Некоторые вопросы правовой природы мер оперативного воздействия (М.С. Карпов, "Адвокат", N 8, август 2003 г.)

Некоторые вопросы правовой природы мер оперативного воздействия

Терминология и исторические условия формирования концепции мер
оперативного воздействия

Приступая к исследованию мер оперативного воздействия, понятие которых объединяет в себе такие меры, как отказ от недоброкачественного или просроченного исполнения; односторонний отказ от исполнения договора; приостановление встречного исполнения и т.д., приходится констатировать, что, несмотря на достаточно большое количество научных работ, посвященных их изучению, практически невозможно выделить общепринятой позиции ни по правовой природе данных мер, ни по их соотношению с такими институтами гражданского права, как меры самозащиты, способы обеспечения исполнения обязательств. Одно из внешних проявлений этого - отсутствие единой терминологии, характеризующей тот институт гражданского права, для определения которого будет употребляться термин "меры оперативного воздействия".

Многие авторы прибегают к различной терминологии: "меры оперативного воздействия", "меры оперативного характера", "оперативные меры", "оперативно-организационные меры", "экономические санкции", "планово-экономические санкции", "хозяйственные санкции", "хозяйственно-оперативные" или "оперативно-хозяйственные" санкции, "экономические" либо "планово-экономические меры воздействия", "оперативно-имущественные санкции", - по существу, вкладывая в нее смысл, идентичный понятию "оперативные санкции".

По-разному определяется и природа таких мер. Например, Б.И. Пугинский говорит о средствах и мерах оперативного воздействия, Т.Е. Абова - о бесспорном порядке защиты прав предприятий и организаций, Г.П. Савичев - о бесспорном взыскании санкций, Е.В. Бриных - об оперативных санкциях, В.М. Огрызков - об оперативно-хозяйственных санкциях, в учебном пособии "Хозяйственное право" под редакцией В.П. Грибанова и О.А. Красавчикова речь идет о мерах оперативного воздействия, применяемых в сфере хозяйственных отношений.

Нетрудно заметить из приведенных суждений, что безусловно необходимой предпосылкой для научно обоснованного выбора термина, подходящего к определению мер оперативного воздействия, является решение одного из ключевых вопросов, возникающих при изучении института оперативных мер, а именно их правовой сущности, т.е. отнесения мер оперативного воздействия либо к мерам ответственности, либо к самостоятельному, отличному от гражданско-правовой ответственности и санкций, способу защиты субъективных гражданских прав. Общепризнанная научная позиция по этому вопросу отсутствует, что находит свое подтверждение в высказываниях многих ученых, занимавшихся изучением данной проблематики. Так, по утверждению Т.Е. Каудырова, в юридической литературе существуют две основные точки зрения на рассматриваемые меры. Сторонники одной причисляют их к гражданско-правовой имущественной ответственности, другие - к мерам осуществления и защиты субъективного гражданского права*(1). Другие авторы указывают на наличие трех позиций среди ученых: "Одни юристы не относят их ни к санкциям, ни к ответственности; другие считают санкциями, но не ответственностью; третьи относят их и к санкциям, и к ответственности"*(2).

Получить ответ на данный вопрос, имеющий важное значение как с теоретической, так и практической точки зрения, представляет дополнительную сложность еще и потому, что до сих пор в правовой доктрине не существует единого, в большинстве существенных аспектов, подхода не только к оперативным мерам, но и ко многим элементам содержания понятий "санкции" и "ответственность" в гражданском праве. Следовательно, прежде чем приступить к изучению непосредственно мер оперативного воздействия, необходимо определить правовую природу и соотношение таких институтов гражданского права, как ответственность и санкции.

Фактически все высказывания ученых по вопросу гражданско-правовой ответственности можно с определенной долей условности разделить на три группы. Сторонники одной позиции полагают, что гражданско-правовая ответственность связана с мерами денежного воздействия на неисправного контрагента, поэтому они относят к формам ответственности только уплату неустойки и возмещение убытков*(3). Представители другой точки зрения придают понятию гражданско-правовой ответственности широкое толкование, включая в число форм ответственности (помимо уплаты неустойки и возмещения убытков) отказ от договора, перевод неисправного плательщика на аккредитивную форму расчетов и иные меры, применение которых влечет за собой неблагоприятные последствия для нарушителя обязательства*(4). Промежуточную позицию занимают те авторы, которые не ограничивают гражданско-правовую ответственность уплатой неустойки и возмещением убытков, но в то же время возражают против расширения этого понятия до такой степени, чтобы оно охватывало любые неблагоприятные последствия нарушения договора. Согласно их точке зрения к формам гражданско-правовой ответственности следует отнести лишь такие меры, которые не являются частью содержания нарушенного обязательства*(5).

Не углубляясь в правовую дискуссию, возникшую вокруг обозначенной проблемы, и в аргументацию "за" и "против" каждой из сторон, представляется допустимым не давать исчерпывающего и категоричного определения гражданско-правовой ответственности и санкций, а, учитывая цели статьи, ограничиться лишь указанием на те свойства названных институтов гражданского права, которые, с теми или иными оговорками выделяет большинство современных ученых-цивилистов, что позволило бы перейти к изучению собственно мер оперативного воздействия. Очевидно, что подобным критериям в полной мере удовлетворяет научная концепция гражданско-правовой ответственности и санкций, предложенная В.П. Грибановым*(6). Ученый выделил следующие специфические черты гражданско-правовой ответственности:

гражданско-правовая ответственность есть лишь одна из форм государственно-правового воздействия на правонарушителя;

гражданско-правовая ответственность имеет имущественный характер, характер имущественного воздействия на правонарушителя;

гражданско-правовая ответственность есть возложение невыгодных имущественных последствий на лицо, допустившее нарушение гражданских прав или обязанностей;

гражданско-правовая ответственность есть такое возложение невыгодных имущественных последствий на нарушителя гражданских прав и обязанностей, которое связано с применением санкций.

В последующих работах он расширил перечень названных признаков, добавив к нему ряд свойств гражданско-правовой ответственности, определяемых предметом и методом гражданско-правового регулирования общественных отношений, а также теми функциями, которые выполняет гражданское общество в общей системе права.

Во-первых, гражданско-правовая ответственность при любых условиях носит имущественный характер.

Во-вторых, гражданско-правовая ответственность, как правило, есть ответственность одного контрагента перед другим, ответственность правонарушителя перед потерпевшим.

В-третьих, одна из особенностей гражданско-правовой ответственности, вытекающая из ее компенсационной природы, заключается в соответствии размера ответственности размеру причиненного вреда или убытков.

