Доктринальные и другие нетрадиционные формы права (С.В. Бошно, "Журнал российского права", N 1, январь 2003 г.)

Доктринальные и другие
нетрадиционные формы права

В юридической литературе достаточно глубоко и разносторонне исследован вопрос о формах и источниках права. Имеются произведения об отдельных формах права, методологические работы. Исследовательский потенциал в последние годы переключился на некоторые виды форм права, статус которых находится в стадии реформирования. Растет количество работ по судебной практике, судебному прецеденту, в том числе в России*(1). Продолжается разработка отдельных форм права*(2): договоров как внутригосударственных, так и международных, обычно-правовых форм, нормативных правовых актов. Доктринальные источники права несколько обойдены вниманием исследователей, что не исключает наличия достаточно аргументированных работ*(3).

Сохраняет актуальность вопрос о классификации форм права. Количество форм права, выделяемых разными исследователями, колеблется в силу различных причин. Во-первых, целый ряд явлений имеет двойственную природу, проявляя себя и как форма, и как источник права (например, обычай). Во-вторых, все источники и формы права взаимно проникают друг в друга. Именно об этой особенности говорили Ю.С. Гамбаров, а позже - И. Ю. Богдановская*(4). В-третьих, сравнение подходов к классификации форм права затрудняется тем, что многие авторы используют термин "источники" для обозначения "форм" права или термины используются как синонимы. В-четвертых, существует разное понимание содержания источников с одними и теми же названиями, но используемыми в разных правовых системах.

Проблема соотношения понятий "форма" и "источник права" имеет многовековой опыт. Высказаны разнообразные точки зрения относительно разделения и отождествления дефиниций, предложено отдать предпочтение одному из терминов. Обоснованной представляется позиция различения понятий "форма" и "источник права", признания их относительной автономии. Источником права является то, откуда берется, черпается право: сложившийся порядок общественных отношений, идея, потребность. Форма права - объективированные определенным образом правила общественной практики, которые в силу объективных причин признаются обществом и государством как обязательные. Правила, созданные обществом и одобренные государством посредством придания им некоторой внешней оболочки, защищаемые государственным принуждением, представляют собой форму права*(5).

Формы права, описанные в дореволюционных произведениях, были гораздо многообразней и глубже современных. Их система представала как сложное образование, имеющее взаимные связи между элементами. Современная юриспруденция в этом вопросе гораздо беднее. Причины сужения перечня форм права лежат как в юридической, так и в политической, социальной, научной плоскостях.

Абсолютизация роли государства, критика обычаев, господство антиклерикальных и даже атеистических взглядов - вот только некоторые политические причины сокращения форм отечественного права. Вопрос о системе форм советского права вообще представлялся неактуальным в противовес исключительно важной проблеме классификации нормативных правовых актов. Правовой обычай рассматривался как рудимент, а прецедент - как форма, присущая исключительно буржуазному праву. Система источников права ставилась в зависимость от вида государства*(6), скудность форм права связывалась с тем, что они строятся на основе Corpus juris*(7).

Поэтому уместно обогатить этот перечень за счет спорных форм, имеющих как сторонников, так и противников. Не претендуя на исчерпывающее описание всех нетрадиционных источников и форм права, осветим лишь некоторые из них, которые наиболее ярко проявили себя в истории отечественного права, а также сохранились по сегодняшний день: правосознание, программное право, принципы права, включая справедливость, добросовестность и разумность, право юридической экспертизы. Каждая из приведенных форм была когда-либо обозначена отечественной юридической наукой, при этом и сегодня имеет сторонников. Эти формы права - мы их называем доктринальными*(8) - имеют ряд общих признаков. Во-первых, они напрямую не связаны с творчеством органов государственной власти. Во-вторых, их письменное изложение может не отвечать требованиям законодательной техники. В-третьих, они могут не быть структурированы вообще или их строение сильно отличается от структуры нормативного правового акта. В-четвертых, они могут не иметь письменной оболочки, так как для них это обстоятельство не имеет значения. В-пятых, их объединяет судьба непризнанных форм права. В-шестых, пользователи данных форм находятся в чрезвычайно сложном положении, ибо должны сами обнаружить это ускользающее право, формализовать его для своих целей и затем сделать соответствующие выводы и оценки поведения субъектов. И еще важно: эти формы создаются при отсутствии прописанных правотворческих процедур. Нередко их возникновение, становление и совершенствование происходит в течение очень длительного периода времени и вне определенных стадий (процедур). Перечисленные свойства делают доктринальные формы права конкурентоспособными в сравнении с нормативными правовыми актами и другими традиционными формами права. Рассмотрим некоторые из них.

