Судебная практика (Г. Крылова, "Российская юстиция", N 1, январь 2003 г.)

Судебная практика

Заказные публикации, порочащие честь и достоинство граждан, стали для нашего времени столь же знаковым явлением, как заказные убийства, черный пиар на выборах, финансовые пирамиды, ложные банкротства и прочие химеры (в древнегреческой мифологии - огнедышащие чудовища с львиной пастью, змеиным хвостом и козлиным туловищем). Конечно, есть свои способы борьбы с каждым из этих козлищ.

Достоинство личности, например, охраняется государством согласно ст.21 Конституции РФ. "Ничто не может быть основанием для его умаления" - говорится в ней.

Конституционные положения конкретизируются в ряде законов. Так, ст.49 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. "О средствах массовой информации" (с последующими изменениями и дополнениями) гласит: "При осуществлении профессиональной деятельности журналист обязан уважать права, законные интересы, честь и достоинство граждан и организаций", а ст.49 этого Закона обязывает журналиста "проверять достоверность сообщаемой им информации".

В Уголовном кодексе РФ есть ст.129, которая устанавливает ответственность за клевету, т.е. распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. При этом более строго наказывается клевета, содержащаяся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации.

Статья 152 Гражданского кодекса РФ предоставляет гражданину право требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.

А как все происходит на деле? Скандально известным мастером в жанре заказных выступлений, как свидетельствуют общественное мнение и судебная практика, был тележурналист Сергей Доренко. Он "прославился" тем, что проиграл практически все судебные дела, в которых был ответчиком. А уроки уважать честь и достоинство гражданина давала ему известный московский адвокат Галина Анатольевна Крылова. Передаем ей слово.

Как бороться с порочащими граждан заказными выступлениями?

Урок первый: Юрий Лужков против Сергея Доренко

Адвокаты часто сталкиваются с проблемой, когда средства массовой информации и журналистов, перешедших приемлемые границы критики, невозможно привлечь к ответственности, поскольку "заказные" статьи или передачи делаются профессионалами своего дела. Хотя юристам, так же как и читателям (зрителям), ясна содержательно-смысловая направленность задевшего истца текста (передачи), очевидна цель высказывания, его ориентированность, из текста можно вычленить всего несколько смысловых единиц, которые имеют реальный шанс быть признанными ложными. Как правило, суды не выявляют сознательную дискредитацию, в лучшем случае ограничиваясь удовлетворением исковых требований относительно нескольких фраз. Отдельные вырванные из контекста фразы не столь убедительны - теряется смысловое единство высказывания в целом. Кроме того, одно и то же высказывание в разном контексте может иметь разное содержание. Так, в практике автора было дело, когда маленький абзац, содержавший достоверные сведения о предприятии Е. Батуриной - жены Ю. Лужкова, был искусно встроен в большую статью, посвященную криминальной деятельности ("отмывание денег" и т.п.) другого предприятия. Поскольку заголовок, подзаголовок и редакционный комментарий относился ко всем упомянутым в статье фирмам, порочащие сведения были отнесены и к предприятию истицы, не занимавшемуся незаконной деятельностью. Иск о защите чести и достоинства был удовлетворен.

Порой задевшие истца сведения высказаны очевидным для аудитории образом. Однако намеки, вопросы, затекстовые формы и т.п. могут быть сочтены пригодными только для субъективного восприятия. Текстологическая экспертиза предикативной связи не выявит, хотя целевая установка авторов программы или статьи очевидна. Вот типичный риторический вопрос, который на самом деле является скрытым утверждением. В информационной войне против московского мэра С. Доренко использовал интервью депутата Государственной Думы С. Шашурина, в котором содержалась следующая фраза: "...Вот я сейчас перед всем народом и говорю, Юрий Михайлович, воровал ты с ним или не воровал?" В деле имелись документы следственных органов, подтверждающие, что в хищении обвинялся сам С. Шашурин, который не отрицал этот факт. Суд, удовлетворивший иск Ю. Лужкова о защите чести и достоинства к ОРТ, С. Доренко и В. Дятликовичу, счел, что "в выступлении С. Шашурина отсутствуют какие-либо сведения, не соответствующие действительности и порочащие честь и достоинство Ю. Лужкова. В частности, в его выступлении не содержатся утверждения, а лишь звучит вопрос, для разрешения которого и обращался С. Шашурин к Ю. Лужкову... Сюжет построен не в утвердительной, а в вопросительной форме..."

