Обоснованность производства следственных действий как предмет судебной оценки (В. Кальницкий, "Российская юстиция", N 2, февраль 2003 г.)

Обоснованность производства следственных действий
как предмет судебной оценки

Предусмотренный новым УПК судебный контроль за обоснованностью производства следственных действий является сравнительно новой и весьма специфической сферой судебной деятельности, не присущей в столь значительном объеме дореформенному уголовному процессу. Практическая реализация данной функции представляет для судей определенную сложность. Предварительное расследование, особенно на начальном этапе, осуществляется в совершенно иных информационных условиях, чем судебное следствие, и характеризуется дефицитом сведений и времени при принятии решений, в том числе о проведении следственных действий. Здесь нет полной картины события преступления, исчерпывающей совокупности доказательств, столь привычных судье при постановлении приговора. Вместе с тем от правильного установления судом наличия оснований для производства следственных действий (основного способа сбора доказательств) зависит очень многое, порой - исход дела. На этом фоне обращает на себя внимание недостаточная четкость законодательных предписаний относительно форм судейского контроля за следственными действиями и оценочный характер оснований их производства.

Анализ нового УПК позволяет выделить несколько общих случаев "причастности" суда к производству следственных действий - когда суд оценивает их обоснованность до разрешения уголовного дела по существу.

Первый случай. Суд принимает решение о производстве следственного действия. В соответствии с пп.4-8, 11 ч.2 ст.29 УПК только суд правомочен принимать решения о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, обыска и (или) выемки в жилище, личного обыска, за исключением случаев, предусмотренных законом, выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, а также о наложении ареста на корреспонденцию и выемке ее в учреждениях связи и контроле и записи телефонных и иных переговоров. Согласно пп.1-3 ст.10 Федерального закона "О введении в действие УПК РФ" (в ред. от 29 мая 2002 г.) до 1 января 2004 г. осмотр жилища, обыск или выемка в жилище, выемка предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, производятся на основании решения (санкции) прокурора. Поскольку личный обыск осуществляется в том же порядке, что и обыск в жилище (ч.1 ст.184, ч.3 ст.182 УПК), полагаю, что его необходимо отнести к следственным действиям, осуществляемым в обозначенный переходный период по решению прокурора. Впрочем, в силу прямого действия ст.25 Конституции РФ суд вправе дать разрешение на производство осмотра, обыска и выемки в жилище и до указанной даты. Санкция прокурора и разрешение суда на данном временном этапе имеют равнозначное значение. Действуя на основании ст.25 Конституции РФ, суд вправе дать разрешение и без согласия прокурора, предусмотренного ч.1 ст.165 УПК.

Если близкие родственники или родственники покойного возражают против эксгумации, разрешение на ее проведение выдается судом (ч.3 ст.178 УПК). Кроме того, на мой взгляд, с разрешения суда должно осуществляться любое следственное действие, производимое в жилище при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, например, проверка показаний на месте, следственный эксперимент и др.

Второй случай. Проверка законности решения о производстве следственного действия. Часть 5 ст.165 УПК предусматривает, что в исключительных случаях, когда производство осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, а также личного обыска не терпит отлагательства, указанные следственные действия могут быть произведены на основании постановления следователя с последующим уведомлением судьи. Цель судейской проверки - установление законности решения о проведении следственного действия. Вместе с тем очевидно, что неотъемлемой частью судебной проверки является оценка также и обоснованности следственного действия. Наличие оснований для ограничения конституционных прав граждан проведением следственного действия - вот что должно интересовать судью в первую очередь.

Возникает вопрос: принимая решение о законности или незаконности проведения следственного действия, какие данные должен принимать в расчет суд: существовавшие на момент принятия этого судебного решения или полученные в результате проведения самого следственного действия? Предпочтителен, полагаю, первый вариант. Если оценка обоснованности вхождения в жилище или ограничения личной неприкосновенности будет производиться по принципу "цель оправдывает средства", то очень скоро сложится порочная практика, которая станет считать "исключительными" все новые случаи проведения следственных действий, появится ничем не ограниченная возможность входить в жилище и при отсутствии проверяемых оснований. Фактическая результативность таких действий скорее всего возрастет, поскольку оперативные подразделения, как правило, располагают негласной вероятностной информацией об обстоятельствах, связанных с преступлением. Едва ли, однако, такой подход соответствует провозглашенному назначению уголовного судопроизводства. С другой стороны, судье очень трудно не принять во внимание уже полученные доказательства. Представим себе, что в ходе обыска в квартире обнаружены похищенные ценности, и эти доказательства аннулируются - по той лишь причине, что не было процессуальных оснований входить в квартиру. Думается, что правосознание подавляющего числа российских граждан, в том числе и очень многих юристов, едва ли допускает подобное формально-идеальное применение права.

Надо иметь в виду, что решение о незаконности следственного действия, принимаемое судьей в порядке ч.5 ст.165 УПК, является по своим последствиям более радикальным, чем признание доказательства недопустимым на предварительном слушании. Исключение доказательств на предварительном слушании не препятствует повторному рассмотрению вопроса о признании их допустимыми (ч.7 ст.235 УПК), признание же произведенного следственного действия незаконным в рассматриваемых случаях является окончательным.