1) Роль правосознания в формировании права различается в зависимости от исторического контекста, типа правовой системы. Традиционно правосознанию отводится роль источника права в идеальном смысле. Однако при наличии определенных условий она может существенно расшириться вплоть до прямого регулирующего воздействия правосознания на общественные отношения.

Правосознание - это оценка права, существующая в обществе и формирующая определенные надежды и пожелания к правовой сфере, ее изменениям, определяющая, что считать правомерным, а что - нет. Признанным является подход, согласно которому "правосознание - совокупность идей, чувств, эмоций и т.п., на основании которых правоприменительные органы принимают решения по конкретным делам"*(9). Отказывая в признании этой форме права в действующем механизме правового регулирования, авторы указывают, что "правосознание выступало формой права в первые годы советской власти"*(10). Подчеркивался переходный характер правосознания, так как оно приобретает собственную регулятивную силу тогда, "когда отмененное законодательство ликвидированного строя еще не заменено новым"*(11).

Действующее законодательство не содержит отсылок к правосознанию, то есть непосредственно этот термин не воспроизводится в текстах нормативных правовых актов. Однако широко используются слова, словосочетания, означающие элементы правосознания (разумность, справедливость, общий смысл права и т.п.). Таким образом, несмотря на отсутствие законодательного закрепления правосознания в качестве формы права, оно действует.

Полная автономия правосознания, которое открыто выполняет роль формы права, - явление достаточно редкое. Такая метаморфоза может произойти в результате революций, реже - реформ, а также в связи с бездействием иных форм права по разным причинам. Наиболее очевидна революционная судьба правосознания, когда моментальная отмена всех государственных регуляторов полностью освобождает эмпирический уровень осознания права.

Интуитивное право очень нестройное, пробельное. Оно делит мир на своих и чужих, единомышленников и противников. Заблуждение и субъективизм - естественные продолжения данной формы права. На заре советского строительства Я.М. Магазинер дал этому феномену очень откровенное название - "не-право", под которым он понимал нормы, "ставшие исходною точкой нового правопорядка"*(12). Создателем данной формы является революция. По мнению ученого, "правонарушение тогда только может стать источником права, когда оно совершено лицом или группою, имеющими или захватившими власть над правопорядком"*(13).

Позднее написанные учебники исключили эту форму права из текста, так как она давала объяснения бунтарству, делая его справедливым и перспективным.

Не только революции освобождают правосознание, это возможно и в условиях стабильного государства и реально действующего законодательства. Так, в большинстве государств мира в разных формулировках действует схожее правило, смысл которого сводится к тому, что отсутствие нормы не освобождает суд от необходимости вынести решение.

В истории отечественного законодательства имеются примеры, когда источник, в котором суд должен черпать сведения для принятия решения, назывался с использованием термина "правосознание". Прилагательное, уточняющее его виды, изменялось с течением времени. Так, в пункте 5 Декрета "О суде" 1917 г. упоминалось революционное правосознание*(14), в ст. 36 Декрета "О суде" 1918 г. - социалистическое правосознание*(15), ст.8 указывала на правосознание трудящихся классов*(16).

Широкое использование правосознания в качестве формы права объяснялось в Положении о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 года*(17) и научных работах*(18) пробельностью законодательства молодой Советской Республики. Высказывалось мнение, что "с развитием советского законодательства и после издания кодексов указание на социалистическое правосознание как правообразующий фактор, восполняющий или изменяющий закон, естественно, исчезнет из нашего законодательства"*(19).

Подтверждая верность данного прогноза, отметим, что действительно на смену ему пришли другие оценочные понятия - правопорядок, нравственность и т.п. Единство прежних и современных форм видим в их неписаном, оценочном характере. Они не материализованы в том смысле, что не определены в текстах нормативных правовых актов.