В-четвертых, юридическое равноправие сторон в гражданских отношениях с необходимостью требует признания такого равенства и при применении к участникам гражданского оборота мер юридической ответственности, т.е., как констатирует В.В. Витрянский*(7), применения равных по объему мер ответственности к различным участникам имущественного оборота за однотипные правонарушения.

С учетом сказанного далее в рамках настоящей статьи под гражданско-правовой ответственностью будет пониматься "одна из форм государственного принуждения, состоящая во взыскании судом с правонарушителя в пользу потерпевшего имущественных санкций, перелагающих на правонарушителя невыгодные имущественные последствия его поведения и направленных на восстановление нарушенной имущественной сферы потерпевшего", а под гражданско-правовыми санкциями - "предусмотренные законом имущественные меры государственно-принудительного характера, применяемые судом к правонарушителю с целью компенсации имущественных потерь потерпевшего и возлагающие на правонарушителя неблагоприятные имущественные последствия правонарушения"*(8). Причем, по справедливому замечанию В.П. Грибанова, такие меры юридической ответственности всегда предполагают дополнительное обременение для правонарушителя, отличное от тех обязанностей, которое данное лицо несет как участник правовых отношений.

Возвращаясь к рассмотрению института мер оперативного воздействия и его соотношения с мерами ответственности, нельзя не отметить те исторические обстоятельства в которых начинал формироваться данный институт, что во многом объяснит наличие двух диаметрально противоположных подходов к природе этих мер.

Изучение оперативных санкций имеет сравнительно небольшую историю. Хотя сам термин был введен в начале 50-х годов пошлого столетия, выделение оперативных мер в отечественной цивилистике как относительно самостоятельной правовой категории произошло лишь в 60-е годы: в период некоторой либерализации общественных и экономических отношений и одновременно, несмотря на это, господства публичных начал во всех отраслях права, даже тех, что изначально, исходя из природы регулируемых отношений, были неотъемлемыми составляющими права частного.

Столь позднее появление рассматриваемой категории в отечественной науке гражданского права обусловлено тем, что советское гражданское право развивалось в условиях господства известной ленинской установки: "Мы ничего "частного" не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное"*(9). Данный подход проявился, в частности, в том, что долгое время (по сути вплоть до проведения реформы гражданского законодательства и экономической реформы начала 60-х годов, усиливших экономическую самостоятельность субъектов хозяйственных отношений) субъекты гражданских правоотношений были лишены сколь-нибудь серьезных средств для самостоятельной защиты своих нарушенных прав. Соответствующим образом развивалась и концепция способов защиты субъективных прав. В литературе по теории государства и права и в науке советского гражданского права проблема защиты гражданских прав обычно рассматривалась в связи с вопросом о содержании субъективного права. Причем в большинстве случаев отмечалось, что субъективное право по своему содержанию представляет собой совокупность ряда возможностей, в частности возможности для управомоченного лица осуществить право своими собственными действиями; возможности требовать определенного поведения от обязанного лица; и, наконец, возможности обратиться к компетентным государственным или общественным органам с требованием защиты нарушенного или оспариваемого права. Далее следовал вывод: право управомоченного лица на защиту сводится по существу лишь к одной-единственной возможности обратиться с требованием о защите права к компетентным государственным или общественным органам.

Таким образом, единственно эффективным, а в большинстве случаев и единственно возможным способом защиты субъективных гражданских прав становилось использование силы государственного принуждения. Советское гражданское право и доктрина 50-х годов допускали применение неюрисдикционной формы защиты субъективных прав лишь в исключительных и весьма редких случаях, подчеркивая, что "основным способом защиты гражданских прав является судебная защита (ст.2 ГК РСФСР), осуществляющая как предупреждение правонарушений, так и восстановление нарушенных прав. Споры между организациями, как правило, решаются в органах арбитража. В случаях, указанных в законе, гражданские права защищаются в административном порядке. Осуществление органами государственного управления защиты гражданских прав за пределами своей компетенции, в частности решение ими вопросов, отнесенных к ведению суда, явилось бы нарушением социалистической законности. Устанавливая эффективные средства защиты гражданских прав, применяемые судом и иными государственными органами, советское законодательство не допускает, чтобы субъект права осуществлял его против воли обязанного лица помимо соответствующих государственных органов. В определенных случаях такое поведение субъекта права является даже уголовно наказуемым деянием, которое называется самоуправством (ст.90 УК РСФСР). Однако самостоятельная защита гражданином своего права признается извинительной, если она совершена в состоянии необходимой обороны"*(10). При этом даже самозащиту гражданских прав некоторые ученые видели как часть механизма государственного принуждения.

Узурпацию государством права защиты хозяйствующих субъектов можно отчасти объяснить особенностями советской плановой экономики. Так, М.И. Брагинский небезосновательно отмечает*(11), что в условиях планового хозяйства и порожденной им карточной системы, установленной для основных участников оборота - социалистических организаций, создавалось гипертрофированное представление о значении реального исполнения. В подтверждение данного тезиса автор приводит пример из научного труда А.В. Венедиктова, где утверждалось, что смысл договоров выражался в "договорной дисциплине", а эта последняя означала реальное исполнение договоров. Причиной такого отношения к реальному исполнению служило то, что связка "деньги - товар" была лишена, по сути, паритета. Для приобретения товара наличия денег оказывалось недостаточно, чтобы совершилась сделка обмена денег на товары. Необходима была соответствующая легитимация по крайней мере одной из сторон, исходящая от планирующего органа. Тем самым деньги переставали играть роль всеобщего эквивалента. Отсюда, в частности, появилась идея, согласно которой возмещение убытков или возмещение неустойки представляют собой "суррогат реального исполнения". Следовательно, в условиях практически повсеместного господства государственной собственности и деградации института собственности частной необходимо было формирование жесткой вертикали управления экономикой, в основании которой находились бы хозяйствующие субъекты. При этом основная задача последних состояла в получении конечного продукта как можно в больших объемах.

Посему было бы крайне неразумно предоставлять субъектам гражданско-правовых отношений сколь-нибудь значимую свободу действий в области самостоятельной защиты собственных прав - ведь наделение их правом на отказ от принятия ненадлежащего исполнения или, что еще хуже, правом на односторонний отказ от исполнения договора, отнюдь не способствовало бы выполнению плановых заданий. В противовес этому государство в случае применения средств защиты, основанных на силе государственного принуждения, обеспечивало для себя дополнительную возможность контролировать процессы экономической жизнедеятельности. Проблема же договорной дисциплины, в том числе качества товаров (работ, услуг) в отсутствие рыночных механизмов, решалась посредством административного воздействия и не требовала наделения хозяйствующих субъектов гражданско-правовыми механизмами защиты своих прав. (Правда, следует оговориться, даже если бы хозяйствующие субъекты и получили существенную автономию в данной области, отношения между последними и государством вряд ли бы стали носить излишне напряженный характер. Ведь в действительности сколько-нибудь существенных собственных интересов у хозяйствующих субъектов быть не могло в принципе - их подменяли интересы всего государства, которое располагало исключительными правами на средства производства. И следовательно, говорить о подобных изменениях в правовом статусе предприятий было возможно, но вряд ли целесообразно, по крайней мере до тех пор, пока подобное положение вещей соответствовало общим тенденциям развития советской экономики.)