Зачастую журналисты используют заведомо ложную информацию, которая негативно отражается на репутации "героя", однако не может быть расценена как порочащая. Так, один из сюжетов С. Доренко во время предвыборной кампании был посвящен намерению Ю. Лужкова предоставить беженцам муниципальное жилье, предназначенное для очередников-москвичей. Это, конечно, заведомо негативно воспринималось последними. Однако каково бы ни было субъективное отношение к этой информации самого мэра и в каком бы негативном контексте она ни подавалась телевидением, эти сведения не могли быть признаны порочащими. Был заявлен иск о праве на ответ, который суд удовлетворил, установив, что распространенные сведения не соответствуют действительности. Дело о защите чести и достоинства могло быть проиграно, так как информация не содержала утверждений о нарушении закона или моральных принципов.

И, наконец, зачем истцы обращаются в суд?

Вопрос далеко не риторический. Закон предполагает восстановление нарушенного права и компенсацию причиненного вреда. Но для этой категории дел все совершенно иначе. У СМИ многомиллионная аудитория, "удар" наносится в определенное время, опровержение по решению суда может быть использовано как информационный повод в затянувшейся "войне компроматов" и нанести истцу еще больший ущерб.

Российская юридическая практика в отличие от цивилизованного мира ориентирована на символические размеры возмещения морального вреда. Приведу лишь один пример явной несоразмерности взысканных сумм. Выше упоминался удовлетворенный судом иск Ю. Лужкова о защите чести и достоинства к ОРТ, С. Доренко и В. Дятликовичу. В так называемой "Авторской программе С. Доренко" было использовано интервью депутата Государственной Думы С. Шашурина, который в суде не отрицал своей известности в определенных кругах в качестве лидера преступной группировки. В судебном заседании представитель народного избранника заявил, что "Доренко за интервью предлагал деньги", а сама "программа сделана по заказу Березовского". Далее он пояснил суду: "С. Доренко сознательно дал комментарий и интервью на криминальном сленге. Доренко это использовал для того, чтобы получить деньги за дискредитацию Лужкова". Эти пояснения отражены в протоколе судебного заседания. С. Доренко являлся заместителем генерального директора ОРТ, непосредственно влиял на информационную политику канала. Заработная плата В. Дятликовича по контракту после его перехода в группу С. Доренко существенно возросла - с 1,5 тыс. рублей до 26 тыс. рублей. То есть корреспондент понимал, что работа в этой группе связана с определенной стилистикой передач, ее использованием в период предвыборной кампании для дискредитации определенных политических деятелей. Зоны вещания ОРТ - территория России, страны СНГ и другие зарубежные государства. И что же? Суд взыскал с ОРТ и С. Доренко всего по 5 тыс. рублей, с В. Дятликовича - и того меньше, 1 тыс. рублей.

Как правило, признание сведений не соответствующими действительности спустя год или более судебных баталий с мизерной компенсацией несопоставим с причиненным вредом. Сегодня ни СМИ, ни журналисты по сути не несут никакой реальной ответственности за дезинформацию. Хотя очевидно, что целенаправленная клеветническая кампания по дискредитации общественно значимых политиков должна оцениваться в совершенно иных суммах, нежели вред, причиненный частным лицам отдельными недостоверными сообщениями.

