Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 июля 2017 г. Дело "Малаевы (Malayevy) против Российской Федерации" (Жалоба N 35635/14) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Малаевы (Malayevy)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 35635/14)

Постановление Суда

Страсбург, 18 июля 2017 г.

По делу "Малаевы против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Комитетом в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Комитета Суда,

Дмитрия Дедова,

Жольен Шуккинг, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 27 июня 2017 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 35635/14) против Российской Федерации, поступившей 8 мая 2014 г. в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) и поданной в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданами Российской Федерации - Михаилом Павловичем Малаевым и Софией Михайловной Малаевой (далее - заявители).

2. Интересы заявителей представляла адвокат Г. Бойченюк-Картье, практикующая на Украине. Власти Российской Федерации были представлены сначала бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным, а затем сменившим его в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. 28 августа 2015 г. жалобы на нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции были коммуницированы властям Российской Федерации, а оставшаяся часть жалоб была признана неприемлемой в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

Обстоятельства дела

4. Заявители родились в 1981 и 2006 годах, соответственно, и проживают в г. Москве. Первый заявитель приходится второй заявительнице отцом.

A. Сделки с квартирой, впоследствии унаследованной заявителем

5. До приватизации квартира, расположенная по адресу: г. Москва, 12-я Новокузьминская улица, дом 4, корпус 1, кв. 25, - находилась в собственности города Москвы. Супруги В.Ф. и Г.Ф. проживали в ней по договору социального найма жилого помещения, заключенного с городом.

6. В неустановленный день В.Ф. обратился с заявлением о приватизации квартиры. Его жена решила не принимать участия в сделке. 22 августа 2002 г. В.Ф. и Департамент жилищной политики и жилищного фонда города Москвы подписали договор о приватизации жилого помещения.

7. 14 мая 2004 г. В.Ф. продал квартиру Л.М., матери первого заявителя. В соответствии с договором купли-продажи Л.М. выплатила В.Ф. за квартиру 300 000 рублей. По утверждению заявителей, в действительности Л.М. выплатила 2 500 000 рублей.

8. 28 сентября 2006 г. Л.М. умерла. После ее смерти квартира перешла по наследству к заявителю. Его семья, включая заявительницу, переехала в квартиру и проживала там. В соответствии с официальными документами В.Ф. не выехал из квартиры и также продолжал проживать в ней. По утверждению заявителей, В.Ф. переехал в пригород, но они разрешили ему оставить регистрацию в квартире в качестве адреса места проживания, чтобы он мог продолжать получать социальные льготы в г. Москве.

9. 10 июля 2007 г. заявитель передал права собственности на половину квартиры своей сестре по договору дарения.

B. Отмена государственной регистрации права собственности первого заявителя на квартиру

10. 22 апреля 2011 г. В.Ф. подал жалобу в правоохранительные органы. Он заявлял, что он не продавал квартиру своей родственнице Л.М. и что он не получал от нее никаких денег. Он продолжал проживать в квартире и позволил первому заявителю переехать в квартиру временно в связи с проблемами последнего в отношениях с женой. В мае 2010 года В.Ф. и первый заявитель подрались, и В.Ф. потребовал от первого заявителя съехать. Первый заявитель отказался, заявив, что он являлся собственником квартиры. Он выгнал В.Ф. из квартиры. После этого В.Ф. мог получить доступ в квартиру только с помощью сотрудников полиции или соседей.

11. 5 июля 2011 г. прокурор, действуя в интересах В.Ф., подал гражданский иск об отмене государственной регистрации права собственности первого заявителя на квартиру и о выселении его семьи.