В рамках упомянутых теоретических воззрений действительно крайне сложно было обосновать необходимость введения в теорию гражданского права категории оперативных мер и внесение соответствующих изменений в действующее законодательство. Поворотным моментом, как уже отмечалось, стала экономико-правовая реформа 60-х годов, существенно увеличившая самостоятельность экономических субъектов. Новые экономические реалии потребовали разработки новых для советского гражданского права средств неюрисдикционной защиты прав хозяйствующих субъектов в процессе исполнения договорных обязательств. И в этой роли как нельзя лучше пришлись меры оперативного воздействия, которые, как это ни парадоксально, приобрели в отечественной цивилистике статус эффективного средства обеспечения реального исполнения договора (причем во многом благодаря включению в их состав большого числа мер, направленных не только на прекращение, но и на изменение договорного обязательства, как, например, перевод неисправного должника на расчеты в порядке аккредитива, предоплату, оплату по приемке по качеству и количеству). А учитывая то, что долгое время в советском гражданском праве существовало, хотя и не единодушное, мнение о тождественности понятий "гражданско-правовые санкции" и "меры понуждения", для многих ученых стало естественным представление о родственности природы оперативных мер и мер ответственности - ведь и те и другие, с их точки зрения, были направлены на понуждение должника к исполнению условий договора.

На этом фоне хотелось бы особо подчеркнуть значительный научный вклад В.П. Грибанова в развитие теории оперативных мер, работы которого фактически предопределили современное понимание этого института в теории права. Именно В.П. Грибанов одним из первых смог сформировать целостную научно обоснованную концепцию оперативных мер как самостоятельного вида гражданско-правовых правоохранительных мер в противовес доминировавшему в то время взгляду на меры оперативного воздействия как на разновидность гражданско-правовых санкций. Более того, во многом благодаря ему правовая доктрина отошла от восприятия материального права на защиту как исключительно права на обращение с соответствующими требованиями о защите к компетентным государственным или общественным органам. Совершенно верно ученый отмечал, что едва ли правильно сводить содержание права на защиту в материально-правовом смысле только к возможности обратиться с требованием защиты права к соответствующим государственным или общественным органам. Право на защиту в его материально-правовом значении, т.е. как одного из правомочий самого субъективного гражданского права, представляет собой возможность применения в отношении правонарушителя мер принудительного воздействия. При этом возможность применения в отношении правонарушителя мер принудительного воздействия неправильно понимать только как приведение в действие аппарата государственного принуждения. Анализ действующего законодательства свидетельствует - право на защиту по своему материально-правовому содержанию включает в себя:

во-первых, возможность управомоченного лица использовать дозволенные законом средства собственного принудительного воздействия на правонарушителя защищать принадлежащее ему право собственными действиями фактического порядка (самозащита гражданских прав);

во-вторых, возможность применения непосредственно самим управомоченным лицом юридических мер оперативного воздействия на правонарушителя, которые в литературе иногда не совсем точно называют оперативными санкциями;

в-третьих, возможность управомоченного лица обратиться к компетентным государственным или общественным органам с требованием понуждения обязанного лица к определенному поведению.

Соотношение мер оперативного воздействия с гражданско-правовыми
санкциями и ответственностью

Рассмотрев основные исторические условия, в которых формировалась концепция оперативных мер, перейдем к непосредственной оценке доводов различных авторов в вопросе определения правовой природы таких мер.

Все суждения правоведов о юридической сущности оперативных мер и их соотношения с мерами ответственности можно разделить на две группы.

Одни ученые утверждают, что понятие "меры оперативного воздействия" находится с понятием "меры ответственности (санкции)" в отношении подчиненности, при этом последнее понятие является подчиняющим. То есть в оперативных мерах они видят лишь разновидность гражданско-правовых санкций. Однако данную группу суждений назвать однородной можно лишь относительно: цивилисты, поддерживающие такую точку зрения, едины только в подходе к оперативным мерам как к гражданско-правовым санкциям, но отнюдь не всегда единодушны в вопросах отнесения первых к гражданско-правовой ответственности и определения термина "санкции".

Другие отрицают такую связь, что предполагает, в свою очередь, признание за мерами оперативного воздействия характера самостоятельной разновидности правоохранительных мер.

Между тем подобное деление - весьма условно, ведь приведенной классификации поддаются в большинстве случаев лишь окончательные суждения о сущности мер оперативного воздействия, а не последовательность научного обоснования соответствующих выводов, которая может иметь существенную специфику у различных авторов.

К тому же некоторые ученые в процессе рассуждения фактически допускают подмену понятий, подменяя понятие санкции как меры ответственности понятием санкции как часть логической структуры правовой нормы либо отождествляют эти понятия между собой или с понятием "ответственность". При этом они не принимают во внимание тот факт, что, как отмечал В.П. Грибанов, термин "санкция" в правовой литературе многозначен.

В теории права при рассмотрении вопроса о содержании всякой правовой нормы употребляют термин "санкция нормы права", под которой понимается любое правовое последствие, предусмотренное законом для конкретного случая. Поэтому санкцией нормы права могут быть названы такие предусмотренные гражданским законодательством меры, как, например, раздел имущества между супругами, взыскание штрафа за поставку недоброкачественной или некомплектной продукции; признание за истцом какого-либо субъективного права; возмещение вреда, причиненного рабочему или служащему на предприятии, обязанность гражданина или организации опровергнуть распространенные порочащие сведения о гражданине; возмещение убытков, возникших от порчи груза при перевозке, и т.п.

Более того, санкцией нормы права можно считать не только предусмотренные законом меры государственно-принудительного характера, применяемые судом, арбитражем или иными компетентными государственными или общественными органами, но и предусмотренные законом меры, применяемые в одностороннем порядке управомоченным лицом к обязанному в случае нарушения последним гражданских прав или обязанностей. Так, отказ покупателя от принятия продукции, поставка которой просрочена, также есть санкция нормы права, предусмотренная ст.225 ГК РСФСР.

В гражданском законодательстве термин "санкция" используется еще и в смысле "разрешения" или "распоряжения": От понятий "санкция нормы права" и "санкция" как санкционирование, разрешение на определенные действия следует отличать понятие санкции как меры гражданско-правовой ответственности.

