Договор финансирования под уступку денежного требования и практика его применения арбитражными судами (К.Д. Гасников, "Журнал российского права", N 9, сентябрь 2002 г.)

Договор финансирования под уступку денежного требования
и практика его применения арбитражными судами

Договор финансирования под уступку денежного требования (факторинг) является сравнительно новым институтом в российском гражданском праве. Впервые он получил законодательное закрепление в главе 43 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Сложность применения положений факторинга судами заключается в том, что он имеет сложный предмет. Как известно, в договор включаются как уступаемое денежное требование, срок платежа по которому уже наступил (существующее требование) или наступит в будущем (будущее требование), так и действия финансового агента по финансированию клиента и действия последнего по уступке денежного требования. При этом денежное требование (предмет уступки) должно быть определено таким образом, чтобы можно было идентифицировать существующее требование в момент заключения договора, а будущее требование - не позднее чем в момент его возникновения (п.1 ст.826 ГК РФ).

Таким образом, денежное требование необходимо определить в договоре как "конкретное, а не любое обязательство должника"*(1). В противном случае не будет определен предмет договора, что приведет к признанию его судом недействительным.

Сущность факторинга заключается в следующем. Финансовый агент передает или обязуется передать другой стороне (клиенту) денежные средства в счет денежного требования последнего к должнику за поставленные тому товары, выполненные работы или оказанные услуги, а клиент уступает или обязуется уступить финансовому агенту это денежное требование.

Таким образом, договор факторинга, исходя из определения, закрепленного в ст.824 ГК РФ, является возмездным и взаимным. Кроме того, он может быть как реальным, так и консенсуальным. В любом случае в договоре центральным звеном является уступаемое денежное требование. Это отличает договор факторинга от цессии, поскольку предметом последней может являться любое передаваемое право требования.

На практике контрагенты зачастую неправильно толкуют содержание договора финансирования под уступку денежного требования, считая, что под его определение подпадают "... все случаи перехода прав из денежных обязательств ..."*(2). Договором факторинга именуют, например, переход прав требования по кредитному договору.

В качестве примера приведем решение Арбитражного суда г. Москвы по иску ТОО "Танаис" к ТОО "Торгово-индустриальный банк г. Москвы" и к ООО "Фирма "Арван" о признании недействительным заключенного ответчиком договора цессии. Истец доказывал, что спорный договор являлся договором факторинга, но суд отклонил его доводы, поскольку денежное требование возникло не из продажи истцу товаров, выполнения работ или оказания услуг, как это вытекает из ст.824 Гражданского кодекса РФ.

Суд установил, что ТОО "Торгово-индустриальный банк г.Москвы" уступил ООО "Фирма "Арван" право требования долга от истца по кредитному договору*(3).

Данный пример свидетельствует о буквальном толковании арбитражными судами ст.826 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Вынося решения, суды нередко упускают еще одну особенность договора факторинга: в его предмет могут входить и иные финансовые услуги, оказываемые финансовым агентом клиенту в связи с уступаемым денежным требованием (п.2 ст.824 ГК РФ). Их включение в содержание договора может привести к неверной квалификации судами заключенного соглашения.

Для правоприменительной практики важен также ответ на вопрос, является ли договор финансирования под уступку денежного требования самостоятельным договором или же смешанным. По нашему мнению, договор факторинга является самостоятельным договором, поскольку, во-первых, его законодательное регулирование сосредоточено в специальной главе (глава 43 ГК РФ), а, во-вторых, он имеет только ему присущий предмет регулирования.

Исходя из самостоятельности договора факторинга, можно говорить о том, что его существенным элементом является денежное требование, которое определяет содержание и иных договоров (займа, кредита, банковского счета и т.д.).

В связи с этим больше всего споров вызывает договор факторинга с правом регресса. Существование данного вида договора финансирования под уступку денежного требования позволяет некоторым авторам делать вывод о его схожести с кредитным договором. Однако при этом не берутся во внимание такие особенности договора факторинга, как трехсторонний характер отношений (финансовый агент-клиент-должник) и особый предмет - уступка денежного требования.

