Сделки с имущественными правами: проблемы реституции (Н.В. Федоренко, Л.В. Лапач, "Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа", N 2, март-апрель 2003 г.)

Сделки с имущественными правами: проблемы реституции

В настоящее время и в цивилистической доктрине, и при практической реализации норм права отсутствует единообразный подход к пониманию правовой природы имущественных прав и оснований их включения в состав имущества субъекта хозяйственного оборота. Отсутствие достаточной ясности в этом вопросе предопределяет наличие различных подходов при разрешении споров, в рамках которых исследуются вопросы принадлежности указанного вида активов хозяйствующему субъекту, и, как следствие, самым различным образом применяются положения о последствиях признания сделок недействительными, предметом которых выступает данный объект гражданских прав.

Отнесение имущественных прав к сфере объектов гражданских прав обусловлено общим пониманием последних как вещей и действий, по поводу которых возникают и осуществляются гражданские права и обязанности. Однако такое определение объекта гражданских прав вряд ли может быть оценено как универсальное, поскольку имущественные права, способные выступать самостоятельным объектом гражданских прав, по вполне очевидным причинам, ни к вещам, ни к действиям не относятся.

По мнению Г.Ф. Шершеневича, "объектом права называется все то, что может служить средством осуществления интереса"*(1). Именно такое понимание объекта гражданских прав представляется нам наиболее емким и объясняющим основания включения имущественных прав в сферу объектов гражданских прав.

"Обращаясь к анализу объекта прав как одного из элементов гражданского правоотношения, следует иметь в виду, что этот анализ не исчерпывается разрешением вопроса об определении общего понятия правового объекта, а предполагает разрешение ряда других вопросов, являющихся зачастую гораздо более сложными и потому вызывающих серьезные теоретические разногласия в советской юридической науке"*(2).

Настоящее утверждение, сделанное О.С. Иоффе в середине прошлого века и относящееся к проблемам определения правового режима ряда объектов гражданских прав, не утратило актуальности и к настоящему времени.

Возможность использования имущественных прав в качестве самостоятельного объекта гражданских прав определяется и спецификой имущественного правоотношения. Имущественное право может быть объектом гражданских прав только тогда, когда оно перестает выполнять функцию эквивалента товара, приобретая тем самым способность существовать отдельно от него и соответственно представлять самостоятельную имущественную ценность. Такая ценность может быть констатирована лишь в случае отсутствия тесной неразрывной связи с вещью, определяющей особенности ее правового режима, и обусловлена возможностью отчуждения самого имущественного права как самостоятельного объекта гражданских прав*(3). Конституироваться подобным образом имущественное право способно только в рамках обязательственных правоотношений.

"Отнесение имущественных прав к объектам гражданских прав в обязательственных отношениях затрагивает сложный теоретический вопрос о понятии объекта обязательства. С учетом различных точек зрения по данному вопросу имущественные права в обязательственном правоотношении можно определить либо как объект, либо как предмет обязательств. В первом случае имущественные права представляют собой благо, "на которые направлены субъективные права и юридические обязанности"*(4) участников обязательства. Во втором случае имущественные права являются тем благом, по поводу которого кредитор приобретает "право на чужие действия"*(5), что важно именно для характеристики обязательственного правоотношения, поскольку независимо от того, является ли имущественное право объектом или предметом обязательства, эти блага имеют непосредственное отношение к гражданским правам в подобных имущественных отношениях, а потому и должны рассматриваться в качестве объектов таких прав"*(6).

В соответствии со статьей 382 Гражданского кодекса РФ право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона. Согласно пункту 4 статьи 454 Гражданского кодекса РФ к продаже имущественных прав применяются общие положения о купле-продаже, если иное не вытекает из содержания и характера этих прав, а пункт 1 этой же статьи устанавливает обязанность продавца передать вещь (товар) в собственность покупателю, который обязуется принять товар и оплатить его.