Суммируя сказанное, подчеркнем, что правосознание должно быть источником права. Соответствие государственных форм права его идеальным источникам, то есть правосознанию - самое желаемое состояние, так как подобная гармония содержит залог эффективности правовых норм. Некоторое расхождение формы и источника права допустимо. Резкое, а тем более полное расхождение этих явлений может привести к замене формы сначала "не-правом", а затем новым правом, которое отразит соответствующий источник. Таким образом, предпочтительней для правосознания статус источника права в идеальном смысле.

2) Право юридической экспертизы может иметь статус и источника, и формы права. Как правило, экспертные заключения имеют силу, пропорциональную научному авторитету автора и удачности их содержания*(20). Экспертное право приобретает статус формы права лишь тогда, когда происходит "приписывание правовых обязанностей и прав со ссылкой, как на нормативный факт, на чью-либо экспертизу по... вопросу, касающемуся данного дела".

Исторические корни экспертного права находятся в римской практике, точнее, в решении императора Августа дать экспертизам выдающихся юристов императорскую санкцию и авторитет. Кроме того, для возникновения экспертного права исключительно большую роль сыграли авторитет экспертов и доверие адресатов заключений*(21). Л.И. Петражицкий выделяет этапы в формировании экспертного права. Первый состоял в признании экспертизы, данной по конкретному делу, для его решения. Второй этап - действие экспертного заключения для разрешения других аналогичных дел.

Оценка роли, значения и эффективности правовых экспертиз в современном механизме правового регулирования - важная научная проблема, еще недостаточно разработанная. Несмотря на их спорный статус, многие акты действующего законодательства используют этот инструмент. Так, в регламентах палат Федерального Собрания РФ упоминается об экспертизах проектов законов на разных стадиях их прохождения. Экспертизы могут проводиться по поручению ответственного комитета (Регламент ГД ФС РФ, ст.26, 27, 111 и др.). Предусмотрены экспертизы поправок при подготовке проекта ко второму чтению (Регламент ГД ФС РФ, ст.121 и др.). Специально предусмотрена научная экспертиза (Регламент ГД ФС РФ, ст.112). В Совете Федерации правовую, включая лингвистическую, экспертизу осуществляет Правовое управление (Регламент СФ ФС РФ, п.1 ст.107). Кроме того, комитет (комиссия) Совета Федерации на стадии предварительного рассмотрения закона "может приглашать... ученых и специалистов в качестве экспертов" (Регламент СФ ФС РФ, п.2 ст.105). Экспертные советы существуют при председателях палат Федерального Собрания РФ, могут создаваться при комитетах (комиссиях).

Юридические экспертизы осуществляются подразделениями аппаратов палат законодательного органа, могут затребоваться и независимые экспертизы. Существуют признанные экспертные центры, в первую очередь Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, Институт государства и права РАН. Некоторые ученые являются авторитетными экспертами в определенных отраслях права. Государственные органы, прежде всего Минюст России, выступают экспертами по правовым вопросам. При многих органах государственной власти функционируют экспертно-консультационные советы*(22). Несмотря на широкую востребованность экспертиз, унифицировать значение их результатов весьма затруднительно. Наиболее эффективными представляются заключения, предшествующие собственно законодательному процессу. Например, заключения Правительства РФ, которые подготавливаются на основании части третьей ст.104 Конституции РФ.

Мы не склонны преувеличивать роль заключений и видим лишь их рекомендательный, вспомогательный характер. Неопределенность правового статуса, отсутствие государственной охраны и четких регулятивных свойств не позволяет нам признать экспертизы формой права. Вместе с тем в качестве источника права они могут иметь место, если законодатель учтет результаты экспертных заключений.

Сказанное характерно для современной России, тогда как в отдельных государствах роль экспертных материалов, собранных в ходе законодательного процесса, значительно выше*(23). Интерес к подготовительным документам, стенограммам заседаний объясняется тем, что в результате правотворческих действий некоторые грани нормы не были высвечены должным образом, хотя на стадии принятия они встречали поддержку парламентариев. Для нас такой механизм пока вряд ли целесообразен как правовая норма, а как единичная практика он существует.

В действующем законодательстве России тем не менее есть случаи признания экспертного права, то есть факты реального действия экспертных заключений. К ним можно отнести градостроительную экспертизу*(24), юридическую экспертизу Минюста России*(25). Действует целый ряд законов, затрагивающих деятельность экспертов*(26), велика роль экспертных заключений в процессуальном законодательстве*(27). Однако эти эпизоды относятся к первой стадии формирования экспертного права.