12. 15 ноября 2012 г. Кузьминский районный суд города Москвы удовлетворил данные требования в полном объеме. Суд установил, что во время приватизации и продажи квартиры В.Ф. был не способен осознавать значимость своих действий и контролировать их. Он ссылался на выводы судебно-медицинского эксперта о том, что "В.Ф. страдал синдромом органического изменения личности и сосудистой деменцией, которые развились задолго до подачи им заявления о приватизации квартиры 22 августа 2002 г. и продажи квартиры 14 мая 2004 г. [Его состояние] мешало ему осознавать значимость своих действий и контролировать их". Суд признал недействительными все сделки с квартирой и передал ее в собственность города Москвы. Наконец, суд распорядился о выселении заявителей.

13. 29 апреля 2013 г. районный суд вынес дополнительное решение об отказе в применении сроков исковой давности в отношении требований, заявленных прокуратурой в интересах В.Ф.

14. 12 ноября 2013 г. Московский городской суд отклонил жалобы на решения от 15 ноября 2012 г. и 29 апреля 2013 г., оставив их без изменений.

15. 13 марта 2014 г. городской суд отклонил кассационную жалобу заявителей.

C. Производство по делу о выселении

16. 27 ноября 2013 г. районный суд выдал исполнительный лист на решение от 15 ноября 2012 г., указав В.Ф. в качестве выгодоприобретателя.

17. 3 декабря 2013 г. судебный пристав начал исполнительное производство.

18. 30 января 2014 г. заявители были выселены. В соответствии с докладом о выселении, подготовленным судебным приставом, В.Ф. получил ключи от квартиры и мог проживать в ней.

19. 16 апреля 2014 г. Департамент жилищной политики и жилищного фонда города Москвы подписал с В.Ф. договор социального найма, и 20 ноября 2014 г. право собственности на квартиру было передано В.Ф. в порядке приватизации.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

20. Заявители жаловались на то, что были лишены своего имущества в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая гласит:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

21. Власти государства-ответчика оспорили это утверждение заявителей. Хотя власти согласились, что признание регистрации прав собственности первого заявителя на его долю в квартире недействительной явилось вмешательством в имущественные права заявителей, однако, по их мнению, такое вмешательство было осуществлено в строгом соответствии с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. С точки зрения властей, признание недействительными всех сделок с квартирой и ее передача в собственность города Москвы были необходимы для защиты интересов В.Ф. в целях восстановления его прав.

22. Заявители настаивали на своей жалобе. Они утверждали, что суды Российской Федерации при разрешении жилищного спора неверно применили закон. В частности, суды не приняли во внимание тот факт, что заявители добросовестно приобрели права на квартиру, и что квартира не должна была быть отчуждена у них. Наконец, они утверждали, что они не получили компенсации за утрату собственности.

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

23. Европейский Суд отмечает, что первый заявитель был законным собственником доли в квартире. Соответственно, Суд убежден, что квартира являлась его "имуществом" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и указанное положение является применимым.

24. Однако Европейский Суд не может дать аналогичное заключение в отношении второго заявителя. Она не являлась собственником квартиры и проживала в ней только как член семьи первого заявителя. Также в своих замечаниях она не приводила ссылок на какие-либо положения законодательства Российской Федерации или фактические обстоятельства, на основании которых Европейский Суд мог бы прийти к выводу, что ее право на проживание подпадает под определение "имущество" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Следовательно, ее жалоба несовместима ratione materiae с положениями Конвенции по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 4 статьи 35 (ср. с Постановлением Европейского Суда по делу "Пчелинцева и другие против Российской Федерации" (Pchelintseva and Others v. Russia) от 17 ноября 2016 г., жалоба N 47724/07 и 4 другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 11 (примеч. редактора).), §§ 77-79).

25. С учетом вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что жалоба, поданная первым заявителем, не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является необоснованной по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

26. Европейский Суд отмечает, прежде всего, что гражданский процесс, результатом которого стала утрата первым заявителем права собственности на квартиру, был инициирован частным лицом В.Ф., которое добивалось восстановления своих прав на проживание в квартире, которая изначально была собственностью города Москвы. Город Москва, будучи приглашенным судом к участию в производстве в качестве третьей стороны, не подавал отдельного иска в отношении квартиры и принял решение не принимать участие в производстве. Суд также считает, что даже в том случае, если решения судов государства-ответчика признали право собственности города на квартиру, это было сделано с единственной целью возврата квартиры В.Ф. Он являлся выгодоприобретателем по исполнительному производству и переехал в квартиру сразу после выселения заявителей.