Таким образом, сужение диффамации до отдельных словесных конструкций, маскировка скрытых утверждений риторическими вопросами, намеками, игрой слов, минимальная компенсация морального вреда - все это, как правило, обесценивает удовлетворение в конечном итоге иска о защите чести и достоинства и побуждает искать новые формы защиты.

Обратимся к особенностям построения телепередач. Одной из основных мишеней в прошедшей выборной кампании был мэр Москвы Ю. Лужков. Он подвергся ожесточенным нападкам СМИ, прежде всего на канале ОРТ в "Авторской программе С. Доренко". Представление в суде интересов Ю. Лужкова поставило перед автором этой статьи - практикующим адвокатом множество конкретных проблем, которые в судебной практике до того времени не разрешались. Старых рецептов для достижения результата было недостаточно. "Технология лжи" модернизировалась и практически не выявлялась с помощью текстологической экспертизы. По четырем удовлетворенным искам Ю. Лужкова в общей сложности были признаны не соответствующими действительности сведения, прозвучавшие в 6 передачах. В этих делах проведены экспертизы, которые расширили стандартные рамки. Думается, они будут интересны читателям "Российской юстиции".

Напомню вкратце некоторые сюжеты С. Доренко. Мэр Москвы подавался им как политик, злоупотребляющий своим должностным положением для приобретения недвижимости за рубежом, перевода денег в иностранные банки, добивающийся популярности путем строительства социально значимых объектов, выдаваемых им за личные подарки населению, и т.д. После обращения Ю. Лужкова в суд нападкам подвергся и его адвокат - автор данной статьи. Использовав известный факт защиты ею в судебных процессах интересов различных религиозных организаций, С. Доренко смонтировал периферийные по отношению к нападкам на Ю. Лужкова сюжеты о том, что его адвокат - один из руководителей "секты сайентологов". Думаю, об этом стоит рассказать в специальной статье.

Очевидно, что в рамках демократической формулы деятельности массмедиа допустимы журналистские расследования злоупотреблений любых общественных структур и частных лиц (в том числе юристов). Это может сопровождаться их резкой критикой. Однако столь же очевидно, что такого рода свобода должна быть ограничена степенью мотивированности и достоверности негативных суждений. Инвективы С. Доренко строились на ложных или вымышленных посылках, а то и вовсе обходились без таковых. В то же время технологически изощренное построение видеоряда и продуманность лексических приемов неоспоримо свидетельствовали о целевом характере публичных характеристик. Творческие решения в этих передачах являлись средствами аудиовизуального оформления априорно заданной информационной цели. Цепь инсинуаций против Ю. Лужкова выстраивалась в некое подобие открытой драматургической структуры, предполагавшей сквозную якобы детективную интригу журналистского расследования с неограниченным числом продолжений в последующих выпусках, которые автором каждый раз и анонсировались.

Масштабы имевшей место диффамации были связаны также с объективными обстоятельствами - рейтинговостью и статусом общенационального канала ОРТ, трансляцией программ на всю страну и за ее рубежи, вхождением данных передач С. Доренко в блок воскресного вещания, местом в прайм-тайме и т.п.

Нужно учитывать специфику телевидения. Если газетное сообщение построено почти исключительно словесными средствами и лишь иногда дополняется визуальными материалами (фотографиями), то телесообщение базируется на зрительном ряде, комментируемом словесно. Так, показ платежных документов, не связанных с Ю. Лужковым, сопровождался рассказом о якобы имевшем место переводе денег его семье скандально известной компанией "Mabetex". Этот зрительный образ с самого начала был неадекватен событию - демонстрируемые якобы счета "семьи" таковыми не являлись. Поэтому С. Доренко опускал как раз важнейшие характеристики события (кому и кем переведены деньги, на законном ли основании), а второстепенные или не относящиеся к теме выдвигались на первый план (скандал с "Mabetex", в центре которого был П. Бородин, руководство другой строительной компанией однофамильцем родственника Ю. Лужкова и т.п.). Но визуальный характер сообщения создавал эффект достоверности. Рядовой зритель не замечал несоответствий, принимая ложь за чистую монету. Дополнительную смысловую нагрузку давала и верстка блока сообщений: событие можно поставить в определенный ряд и оно начинает "звучать" иначе (скажем, ложь о переводе средств на фоне сюжета о чеченских событиях). Вообще видеосообщение воздействует гораздо сильнее, чем словесное сообщение.