Договор финансирования под уступку денежного требования с правом регресса финансового агента к клиенту позволяет кредитору защищаться от сомнительных долгов и восстанавливать свою платежеспособность в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств должником. Диспозитивный характер положений, закрепленных в п.1, 3 ст.827 ГК РФ, позволяет сделать однозначный вывод о возможности заключения договора факторинга с правом регресса.

Таким образом, можно говорить о договоре факторинга не как о смешанном договоре, включающем в себя в соответствии с п.1 ст.421 ГК РФ элементы иных договоров, а как о договоре, существенным элементом которого является денежное требование, присущее иным "родственным" договорам - кредита и займа.

Однако правоприменительная практика идет по иному пути. В частности, в мотивировочной части постановления Федерального арбитражного суда Московского округа говорится о том, что "из смысла ст.824, 825, 826 ГК РФ следует, что при финансировании под уступку денежного требования участник предпринимательских отношений, уступая имеющееся у него денежное требование другому лицу (финансовому агенту), в обмен на это получает займ или кредит"*(4). Такой вывод суда нельзя признать обоснованным.

Уступка денежного требования (цессия) является основным элементом договора факторинга. Однако договор финансирования под уступку денежного требования имеет существенные особенности: его предметом является возмездная сингулярная цессия, в соответствии с которой клиент передает финансовому агенту часть своих прав, вытекающих из денежных требований к должнику, в обмен на встречное финансирование. Таким образом, цессия, совершаемая в рамках договора факторинга, представляет собой специальный случай общегражданской цессии, регулируемой главой 24 ГК РФ.

Арбитражные суды при разрешении споров не всегда правильно применяют положения глав 24 и 43 ГК РФ, игнорируя отличительные особенности договора факторинга. Сложившуюся ситуацию можно охарактеризовать как отсутствие устоявшейся правоприменительной практики в данной области правового регулирования.

При разрешении дел, вытекающих из факторинговых отношений, арбитражные суды придерживаются следующих позиций.

1. Согласно положениям главы 24 ГК РФ следствием уступки права требования является безусловная замена лица в обязательстве. Поэтому правила, регламентирующие цессию, не могут быть применены к договорам, в которых основное обязательство сторон носит длящийся характер.

В качестве примера можно привести решение Президиума ВАС РФ по иску ТОО "Предприятие "ВолгоРос" к АООТ "НОРСИ" о взыскании долга. Поводом к судебному разбирательству стал договор факторинга, заключенный истцом с АООТ "НК "Славнефть", которому ранее были переданы права требования к ответчику первоначальным кредитором АООТ "Мегионефтегаз" по договору.

Проанализировав обстоятельства дела, Президиум ВАС РФ пришел к выводу, что перемены лиц в обязательстве не произошло. Отказывая в иске, он сослался на то, что АООТ "Мегионефтегаз" не выбывает из первоначального обязательства, так как оно носит длящийся характер. Поэтому, оставаясь правообладающим лицом, организация изменила лишь фактический источник получения долга, что противоречит положениям параграфа 1 гл.24 ГК РФ, в котором говорится о том, что уступка требования неправомерна, если обязательство между первоначальными контрагентами не прекратилось*(5).

Основываясь на позиции ВАС РФ, можно сделать вывод о недопустимости в результате цессии дальнейшего участия первоначального кредитора в обязательстве, что возможно лишь в случае, когда к моменту уступки права требования старый кредитор уже исполнил свои обязательства перед должником. Однако следует заметить, что такая ситуация может иметь место лишь в недлящихся краткосрочных обязательствах, где одному праву корреспондирует одна обязанность. К договору факторинга это неприменимо, поскольку его составляют сложные длящиеся обязательства сторон, в которых субъективные права и обязанности образуют единое целое. Они характеризуются "сложной динамической структурой обязательственного права"*(6). Передавая финансовому агенту право требования к должнику, клиент тем самым исключает себя лишь из субъектного состава в обязательстве, сущность которого заключается во взыскании долга. Однако он продолжает оставаться стороной в договоре купли-продажи (выполнении работ, оказании услуг), имея, помимо прав, также и определенные обязательства перед должником.

Определенная неточность толкования заключается в том, что арбитражные суды в качестве цессии рассматривают перемену лиц в договоре, а не в отдельном обязательстве, что противоречит содержанию договора факторинга.