Между тем в юридической литературе можно встретить высказывания типа: ответственность есть санкция, ответственность - это один из видов санкций: Такого рода высказывания, делает вывод В.П. Грибанов, хотя и упрощают решение вопроса о соотношении ответственности и санкции, однако по существу не являются правильными. Дело в том, что ответственность есть применение санкции, применение определенных мер к правонарушителю, тогда как санкция - это та конкретная мера, которая применяется нарушителю.

Используя подобные теоретические упрощения, одни ученые приходят к выводу, что оперативные меры представляют собой разновидность гражданско-правовых санкций и не являются разновидностью гражданско-правовой ответственности; другие относят меры оперативного воздействия к разновидности как гражданско-правовых санкций, так и ответственности; третьи, отождествляя оперативные меры с организационными санкциями, а их применение - с разновидностью гражданско-правовой ответственности, противопоставляют их санкциям имущественного или денежного характера. Причем одновременно с этим авторы могут исходить из различных определений как санкций, так и ответственности в гражданском праве.

Все это в достаточной степени препятствует полноценному научному диалогу о правовой природе оперативных мер. Ведь для того чтобы определить место мер оперативного воздействия в системе гражданско-правовых правоохранительных мер, надо прежде всего получить ответ на вопрос о содержании и объеме таких понятий, как ответственность и санкции в гражданском праве. Принимая во внимание многообразие подходов к упомянутой проблематике, весьма закономерным видится тот факт, что нередко ученые строили свою аргументацию и доказывали истинность своих суждений на основе противоречащих друг другу доводов. А это в значительной мере ставило под сомнение возможность возникновения плодотворной с доктринальной точки зрения дискуссии, в том числе и потому, что исходя из законов формальной логики для обоснования ложности соответствующего тезиса достаточно доказать ложность исходных аргументов. При подобном подходе к проблеме научная полемика вокруг правовой природы мер оперативного воздействия была бы сведена к спорам о сущности гражданско-правовых санкций и ответственности, что вряд ли помогло бы развитию теоретических представлений о рассматриваемых мерах. К счастью, правовые диспуты развивались в несколько ином направлении, и во многом благодаря тому, что большинство ученых придерживалось системного подхода к изучению рассматриваемых мер, проявившегося в первую очередь в непосредственном сопоставлении существенных свойств мер оперативного воздействия с соответствующими свойствами гражданско-правовых санкций и ответственности, а теоретических выводов - с нормами действующего законодательства и судебной практикой.

Дабы получить некоторое представление о ходе и итогах упомянутой дискуссии, логично сначала изложить основные доводы сторонников включения понятия "оперативные меры" в объем понятия "санкции" в качестве одного из составляющих, а затем мнения их научных оппонентов.

Так, Е.В. Бриных причисляет оперативные меры к разновидности гражданско-правовых санкций, подразумевая под ними формы ответственности и утверждая при этом, что применение подобных мер представляет собой одну из разновидностей гражданско-правовой ответственности*(12). Соглашаясь с тем, что неотъемлемым свойством гражданско-правовой ответственности является ее имущественный характер, он в полной мере относит данное свойство и к мерам оперативного воздействия. Однако это не означает тождественность оперативных мер по своей природе таким мерам ответственности, как взыскание убытков и неустойки: Е.В. Бриных вслед за многими учеными утверждает недопустимость смешения понятий "имущественный характер" и "денежный характер". По его мнению, имущественная ответственность может проявиться в различных формах в зависимости от характера воздействия гражданско-правовых санкций на имущественную сферу сторон. Такие меры, как уплата неустойки и возмещение убытков, выражаются в передвижении без какой-либо компенсации денежных средств от лица, нарушившего обязательство, к лицу, потерпевшему от такого нарушения. В данном случае имеет место лишение нарушителя обязательства определенных имущественных благ. Воздействие на имущественную сферу нарушителя путем применения других мер ответственности влечет за собой наступление иных юридических последствий, которые выражаются в ограничении его "хозрасчетных" интересов. Так, при отказе от оплаты незаказанной продукции имущество должника не уменьшается, поскольку находящаяся у покупателя продукция остается собственностью (в оперативном управлении) поставщика. Однако поставщик лишается права требовать оплаты такой продукции, что является одним из юридических последствий применения санкции в форме отказа от оплаты.

Кроме того, Е.В. Бриных выделяет ряд специфических особенностей "оперативных санкций", отличающих их от других гражданско-правовых санкций. Во-первых, эти меры применяются управомоченным лицом независимо от вины нарушителя обязательства. Во-вторых, оперативные меры применяются управомоченным лицом самостоятельно без участия арбитража. Однако это не значит, что они не связаны с государственным принуждением: одна из особенностей гражданско-правовой ответственности заключается в том, что она наступает не на основе принуждения, а лишь благодаря возможности вмешательства арбитража или иного органа. В-третьих, эти меры не связаны, как правило, с безвозмездной передачей денежных средств от должника к кредитору, а поэтому они не выполняют компенсационную функцию имущественной ответственности. Тем не менее такая функция не является необходимым, общим признаком гражданско-правовых санкций, поскольку ее не выполняет и штрафная неустойка, взыскиваемая сверх убытков. Резюмируя сказанное, автор приходит к следующему выводу: несмотря на отдельные специфические особенности, данные меры приводят к изменению первичного содержания обязательства, связаны с неблагоприятными имущественными последствиями, основаны на возможности государственного принуждения, выполняют функции института гражданско-правовой ответственности, в силу чего их следует признать гражданско-правовыми санкциями, формами гражданско-правовой ответственности.

Как и Е.В. Бриных, Ц.Г. Юдашкина*(13) подразделяет на основании ранее упомянутого критерия "денежности" все гражданско-правовые санкции на две основные группы: санкции денежного характера и санкции оперативно-хозяйственного характера, фактически относя к последним рассматриваемые в настоящей работе меры оперативного воздействия. Они, по мнению правоведа, характеризуются следующими свойствами: во-первых, применяются вне претензионно-искового порядка стороной в хозяйственном обязательстве или государственным органом, осуществляющим контрольные функции; во-вторых, для них не обязательно непосредственное воздействие на имущественное состояние должника, и во всяком случае это воздействие не обязательно подлежит денежной оценке.

Группа ученых (В.В. Васькин, В.В. Качанова, М.И. Клеандров) Куйбышевского (ныне Самарского) государственного университета склонна относить меры оперативного воздействия к разновидности санкций равно как и к разновидности гражданско-правовой ответственности*(14). В обоснование данного утверждения положено то, что "эти санкции применяются за правонарушения, поэтому они не только поддерживаются силой авторитета государства, но в основе их заключено принуждение, что требует закрепления их нормами права, которые содержаться в разделах об ответственности соответствующих нормативных актов. Реализация санкций - уже ответственность". В качестве существенных признаков оперативных санкций авторы выделяют следующее: 1) они вводятся в действие без предварительного обращения к юрисдикционным органам; 2) для их введения достаточно инициативы управомоченного лица; 3) они могут не иметь непосредственно стоимостного (денежного) содержания (выражения); 4) они обладают специфической юридической силой (однако, к сожалению, упомянутые ученые ограничиваются лишь констатацией этого факта, прямо не раскрывая сущности "специфической юридической силы" оперативных мер).