Исходя из установленной законодателем нормы, закрепившей возможность применения к сделкам, направленным на отчуждение имущественных прав, общих положений о купле-продаже, можно прийти к выводу о том, что имущественные права, выступающие в качестве специфического товара, передаются отчуждателем приобретателю и фиксируются за последним на праве собственности. Это утверждение было бы верно в том случае, если бы пункт 4 статьи 454 Гражданского кодекса РФ не содержал указание на применение положений параграфа 1 главы 30 Гражданского кодекса РФ к сделкам, направленным на отчуждение имущественных прав, если иное не вытекает из содержания и характера этих прав.

Указанные проблемы в настоящее время утратили характер теоретических и проявились во всей остроте уже и в практической плоскости. В связи с этим возможно обратить внимание на подходы, реализованные арбитражным судом Ростовской области и Федеральным арбитражным судом Северо-Кавказского округа при разрешении дел, в рамках которых исследовались вопросы фиксации обязательственного права требования (дебиторской задолженности) в составе имущества хозяйствующего субъекта.

По одному из дел, разрешенных Арбитражным судом Ростовской области, предметом иска явилось требование о взыскании задолженности и неустойки за ненадлежащее исполнение обязательств, возникающих из отношений поставки*(7). Установив факт наличия дебиторской задолженности и придя к выводу о том, что она является собственностью истца, суд первой инстанции обратил на нее взыскание. Приняв такое решение, суд первой инстанции посчитал, что основания закрепления вещи и имущественного права в составе имущества лица идентичные, вещно-правовые.

Сформировавшееся в процессе исполнения обязательства, вытекающее из договоров о передаче товаров, выполнении работ или оказании услуг, имущественное право, именуемое дебиторской задолженностью, безусловно выступает в хозяйственном обороте как вполне определенная имущественная ценность, обладающая признаками товара как экономической категории.

Отменяя решение суда, Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа занял иную позицию, указав на то, что отнесение имущественных прав к объектам права собственности противоречит положениям главы 13 Гражданского кодекса РФ*(8). Судом первой инстанции ошибочно применен институт права собственности (вещное право) к праву требования (обязательственному праву) и неправомерно сделан вывод о том, что дебиторская задолженность является собственностью истца.

С настоящим выводом суда кассационной инстанции трудно не согласиться, поскольку "продаваемость" имущественного требования, его товарный характер не превращает данное имущественное право в вещь. Это право сохраняет конститутивные обязательственные признаки (цена покупки зависит от имущественного положения дебитора, срока существования задолженности и др.)*(9), в силу чего распространение на такого рода объекты режима собственности вряд ли возможно.

Вместе с тем обобщение практики различных судебных инстанций свидетельствует о том, что указанный подход является не единственным. В рамках анализируемой категории дел присутствуют и дела, при рассмотрении которых вопрос определения правовой природы дебиторской задолженности был разрешен иным образом.

Так, по делу, рассмотренному Арбитражным судом Ростовской области, предметом иска явилось требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки (договора о передаче дебиторской задолженности) в виде двусторонней реституции*(10).

Основанием для предъявления иска явилось нарушение имущественных интересов истца в виде причинения убытков в результате реализации дебиторской задолженности в рамках исполнительного производства по значительно более низкой, чем ее балансовая стоимость, цене.

Под употребляемым подзаконными нормативными актами понятием "дебиторская задолженность" подразумевается бухгалтерское отображение имеющихся у должника прав требования к его контрагентам и одновременно отражение кредиторской задолженности этих лиц перед должником в регистрах бухгалтерского учета. Гражданское законодательство указанным понятием не оперирует, оно используется как техническое отражение фактических отношений, возникших между сторонами.

Федеральный закон "Об исполнительном производстве" не называет имущественные права в качестве имущества, на которое может быть обращено взыскание. Однако ГК РФ под имуществом субъекта понимает как определенные овеществленные объекты материального мира, так и имущественные права, а также их совокупности. В указанном смысле дебиторская задолженность подпадает под правовой режим, установленный статьей 54 Федерального закона "Об исполнительном производстве" для "иного принадлежащего должнику имущества".