Материалы передач содержали выраженные аудиовизуальными средствами прямые оскорбительные выпады в адрес "антигероев", причем не по существу дела, а по линии их персональной карикатуризации. Авторы передач не просто акцентировали внимание на тех или иных признаках внешности или деловых качествах, но целенаправленно создавали негативный образ, используя современные технические приемы телевидения. Порой общая бестактность стиля журналиста приобретала качества откровенной непристойности. Сквозным риторическим приемом С. Доренко стало использование вербальных двусмысленностей, буквализация переносных и образных смыслов ключевых понятий для компрометации политических и процессуальных противников. Так, С. Доренко предпочитал говорить об "ущемлении личного достоинства" Ю. Лужкова именно в физическом понимании, что было затем и отмечено в материалах судебного разбирательства. При этом зачастую единственным основанием для той или иной оскорбительной инвективы были аудиовизуальная селекция материала, тенденциозный монтаж и словесная эквилибристика.

Установление целенаправленной дискредитации - другой "коронный" прием. Позиция ответчиков - ОРТ и С. Доренко основывалась на том, что ОРТ в соответствии с п.5 ст.57 Закона "О средствах массовой информации" не несет ответственности за "Авторскую передачу С. Доренко", а журналист, в свою очередь, не несет ответственности за личные мнения и суждения, пользуясь предоставленной ему свободой слова в соответствии со ст.47 Закона "О средствах массовой информации" и ст.29 Конституции РФ. Ответчики прямо не ссылались на решение Европейского Суда по правам человека от 8 июля 1986 г. по делу "Лингенс против Австрии", однако, формулируя исковые заявления, истцы не могли игнорировать этого вердикта. Европейский Суд указал, что политик, который сам привык нападать на оппонентов, вынужден ожидать более жесткой критики, чем другие люди, поскольку пределы приемлемой критики шире, если она касается политического деятеля, а не частного лица.

Однако подобное решение не означает, что защита не распространяется на политиков и не только в их интересах, но в интересах всего общества. По делам Ю. Лужкова удалось выйти за рамки обычного признания сведений не соответствующими действительности, признав ОРТ ответственным за так называемую "Авторскую программу С. Доренко" и ведение целенаправленной кампании против Ю. Лужкова. ОРТ и С. Доренко использовали стратегию вуалирования: телевизионный канал прикрывался вывеской авторской программы, ведущий - использовал намеки, подтекст, ассоциации, двусмысленность, провокационный монтаж.

Суд счел несостоятельными доводы представителя ОРТ о том, что оспариваемые сведения содержались в авторском произведении, идущем в эфир без предварительной записи. По мнению суда, название "Авторская программа С. Доренко" использовалось ОРТ в целях избежания ответственности за содержание передач, тогда как программа "Время" (в рамках которой и выступал С. Доренко) зарегистрирована как информационно-аналитическая. Журналист участвовал в создании программы в порядке выполнения своих служебных обязанностей по заключенному с ним контракту. Хотя в контракте имелся пункт, в соответствии с которым "программа С. Доренко является авторской, т.е. содержит в себе мнение, суждение и оценки тех или иных факторов, принадлежащие непосредственно Работнику, которые могут отличаться или полностью не совпадать с мнением Работодателя, его суждениями или оценками тех же самых фактов", по мнению суда, различие в оценках работодателем ОРТ и работником одних и тех же фактов не являлось основанием для признания информационно-аналитической программы "авторской" в смысле ст.57 Закона "О средствах массовой информации".

