Судебная практика по делам о находке (Л.В. Щенникова, "Законодательство", N 7, июль 2003 г.)

Судебная практика по делам о находке*(1)

Суды в России, как известно, настолько завалены делами, что не всегда справляются с напряженным графиком рассмотрения и разрешения гражданских споров. Однако такое положение отнюдь не свидетельствует о разнообразии практики. Интересных дел, вытекающих из гражданско-правовых отношений, крайне мало. И данный факт вовсе не отраден, он означает лишь то, что наши соотечественники, к сожалению, не обладают необходимой правовой культурой, включающей в том числе знания гражданского законодательства, а суды пассивны в проведении целенаправленной политики правового воспитания россиян. Не налажен пока естественный диалог, в рамках которого граждане не боялись бы обращаться к правосудию за защитой права даже в нестандартной ситуации, а суды были активны в поиске правовых моделей ради справедливого разрешения дела. Кроме того, в целом ряде случаев возникает и вопрос о продуманности, эффективности гражданско-правовых конструкций, не стимулирующих появление, а тем более развитие соответствующей гражданско-правовой практики.

Иллюстрацией к этим общим рассуждениям может послужить гражданско-правовая проблема находки. Пожалуй, трудно найти человека, который никогда не терял своих и не находил чужих вещей. Иными словами, бытовая практика имущественных отношений, вытекающих из факта находки, реально существует. Имеется в нормах Гражданского кодекса РФ и институт находки (ст.227-229). Но споры между участниками соответствующих гражданско-правовых отношений в судах общей юрисдикции практически отсутствуют, а значит, гражданско-правовые нормы о находке в нашей стране остаются, мягко говоря, мало работающей правовой конструкцией. В чем причина такого положения вещей? Мне показалось важным разобраться в этом. А толчком послужило изучение прецедентов по находке в Великобритании. Приведу лишь некоторые из них, описанные в книге Р. Смита "Право собственности"*(2).

1. Согласно документам дела Parker против Briсtish Airways Board, сравнительно недавно рассмотренного в Апелляционном суде, пассажир обнаружил в кресле аэропорта золотой браслет, решать судьбу которого вызвалась также авиакомпания. Принимая решение в пользу нашедшего, суд продемонстрировал более благоприятный для пассажира подход к делу, нежели ожидали многие комментаторы. Судья - лорд Дональдсон - подкрепил свое решение разъяснениями, согласно которым "лицо, вступая во владение потерянной вещью, подпадает под обязанность объявить о находке, сохранить найденное и возвратить вещь собственнику, что оказывается реально важнее, чем намерение хозяина недвижимости управлять всем, что может быть найдено в пределах его владения"*(3).

2. Рассмотрев дело Мак-Дауэлла против Альтер-банка, судья суда общих тяжб Паллес постановил, что банковский носильщик не вправе удерживать денежные банкноты, которые он нашел, подметая в банке пол.

3. Суть дела Армори против Деламери заключалась в том, что трубочист нашел кольцо и отнес находку ювелиру, последний же подменил камень и отказался возвратить украшение. Судья Пратт постановил, что лицо, нашедшее вещь, имеет на нее право, подобное праву собственности, которое позволяет ему удерживать вещь и истребовать ее у всех, кроме правомочного собственника. Ювелир был признан обязанным предоставить трубочисту иной камень, более дорогой, чем тот, который он вставил в кольцо, а также вернуть присвоенную им драгоценность. Таким образом, за лицом, нашедшим вещь, было признано преимущественное право на нее по сравнению с правом последующих претендентов.

4. Еще один прецедент связан с делом Хиббен против Мак-Кернана. Ответчик присвоил мяч для гольфа, потерянный игроками в гольф-клубе. Возник вопрос о том, следует ли признать владельцем этого мяча гольф-клуб. Лорд Гуддард счел, что "любой домовладелец или владелец земли при осуществлении своего права намерен воспрепятствовать хищению и причинению вреда имуществу, которым он владеет, или исключить такие акты, что предоставляет ему право собственности относительно вещей, обнаруженных на его участке".