27. С учетом изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что настоящее дело касается, по существу, спора между сторонами - частными лицами. Он повторяет в этом отношении, что такие споры сами по себе не предполагают ответственности государства в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (см., среди других примеров, постановление Европейского Суда по делу "Загребский банк д. д. против Хорватии" (Zagrebaсka banka d. d. v. Croatia) от 12 декабря 2013 г., жалоба N 39544/05, § 250).

28. Соответственно, задача Европейского Суда в настоящем деле состоит в оценке, соответствовало ли разрешение судами Российской Федерации спора между В.Ф. и заявителем законодательству данного государства-ответчика, а также в подтверждении того, что их соответствующие решения не были произвольными или явно необоснованными (ср. Постановление Европейского Суда по делу "Миндек против Хорватии" (Mindek v. Сroatia) от 30 августа 2016 г., жалоба N 6169/13, § 78).

29. Что касается законности отзыва права собственности первого заявителя на квартиру, и с учетом того, что юрисдикция Европейского Суда ограничена в части удостоверения в верном толковании и применении права государств - участников Конвенции, а также того, что замена собой судов этих государств не входит в его функции (ibid.), Суд не усматривает в настоящем деле каких-либо обстоятельств, позволяющих ему прийти к выводу о том, что органы власти государства-ответчика применили правовые положения явно ошибочным образом или так, чтобы прийти к произвольным заключениям. Что касается довода первого заявителя о том, что суды Российской Федерации не признали, что он приобрел квартиру добросовестно, Суд отмечает, что он не привел его в ходе внутригосударственного производства. Эти обстоятельства впервые были указаны в ходе разбирательства дела в Суде. Кроме того, как следует из заявлений сторон, он не добивался возврата денег, выплаченных В.Ф. за квартиру его матерью.

30. В свете вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что решения судов Российской Федерации по настоящему делу не являлись вмешательством в право первого заявителя на уважение собственности. Следовательно, нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции отсутствовало.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

31. Заявители жаловались на то, что их выселение из квартиры является нарушением их права на уважение жилища. Они ссылались на статью 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый человек имеет право на уважение его личной и семейной жизни, неприкосновенности его жилища и тайны корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

32. Власти государства-ответчика согласились с тем, что решение судов Российской Федерации о выселении заявителей представляло собой вмешательство в их право на уважение "жилища", предусмотренное статьей 8 Конвенции. Власти считали, что такое вмешательство было обоснованным, преследовало законную цель защиты интересов В.Ф. и было соразмерно этой цели.

33. Заявители настаивали на своих жалобах.

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

34. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является необоснованной по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

35. Европейский Суд отмечает, что между сторонами отсутствовали разногласия относительно того, что квартира, о которой идет речь, являлась "жилищем" заявителей по смыслу статьи 8 Конвенции и что их выселение из этой квартиры представляло собой вмешательство в их право на уважение жилища.

36. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что законность выселения не оспаривается. Оно явилось автоматическим следствием прекращения права собственности первого заявителя на квартиру.

37. Что касается наличия законной цели оспариваемой меры, Европейский Суд учитывает довод властей и соглашается, что выселение заявителей отвечало интересам В.Ф., уязвимого лица, которое изначально проживало в квартире по договору социального найма.

38. Поэтому Европейский Суд переходит к вопросу о том, являлось ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе". Он повторяет в этом отношении, что свобода усмотрения в жилищных вопросах является более узкой, когда дело касается прав, гарантированных статьей 8 Конвенции, по сравнению с правами, гарантированными статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, принимая во внимание первоочередную важность статьи 8 Конвенции для самосознания индивида, его самоопределения, физической и моральной неприкосновенности, поддержания отношений с другими людьми и для определенного и безопасного места в обществе (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации" (Gladysheva v. Russia) от 6 декабря 2011 г., жалоба N 7097/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 6 (примеч. редактора).), § 93, с дальнейшими ссылками).