Порядок обращения взыскания на данный вид имущества определен в приказе Минюста России от 03.07.98 N 76 "О мерах по совершенствованию процедур обращения взыскания на имущество организаций", которым утверждена Временная инструкция о порядке ареста и реализации прав (требований), принадлежащих должнику как кредитору по неисполненным денежным обязательствам третьих лиц по оплате фактически поставленных товаров, выполненных работ или оказанных услуг (дебиторской задолженности) при обращении взыскания на имущество организаций-должников.

Выяснив, что действующее гражданское законодательство не устанавливает запретов на отчуждение права требования в рамках исполнительного производства, суд признал произведенную реализацию соответствующей действующему нормативному порядку.

Законодатель, регламентируя возможность передачи прав требования по сделке, не определил вид договора, который бы опосредовал передачу имущественных прав, установив только общее положение о перемене лиц в обязательстве. Правовым результатом договора о передаче дебиторской задолженности является изменение субъектного состава правоотношения, выражающееся в том, что место первоначального кредитора занимает новый кредитор.

По мнению суда первой инстанции, способ защиты нарушенного права, избранный истцом, основывается на неверном представлении о том, что в результате реализации арестованного имущества произошла смена собственника дебиторской задолженности, тогда как имела место лишь замена кредитора в обязательственном правоотношении. По смыслу статьи 382 Гражданского кодекса РФ цессия ограничена обязательственной сферой и, следовательно, не применима к вещным правам.

По указанным причинам в иске было отказано.

Анализ положений "Временной инструкции" свидетельствует о том, что вся его логика ориентирует на понимание дебиторской задолженности не только как объекта гражданских прав, формирующего имущественную базу хозяйствующего субъекта, но и как вещи. На не отвечающую признакам вещи в юридическом понимании дебиторскую задолженность во Временной инструкции распространен правовой режим вещи. К этому объекту применены такие исполнительские инструменты, как арест и реализация. В данном случае, на наш взгляд, очевидно ослабление обязательственно-правовых характеристик имущественного права настолько, что право требования, вернее, условия его существования и отчуждения приближаются к признакам объектов вещных прав*(11).

Отменяя решение суда первой инстанции, Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского (далее - ФАС СКО) округа указал, что суд дал правильную квалификацию договору передачи дебиторской задолженности как договора цессии, но вместе с тем сделал ошибочный вывод о том, что истцом избран неверный способ защиты нарушенного права*(12).

Договор передачи дебиторской задолженности (договор цессии) является гражданско-правовой сделкой уступки требования. Сторонами данного договора являются кредитор, которому принадлежит право требования дебиторской задолженности, и лицо, принимающее дебиторскую задолженность (новый кредитор). Право требования (дебиторская задолженность), по мнению ФАС СКО, входит в состав имущества юридического лица и принадлежит ему на праве собственности. Именно поэтому наложение ареста судебным приставом-исполнителем на дебиторскую задолженность должника с последующей передачей ее на реализацию специализированной организации не влечет изменения права собственности на дебиторскую задолженность. Поэтому стороной по договору передачи дебиторской задолженности является должник как кредитор, уступающий право требования задолженности, и покупатель, которому эта задолженность передается.

Поскольку договор цессии является гражданско-правовой сделкой, требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки согласно статье 166 Гражданского кодекса РФ может быть предъявлено любым заинтересованным лицом.

Поэтому истец, которому принадлежит дебиторская задолженность одного из ответчиков, вправе предъявить требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки.

Таким образом, мы сталкиваемся с ситуацией, нагляднейшим образом демонстрирующей отсутствие четкого понимания судебными инстанциями правовой природы такого вида актива хозяйствующего субъекта, как дебиторская задолженность, которая представляет собой не что иное, как право (требование), принадлежащее должнику как кредитору по неисполненным денежным обязательствам третьих лиц.