3) К доктринальным источникам и формам права относятся принципы права, которые представляют собой основные направления правового воздействия. Отнесение принципов права к источникам права не принято в отечественной юриспруденции*(28), за исключением международного права*(29).

Функциональная роль общих принципов права видится в том, что они представляют собой "исходные начала правовой системы (принципы справедливости, доброй совести, гуманизма и т.п.), на которые юристы ссылаются при отсутствии нормативного правового акта, прецедента, обычая и договора нормативного содержания"*(30).

Наиболее ясной, даже очевидной (хотя и не самостоятельной) формой являются принципы права, которые нашли отражение в законодательстве (условно назовем их нормативными). Они закреплены в правовых актах: некоторые довольно пространно (например, принцип свободы договора), другие коротко (принцип презумпции невиновности). Бo?льшая же их часть в законодательстве только названа (гуманизм, автономия). Их особенность состоит в том, что они непосредственно не оказывают воздействия на поведение субъектов права (ни регулятивного, ни охранительного). Как правило, они выполняют роль основы, условия для осуществления воздействия со стороны норм - правил поведения. Они нужны в случае пробела в праве при использовании механизма аналогий.

Существует ряд принципов, которые не закреплены законодательно, однако их наличие подтверждается наукой и практикой. Некоторые из них общеизвестны*(31). Однако их происхождение, авторство со временем потеряли свое значение или были утрачены. Такого рода принципами изобилует законодательный процесс (например, принцип научности, приоритетности). Эти идеи не имеют персонифицированного адресата, действуют неопределенно длительное время, что позволяет им претендовать на статус формы права. Но они не защищаются государственным принуждением, место их нахождения неизвестно, их внешняя оболочка не получила четкого оформления.

Достаточно редко, но все же можно увидеть примеры закрепления такого рода принципов в актах государства. Но это не нормативные, а правоприменительные акты, что делает неоднозначной роль и, соответственно, оценку данных принципов. Так, основополагающие идеи правотворчества, его принципы нашли свое закрепление в судебных решениях. Например, Верховный Суд РФ, оценивая возможность передачи права подписи нормативных актов Центрального банка РФ, сформулировал свое видение правотворческого процесса. Его особенность видится в том, что правотворчество "регулируется конституционными и другими юридическими нормами, что подразумевает закрепление полномочий участников процесса на подписание нормативного акта непосредственно юридическими нормами соответствующего уровня в зависимости от того, каким правотворческим органом издается акт"*(32).

Примечательно, что сам высший судебный орган демонстрирует неуверенность в реализации им правотворческой функции. Он излагает принцип не от себя, а от имени науки, доктрины, ссылается на общеизвестность его содержания. Суждения суда о принципах правотворчества ничем конкретно не аргументированы: ни мнением авторитетных ученых, ни тем более законодательством. Единственной основой для приведенного решения стал упомянутый в решении Верховного Суда РФ "общий принцип правотворчества", не имеющий никакого другого закрепления, кроме данного судебного акта.

Таким образом, несмотря на спорный статус, принципы, не нашедшие закрепления в нормативных правовых актах, все же оказывают определенное воздействие на механизм правового регулирования. Однако этого недостаточно для того, чтобы отнести их к формам права.

К числу принципов права относятся справедливость, разумность, нравственность, соответствие добрым нравам. Особенность этих морально-этических оснований права в том, что имеется достаточный опыт их использования в непосредственном регулировании общественных отношений, в силу чего их относят к самостоятельным формам права. В современном российском гражданском праве принципы добросовестности, разумности и справедливости используются для определения пределов допустимого осуществления субъектами принадлежащих им гражданских прав, а также восполнения пробелов в законодательстве. Данные принципы конкретизируются в ходе применения норм гражданского права судебными органами. Они используются для установления содержания прав и обязанностей сторон обязательств при отсутствии прямого урегулирования отношений законом, соглашением сторон, обычаями делового оборота и при невозможности использования аналогий закона и права.

Разум представляет собой "умственные способности, умственный опыт человеческой личности, предполагающий самосознание, "свободную волю", мыслительные и подсознательные процессы"*(33). Принцип разумности в праве означает соответствие поведения индивида социальному опыту, осознанность, мотивированность его деяний.