Филологическая экспертиза, проведенная в Институте русского языка РАН им. Виноградова, включала в себя не только текстологический, но и стилистический анализ. Именно стилистическое исследование позволило выявить наряду с прямыми смысловыми конструкциями обширный арсенал косвенных средств лексического воздействия, понимаемых большинством говорящих на данном языке и принадлежащих к культуре данного народа - подтекст, намеки, указания на общий признак ситуации (фрагментарные цитаты из популярных фильмов, выступлений известных сатириков, медицинская терминология и т.д.), ирония, парафраза, параллельные конструкции, гипербола и ряд других средств, используемых в языке средств массовой информации. Благодаря этому анализу суд указал в решении, что в передачах обильно представлены ничем не обоснованные обвинения и прозрачные намеки относительно злоупотребления истцом служебным положением в личных целях, участия в организации преступной группы ("мафиозной семьи"), неспособности прекратить "разгул уголовщины" и "вакханалию воровства". Образ мафиозной криминальной семьи является сквозным в передачах, и его развитие осуществляется в градационной структуре с постепенным усилением негативного компонента. Сквозные образные ряды - крестного отца (дона) мафиозной семьи, мужчины в юбке и "коммуниста", примеряющего то китель Мао, то бороду Фиделя, сознательно используется С. Доренко для дискредитации Ю. Лужкова в период предвыборной кампании.

В решении указано: "Истец является мэром г. Москвы, лидером блока "Отечество - вся Россия", принимает участие в предвыборной кампании на пост мэра г. Москвы, а блок выдвинул кандидатов в депутаты Государственной Думы... В период проведения предвыборной кампании ответчики систематически распространяли об истце не соответствующие действительности и порочащие его сведения, что суд не может расценить иначе, как сознательную дискредитацию истца в общественном мнении. Распространяемые сведения с учетом их характера и направленности не укладываются в рамки политической дискуссии".

Впрочем, решение суда стало очередным информационным поводом для С. Доренко, а компенсация морального вреда в размере 100 тыс. рублей позволила в очередной передаче заявить следующее: "Мэр проиграл. И в этот раз речь идет о сокрушительном проигрыше. Честь и достоинство Ю. Лужкова оценены в 4 с половиной тысячи раз дешевле, чем их оценивал сам Ю. Лужков... То есть он дутая фигура. Дутый политик. Дутая честь и дутое достоинство". Далее последовало памятное многим телезрителям деление веса в килограммах и роста в метрах.

Урок второй: Галина Крылова против Сергея Доренко

В своем собственном деле я была полностью свободна в выборе формы реагирования, поэтому могла проверить свои умозрительные построения на себе, не подвергая риску интересы клиентов.

В передачах ОРТ С. Доренко фальсифицировал профессиональные основания моей деятельности как адвоката. Представление мной в суде интересов саентологических организаций подавалось как свидетельство моей принадлежности к таким организациям. Из этого делались выводы о связях мэра с сектой через адвоката, особенностях психического состояния Г. Крыловой.

Для своей собственной защиты я выбрала требование права на ответ в соответствии с ч.3 ст.152 ГК РФ и ст.46 Закона "О средствах массовой информации". Статьи 43, 44 этого Закона в случае удовлетворения иска позволяли зачитать по ТВ собственный текст или передать его в записи и определяли объем опровержения - оно не могло более чем вдвое превышать объем опровергаемого сообщения или материала и не должно было занимать меньше эфирного времени, чем требуется для прочтения диктором стандартной страницы машинописного текста. В пользу этой модели было также и то, что распространенные сведения были ложными, но не порочащими в понимании закона, как бы субъективно ни воспринимались они телезрителями. Общий объем лжи в четырех передачах занимал 30 минут эфирного времени. Требование обязать ОРТ предоставить эфирное время для ответа был скромнее - 10 минут эфирного времени. Принцип талиона казался в данном случае неуместным. Не обладая талантами С. Доренко и техническими возможностями ОРТ, автор едва ли смог бы удержать внимание телезрителей в течение всего воскресного выпуска программы "Время" в прайм-тайм или создать несколько десятиминутных телефильмов. В исковом заявлении были указаны основные доводы, которые предполагалось озвучить для опровержения распространенных сведений. Таким образом, в суде также стояла задача доказать их несоответствие действительности. И анализ отдельных фраз вне контекста и без аудиовизуального ряда не дал бы требуемого результата.