39. Европейский Суд отмечает, что распоряжение о выселении заявителей было вынесено судами Российской Федерации "автоматически" после того, как они прекратили право собственности первого заявителя на квартиру. Они не проводили дальнейшего анализа по вопросу пропорциональности меры, подлежащей применению в отношении заявителей. Однако гарантии Конвенции требуют, чтобы любое вмешательство в право заявителя на уважение его жилища не только происходило на основании закона, но и было соразмерно, согласно пункту 2 статьи 8 Конвенции, преследуемой законной цели с учетом конкретных обстоятельств дела. Предположительно, суды Российской Федерации приняли во внимание интересы В.Ф., который стремился восстановить свои права в отношении квартиры. Однако они не рассматривали такие интересы в отношении права заявителей на уважение жилища. Как только суды признали недействительным право первого заявителя на квартиру, они придали этой стороне вопроса исключительное значение, не приняв во внимание потребность заявителей в жилье. Судебные власти государства-ответчика, таким образом, не предоставили заявителям возможности надлежащего пересмотра пропорциональности их выселения.

40. Вышеизложенного достаточно для того, чтобы Европейский Суд пришел к заключению, что обжалуемое вмешательство не было необходимым в демократическом обществе. Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

41. Статья 41 Конвенции предусматривает следующее:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Материальный ущерб и моральный вред

42. Заявители потребовали 12 000 000 российских рублей и 80 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда, соответственно.

43. Власти Российской Федерации сочли данные требования необоснованными, чрезмерными и неразумными.

44. Европейский Суд не обнаружил какой-либо причинно-следственной связи между выявленным нарушением и заявленным имущественным ущербом; таким образом, Суд отклоняет данное требование. Однако он присуждает заявителям 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Расходы и издержки

45. Заявители также потребовали выплаты 6 000 евро в качестве возмещения расходов и издержек, понесенных ими во время внутригосударственных судебных разбирательств, и 2 700 евро в качестве возмещения расходов и издержек, понесенных ими в ходе рассмотрения жалобы в Европейском Суде. Они просили перечислить последнюю сумму непосредственно на счет их представителя.

46. Власти Российской Федерации утверждали, что заявители не смогли обосновать свои издержки в полном объеме. Кроме того, они считали их чрезмерными и понесенными без необходимости. По их мнению, по данному пункту заявителям не должна быть присуждена компенсация.

47. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы, а также свою прецедентную практику, Европейский Суд считает разумным присудить заявителям сумму в размере 1 000 евро на покрытие расходов и издержек по всем основаниям. 500 евро из этой суммы подлежат перечислению непосредственно заявителям, а другие 500 евро подлежат перечислению на банковский счет Г. Бойченюк-Картье.

С. Процентная ставка при просрочке платежа

48. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу по статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, поданную М. Малаевым, приемлемой, жалобу по статье 8 Конвенции, поданную М. Малаевым и С. Малаевой, приемлемой, а остальную часть жалоб - неприемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что в настоящем деле отсутствовало нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

4) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев выплатить заявителям указанные ниже суммы, которые подлежат конвертации в валюту государства-ответчика по курсу, установленному на день выплаты:

(i) 7 500 (семь тысяч пятьсот) евро плюс любой налог, которым может облагаться данная сумма, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 1 000 (одну тысячу) евро плюс любой налог, который может взиматься с заявителей, в счет компенсации судебных расходов и издержек; 500 евро из этой суммы подлежат перечислению непосредственно заявителю, а 500 евро подлежат перечислению на банковский счет Г. Бойченюк-Картье;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до произведения окончательной выплаты на указанные суммы начисляется простой процент в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты, плюс три процентных пункта;

5) отклонил остальные требования заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 18 июля 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Комитета Суда