На практике возникает также вопрос о возможности применения цессии в рамках договора факторинга к отдельным обособленным обязательствам, входящим в состав основного сложного обязательства. Речь идет о делении денежных обязательств и передаче части прав требования по ним финансовому агенту.

По этому вопросу имеются разные точки зрения. Одна из них выражена О. Ломидзе, который считает, что "выделение стороной обязательства из состава принадлежащего ей права и передача третьему лицу отдельного правомочия (например, правомочия требовать оплаты) привели бы к нарушению определенной, заданной нормами права, последовательности в развитии прав и обязанностей сторон (кредитора и должника), а в целом - к нарушению структуры правового регулирования"*(7).

Однако, по нашему мнению, такая позиция не отражает сущности договора финансирования под уступку денежного требования. В его рамках передаются конкретные права требования к должнику в границах существующего между ними обязательства. Право требовать уплаты долга основывается на совершенно ином обязательстве, возникшем в силу заключения договора факторинга. Поэтому и объем переданных прав требования может не совпадать по сравнению с имеющимися у кредитора на момент его заключения. Кредитор может передать финансовому агенту права требования только на часть суммы долга по основному обязательству, возникшему из договора купли-продажи товаров (выполнения работ, оказания услуг). При этом права должника не ущемляются, поскольку он может на основании п.1 ст.832 ГК РФ предъявить к зачету свои денежные требования, основанные на договоре с клиентом, которые уже имелись у должника ко времени, когда им было получено уведомление об уступке требования финансовому агенту. Если же сумма предъявленных должником требований покрывает полностью права требования, имеющиеся у финансового агента на основании договора факторинга и у клиента - на основе первоначального договора, то, как представляется, в случае судебного разбирательства они оба должны выступать ответчиками (ч.1 ст.35 АПК РФ).

2. Факторинговые отношения связывают три стороны - покупателя, поставщика и фактора, которые обладают по отношению друг к другу корреспондирующими правами и обязанностями. При этом финансовый агент для того, чтобы иметь возможность выступать стороной в договоре финансирования под уступку денежного требования, должен обладать специальной правоспособностью (ст.825 ГК РФ). По мнению В. А. Белова, данная норма "рассматривается арбитражными судами как основание для квалификации в качестве ничтожных любых сделок по уступке денежных требований"*(8), в которых лицо, выступающее в качестве финансового агента, не имеет соответствующих правомочий.

Позиция арбитражных судов сводится к тому, что они признают право на участие в качестве финансового агента только за кредитными организациями, поскольку порядок лицензирования деятельности факторов до сих пор не закреплен ни в одном правовом акте.

Однако в статье 10 Федерального закона от 22 декабря 1995 года "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации" говорится, что до установления условий лицензирования деятельности финансовых агентов сохраняется существующий порядок, в соответствии с которым данная деятельность не лицензируется. К сожалению, суды в своих решениях пошли по иному пути и, как следствие, факторинговые операции до сих пор не получили в нашей стране широкого распространения.

Подводя итог сказанному, можно сделать вывод о том, что правоприменительная практика в отношении договора финансирования под уступку денежного требования еще только начинает складываться и арбитражные суды при решении дел не всегда правильно дают толкование положениям главы 43 ГК РФ.

К.Д. Гасников,

аспирант ИЗиСП

"Журнал российского права", N 9, сентябрь 2002 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Павлодский Е.А. Комментарий к главе 43 ГК РФ "Финансирование под уступку денежного требования" // Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Под ред. проф. О.Н. Садикова. М., 1996. С.393.

*(2) Габов А.В. Некоторые проблемные вопросы уступки права // Юридический мир. 1999. N 3. С.50.

*(3) См.: Постановление кассационной инстанции Федерального арбитражного суда Московского округа от 6 января 1999 года N КГ-А40/3379-98.

*(4) Постановление кассационной инстанции Федерального арбитражного суда Московского округа от 21 апреля 1998 года N КГ-А40/730-98.

*(5) См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 25 ноября 1997 года N 2233/97.

*(6) Ломидзе О. Уступка права (цессия) // Российская юстиция. 1998. N 5.

*(7) Там же.

*(8) Белов В.А. Факторинг (юридическая природа и соотношение со смежными сделками) // Бизнес и банки. 1998. N 30.