Правда, в другой работе М.И. Клеандров выделяет несколько иную специфику оперативных мер, основанную в первую очередь на особенностях применения последних*(15): 1) эти меры применяются без предварительного обращения к организации-нарушителю, тем более без ее предварительного согласия; 2) при применении этих мер проверки их правомерности и обоснованности по существу третьей стороной не производится; 3) они применяются в связи с конкретными правонарушениями со стороны организации-нарушителя.

Т.С. Шохина также относит оперативные меры к разновидности гражданско-правовых санкций*(16). Признавая, как и вышеупомянутые правоведы, в качестве одного из существенных свойств оперативных мер бесспорность их применения, под которой понимается возможность их реализации без предварительного обращения к нарушителю договорных обязательств и без его согласия, ученый отмечает наличие у оперативных мер еще нескольких свойств, не упомянутых ими:

оперативность - применяются сразу по совершении конкретного правонарушения, получившего надлежащее оформление (с момента утверждения, например, акта приемки по качеству);

относительная самостоятельность хозоргана, применяющего их (проверка обоснованности санкций по существу при исполнении их третьей стороной банком или другим компетентным органом - не производится);

основанность на законе - применяются в случаях и правовых формах, предписываемых законом.

Несколько иначе смотрит на правовую сущность оперативных мер Т.Е. Каудыров, утверждающий вслед за Ю.Г. Басиным и А.Г. Диденко, что из всех существующих мнений наиболее правильным следует признать мнение "приоритета санкций", согласно которому рассматриваемые понятия соотносятся следующим образом: "все правоохранительные меры охватываются широкой категорией защиты права. Более узкое понятие - санкции (последствия правонарушений). Они слагаются из ответственности и оперативных санкций". Причем подобное решение проблемы соотношения мер оперативного воздействия, ответственности и санкций можно найти и в других научных трудах. Например, Я.Н. Шевченко, В.В. Луць и А.А. Собчак в совместной работе отмечают, что "отличаясь по своей сущности меры ответственности и большинство мер, принадлежащих к средствам защиты, относятся к разряду санкций, если под санкцией понимать невыгодные последствия, которые предусмотрены правовой нормой для лица, нарушающего содержащиеся в ней правила"*(17).

Т.Е. Каудыров, вступая в полемику с Е.В. Бриных относительно возможности разграничения мер ответственности с оперативными мерами только лишь по процессуальному признаку - порядку применения, приходит к выводу о необходимости комплексного анализа свойств оперативных мер, не ограничивающимся только лишь указанным признаком. При этом он утверждает, что для полной характеристики оперативных санкций требуется выделить две самостоятельные группы признаков - относящихся к содержанию этих мер и отдельно к порядку их применения. По своему содержанию оперативные санкции являются:

мерами организационного характера;

неблагоприятными для нарушителя обязательств;

направленными на достижение надлежащего исполнения договора;

в результате их применения не изменяется содержание первоначального обязательства.

При этом, если выражаться более точно, то оперативные санкции, с точки зрения ученого, могут заключаться в изменении порядка исполнения обязательства, последовательности совершения отдельных действий, составляющих его содержание. Однако это не только не изменяет, а напротив, обеспечивает исполнение основных обязанностей сторон в том содержании и в том объеме, в каком они установлены договором.

В свою очередь, по порядку применения оперативных мер Т.Е. Каудыров выделяет следующие признаки: 1) они применяются без учета воли нарушителя обязательства, причем 2) как стороной по договору, так и управомоченным государственным органом, действующим в интересах стороны.

Общим для всех приведенных научных работ, несмотря на определенные различия в подходе к свойствам оперативных мер и их месту в системе способов защиты гражданских прав, будет в первую очередь взгляд на оперативные меры как на разновидность гражданско-правовых санкций. Однако стоит заметить: далеко не все аргументы, на которых строится доказательство, и тезисы, сделанные на их основе, бесспорны, о чем свидетельствует обоснованная критика, прозвучавшая в адрес приверженцев подобного подхода со стороны ученых, поддерживающих мнение о различии природы гражданско-правовых санкций и оперативных мер и о принадлежности последних к самостоятельному виду правоохранительных мер.

Основные причины ошибочного отнесения мер оперативного воздействия к разновидности мер ответственности заключаются в неправильной оценке и понимании свойств гражданско-правовых санкций и оперативных мер.

Во-первых, сомнительным представляется утверждение некоторых из упомянутых ученых о наличии у оперативных мер неотъемлемой функции имущественного воздействия на правонарушителя, что позволяет, по их мнению, идентифицировать данные меры как разновидность гражданско-правовых санкций. Казалось бы, даже противники отождествления оперативных мер с санкциями, как, например, В.П. Грибанов, признают, что в определенных случаях связь данных мер с невыгодными имущественными последствиями для правонарушителя придает им характер мер имущественного воздействия, и даже допускают, что это обстоятельство на первый взгляд сближает меры оперативного воздействия с гражданско-правовыми санкциями. Но при этом В.П. Грибанов делает принципиальную и безусловно необходимую оговорку: "В действительности же и с той и с этой стороны между ними имеется существенное различие. Если применение санкций влечет за собой непосредственные и невыгодные последствия для правонарушителя, то применение мер оперативного воздействия при необходимой положительной реакции на них со стороны обязанного лица может и не повлечь за собой невыгодных последствий либо значительно уменьшить их размер. Так, взыскание с неисправного контрагента неустойки (пени, штрафа) или убытков непосредственно влечет за собой уменьшение в его имуществе, тогда как, например, задержка пароходством груза до внесения грузополучателем всех причитающихся платежей может и не повлечь за собой невыгодных последствий для последнего, если эти платежи будут внесены в самый кратчайший срок. Из этого следует, что применение мер оперативного характера предполагает наступление невыгодных последствий для обязанного лица, как правило, лишь в конечном счете". Более того, по справедливому замечанию Б.И. Пугинского*(18), в отличие от гражданско-правовых санкций, неотъемлемым свойством которых признается их имущественный характер, оперативные меры в основном носят организационный характер, имея непосредственной целью преобразование структуры правоотношения (изменения последовательности исполнения, прекращение исполнения и т.п.). При этом имущественные последствия наступают здесь лишь как попутный результат.