Разум или принцип разумности также можно назвать одним из источников права. При определенных исторических и законодательных условиях он может претендовать на статус формы права. Роль разума будет существенно различаться в открытых и закрытых правовых системах. Презумпция беспробельности законодательства романо-германских государств сужает сферу регулирующего воздействия разума. Отечественный законодатель лишь в локальных вопросах дает бланкетные отсылки к разуму*(34). В открытых системах много пробелов, и разум признается самостоятельным источником права, призванным их восполнить.

Разумность как критерий носит универсальный характер, поэтому имеет большое значение для большинства форм права. Особую значимость этот признак приобретает для обычаев, которые широко и длительно применяются и пользуются всеобщим одобрением именно в силу разумности. Иным формам права (в первую очередь нормативным правовым актам) разумность презюмируется. Эта презумпция нередко становится источником противостояния законности и целесообразности.

Принципом права провозглашается добросовестность участников правоотношений, представляющая собой честное выполнение своих обязательств. В юридической материи данное понятие означает качественное действие, соответствующее сложившимся представлениям о полезной, открытой деятельности.

Термин "справедливость" многоаспектен, имеет смысловые оттенки в философии, социологии, юриспруденции. Справедливость представляет собой нравственный ориентир во взаимоотношениях людей и нередко толкуется в контексте понятий "честность", "беспристрастность", "правда", "истина". Используются также и понятия "интерес", "желание", "благо". В подобном сочетании "справедливость есть отношение человека к другому лицу, опосредованное отношением к благам, на которые они оба претендуют"*(35); возможно ее деление на дистрибутивную и уравнивающую. В праве о справедливости говорят как об универсальном принципе, в котором объединены морально-этические ценности, которые общество желает видеть мерой, эталоном поведения.

Выделяют три функции справедливости: "помощь праву, доставляемая индивидуализацией дела, затем пополнение имеющихся в праве пропусков и, наконец, исправление слишком суровых последствий юридических норм"*(36). Событием для изучения системы источников и форм права стала работа В. И. Сливицкого. Исследователь, обобщив практику, пришел к выводу, что "противными добрым нравам ... надо считать действия, осуждаемые господствующим сознанием народа, оскорбляющие чувство приличия всех свободно мыслящих людей"*(37). К сожалению, термин "добрые нравы" не используется современным российским законодательством, но имеет иностранные аналоги.

Отечественная юридическая наука, в первую очередь теория права и цивилистика, уделяют определенное внимание справедливости, разумности, добросовестности*(38). Их оценка колеблется от традиционной, в соответствии с которой перечисленные явления представляют собой принципы права. Новизной отличается подход, согласно которому роль перечисленных явлений возрастает до непосредственно регулирующей.

Таким образом, неписаные принципы, имеющие обычное или даже научное происхождение, выполняют роль источника права перманентно. Как правило, на их пути к нормативной силе имеется промежуточная стадия - отработка и закрепление в правоприменительной практике (например, в решениях судов). Другой путь у нормативных принципов, которые приобретают прямое регулирующее воздействие на общественные отношения путем аналогии права.

4) К числу нетрадиционных источников и форм права можно отнести право односторонних обещаний и программное право, которые упоминаются в дореволюционной литературе и имеют место сегодня. Эта форма права освещается или называется чрезвычайно редко. Ни один из известных нам учебников, изданных в СССР и в современной России, не называет данного явления при изложении системы источников и форм права.

Под правом односторонних обещаний можно понимать нормативные факты и обещания, которые в силу объективных и субъективных причин воспринимались как обязательные. Л.И. Петражицкий приводит следующие примеры: "Напр., обещания монархов сохранить или предоставить известные права народу или известной его части, сохранять и свято соблюдать прежние права, конституцию и т.п."*(39).

Другой источник - право программ, сообщений о будущих действиях, программное право. "Иногда правовая психика, - пишет Л.И. Петражицкий, - возводит в нормативные факты и простые сообщения известных лиц об их будущих действиях или правилах будущей деятельности, приписывая авторам этих сообщений обязанность сообразно с этим поступать по отношению к тем, для которых важно соблюдение возвещанного, которые имели основание надеяться на соблюдение и т.п. Программное право - это и есть форма права римских юристов, в частности, преторского права". Идентифицировать правовую природу этих источников достаточно сложно, тщетными оказались попытки приравнять их к судебной практике, законам или обычаям.

