Доказательственное значение "правовых" экспертиз в уголовном процессе (А. Кудрявцева, Ю. Лившиц, "Российская юстиция", N 1, январь 2003 г.)

Доказательственное значение
"правовых" экспертиз в уголовном процессе

На страницах периодической печати дискутируется вопрос о необходимости "правовой", или "юридической", экспертизы по уголовным делам. Заметим, что эта дискуссия имеет богатую историю. Началась она с трудов профессора Л.Е. Владимирова (1844-1912), особо разгорелась в середине XX столетия. И вот мы наблюдаем ее новый всплеск.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1971 г. "О судебной экспертизе по уголовным делам" указывалось, что "суды не должны допускать постановку перед экспертом правовых вопросов как не входящих в его компетенцию (например, имело ли место хищение либо недостача, убийство или самоубийство)".

Еще А. Эйсман, определяя понятие специальных познаний, правильно полагал, что "это знания, которыми располагает ограниченный круг специалистов, но... которыми не располагает адресат доказывания (следователь, суд, участники процесса)". По его мнению, "юридические знания не относятся к специальным познаниям в том смысле, в каком это употребляется в законе..." (Эйсман А.А. Заключение эксперта. Структура и научное обоснование. М., 1967. С. 89.) Заметим, что как УПК РСФСР, так и УПК РФ не дают определения специальных познаний и не содержат запрета ставить перед экспертом правовые вопросы.

На практике эта проблема проявляется в признании доказательственного значения результатов правовых экспертиз. Причем под понятием "правовая экспертиза" подразумеваются совершенно различные по характеру специальные (профессиональные) исследования.

Во-первых, правовой экспертизой называют случаи обращения следователей и судей к специалистам-ученым в области уголовного и уголовно-процессуального права в сложных случаях квалификации деяния. Результатом таких исследований является заключение ученых по конкретному делу. Во вторых, ею называют обращения с целью правильной квалификации деяния к специалистам в области гражданского, финансового, налогового права за разъяснениями таких понятий, как "предпринимательская деятельность", "доход от предпринимательской деятельности", "имущество". В-третьих, правовыми экспертизами также называют экспертизы, предметом которых являются ответы на вопросы о соответствии действий должностного лица определенным правилам, закрепленным в нормативно-правовых актах. Например, в заключении эксперта могут содержаться указания на нормативные акты, регламентирующие производственную организационно-хозяйственную деятельность, на несоответствие или соответствие (по объективным признакам) профессионального поведения людей требованиям указанных нормативных актов, а также указание на причинную связь между несоблюдением каких-либо инструкций, регламентирующих профессиональную деятельность, и наступлением вредных последствий. Представляется, что подобного рода экспертизы нельзя назвать правовыми, так как содержанием нормативно-правовых актов являются сведения специального характера, правовой является только форма инструкций (правил, положений).

Если эксперт устанавливает только фактические данные, относящиеся к объективным признакам преступления, то в этом случае он не выходит за пределы своей компетенции. По этой же причине не имеет под собой оснований длительная дискуссия по поводу права судебно-медицинского эксперта устанавливать род насильственной смерти. В судебной медицине принята своя классификация причин смерти человека. Она относится лишь к объективным признакам события преступления и характеризует причинно-следственные связи между определенными событиями, явлениями, действиями и последствиями в виде смерти. Поэтому, на наш взгляд, эксперт вправе отвечать на вопросы правового характера. Тем более что неясны критерии отнесения одних понятий (вопросов) к юридическим (правовым), только на том основании, что о них говорится в законах или иных нормативных актах, а других к специальным (медицинским, техническим).

Представляется, что при определении компетенции эксперта в решении вопросов, которые по своей форме носят правовой характер, необходимо исходить из того, что, во-первых, фактические данные экспертом должны выводится из исследования на основе специальных познаний, во-вторых, эксперты могут устанавливать только такие фактические данные, которые относятся к установлению объективных признаков состава преступления. Именно поэтому перед экспертом, например, не может ставиться вопрос о жестокости способа убийства, так как жестокость характеризует не только и не столько объективную сторону убийства, сколько осознание преступником, что он причиняет особые физические или моральные страдания жертве или его близким.

В качестве возражения на эти доводы можно привести случаи формулирования перед психолого-психиатрической экспертизой вопросов, которые представляют собой фактические данные, характеризующие субъект и субъективную сторону преступления. Предметом судебной психолого-психиатрической экспертизы является, например, установление индивидуально-психологических особенностей личности обвиняемого (подозреваемого) и их влияния на его поведение во время совершения инкриминируемых ему деяний, установление у обвиняемого вида и глубины эмоциональных реакций во время совершения деяния; установление у несовершеннолетнего обвиняемого, который достиг возраста уголовной ответственности, с отставанием в психическом развитии, не связанным с психическим расстройством, возможности и невозможности во время совершения деяния в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими (Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза. М., 1999. С. 86-93).

Судебно-психиатрическая и судебная психолого-психиатрическая экспертизы являются уникальными видами экспертиз, на разрешение которых ставятся вопросы, относящиеся к субъективным признакам состава преступления. Необходимо при этом заметить, что уголовно-правовой закон практически всегда разграничивает юридические и медицинские критерии того или иного понятия, определение которого относится к компетенции судебно-психиатрической экспертизы. Во всяком случае можно выделить юридический и медицинский критерии невменяемости и ограниченной вменяемости, закрепленные в УК РФ. Несколько сложнее обстоят дела с таким понятием, как сильное душевное волнение (аффект). Установление судебно-психиатрической экспертизой сильного душевного волнения при совершении определенных действий еще не предопределяет вменение этого состояния обвиняемому следователем и судом, так как критерии его юридического и психиатрического понимания различны.