Во-вторых, аргументируя причисление оперативных мер к разновидности гражданско-правовых санкций, отдельные ученые (например, Е.В. Бриных) делают бесперспективную с научной точки зрения попытку обосновать общность имущественного характера оперативных мер и гражданско-правовых санкций ссылкой на изначально имущественный характер отношений между организациями, регулируемых гражданским правом. Подобный подход предельно размывает границы между другими гражданско-правовыми институтами, поскольку "имущественный характер" гражданско-правовых отношений в целом отличен от "имущественного характера" гражданско-правовых санкций, ведь при этом под одним и тем же термином понимаются абсолютно разные правовые явления. По мнению Е.А. Суханова*(19), имущественный характер отношений, составляющих основную часть предмета гражданского, заключается в том, что данные отношения возникают по поводу имущества - материальных благ, имеющих экономическую форму товара, иными словами - имеют товарно-денежный характер. Одновременно с этим сами имущественные отношения не являются правовой категорией. В то же время, как отмечает В.П. Грибанов, под имущественным характером гражданско-правовых санкций в юридической литературе понимается в первую очередь имущественный характер воздействия на правонарушителя.

Иными словами, если имущественный характер в широком смысле свойственен большинству гражданских правоотношений и, следовательно, не может быть критерием для выделения отдельных институтов из всей совокупности норм, регулирующих соответствующие отношения, то имущественным характером как определенным свойством воздействия на правонарушителя обладают лишь некоторые институты гражданского права, и только для гражданско-правовых санкций такой характер воздействия является неотъемлемым и существенным элементом. Поэтому выделение гражданско-правовых санкций из всей совокупности гражданско-правовых институтов происходит совсем по другому основанию, нежели выделение гражданского права как самостоятельной отрасли в системе права, ведь используемые термины "имущественный характер" являются по сути омонимами, под которыми понимаются различные критерии классификации.

В-третьих, различие в назначении гражданско-правовых санкций и мер оперативного воздействия имеет важное практическое значение для гражданского законодательства, которое допускает одновременное применение к правонарушителю как мер оперативного воздействия, так и гражданско-правовых санкций, а это, по мнению В.П. Грибанова, было бы недопустимо в случае признания за оперативными мерами свойств гражданско-правовых санкций. В юридической литературе и судебной практике (см., например, постановления Президиума ВАС РФ от 8 июля 1997 г. N 1387/97, от 2 февраля 1999 г. N 16705/97 и от 18 мая 1999 г. N 930/99) неоднократно подчеркивалось, что исходя из смысла Гражданского кодекса РФ за одно и то же правонарушение не могут применяться две меры ответственности. Применение мер оперативного воздействия нельзя отнести, как это делают отдельные ученые, к разновидности гражданско-правовой ответственности еще и потому, что для наступления гражданско-правовой ответственности необходимо присутствие определенных условий, закрепленных в законодательстве. К таковым, считает Б.И. Пугинский*(20), относится, в частности, то, что меры имущественной ответственности применяются во взаимосвязи с юридической конструкцией вины. Вина рассматривается как условие возложения ответственности, хотя законодательством или соглашением сторон может быть предусмотрено наступление ответственности независимо от вины. Наряду с этим, по мнению того же автора*(21), при применении мер оперативного воздействия не требуется учитывать вину должника. Следовательно, подобное теоретическое решение привело бы к распространению на институт оперативных мер совершенно не свойственного для него правового режима гражданско-правовой ответственности, что на практике существенно ограничило бы функциональные возможности этих мер.

В-четвертых, меры оперативного воздействия не могут быть отождествлены с юридической ответственностью, поскольку, помимо прочего, не отвечают признакам ответственности, о чем так же неоднократно упоминалось в юридической литературе.

Этими замечаниями не исчерпывается перечень различий в правовой природе гражданско-правовых санкций и ответственности, с одной стороны, и оперативных мер, с другой. К примеру, В.П. Грибанов указывает на целый ряд признаков, позволяющих выделить данные меры в особую категорию правоохранительных мер и вместе с тем отграничить их от иных мер такого рода, в частности от гражданско-правовых санкций, являющихся мерами гражданско-правовой ответственности.

Первая особенность этих мер состоит в том, что все они имеют своей задачей охрану прав и интересов управомоченного лица, и поэтому с полным основанием могут быть названы правоохранительными мерами. Правоохранительный характер этих мер находит свое выражение в том, что они применяются управомоченным лицом лишь в случае, когда обязанная сторона допустила те или иные нарушения, например не выполнила обязательства в установленный срок, уклоняется от выполнения тех или иных работ, систематически задерживает платежи и т.п. Подобное свойство оперативных мер позволяет отделить их от других односторонних действий субъектов гражданских правоотношений, принимаемых вне связи с гражданским правонарушением и, следовательно, не носящих правоохранительного характера, как, например, зачет встречных требований, отказ заказчика от оказываемых услуг не связанный с нарушением обязательств со стороны исполнителя. Но это же свойство, замечает В.П. Грибанов, сближает данные меры с гражданско-правовыми санкциями. Однако и в этом случае между ними существует принципиальное отличие: если санкции в гражданском праве носят эквивалентно-возместительный (а в определенных случаях и штрафной) характер, то меры оперативного воздействия имеют в значительной степени превентивное, предупредительное значение.

Вторая особенность рассматриваемых мер заключается в одностороннем, внесудебном характере их применения. Указанный признак существенно отличает оперативные меры от гражданско-правовых санкций, применение которых возможно только в судебном порядке.

При этом В.П. Грибанов обращает внимание на то, что меры оперативного воздействия применяются управомоченной стороной не как органом административным по отношению к правонарушителю, а именно как стороной в гражданском правоотношении. Поэтому к правоохранительным мерам оперативного характера не относятся например, предусмотренные ст.160 Устава железных дорог СССР право взыскания штрафов за простой и задержку вагонов, контейнеров; право Госбанка СССР применять к плохо работающим предприятиям особый режим кредитования, в частности повышать размер ставок за пользование кредитом, прекращать предоставление отдельных видов кредита и т.п. Применяя такого рода меры к предприятиям и организациям, железная дорога и Госбанк выступают не в качестве стороны гражданского правоотношения, а как органы, наделенные определенными административными полномочиями.

Из приведенного суждения можно со всей очевидностью сделать вывод о несостоятельности попыток некоторых ученых включить в объем понятия оперативной защиты или оперативных мер в гражданском праве вышеупомянутые административные меры. Так, Ю.Г. Басин и А.Г. Диденко подразделили оперативные меры на две основные категории*(22): оперативно-организационные и оперативно-имущественные меры. В состав последних, по мнению названных ученых, можно включить скидки с цены при сдаче заготовителям продукции низкого качества (сорта), повышение процента за просроченную ссуду, уменьшение размера получаемой от заказчика премии при сдаче объекта с отметкой "удовлетворительно". К ним можно отнести значительное повышение процента на расчетный кредит, выдаваемый банком при задержке платежей за поставленную продукцию, на кредит строительным либо проектным организациям, задержавшим сдачу заказчикам строительной или проектной продукции. Однако в этом случае упомянутые меры, применяемые банком, имеют не гражданско-правовую, а финансово-административную природу и, следовательно, не могут являться разновидностью оперативных мер.