Были назначены филологическая и видеографическая экспертизы. Поскольку построение телевизионных сюжетов - это синтетическое аудиовизуальное искусство, использующее сочетание видеоряда и звукового ряда с применением современной компьютерной технологии, исследованию должен подвергаться не только текст. Даже самый простой операторский прием - съемки различных планов и ракурсов - позволяет создать определенный образ. При показе "противников" используются крупные, сверхкрупные планы, снятые в определенном ракурсе снизу. Это, как правило, существенно искажает внешность, подчеркивает ее возможные изъяны (выявляет фактуру кожного покрова, изменяет пропорции лица и т.д.). Напротив, "положительные герои" снимаются в фас средним планом, который является наиболее распространенным для репортажных съемок. Этот план практически не искажает внешность объекта съемок и дает зрителю наиболее адекватное представление о снимаемом объекте. Поэтому специалисты, анализируя любой телесюжет, могут вычленить определенную совокупность технических приемов и художественных решений, на основании которых - разграничить информацию (сведения) от создаваемого образа.

Изощренно строился и видеотекст. С. Доренко, например, не утверждал о наличии у адвоката психического расстройства. Однако он оперировал понятием "шизофрения", средствами телевизионного монтажа адресуя его Г. Крыловой. Выстраиваемый для этой цели видеоряд схематично таков: фрагмент интервью "религиоведа", который говорит о связи "тоталитарных культов" с психическими расстройствами вообще - характеристика психиатром по неизвестному для зрителя поводу феномена шизофрении - выступление Г. Крыловой на процессе. По общепринятым представлениям о повествовательных функциях монтажных последовательностей, перед нами - прием аккумуляции определенной характеристики изображаемого и прямое визуальное указание на носителя упомянутых качеств. Текстологическая экспертиза в данном случае ничего не выявит. Однако киноведческая экспертиза способна объективно установить смысл и адреса данной монтажной фразы и роль повествователя в ее артикуляции.

Эксперты-филологи указали, что помимо дословных и синонимических повторов суждения "Г.А. Крылова - саентолог", средств прямой и косвенной негативной оценки в передачах использовался специальный композиционный прием дробления реплик диалога и вставки их в другой сюжет, к содержанию этих реплик отношения не имеющий. Так, используя материалы интервью с противниками нетрадиционных религиозных организаций, С. Доренко активно дополнил их собственными комментариями. Кроме содержательных дополнений интервью подверглись и формальной переработке: они были разбиты на мелкие фрагменты, которые затем чередовались с фрагментами видеосюжетов, не имеющих отношения или имеющих косвенное отношение к тому, о чем шла речь в самих интервью. С помощью данного композиционного приема С. Доренко придал ряду реплик интервьюируемых новый смысл, отличный от первоначального. Негативные характеристики, которые давались сектам вообще, были усилены путем их специальной компоновки и перенесены на Г. Крылову как участника процесса "Ю.М. Лужков против С.Л. Доренко".