Возникший в рамках данного дела вопрос о правовой чистоте отчуждения права требования в рамках исполнительного производства предопределен, в том числе и содержанием самой Временной инструкции. "Этот во всех отношениях примечательный документ, отталкиваясь от верного понимания дебиторской задолженности как прав (требований), принадлежащих организации-должнику как кредитору по неисполненным денежным обязательствам третьих лиц по оплате поставленных товаров, выполненных работ или оказанных услуг, для целей обращения взыскания на эти права относит их к первой очереди имущества должника, подлежащего аресту и реализации, т.е. как имущества, непосредственно не участвующего в производстве наравне с ценными бумагами, денежными средствами, валютными ценностями и др. Но, с другой стороны, эта же самая дебиторская задолженность рассматривается одновременно как имущество должника, находящееся в фактическом пользовании его дебитора"*(13). При этом следует отметить, что в соответствии с пунктом 1 статьи 209 Гражданского кодекса РФ и всей идеологией раздела II Гражданского кодекса РФ право пользования входит в традиционную триаду правомочий собственника, в силу чего констатировать "фактическое пользование" возможно лишь в отношении объектов, имеющих вещную, а не обязательственно-правовую природу.

Профессор В.А. Дозорцев считает, что "...провозглашение объектом права собственности обязательственных прав и обязанностей или даже распространение на них хотя бы в какой-то части правового режима объекта права собственности безусловно ошибочно и способно вызвать лишь недоразумения на практике.

Объектом права собственности является материальная вещь. Именно она и может быть объектом купли-продажи, суть которой в переходе права собственности от одного лица к другому. В силу этого правила о договоре купли-продажи не могут применяться к передаче обязательственных прав и обязанностей от одного субъекта к другому. ...Надо четко различать объекты гражданских прав и объекты права собственности. Недаром эти категории регламентированы в разных главах Гражданского кодекса. Далеко не все объекты гражданского права могут быть объектом права собственности. К объектам права собственности относятся лишь материальные вещи и только они"*(14).

Очевидное отсутствие четких критериев разграничения вещных и невещных объектов гражданских прав (к примеру, тех же имущественных прав), практические сложности при разрешении споров, связанных с определением особенностей фиксации объектов, имеющих обязательственно-правовую природу в составе имущества хозяйствующего субъекта, предопределило и возникновение определенных сложностей при разрешении вопроса о выборе надлежащего способа защиты нарушенного права. "Различие в объектах вещного и обязательственного права с необходимостью влечет за собой и свои особые способы их защиты"*(15).

В связи с этим представляет определенный интерес и проблема применения последствий недействительности ничтожных сделок, объектом которых выступало обязательственное право.

Удаляясь от описания фабул дел, рассмотренных арбитражным судом Ростовской области и пересмотренных ФАС СКО, укажем лишь, что предметом исков являлись требования о признании ничтожными соглашений о взаимозачетах и восстановлении задолженностей участников соглашения в порядке применения последствий недействительности сделок. Так, в решении по одному из дел, рассмотренных Арбитражным судом Ростовской области*(16), удовлетворено требование об аннулировании зачета долга, которое впоследствии было отменено ФАС СКО*(17) с указанием на необходимость при новом рассмотрении обсудить вопрос о двусторонней реституции. При этом ФАС СКО пришел к выводу о том, что в той части, в которой истец и один из ответчиков заключили договор цессии, основания для прекращения обязательства не возникли, т.е. стороны без оснований сообщили друг другу о снижении задолженности и, следовательно, она продолжает оставаться в соответствующем размере. "В то же время, учитывая, что в этой части ни один из участников зачета не получил от другого какого-либо реального имущественного предоставления, оснований для обязания возвратить полученное не имеется. Поэтому в резолютивной части судебного акта в качестве применения последствий недействительности сделки не требуется указания о восстановлении задолженности участников недействительной сделки друг перед другом".