Статья 10 Федерального закона о введении в действие УПК РФ предусматривает, что до 1 января 2004 г. решение о производстве следственных действий в жилище принимает прокурор. По всей видимости, это означает, что до указанного срока только прокурор уведомляется о производстве в порядке ч.5 ст.165 УПК осмотра жилища, обыска и выемки в жилище. Но извещение прокурора не влечет тех последствий, которые могут наступить при оценке законности следственного действия судом. По всей видимости, данная ситуация нуждается в разъяснении Пленума Верховного Суда РФ.

Согласно ч.2 ст.13 УПК предусмотренный ч.5 ст.165 УПК последующий судебный контроль за законностью произведенного без судебного разрешения следственного действия распространяется также и на наложение ареста на почтовые и телеграфные отправления, их выемку в учреждениях связи, контроль и запись телефонных и иных переговоров. Думается, однако, что данная норма прямо противоречит ч.2 ст.23 Конституции РФ, где сказано, что ограничение права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускается только на основании судебного решения.

Третий случай. Проверка законности и обоснованности решений о производстве следственных действий и самих действий по жалобам. Часть 1 ст.125 УПК говорит об обжаловании в суд решений и действий органов расследования, способных причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства. И хотя их перечень прямо не указан, тем не менее ясно, что к ним относятся следственные действия, производимые в жилище, сопряженные с изъятием материальных ценностей или ограничением личной неприкосновенности. Такими признаками, в частности, обладают: осмотр, освидетельствование, обыск, личный обыск, выемка, наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, контроль и запись переговоров, получение образцов для сравнительного исследования. В соответствующей ситуации почти любое следственное действие может стать предметом судебной оценки по жалобам, в том числе и с позиций наличия для него оснований. По результатам рассмотрения жалобы судья вправе принять решение о незаконности или необоснованности следственного действия, что фактически влечет аннулирование доказательственной силы полученных сведений.

Эффективность судебного контроля за осуществлением следственных действий во многом зависит от правильного понимания оснований их производства. Особенно когда в качестве оснований выступают результаты оперативно-розыскных мероприятий. Любое процессуальное решение, в том числе и о производстве следственного действия, принимается на основе определенных фактических данных, которые могут иметь различную правовую природу: это и доказательства, т.е. сведения, полученные из строго определенных источников, указанных в ч.2 ст.74 УПК, и оперативно-розыскная (как гласная, так и негласная) информация (ч.1 ст.11 Закона об ОРД). Допускается сочетание тех и других сведений.

Установление того, какие конкретно фактические данные образуют основание принятия решения о производстве следственного действия, а также оценка их достаточности зависят от ряда составляющих: формулировки основания следственного действия в законе, который, как правило, не обязывает исходить исключительно из доказательств; от степени ограничения следственным действием конституционных и иных прав граждан (чем значительнее такие ограничения, тем выше должен быть уровень обоснованности производимых действий); от процессуального положения субъекта уголовного процесса, в отношении которого производится следственное действие (получение образцов для сравнительного исследования от обвиняемого и потерпевшего); требований закона к оформлению решения о производстве следственного действия (необходимость вынесения мотивированного постановления). Все перечисленные факторы должен иметь в виду судья, оценивающий обоснованность следственного действия.

Нельзя, по-моему, не учитывать и более широкий круг сведений, сопутствующих расследованию, в частности, оперативно-следственную ситуацию, сложившуюся на момент принятия решения о производстве следственного действия. Информация о ней способна дополнить имеющиеся сведения о необходимости производства того или иного следственного действия. Например, лицо, совершившее грабеж, задержано на месте преступления, похищенное изъято. Собранные материалы косвенно указывают (не исключают) на причастность подозреваемого к другим подобным деяниям. Согласно криминалистическим рекомендациям, на которых воспитывались многие поколения юристов, на начальном этапе расследования по делам о квартирных кражах, грабежах, разбоях необходимо производить обыски, поскольку имеется вероятность совершения задержанными других аналогичных преступлений. Если обыск оказывался безрезультатным, в тех же целях предписывалось проводить его повторно. Подобные рекомендации выработаны многолетней следственной практикой, и, представляется, сегодня не следует поспешно от них отказываться.

Таким образом, оценка обоснованности предстоящего или произведенного следственного действия требует особой взвешенности, тщательного учета значительного объема сведений, в том числе носящих вероятностный характер, а также характеризующих обстановку, в которой действовал следователь, т.е. косвенных по отношению к самому действию. При этом, безусловно, речь не идет об интуитивной оценке судом наличия оснований для производства следственного действия. В судебном заседании, предметом которого является установление таких оснований, анализу должна подвергаться любая информация, однако представляется очевидным и то, что судья принимает решение, сообразуясь с логикой именно предварительного, а не судебного исследования обстоятельств преступления.

В. Кальницкий,

начальник кафедры Омской академии МВД России,

кандидат юридических наук, доцент

"Российская юстиция", N 2, февраль 2003 г.