Дело в том, что, как отмечает В.П. Грибанов, меры оперативного воздействия гражданско-правового характера применяются к нарушителю гражданских прав и обязанностей контрагентом, не обладающим в отношении другой стороны какими-либо административными полномочиями. В данном случае применение оперативной меры в каждом конкретном случае определено предусмотренным законом субъективным гражданским правом управомоченного контрагента. И с этой точки зрения меры оперативного воздействия гражданско-правового характера носят исключительный характер.

Подобное замечание, бесспорно, более актуальное для советского периода развития отечественного гражданского права, не теряет смысла и в современных условиях, позволяя с научно обоснованным скепсисом подходить к любым иным попыткам отнести аналогичные административные меры, применяемые в том числе не только в области кредитных отношений, к разновидности гражданско-правовых мер оперативного воздействия.

Третья особенность оперативных мер, с точки зрения В.П. Грибанова, заключается в специфическом характере гарантий их правильного применения, определяемых односторонним порядком их применения. Такие правовые гарантии имеют двоякое проявление. Во-первых, разнообразный и во многом индивидуальный характер мер оперативного воздействия, порожденный спецификой регулируемых отношений, предполагает необходимость точного и императивного определения в законе специфических и тоже во многом индивидуальных условий и границ применения. Во-вторых, в целях обеспечения их правомерного использования управомоченным лицом закон предоставляет право обязанному лицу в случае необоснованного применения к нему мер оперативного воздействия оспорить правильность их применения в суде или в арбитраже.

В такой особенности оперативных мер весьма отчетливо прослеживается их различие с гражданско-правовыми санкциями. В отличие от мер оперативного воздействия, применение гражданско-правовых санкций в большинстве случаев имеет общие, единые для всех случаев условия ответственности, отличные по своему содержанию, как было показано ранее, от условий применения оперативных мер. Более того, порядок обжалования неправильного применения оперативных мер и гражданско-правовых санкций также имеет определенные различия, связанные с тем, что порядок обжалования применения гражданско-правовых санкций фактически связан с обжалованием соответствующего судебного решения в вышестоящие судебные инстанции, тогда как при обжаловании неправомерного применения оперативных мер речь идет об обращении в суд первой инстанции с иском о защите прав потерпевшей стороны, нарушенных неправомерными действиями контрагента, применившего по отношению к ней оперативные меры.

Четвертая особенность оперативных мер проявляется, как уже было отмечено, в особом характере невыгодных для правонарушителя имущественных последствий, в том, что наступают они, как правило, лишь в конечном счете.

И, наконец, пятая особенность мер оперативного воздействия, по мнению В.П. Грибанова, состоит в их особом назначении в гражданском праве. Если основная функция гражданско-правовых санкций заключается в восстановлении имущественной сферы потерпевшей стороны, то в отличие от санкций меры оперативного воздействия хотя и связаны в конечном счете с невыгодными имущественными последствиями для правонарушителя, тем не менее они, как правило, не связаны с восстановлением имущественной сферы потерпевшего, и потому возмещение потерь, понесенных управомоченным лицом, не является их функцией. Будучи, как и санкции, мерами правоохранительного порядка, они имеют своим назначением прежде всего побуждение другой стороны к надлежащему исполнению своих обязанностей. Поэтому обеспечение надлежащего исполнения и есть главная функция мер оперативного воздействия.

Развивая концепцию оперативных мер, предложенную В.П. Грибановым, Б.И. Пугинский отмечает, что меры оперативного воздействия существенно отличаются от ответственности в общепринятом понимании этого термина, так как прежде всего имеют иную природу. Юридическая ответственность трактуется большинством ученых как отрицательные последствия для нарушителя в виде лишения субъективных прав, возложения новых или дополнительных обязанностей. Так, в договорных отношениях ответственность выражается не в исполнении (хотя бы принудительном нарушенного обязательства, а в уплате неустойки, возмещении убытков или ином неисправному должнику уроне. В сфере деликтов ответственность заключается в платежах и других компенсационных действиях должника как следствиях совершенного нарушения. Одновременно с этим применение оперативных мер, как правило, не создает для сторон нового, дополнительного к нарушенному, правоотношения. Принятие таких мер предполагает наличие договора или недоговорного планового обязательства между сторонами, тогда как имущественная ответственность может наступать независимо от существования указанных отношений.

Важным отличием мер оперативного воздействия от гражданско-правовой ответственности является, с точки зрения Б.И. Пугинского, неимущественное содержание этих мер, или, как было отмечено ранее, их организационный характер, направленный на непосредственное преобразование структуры правоотношения, при котором имущественные последствия наступают лишь как попутный результат.

Другая причина, препятствующая отнесению оперативных мер к разряду санкций, по мнению того же автора, кроется в отсутствии необходимости (в отличие от гражданско-правовой ответственности) прибегать к использованию силы государственного принуждения в случае их применения. Оперативное воздействие оказывается контрагентами друг на друга непосредственно, без обращения к правоохранительным органам, тогда как применение санкций не может существовать вне деятельности таких органов. Не меняет существа дела и то обстоятельство, что отдельные меры реализуются через учреждения банка (или иные специальные органы), поскольку последние лишь исполняют правомерные поручения заявителей.

Несмотря на это, некоторые ученые склонны все же видеть в применении оперативных мер связь с государственным принуждением, выражающуюся не только в поддержке этих мер "силой авторитета государства", но и в основанности их на принуждении, что должно, по мнению этих ученых, роднить данные меры с санкциями. Подобный подход не совсем верен, так как в данном случае имеет место слишком широкое понимание значения государственного принуждения. Ведь рассуждая подобным образом, мы будем вынуждены лишь констатировать общеизвестный факт об основанности всего права в целом и каждой правовой нормы в частности на силе государственного принуждения, что не позволяет выделить по данному критерию ни одного самостоятельного правового института, ибо каждый из них будет обладать подобным свойством. Однако в случае с гражданско-правовой ответственностью именно специфические черты государственного принуждения, проявляющиеся при применении санкций, выступают одним из оснований для выделения имущественной ответственности в качестве самостоятельного института гражданского права и одновременно - отделения от последнего категории мер оперативного воздействия.

