиозным убеждениям является типичным примером "действия" в соответствии с ними. Однако, ввиду общего характера п.1 ст.3 Закона о свободе совести, религиозные организации, прежде всего христианские конфессии, выступают за конкретизацию права на свободу совести применительно к врачу. Так, согласно XII.2 Основ социальной концепции РПЦ "Церковь призывает государство признать право медицинских работников на отказ от совершения аборта по соображениям совести*(20).

К.А. Чернега,

кандидат юридических наук, старший преподаватель

кафедры гражданского и семейного права МГЮА

"Гражданин и право", N 9/10, сентябрь-октябрь 2002 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Эта концепция отделяет понятие субъекта права ("физического лица"; persona) от понятия "человека", "личности". Согласно теории "естественного права" человек становится субъектом права с момента рождения, поэтому субъективные права личности являются "прирожденными" (jura connata), возникающими в силу рождения. Таким образом, теория "естественного права" отказывается признать субъектом права человеческий зародыш. Насцитурус (nasciturus от лат.- плод в чреве матери), находящийся в материнской утробе, является, с точки зрения естественного права, человеком, однако не может считаться физическим лицом.

*(2) Уголовный кодекс ФРГ / Пер. с нем. М., 2000. С.127-131.

*(3) Дождев Д.В. Римское частное право. Учебник для вузов. М., 1996. С.589, 258.

*(4) Тертуллиан К.С.Ф. Апология VIII в., 8 / Богословские труды. М., 1984. Сб.25. С.180.

*(5) Германское право. Ч.1. М., 1996. С.378-408.

*(6) Основные институты гражданского права зарубежных стран (сравнительно-правовое исследование) / Под. ред. В.В. Залесского. М., 2000. С.494.

*(7) Такой позиции придерживаются, в частности, отечественные дореволюционные правоведы (например, В.М. Хвостов), а также более поздние исследователи гражданского права, в числе которых В.И. Серебровский, Я.Р. Веберс (см.: Серебровский В.И. Избранные труды по наследственному и страховому праву. М., 1997; Хвостов В.М. Система римского права. М., 1996. С.92; Веберс Я.Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском праве и семейном праве. Рига, 1975. С.184).

*(8) Веберс Я.Р. Указ. соч. С.184.

*(9) Вагацума С., Ариидзуми Т. Гражданское право Японии. М., 1993. С. 44; Enneccerus L., Ripp Th., Wolf M. Lerhburch des burgerlichen Rechts. Allgemeiner Teil. Bd.1., Abt.1. Marburg. 1928. P.188.

*(10) Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. М., 2000. С.59.

*(11) Хвостов В.М. Указ. соч. С.93-94.

*(12) Голландская правовая культура / Отв. ред. В.В. Бойцова и Л.В. Бойцова. М., 1998. С.147.

*(13) Согласно заключению В.А. Голиченкова и профессора кафедры эмбриологии Д.В. Попова от 3 сентября 1993 г., современные исследования в области биологии (генетики и эмбриологии) свидетельствуют о том, что "жизнь человека как биологического индивидуума начинается с момента слияния ядер мужской и женской половых клеток и образования единого ядра, содержащего неповторимый генетический материал".

*(14) Об этом см.: Судо Ж. Биологический статус человеческого эмбриона (доклад для медиков) // Семья и биоэтика. С.131-139.

*(15) Силуянова И.В. Этика врачевания: современная медицина и православие. М., 2001. С.103.

*(16) Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С.90.

*(17) А. Семенов // Медицинская газета. 1999. N 20. 17 марта.

*(18) Такой же позиции придерживается Европейская комиссия по правам человека. В ее Заявлении N 8416\79 сказано, что "потенциальный муж-отец не имеет права требовать обязательной консультации с ним или обращаться в суд в связи с намерением его жены сделать аборт... так как именно женщина является главным заинтересованным лицом в продолжении или прерывании беременности". (Заявление N 8416\79, дело Х. против Объединенного Королевства Великобритании.)

*(19) Интересен тот факт, что в проекте Федерального закона "О репродуктивных правах граждан и гарантиях их осуществления" предлагалось закрепить "право женщины на безопасное материнство" и придать этому праву статус основного права человека (ст.10 проекта). В ст.11 проекта право женщины на "безопасное материнство" было определено достаточно широко, предполагая, в частности, право женщины на помощь в планировании семьи, дородовую охрану здоровья, сводящую к минимуму риск для ее здоровья и здоровья плода в период беременности и родов.

*(20) Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С.92.