Эксперты, проанализировав текст передачи, показали, как расчленение фрагментов интервью и выступлений адвоката в суде на отдельные реплики привели к замещению смысловой близости близостью по расположению, в результате чего нахождение двух фрагментов рядом друг с другом воспринималось как их смысловая связь. Эти реплики при их размещении друг за другом стали похожими на отдельные реплики связного полемического диалога двух оппонентов. Приводя один из подобных "диалогов", эксперты указали: "При просмотре видеоряда и прослушивании данного комментария у зрителя складывается впечатление, что Г. Крылова демонстрирует "истерическую реакцию, истерический срыв, невротическую реакцию", хотя в ее реплике нет и намека на это... В результате, используя недословную передачу содержания интервью с А. Дворкиным и Ф. Кондратьевым, собственные комментарии и описанный прием фрагментации и чередования фрагментов интервью с указанными лицами, С. Доренко добивается того, что даже непредвзятые зрители начинают воспринимать Г. Крылову если не как человека с явной психической патологией, то по меньшей мере как человека эксцентричного, отличающегося странностями в поведении".

Использовал С. Доренко и приемы подмены фактов художественными образами. На разрешение видеографической экспертизы, проведение которой было поручено Научно-исследовательскому кинофотоинституту Комитета РФ по кинематографии (НИКФИ), суд поставил следующие вопросы: какие технические приемы были использованы в "Авторских программах С. Доренко" 14, 21, 28 ноября и 5 декабря 1999 г. в сюжетах, касающихся адвоката Г. Крыловой; имеются ли в данных передачах случаи подмены фактов художественными образами, и, если имеются, какие эмоциональные цели и смысловые задачи могли быть поставлены авторами в этих случаях?

Эксперт, указав, что современное телевизионное искусство формирования образа сочетает в себе огромную палитру художественных и технических приемов, позволяющих талантливому автору безошибочно сформировать у большинства зрителей определенный характер героя, приводит примеры их использования С. Доренко.

Внутриплановый монтаж (искажение снятого материала при помощи технических средств). Эксперт приводит множество примеров искусственного удлинения (укорачивания) отдельных фрагментов плана - персонаж, поднимая руку, резко останавливает движение, фиксируя позу в неестественном положении. Использование возможностей компьютерной техники при внутриплановом монтаже позволяет создать карикатурный образ человека с неестественными и даже отталкивающими движениями, жестикуляцией, гримасами. Напротив, при показе представителя С. Доренко подобные приемы использовались для ретуширования "проблемных" действий (оговорок, неуместных жестов и т.п.).

Искусственная "закольцовка" сюжета, т.е. многократное его повторение, произведенное при помощи технических средств. Например, сжимание адвокатом пальцами одной руки ладони другой руки. Сам по себе жест вполне естественный, однако длительность его показа, воспроизводимого с помощью специальных технических средств и сопровождаемый эмоциональными комментариями С. Доренко, создает определенный образ (в данном случае негативный), что является одним из звеньев общей направленности сюжета.

Многократное повторение звуковой характеристики героя автором программы на фоне разнообразных видеофрагментов. Этот прием убеждает зрителя в том, что звуковая характеристика является как бы давно известной и даже очевидной, не подлежащей никакому сомнению. Утверждение С. Доренко о принадлежности Г. Крыловой к "секте саентологов" многократно иллюстрируется кадрами интервью, в которых дается негативная оценка деятельности "секты", что создает негативный фон и, соответственно, негативный образ самой Г. Крыловой.

Многократные перебивки видеосюжета с введением звукового комментария автора или других лиц. Этот творческий прием формирует у зрителей впечатление об отсутствии последовательности и логики в поведении героя. Сложившееся у зрителя впечатление подтверждается интервью профессора психиатрии, утверждающего о возникновении психических проблем вследствие членства в "секте", что укрепляет негативный образ адвоката, отсутствие логики у которой явилось следствием ее принадлежности к секте.

Метод подмены определений. Суть метода состоит в том, что видеоряд сопровождается комментариями автора или других лиц, не соответствующими по своему смыслу содержанию видеоряда. Так, в планах показа документов, якобы удостоверяющих принадлежность адвоката Г. Крыловой к организации "саентологов", были:

- документ с условным номером 1 имеет в правом верхнем углу надпись "INTERPOL", остальная часть текстового материала неразборчива;

- документ с условном номером 2 (следующая страница, по определению автора) не имеет никаких признаков его принадлежности к организации "INTERPOL";

- документ с условным номером 3 содержит список нескольких лиц, среди которых имеется строка с надписью: "Galina Krilova", не имеет никаких признаков его принадлежности;

- документ с условным номером 4 - фотография с изображением группы лиц, фотография не имеет никаких признаков ее принадлежности.