Анализ настоящей мотивировки сразу ставит перед нами вопрос о том, возможно ли в принципе в данном случае обсуждать вопрос о двусторонней реституции и, если это возможно, что понимается под "реальным имущественным предоставлением", установление факта которого является основанием для возвращения полученного.

Положения гражданского законодательства о сделках и их недействительности дают основания полагать, что сделка признается недействительной, как правило, с момента ее заключения, в силу чего отпадает (отсутствует) правовое основание получения имущества.

Приобретение имущества по сделке означает не просто получение его в свое фактическое обладание, а приобретение юридических прав на него*(18). По нашему мнению, получить в фактическое обладание можно только вещь, приобретя на нее в результате исполнения сделки юридические права. В результате исполнения сделки, предметом которой выступают объекты, имеющие обязательственно-правовую природу, возможность приобретения прав на этот объект не вызывает сомнений. В то же время его приобретение в фактическое обладание невозможно по причине отсутствия его материальной субстанции.

По целому ряду дел*(19) по требованиям о применении последствий недействительности договора о зачете встречных требований путем восстановления задолженности всех участников соглашений в порядке применения последствий недействительности сделок ФАС СКО уже несколько иначе определил основания для применения реституции: в соответствии со статьей 167 Гражданского кодекса РФ каждая из сторон недействительной сделки должна возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре возместить его стоимость в деньгах. По спорным сделкам их стороны не получили какого-либо взаимного предоставления, а имело место лишь снижение взаимных задолженностей. Поскольку сделки по снижению задолженностей являлись недействительными с момента их совершения и не влекут юридических последствий, то снижение задолженностей считается несостоявшимся и не требуется решения суда о восстановлении задолженностей.

Интересным представляется вопрос о том, можно ли получение права по сделке оценивать как его взаимное предоставление и каким образом осуществлять реституцию права, предоставленного по недействительной сделке.

По нашему мнению, реституция такого объекта вообще не может иметь места независимо от того, имело ли в процессе исполнения сделки взаимное предоставление права или нет. В качестве иллюстрации рассмотрим гипотетическую ситуацию. Предметом заключенного и исполненного сторонами договора мены является дебиторская задолженность (обязательственное право), возникшая у каждого из участников сделки в результате неисполнения его контрагентом обязательства по предоставлению товаров, выполнению работ или оказанию услуг.

В соответствии с пунктом 1 статьи 567 Гражданского кодекса РФ по договору мены каждая из сторон обязуется передать в собственность другой стороны один товар в обмен на другой (оставляем за скобками рассуждения о способе фиксации права за приобретателем, поскольку пункт 2 статьи 567 Гражданского кодекса РФ отсылает к правилам главы 30 Гражданского кодекса РФ (статья 454). Имущественное право, соответствующее экономическим признакам товара, способно выступать объектом встречного взаимного предоставления. Установленный факт взаимного предоставления прав также не обеспечивает возможность применения реституции, поскольку "реституционное притязание появляется лишь в тот момент, когда по сделке производится предоставление, т.е. происходит неосновательное перемещение материальных благ. Последнее и выступает основанием возникновения прав на реституцию"*(20).

По мнению ФАС СКО, основанием для применения реституции может являться и переданное "реальное имущественное предоставление" и "какое-либо взаимное предоставление". Совершенно очевидно, что содержание этих понятий различно.

На наш взгляд, требования о применении реституции как последствия признания недействительной сделки о проведении зачета не может иметь места в принципе и по следующим причинам.

Понятие "имущество" представляет собой довольно емкую категорию, способную включать в себя как вещные, так и невещные объекты, имеющие денежную оценку. В состав активов лица, выступающих мерой его потенциально возможной ответственности по своим обязательствам, входят и имущественные права. Для того чтобы предоставить "реальное имущество" в порядке исполнения сделки, признанной впоследствии недействительной, этим "реальным имуществом" необходимо обладать. Согласно укоренившейся со времен римского права традиции под реальным имуществом подразумевается вещь, т.е. предмет материального мира, способный выступать объектом права собственности. При решении вопроса о применении реституции в данном случае, безусловно, надлежит исследовать вопрос о факте взаимного и реального имущественного предоставления.

