Пределы ответственности за соучастие в преступлении нуждаются в пересмотре (Р. Галиакбаров, "Российская юстиция", N 3, март 2003 г.)

Пределы ответственности за соучастие в преступлении
нуждаются в пересмотре

Действенная борьба с преступностью немыслима без точного отражения в уголовном законодательстве реального уровня общественной опасности типично повторяющихся поступков людей. Современное состояние преступности, те реальные угрозы, которые она создает для национальной безопасности страны, требуют обсуждения и решения проблемы построения научно и криминологически обоснованной, внутренне согласованной системы норм института соучастия в преступлении. Конструкция соучастия в преступлении должна соответствовать назревшим потребностям общества по укреплению правопорядка и действенной борьбы с преступностью. Неполнота уголовного закона, различная оценка общественной опасности однотипных эксцессов, игнорирование ряда опасных видов криминальной активности существенно снижают его эффективность.

Введение в действие УК 1996 года в целом, в сфере соучастия в преступлении, было отмечено тенденцией серьезного ужесточения уголовного закона. Она отчетливо проявилась, например, в широком использовании составов преступлений квалифицированных по признаку их совершения организованной группой. В качестве примера напомню, что УК РСФСР 1960 года, на момент его принятия, не содержал таких квалифицированных составов, а организованная группа принималась во внимание лишь как обстоятельство, отягчающее ответственность (п.2 ст.39). В УК РФ их насчитывается уже более шестидесяти. Такая законодательная практика неоднократно подвергалась критике со стороны специалистов. Правда, при этом зачастую не принималось во внимание реальное состояние преступности, все более масштабная ее организованность. В последние годы положение дел в данной области не улучшилось. Напротив, наблюдается процесс мировой трансформации преступности, глобализации ее организованных проявлений, когда она стала представлять серьезную угрозу не только безопасности отдельных государств, но и для человечества в целом. Реальным подтверждением этому феномену послужила серия грандиозных по последствиям террористических актов в США и других государствах, когда мировое сообщество после событий 11 сентября 2001 г. было вынуждено объединяться перед лицом возникшей угрозы и использовать все законные средства и способы борьбы с нею. На мой взгляд, свое место в данном арсенале борьбы с новыми угрозами должен занять и уголовный закон, действенность которого может быть существенно усилена за счет расширения пределов ответственности за соучастие в преступлении.

Объединившись в рамках коалиции государства для борьбы с международным терроризмом, мировое сообщество столкнулось с феноменом существенного расхождения уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за организованные формы опасного поведения людей. Пределы ответственности за соучастие в преступлении в одних государствах значительно уже, нежели в других. В результате реально существуют разные стандарты при решении однотипных вопросов оценки конкретного типа опасного поведения. Так, если нормы уголовного законодательства Англии, США и Испании дают возможность привлекать к ответственности участников и организаторов террористических актов с момента сговора на совершение посягательства, то российская конструкция института соучастия в преступлении оставляет такие деяния за границами преступного поведения. Очевидно, что возможности уголовно-правовой борьбы с такого рода посягательствами реально ограничиваются. Поступки, характеризующиеся чрезвычайно высокой общественной опасностью, оказываются вне сферы действия уголовного права. Справедливости ради замечу, что такое решение зафиксировано в уголовном законодательстве многих государств. Представляется, что решение данного вопроса в уголовном законодательстве государств, включающем в границы соучастия сговор, более отвечает современным потребностям борьбы с преступностью. Например, в Англии согласно п.1 <185> 1 Закона об уголовном праве 1977 года в редакции Закона об уголовно наказуемом покушении 1981 года (см.: Уголовное законодательство зарубежных стран. М., 2001. С. 16-19) "если лицо вступает в соглашение с каким-либо другим лицом или лицами о том, что следует осуществить действие, которое, если соглашение выполнено в соответствии с их намерениями, либо: а) обязательно будет являться преступлением или вести к совершению какого-либо преступления одной или более сторон соглашения, либо: б) должно было стать преступлением, но существуют обстоятельства, которые сделали совершение этого преступления или каких-либо иных преступлений невозможным, - оно виновно в сговоре совершить преступление или преступления". По сути таким же образом данный вопрос решает уголовное законодательство США. Так, Свод законов Соединенных Штатов Америки в гл.19 "Сговор" содержит <185> 371, который гласит: "Если двое или более лиц вступают в сговор, направленный на совершение какого-либо посягательства или обмана в отношении Соединенных Штатов или какого-либо агентства Соединенных Штатов каким-либо образом или с какой-либо целью, и при этом одно или более из таких лиц совершает какое-либо действие для достижения цели сговора, то каждое из них карается штрафом или тюремным заключением на срок до пяти лет или обоими наказаниями. Если, однако, посягательство, совершение которого является целью сговора, мисдиминор - наказание за такой сговор не должно превышать максимального наказания, предусмотренного за такой мисдиминор" (см. там же. С. 73).

Еще шире границы соучастия в преступлении устанавливает УК Испании 1995 года. Он предусматривает уголовную ответственность не только за сговор, но и за предложение совершить преступление. Так, ст.17 этого Кодекса гласит:

"1. Сговор и предложение совершить преступление наказываются только в случаях, прямо предусмотренных законом.

2. Наличие сговора существует, когда двое или более лиц договариваются между собой о совершении преступления и решают его исполнить.

3. Наличие предложения существует, когда лицо, решившее совершить преступление, предлагает другому или другим лицам исполнить его".

Ответственность за сговор и предложение в упомянутом Кодексе установлена за терроризм, измену, убийство и ряд других наиболее опасных преступлений (см.: Уголовный кодекс Испании. М., 1998. С. 15).

В России традиционно такие решения подвергались критике за то, что они чреваты возможным ущемлением прав граждан и их объединений. При этом не принималось во внимание, что подобные нормы успешно существуют и эффективно работают в законодательстве цивилизованных государств с развитыми демократическими традициями и институтами в условиях, когда опасности, связанные с применением указанных правил, успешно сбалансируются демократическими по сути и по содержанию процессуальными стандартами.

На мой взгляд, уголовное законодательство Англии, США и Испании дает в руки правосудия гораздо более современный уголовно-правовой инструмент борьбы с организаторами, руководителями и участниками организованных экстремистских, террористических формирований, нежели наше российское уголовное законодательство. Опыт других государств заслуживает изучения. Весьма полезно обсудить данную проблему и специалистам. Криминализация в российском уголовном законодательстве сговора на совершение наиболее опасных преступлений, таких, например, как терроризм, захват заложников, организация незаконных вооруженных формирований и др., технически вполне реализуема. Для этого достаточно изменить редакцию ст.32 УК РФ. Она могла бы быть сформулирована следующим образом: "Соучастием в преступлении признается сговор на совершение особо тяжких преступлений, а равно совместное умышленное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления".

При включении в действующий УК такого изменения правосудие получило бы серьезный инструмент для уголовно-правовой борьбы с организаторами террористической деятельности и активными ее участниками.

Р. Галиакбаров,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный деятель науки РФ

"Российская юстиция", N 3, март 2003 г.