Нужна не гуманизация наказания, а нормализация условий содержания заключенных (В. Петропавловский, "Российская юстиция", N 10, октябрь 2002 г.)

Нужна не гуманизация наказания,
а нормализация условий содержания заключенных

С начала действия Уголовного кодекса РФ прошло достаточно времени, чтобы судебная практика могла выявить его недостатки.

Не секрет, что далеко не все новации УК удачны. Не все своевременны. Некоторые из них не оправданы разумными соображениями. Например, из уголовного закона исчезли статьи об ответственности за особо крупные хищения. Демонтаж железных дорог стал наказуем лишь при наступлении тяжких последствий.

Километры цветного провода, рискуя жизнью, снимают под током. Указ Президента РФ об ограничении приема цветного лома от физических лиц прошел незамеченным. Когда ради медной обмотки крушат трансформатор, неверно считать это просто хищением: ущерб от порчи ценного оборудования намного выше стоимости похищенного.

Речь, конечно, не идет о том, чтобы расхитителей металлолома судить за диверсию. Существует необходимость в специальном составе, предусматривающем повышенную ответственность за повреждение из корыстных, хулиганских и иных побуждений важнейших систем жизнеобеспечения и технических средств, неисправность которых может повлечь гибель людей, эпидемии, экологические последствия и т.п. Статья 215 УК "Приведение в негодность объектов жизнеобеспечения", недавно внесенная в уголовный закон, восполнила этот пробел, но только частично: ее санкция ниже санкции за простое хищение.

У сторонников гуманизации уголовного наказания всегда наготове расхожий тезис Ч. Беккария о том, что строгостью наказания нельзя искоренить преступность. Это верно в том смысле, что преступность имеет социальные и, может быть, даже биологические корни. Но верно и то, что при нестабильности и неблагополучии общества отвечать на разгул коррупции, терроризма и бандитизма смягчением наказания значит поступать неадекватно здравому смыслу, а по отношению к законопослушному большинству населения - несправедливо.

Мера уголовного наказания - это мера уважения, оказываемого законом охраняемым им ценностям, исторически сложившийся элемент национальной жизни.

Гуманизацию уголовного наказания нельзя декларировать: она не может быть не чем иным, как только частью (и следствием) общественного прогресса. Снижение преступности делает возможным и смягчение наказания. В противном случае это будет еще одна левацкая попытка, которыми богата отечественная история, поставить телегу впереди лошади и выдать желаемое за действительное. Так, отмена смертной казни, широкая амнистия, демократизация армии и прочие мероприятия, проведенные Временным правительством, немало способствовали разгулу насилия, который большевики сумели прекратить только самыми чрезвычайными мерами: так одна крайность порождает другую.

Неотвратимость и строгость - два свойства наказания, взаимно друг друга дополняющих. Их соотношение может быть определено формулой, в которой, помноженные друг на друга, они должны давать одно и то же значение - постоянную величину, определяющую уровень уголовно-правовой защищенности общества. Когда преобладает неотвратимость, потребность в строгости меньше и наоборот. Одно только смягчение наказания, при низком уровне неотвратимости наказания, может влечь лишь дестабилизацию общества.

Переход от тоталитаризма к демократии, от государственной к частной собственности, смена нравственных идеалов и поведенческих ориентиров, помимо всего прочего, способствовали росту преступности и требовали усиленной защиты личности и общества от криминальных эксцессов, неизбежных в переходный период. Приходится однако признать, что УК 1997 года не вполне отвечает этим требованиям. Свирепый к хроническим мелким воришкам, он не проявляет особого интереса к размерам похищенного. По строгости наказаний за убийство, государственную измену, преступления, связанные с наркотиками, торговлей детьми, детской порнографией наш уголовный закон мягче законов многих стран. Так, ст.152 УК, попавшая в главу преступлений против семьи, за продажу ребенка с целью трансплантации его органов предусматривает наказание всего-навсего от 3 до 10 лет лишения свободы. То есть преступление даже не отнесено к особо тяжким, что делает допустимым назначение условного наказания и что имеет место на практике. Фактически, независимо от того, доказано или нет убийство или тяжкое увечье ребенка, указанное деяние представляет собой соучастие или покушение на соучастие в умышленном убийстве или причинении тяжких повреждений при нескольких отягчающих обстоятельствах. За эти преступления до сих пор предусматривается высшая мера наказания, и они в любом случае заслуживают самой суровой кары.

На сегодняшний день проблемой номер один является не гуманизация наказания, а нормализация условий содержания заключенных.

Казалось бы, в УК предусмотрено достаточно много различных видов наказания. Однако падение уровня жизни, безработица, распространенность случайных и тайных видов заработка сделали штраф и исправительные работы трудноисполнимыми. Что касается ареста и исправительных работ, то они, как известно, начнут применяться по мере создания необходимых условий. Для них требуются средства, которых нет, что еще раз подтверждает бесполезность присутствия в законе декларативно-отлагательных обещаний.

В результате в распоряжении судов практически только два действенных наказания - реальное и условное лишение свободы. Вместе с ростом преступности это стало причиной того, что в местах лишения свободы содержится недопустимо много заключенных, больше, чем было в СССР, и содержатся они, мягко говоря, в условиях ненадлежащих.

Много неудобств создала ст.68 УК, согласно которой при рецидиве преступлений наказание не должно быть меньше 2/3 или 3/4 максимального размера или срока наказания, ввиду чего похитители алюминиевых кастрюль, любители домашней птицы типа Паниковского и прочие подобные личности "сидят" фантастические сроки.