Демонстрация этих документов сопровождается комментарием С. Доренко с утверждением того, что они безусловно подтверждают принадлежность Г. Крыловой к "саентологам", что никак не вытекает из их содержания. Подобная демонстрация создает у среднего зрителя впечатление того, что деятельность адвоката непосредственно находится в сфере внимания Интерпола, что усиливает созданный негативный образ. Иначе говоря, документальное подтверждение факта подменяется демонстрацией документов неизвестной принадлежности и комментариями ведущего.

Проанализировав использованные С. Доренко технические приемы, эксперт пришел к выводу о подмене фактов художественными образами и выявил смысловую задачу - формирование негативного, отталкивающего образа адвоката как процессуального противника ведущего: "Будучи высокопрофессиональным работником телевидения и возглавляя также высокопрофессиональный коллектив работников ОРТ, С. Доренко добивается максимального эффекта в эмоциональной подаче материала, формируя художественный образ в соответствии с поставленными задачами. У зрителей таким образом создается иллюзия достоверности увиденного материала. Смысловая направленность рассмотренных выше фрагментов передач С. Доренко не оставляет сомнений в том, что его задача состояла в создании негативного образа адвоката Г. Крыловой. Информационная компонента в этом случае подменяется художественными образами, создаваемыми с использованием современных технологий".

Теперь о праве на ответ и достоверную информацию. Ознакомившись с заключениями экспертов, представители ОРТ предпочли немедленно заключить мировое соглашение, которое и исполнили, зачитав текст следующего содержания: "На основании утвержденного 23 апреля 2002 г. Кунцевским межмуниципальным райсудом г.Москвы мирового соглашения ОРТ опровергает информацию, прозвучавшую в "Авторской информационно-политической программе С. Доренко" 14, 21, 28 ноября и 5 и 12 декабря о том, что Г. Крылова, представлявшая интересы мэра Ю. Лужкова в Останкинском межмуниципальном райсуде г.Москвы, является членом секты саентологов. Часть информации прозвучала в оскорбительной форме. В этих передачах недостоверно освещалась профессиональная деятельность адвоката, которому мэр доверил ведение дела в суде. Суд вынес 4 судебных решения в пользу Ю. Лужкова о защите чести и достоинства. Г. Крылова не является членом каких-либо религиозных организаций и представляет их интересы на профессиональной основе, являясь членом Московской городской коллегии адвокатов. При этом она выступала в защиту религиозных прав и свобод, что освещалось ОРТ, в том числе христианской церкви в Конституционном Суде, Свидетелей Иеговы и др. Она также автор книги и научных статей о защите прав человека на свободу совести и вероисповедания. В связи с распространением С. Доренко недостоверной информации приносим Г. Крыловой свои извинения".

Как представляется, это дело позволяет расширить существующие сегодня пределы судебного разбирательства по искам о защите чести и достоинства. В частности, филологическая экспертиза, включающая в себя стилистический анализ, и видеографическая экспертиза позволяют проанализировать не отдельные словесные конструкции, а видеосюжет в целом, сведения в котором объединены общей смысловой направленностью.

Если подобная модель будет принята судебной практикой, СМИ обязаны будут предоставлять по судебному решению равное количество эфирного времени на ответ, и, следовательно, заявитель получит доступ к тому же СМИ за счет клеветников. Эфирное время очень дорого. И потому, если вместо краткого опровержения и смехотворной суммы телеканалы будут вынуждены "компенсировать вред" в такой форме, это может иметь превентивное значение.

Г. Крылова,

адвокат

"Российская юстиция", N 1, 2 январь, февраль 2003 г.