Если же предметом зачета как сделки выступает право требования (дебиторская задолженность), оно вряд ли может соответствовать пониманию "реального имущества", способного быть предметом фактической передачи по сделке, признанной недействительной. Статья 167 Гражданского кодекса РФ также устанавливает презумпцию овеществленности предмета сделки, передача которого является основанием для применения реституции: при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре возместить его стоимость в деньгах - если иные последствия признания сделки недействительной не предусмотрены законом. Опять-таки, для того чтобы возвратить в натуре какой-либо объект, надо иметь в натуре этот же объект.

Представить дебиторскую задолженность, являющуюся предметом зачета, в натуре крайне затруднительно.

Кроме того, "...говоря о применении реституции, не следует отождествлять эту меру с судебным признанием сделки недействительной. Последнее представляет собой либо решение о признании (установительное судебное решение), если речь идет о ничтожной сделке, либо преобразовательное (конститутивное), если имеется в виду сделка оспоримая. Установительное судебное решение лишь констатирует факт недействительности ничтожной сделки, имевшей место до и независимо от судебного процесса. ...Названные судебные акты для своей реализации не требуют исполнительного производства; последнее может иметь место лишь в части распределения судебных расходов. Решение же о применении реституции, напротив, предполагает необходимость его исполнения, без которого оно не достигает своей цели. Поэтому реституция производится только на основании иска и судебного решения о присуждении, именуемых иногда исполнительными"*(21).

Полагаем, что право собственности как наиболее юридически оформленное право ввиду отсутствия легальных правовых режимов для имущественных прав, денег и безналичных денежных средств распространяет или пытается распространить свое влияние и на невещные объекты из состава имущества лица.

Проявившееся отсутствие не только в реализации практических подходов, но и в понимании правовой природы такого рода активов хозяйствующего субъекта, как обязательственные права, а также способов их закрепления за хозяйствующими субъектами, вынуждает нас ставить вопрос о необходимости дальнейшего анализа дел, связанных с их оборотом.

Н.В. Федоренко,

председатель Арбитражного суда Ростовской области.

Л.В. Лапач,

начальник отдела анализа судебной практики

Арбитражного суда Ростовской области.

"Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа" N 2, март-апрель 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С.95.

*(2) Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С.581.

*(3) Федоренко Н.В., Лапач Л.В. Особенности оборота имущественных прав // Хозяйство и право. 2001. N 11. С.12.

*(4) Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права. М., 1997. С.493.

*(5) Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. М., 1997. С.125.

*(6) Порошков В. Специфика имущественных прав // Российская юстиция. 2000. N 5. C.15.

*(7) Дело N А53-4055/00.

*(8) Постановление N Ф08-3199/00.

*(9) Лапач В.А. Система объектов гражданских прав. СПб., 2002. С.447.

*(10) Дело N А53-445/01.

*(11) Лапач В.А. Указ.соч. С.447.

*(12) Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа N Ф08-2810/00.

*(13) Лапач В.А. Указ. соч., С.447-448.

*(14) Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Юридический мир. 1997. N 8-10.

*(15) Кочеткова Ю.А. Соотношение вещно-правовых и обязательственно-правовых способов защиты права собственности: древнеримские истоки и современная Россия // Актуальные проблемы гражданского права. Выпуск второй. М. 2000. С.12.

*(16) Дело N А53-6832\01.

*(17) Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа N Ф08-4446/01.

*(18) Цит. по: Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. М., 2000. С.115.

*(19) См., например: постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа N Ф08-695\02.

*(20) Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3. С.115.

*(21) Тузов Д.О. Указ. соч.