Из названия колоний исчезло слово "трудовые"; но в интересах истины следовало бы исключить и слово "исправительные". Было время, колонии имели неплохое производство и окупали свое существование. Совместное содержание людей не лучшего нравственного облика взаперти, в полном бездельи - верный способ их физического и морального растления.

Сократилось количество режимов, т.е. раздельного содержания в различных условиях различных категорий преступников. Места лишения свободы, и прежде не блиставшие порядком, из-за отсутствия средств пришли в упадок, превратились в узилища, где процветают неизлечимые болезни и где, к изумлению Страсбургского суда по правам человека, на одного "жильца" не приходится и полтора метра "жилой площади".

Ежегодные амнистии раскрывают двери тюрем, и эти люди возвращаются в породившее их общество. Они идут домой, где им не рады, ночуют на улицах и в подвалах. Теперь, когда страну захлестнула эпидемия наркомании, стало ясно, что вместо ликвидации ЛТП надо было изучить причины их неэффективности, сохранить лучшие из них и лучшие кадры, изменить их правовой статус и превратить в центры добровольного лечения и помощи. Эпидемия есть эпидемия, и для борьбы с ней нужны карантинные меры; отметим лишь то, что государство и по сей день не удосужилось разработать и привести в действие сколько-нибудь энергичной программы борьбы с этим, недавно выращенным преступным миром, бедствием, ставшим одной из главных причин преступности.

В годы великой депрессии на Западе миллионы безработных привлекались на общественные работы, строили дороги и осушали болота, что способствовало преодолению кризиса. Российское законодательство содержит нормы относительно организации общественных работ. При желании и надлежащей организации их можно было бы применять к осужденным, и, думается, без их особых возражений, так как в обмен на полезный труд они сохраняли бы свободу.

Вызывает сомнения целесообразность некоторых установленных Кодексом правил определения видов исправительных колоний для отбывания наказания.

Так, согласно ст.58 УК при особо опасном рецидиве осужденный направляется в колонию особого режима.

Согласно ст.18 УК особо опасным рецидивом признается совершение тяжкого преступления, если виновный ранее дважды осуждался за тяжкие умышленные преступления. Согласно ст.ст.15 и 158 УК большая часть краж относится к тяжким преступлениям.

Таким образом, возможна ситуация, когда лицо, ранее уплатившее штраф или осуждавшееся условно, попадает в колонию особого, наивысшей строгости, режима, в места, предназначенные для неисправимых и наиболее опасных преступников, проводящих большую часть жизни за решеткой, для серийных убийц и бандитов.

Пусть даже в прошлом преступник был судим дважды; раз ему не назначалось реальное лишение свободы, значит, имелись веские смягчающие обстоятельства, свидетельствовавшие о пониженной степени его общественной опасности и удерживавшие суды от его изоляции от общества.

В пп."б" и "в" ч.3 ст.18 УК следовало бы добавить условие: "если лицо ранее отбывало лишение свободы". Всего трех слов - "отбывало лишение свободы" - не хватает для устранения недоразумения; но их до сих пор нет в законе.

С другой стороны, в соответствии со ст.36 УК, по которой погашение судимости аннулирует все связанные с ней правовые последствия, может быть так, что в одной камере на общем режиме окажутся 18-летние юнцы и "воры в законе", чьи судимости погашены.

В любом случае вышеизложенные правила практически нецелесообразны и неоправданно жестоки. Далеко не всякая кража, за которую положено от 2 до 6 лет, является тяжким преступлением, и нельзя содержать совместно вчерашних юнцов и матерых уголовников.

По прежнему УК никто не отправлялся на особый режим автоматически. Существовало понятие особо опасного рецидивиста, вопрос о признании которым решался судом индивидуально. Под эту категорию подпадали те, кто совершал одно опасное преступление за другим, кто был хозяином преступного мира, чья психика и мораль были безнадежно деформированы и кто представлял особую опасность для общества и существовал в нем противоправно.

И эти лица имели то, что заслужили: повышенные сроки, особые условия охраны и содержания. Но суд мог и не признать рецидивистом. Заслуживают уважения заботливость и скрупулезность, с которыми Верховный Суд СССР рекомендовал нижестоящим судам подходить к решению этого вопроса. Необходимо было знать, как долго преступник пробыл на свободе, как вел себя, как работал, пытался ли покончить с уголовным прошлым, что толкнуло его вновь на преступление.

Теперь центральную фигуру преступного мира стыдливо убрали со страниц уголовного закона; но особый режим сохранился и стал доступен не только "избранным" лицам преступного мира, но и широкой публике.

Общественное мнение несовершенство закона очень часто относит на счет правосудия. Говорят: "Вот так они судят". Причина, однако, глубже. Судьи - слуги закона, обязаны его соблюдать. Десять лет за "колоски", лишение свободы за повторное мелкое хулиганство, особый режим для "новичков"... "Нелеп закон, но это закон", - могли бы сказать служители Фемиды.

Конечно, судьи могли бы немало поведать обществу о том, какие пироги пекут ему законодатели. Однако вечная занятость, рамки профессионализма, нежелание получать упреки в правовом нигилизме и нарушении профессионального долга препятствуют им в этом. Но проблема существует. По мнению многих практиков, УК 1997 года недоработан, имеет существенные недостатки, кое в чем хуже прежнего. В общей части он усложнен, запутан, автоматизирован, порой неразумен. Он содержит слишком много новых положений, чтобы быть безупречным, и нуждается в доработке; а пока общество должно на своих боках испытывать неудобства его конструкций.

В. Петропавловский,

судья Рязанского областного суда

"Российская юстиция", N 10, октябрь 2002 г.