В сегодняшней общественной практике встречаются некоторые явления, которые сродни названным формам. Например, предвыборные программы, выступления, которые нередко так и называются - программные. Нередко публичные обещания делаются при межгосударственном общении на высшем уровне.

Однако эти письменные и устные заявления не имеют никакого правового механизма. Осуществление изложенных тезисов не поддерживается принудительной силой государства. Для подобных явлений неприемлемо понятие юридической ответственности. В сочетании с отсутствием механизма отзыва выборных должностных лиц их программы не оказывают реального регулирующего воздействия на общественные отношения. Более того, адресаты программных обещаний сами воспринимают их в том же диспозитивном ключе.

В истории отечественного права имеется совершенно определенный (и не единственный) эпизод приравнивания программ общественных организаций к форме права. Имеется в виду отсылка к программе-минимум Российской социал-демократической партии и партии социал-революционеров в Декрете "О суде" от 22 ноября (5 декабря) 1917 года*(40). Законодательству СССР известен феномен под названием "наказ депутату". В некоторой степени он может быть рассмотрен как разновидность программного права. Так, в соответствии со ст.103 Конституции СССР 1977 г. народный депутат должен был добиваться претворения в жизнь наказов избирателей. Аналогичная норма содержится в ст.1 Закона СССР "О статусе народных депутатов в СССР"*(41).

Таким образом, говорить о сколько-нибудь широком распространении программного права нет оснований, но это нисколько не умаляет его значения. Отнести его к формам современного права нельзя. Однако наличие в истории императивного статуса данного явления, а также очевидная его польза для функционирования публичной власти не позволили не сказать об этом.

Доктринальный характер программного права видится в его структурированности, системности и широком распространении. Программное право ориентировано на самореализацию без принудительных государственных механизмов. Оно отражает общественное (если не массовое, то групповое) сознание, в том числе в правовой сфере. Именно эти его свойства должны привлечь внимание законодателя.

***

Идентификация типа правовой системы России как романо-германской в сочетании с устойчивыми позитивистскими традициями создает условия для особой роли нормативных правовых актов в системе форм права. Однако это верховенство не должно толковаться как основание для вытеснения других его форм. Нестабильность правопорядка, отсутствие полноценного режима законности, ослабление действенности формально-признанных форм права приводит к активизации других регуляторов. Эта закономерность в современных условиях получает новые доказательства. Сказанное не следует понимать только как опасение и недоверие к доктринальным источникам права. Во многих из них, очевидно, существует положительный потенциал. Представляется, что механизм правового регулирования должен функционировать в гармоничной системе форм права. Нормативный акт, основанный на идеальных и материальных источниках, должен обеспечивать единство правового пространства государства, построенного на принципах романо-германской правовой системы.

С.В. Бошно,

кандидат юридических наук,

доцент (Москва)

"Журнал российского права", N 1, январь 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Судебная практика как источник права. М., 2000.

*(2) См.: Василевич Г.А. Международные договоры и акты межгосударственных объединений как источники права // Вестник Межпарламентской Ассамблеи. 2000. N 2. С.105-109; Белкин А.А. Обычаи и обыкновения в государственном праве // Правоведение. 1998. N 1. С.34-39; Лучин В.О. Указ - источник права // Юридический мир. 1998. N 1. С. 34-38.

*(3) См.: Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права - судебном прецеденте и доктрине // Вестник ВАС РФ. 2000. N 5. С.106-111.

*(4) См.: Гамбаров Ю. С. Курс гражданского права. Т.1. СПб., 1911. С. 232; Богдановская И.Ю. Прецедентное право. М., 1993. С.78.

*(5) См. подробнее: Бошно С.В. Соотношение понятий форма и источник права // Юрист. 2001. N 10. С.15-23.

*(6) См.: Муромцев Г.И. Источники права в развивающихся странах Азии и Африки: система и влияние традиций: Учебное пособие. М., 1987.

*(7) См.: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т.2. СПб., 1910. С.585.

*(8) Собственно доктрина в качестве самостоятельного источника права называется крайне редко. См., например: Карапетян С.А. Источники конституционного права РФ: Дисс. : канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 1998. С. 6.

*(9) Бабаев В.К., Баранов В.М., Толстик В.А. Теория права и государства в схемах и определениях. М., 1998. С.46.

*(10) Там же.