По мнению многих ученых, важнейшая особенность юридической ответственности как способа защиты нарушенных прав и интересов состоит в применении мер ответственности с помощью государственного, в том числе судебного принуждения, т.е. с помощью публичной власти в лице уполномоченных на то государственных органов или должностных лиц. Это отличает юридическую ответственность от самозащиты и других мер воздействия, применяемых к правонарушителям непосредственно управомоченными (потерпевшими) лицами. Так, В.П. Грибанов, выделяя признаки ответственности в советском гражданском праве, отмечал связь гражданско-правовой ответственности с применением мер государственно-принудительного характера. Это означает, в частности, что ответственность может быть возложена на нарушителя гражданских прав только компетентным государственным органом в пределах предоставленных им полномочий.

Б.И. Пугинский в дополнение к приведенному тезису указывает на тот факт, что меры оперативного воздействия применяются субъектами не от имени государства, а от своего имени, в их действиях реализуются не государственные, а собственные интересы, к тому же существуют определенные различия в непосредственных целях оперативного воздействия и возложения ответственности. Если средства оперативного воздействия в основном обеспечивают пресечение совершаемых нарушений и предупреждение отрицательных последствий и зачастую позволяют восстановить первоначальное положение и добиться фактического исполнения поколебленного обязательства, а в ряде случаев они к тому же служат предупреждению возможных нарушений, если должником ранее допускались отступления от условий договора и высока вероятность их повторения, то в отличие от этого ответственность возлагается, лишь когда обязательство уже нарушено, а применение ее не может воссоздать положения, имевшегося до нарушения. Подытоживая сказанное, ученый приводит примеры практических препятствий для отнесения оперативных мер к разновидности санкций, помимо всего прочего выражающихся в отсутствии необходимости учитывать вину должника, равно как и факт одновременного взыскания убытков и неустойки с последнего, при применении мер оперативного воздействия.

Обобщая изложенные мнения, с необходимостью приходится констатировать: наиболее обоснованной и верной с точки зрения современной цивилистической доктрины следует принять все же позицию тех ученых, которые признают за мерами оперативного воздействия свойства самостоятельной гражданско-правовой категории, отличной по своей природе от гражданско-правовых санкций и ответственности. Представление же об оперативных мерах как о разновидности гражданско-правовых санкций, послужившее в начальный период формирования научной концепции оперативных мер важным стимулом для развития плодотворной дискуссии об их правовой природе, вряд ли соответствует современным реалиям развития как отрасли, так и науки гражданского права.

Исходя из сказанного использование термина "меры оперативного воздействия" для обозначения рассматриваемых в настоящей работе правоохранительных мер представляется наиболее удачным прежде всего из-за того, что посредством данного термина подчеркиваются различия в природе оперативных мер и мер ответственности. Вместе с тем вполне допустимо именовать оперативные меры оперативными санкциями, хотя при этом следует понимать, что слово "санкции" должно употребляться в данном словосочетании, как это уже было отмечено, в значении соответствующей части логической структуры правовой нормы, а не синонима гражданско-правовых санкций как мер ответственности.

Более того, именно существенные различия в правовой природе оперативных мер и гражданско-правовых санкций позволяют относить их к самостоятельным способам защиты гражданских прав, т.е. закрепленным или санкционированным законом правоохранительным мерам, посредством которых производится устранение нарушения права и воздействие на правонарушителя. Данное мнение находит подтверждение не только в нормах действующего гражданского законодательства, в частности ст.12 ГК РФ, но и в трудах многих ученых.

М.С. Карпов,

магистр частного права

"Адвокат", N 8, август 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Здесь и деле ссылка на: Каудыров Т.Е. Оперативные санкции как средство обеспечения исполнения договора поставки / Хозяйственный механизм: правовые формы совершенствования: Сб. науч. трудов. - Алма-Ата, 1982. - С.52-53.

*(2) Оперативные санкции в народном хозяйстве / Под ред. В.В. Качановой. Куйбышев: КГУ, 1985. - С.5.

*(3) См.: Брагинский М.И. Общее учение о хозяйственных договорах / Минск, 1967. - С.227; Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву.Харьков, 1967. - С.204.

*(4) См.: Садиков О.Н. Имущественные санкции в хозяйственных договорах // Советское государство и право. - 1957. - N 4. - С.50-53.

*(5) См.: Райхер В.К. Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР. Л., 1958. - С.71; Антимонов Б.С. Основания договорной ответственности социалистических организаций. - М., 1962. - С.17; Быков А.Г. Имущественные гражданско-правовые санкции // Вестник МГУ XII. - Серия XII: Право. 1967. N 2. - С.78-79.

*(6) Здесь и далее ссылка на: Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. - М.: Статут, 2000.

*(7) См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. - М.: Статут, 1998. - С.493.

*(8) Гражданское право: В 2-х т. / Под ред. Е.А.Суханова. - М.: БЕК, 1998. - Т.1. - С.431, 432.

*(9) Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т.44. - С.398.

*(10) Советское гражданское право / Под ред. И.Б. Новицкого. - М., 1959. С.35, 36.

*(11) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 1998. - С.336, 337.

*(12) Бриных Е.В. Оперативные санкции - форма гражданско-правовой ответственности // Советское государство и право, 1969. - N 6. С.65-70.

*(13) Юдашкина Ц.Г. Об эффективности оперативно-хозяйственных санкций за нарушение условия о качестве поставляемой продукции / Экономико-правовые проблемы повышения эффективности народного хозяйства: Межвуз. сб.Куйбышев, 1980. - С.54.

*(14) Оперативные санкции в народном хозяйстве / Под ред. В.В. Качановой. - Куйбышев: КГУ, 1985. - С.5.

*(15) Клеандров М.И. Доарбитражный порядок защиты хозяйственных прав. Душанбе: Дониш, 1984. - С.54.

*(16) Оперативные меры защиты прав предприятий и производственных объединений / Под ред. В.А. Рясенцева. - М.: ВЮЗИ, 1985.- С.13.

*(17) Шевченко Я.Н., Луць В.В., Собчак А.А. Повышение роли гражданско-правовой ответственности в охране прав и интересов граждан и организаций. - Киев: Наукова Думка, 1988. - С.116, 117.

*(18) Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. - М.: Юр. лит., 1984. - С.144.

*(19) Гражданское право. В 2 т. / Под ред. Е.А. Суханова. - М.: БЕК, 1998. - Т.1. - С.24-26.

*(20) Пугинский Б.И. Правовые средства обеспечения эффективности производства. - М.: Юр. лит., 1980. - С.31.

*(21) Пугинский Б.И. Гражданско-правовые меры оперативного воздействия на нарушителей обязательств // Советская юстиция. - 1980. N 16. С.5.

*(22) Басин Ю.Г., Диденко А.Г. Имущественная ответственность и оперативные санкции в системе хозяйственного механизма // Правоведение. 1984. - N 3. С.31, 32.