Представляется, что проблема компетенции эксперта давать заключения по правовым вопросам распадается на два вопроса: возможны ли правовые экспертизы по уголовным делам при применении бланкетных диспозиций статей УК; какие вопросы, поставленные перед экспертом, необходимо считать вопросами правового характера?

Если логически завершить положения постановления Пленума Верховного Суда РФ "О судебной экспертизе по уголовным делам", то в этом случае такие понятия, как "наркотические средства", "холодное оружие", также являются правовыми в силу того, что их дефиниции даны в законах. И вопрос: относится ли обнаруженное вещество к наркотическим средствам? - можно, следовательно, считать правовым.

Безусловно, относить вопросы к правовым только на том основании, что то или иное понятие закреплено в законе или нормативно-правовом акте, нельзя.

При постановке перед экспертом вопросов о роде насильственной смерти (имело ли место убийство, самоубийство, несчастный случай), о жестоком способе убийства, о наличии хищения во внимание принимаются прежде всего объективные признаки этих понятий. Поэтому при оценке ответов эксперта на эти вопросы необходимо внимательно анализировать не только резолютивную часть заключения эксперта, но и исследовательскую для того, чтобы выяснить, только ли на объективных признаках, выявленных в процессе специального исследования, основаны выводы эксперта.

На практике правовые вопросы зачастую ставятся на разрешение эксперта при назначении судебно-технических экспертиз. Например, в кассационном определении судебной коллегии по уголовным делам Челябинского областного суда, которым отменялся приговор Южноуральского городского суда, было рекомендовано суду первой инстанции назначить судебно-техническую экспертизу и на ее разрешение поставить следующие вопросы:

1. Какие законы и иные нормативные акты распространяются на конкретную деятельность гр-на Ф.?

2. Его данная конкретная деятельность связана с жилищно-коммунальным хозяйством или тепловыми сетями?

3. Требуется ли на данный вид деятельности Ф. специальное разрешение (лицензия)?

4. Существует ли предусмотренный нормативными актами определенный порядок на получение льготы, предусмотренной ст.14 Федерального закона от 3 апреля 1996 г. "Об энергоснабжении" или же указанная статья прямого действия?

Если второй вопрос можно отнести к предмету судебно-технической экспертизы, то остальные носят, безусловно, правовой характер и выходят за пределы специальных познаний эксперта. Они должны быть разрешены судом самостоятельно. При этом судья может, на наш взгляд, обратиться за консультацией к специалистам этой отрасли (института) права, но разрешать вопросы о регламентировании действий лица нормативно-правовыми актами должен именно суд (судья).

По нашему мнению, введение правовых экспертиз в уголовный процесс таит в себе опасность того, что следователи и судьи могут переложить обязанность доказывания всех обстоятельств дела и квалификацию деяния на экспертов в области права, что недопустимо в силу общей конструкции российского уголовного процесса. При этом нельзя отвергать рожденную практикой форму консультирования учеными правоприменителей. Вопрос здесь в определении формы использования специальных (правовых) знаний. Представляется, что заключение ученых о квалификации деяния является информацией непроцессуального характера, которая подлежит оценке наравне с другой информацией. Суд при квалификации деяния может принять, а может отвергнуть доводы ученого. Но ссылаться на это мнение в приговоре, безусловно, нельзя, так как в этом случае произойдет перекладывание обязанности обоснования решения по делу на лицо, которое субъектом доказывания не является.

Развитие принципа состязательности в уголовном процессе ставит новые вопросы относительно доказательственного значения мнения ученых-правоведов при обосновании квалификации деяния. В судебной практике имеют место ситуации, когда сторона защиты в обоснование своей позиции приводит в ходе судебного следствия или судебных прений мнение известных ученых о квалификации того или иного деяния. В связи с этим возникают вопросы о допустимости влияния авторитетных ученых на внутреннее убеждение судей, о доказательственном значении этого мнения, об этической допустимости подобных действия со стороны защиты. Исходя из ст.17 УПК РФ оценка доказательств производится на основании внутреннего убеждения, закона и совести (правосознания). А поскольку источником уголовного и уголовно-процессуального права является закон, на наш взгляд, недопустимо при доказывании и отстаивании своей позиции сторонам ссылаться на мнение ученых, а следовательно, незаконно влиять на внутреннее убеждение судей. Представляется, что это положение должно быть отражено в УПК.

На основании изложенного можно сделать ряд выводов.

1. Понятие "правового" (или "неправового") вопроса в институте судебной экспертизы в рамках уголовно-процессуального права является условным. Необходимо иметь в виду, что эксперт, отвечая на вопрос правового характера, не должен осуществлять квалификацию деяния как оценку фактических обстоятельств дела на основе знания и толкования закона и права. Давая заключение, эксперт свои исследования и выводы строит на использовании специальных (неправовых) познаний.

2. Экспертизы, которые по своей форме носят правовой, а по содержанию специальный (технический) характер, нельзя считать правовыми. Это относится к экспертизам, проводимым по делам о нарушении правил техники безопасности в различных областях и видах работ.

3. Нельзя запретить следователям, судьям, защитникам, прокурорам обращаться при возникновении сложных вопросов о квалификации деяния к узким специалистам в области права. Однако, по нашему мнению, эта информация не должна носить процессуальный характер, она может только помочь следователю, суду принять обоснованное решение по делу, правильно оценить обстоятельства уголовного дела, а прокурору и защитнику выстроить обвинение и защиту по делу.

А. Кудрявцева,

профессор, доктор юридических наук,

Ю. Лившиц,

заведующий кафедрой,

доктор юридических наук, профессор

(Южно-Уральский госуниверситет, г. Челябинск)

"Российская юстиция", N 1, январь 2003 г.