*(11) Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права. М., 2000. С.118.

*(12) Магазинер Я.М. Лекции по государственному праву (Общее государственное право). Пг., 18-я типография, 1919. С.50.

*(13) Там же. С.73.

*(14) См.: СУ РСФСР. 1917. N 4. Ст.50. Аналогичная ссылка содержалась в Инструкции НКЮ от 23 июля 1918 года "Об организации и действии местных судов" (СУ РСФСР. 1918. N 53. Ст.597).

*(15) См.: СУ РСФСР. 1918. N 26. Ст.347.

*(16) См.: Там же.

*(17) См.: СУ РСФСР. 1918. N 85. Ст.889. Это предписание повторено также в ст.22 Положения о народном суде РСФСР от 21 октября 1920 года.

*(18) См.: Керимов Д.А. Источники советского права: Дисс. : канд. юрид. наук. Л., 1950. С.316; Кечекьян С.Ф. Советское социалистическое право и его источники: Труды юбил. сессии АОН. М., 1948. С.167-168.

*(19) См.: Керимов Д.А. Указ. соч. С.318.

*(20) См.: Петражицкий Л.И. Указ. соч. С.591.

*(21) См.: Там же.

*(22) Например, при Высшем Арбитражном Суде РФ действует научно-консультативный совет. См.: Статья 23 ФКЗ "Об арбитражных судах Российской Федерации" от 28 апреля 1995 года N 1-ФКЗ // СЗ РФ. 1995. N 18. Ст.1589.

*(23) Например, в ФРГ. См. подробнее: Решетников Ф.М. Правовые системы стран мира: Справочник. М., 1993. С.49.

*(24) См.: Статья 29 Градостроительного кодекса Российской Федерации от 7 мая 1998 года N 73-ФЗ в ред. от 30 декабря 2001 года.

*(25) См.: Постановление Правительства РФ от 3 июня 1995 года N 550 // СЗ РФ. 1995. N 24. Ст.2281; Постановление Правительства РФ от 29 ноября 2000 года N 904 // СЗ РФ. 2000. N 49. Ст. 4926.

*(26) Например, Федеральный закон "Об экологической экспертизе" от 23 ноября 1995 года N 174-ФЗ в ред. от 15 апреля 1998 года. См.: СЗ РФ. 1995. N 48. Ст.4556; 1998. N 6. Ст.1800.

*(27) См.: УПК РФ; ст.74 и др. ГПК РФ.

*(28) См.: Лазарев В.В., Липень С.В. Указ. соч. С.218; Общая теория права / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1998. С.167.

*(29) См.: Яковлев В. Ф. Арбитражные суды России с позиций европейских правовых норм // Журнал российского права. 1997. N 7. С.13.

*(30) Бабаев В.К., Баранов В.М., Толстик В.А. Указ. соч. С.46.

*(31) О наличии общеизвестного или везде существующего права, правда, в более широком аспекте, писал Л.И. Петражицкий. См.: Петражицкий Л.И. Указ. соч. С.482.

*(32) Определение Верховного Суда РФ от 17 августа 1999 года N КАС99-194 "О признании незаконным (недействительным) Положения Банка России от 23 декабря 1997 года N 9-П "О порядке формирования и использования резервного фонда кредитной организации" в редакции Указания ЦБ РФ от 1 июля 1998 года N 273-У" // БВС РФ. 2000. N 10.

*(33) Джери Д., Джери Дж. Большой толковый социологический словарь. Т. 2. М., 1999. С.133.

*(34) См.: Пункт 2 ст.6, п.3 ст.10, п.3 ст.53, п.2 ст.76 и др. Гражданского кодекса РФ.

*(35) Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т.3. М., 2001. С.623.

*(36) Виноградов П.Г. Очерки по теории права. СПб., 1915. С.138.

*(37) Сливицкий В.И. Право на честное к себе отношение (Из уроков западноевропейской гражданско-правовой жизни) // Сб. статей по гражданскому и торговому праву памяти проф. Г.Ф. Шершеневича. М., 1915. С.377.

*(38) См.: Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. М., 2002.

*(39) Петражицкий Л.И. Указ. соч. С.598-599.

*(40) См.: СУ РСФСР. 1917. N 4. Ст.50.

*(41) См.: ВСНД и ВС СССР. 1989. N 29. Ст.567.