5. Наконец, в деле Моффат против Казана было доказано, что собственник бунгало спрятал на чердаке жестяную банку с 2000 ф. ст. Спустя несколько лет бунгало было продано ответчику, собственник же, как ни странно, забыл о своем тайнике. Через три года после сделки купли-продажи в ходе строительных работ жестяная банка была обнаружена, а о находке объявлено. К тому времени первоначальный собственник умер. Судья Рэнган постановил, что душеприказчик покойного имеет право истребовать от ответчика - покупателя и нового собственника бунгало - некогда спрятанное.

Надо отметить, что в случае возникновения подобных споров на российской земле суды, применяя действующее гражданское законодательство, регламентирующее отношения по находке, вовсе не обязательно придут к выводам, аналогичным приведенным. Английские суды, руководствующиеся прецедентным правом, оказываются более свободными в принятии решений, нежели наши, обязанные применять конкретные нормы закона. Какие же основные принципы, касающиеся гражданско-правовых отношений по находке, сформулированы в действующем гражданском законодательстве России, в частности, в ст.227-229 ГК РФ? Попытаемся рассмотреть их в определенной логической последовательности.

Во-первых, законодатель возложил на нашедшего вещь обязанность активно действовать и немедленно уведомить потерявшего о находке, а также возвратить ему найденную вещь. Если нашедший ничего не знает о собственнике, ему следует заявить о находке в милицию или орган местного самоуправления. Если вещь найдена на транспорте или в помещении, она сдается лицу, представляющему владельца этого помещения или средства транспорта. И тогда, как подчеркивается в п.1 ст.227, лицо, которому передана находка, приобретает права и несет обязанности лица, нашедшего вещь.

Во-вторых, нашедший должен хранить найденную вещь. Более того, он отвечает за ее утрату или повреждение в пределах стоимости вещи в случае умысла или грубой неосторожности (п.4 ст.227). Законодатель рекомендует нашедшему соизмерить издержки по хранению вещи с ее стоимостью и реализовать ее в том случае, если расходы по хранению несоизмеримо больше. Также на нашедшего возлагается обязанность по реализации находки, если вещь является скоропортящейся. При всем том нашедший должен позаботиться о получении и сохранении письменных доказательств, удостоверяющих сумму выручки.

В-третьих, нашедший вещь, как установил законодатель в ст.228 может приобрести право собственности на нее, если по истечении шести месяцев не будет обнаружен собственник. Кроме того, вещь может пополнить муниципальную собственность, если нашедший от нее откажется.

В-четвертых, установлены правовые последствия, связанные с обнаружением собственника вещи. Последний оплачивает расходы, связанные с находкой, и выплачивает соответствующее вознаграждение - "премию за добродетель".

На мой взгляд, гражданско-правовое регулирование отношений по находке должно преследовать, по крайней мере, две цели. Первая связана с учетом интересов лица, нашедшего вещь, и созданием соответствующих правовых стимулов для того, чтобы он не пытался ее утаить, а заявил о находке. Вторая требует защитить интересы собственника вещи, побудить его к активности в поисках потерянного. Насколько удалось законодателю добиться данных целей? Знакомство с реальным положением дел в нашей стране, для которого характерно минимальное количество находок, в том числе представляющих значительную имущественную ценность, свидетельствует о том, что до решения указанных задач еще далеко, а действующие нормы о находке малоэффективны. О найденных вещах нашедшие их лица предпочитают не сообщать. И причина такого положения, полагаю, не только и не столько в нравственном неблагополучии наших граждан. Дело в том, что гражданско-правовые нормы должны нацеливать участников гражданско-правовых отношений на определенные модели поведения и с помощью системы имущественных стимулов побуждать их к добросовестному поведению. Что касается отношений по находке, то создать упомянутую систему стимулов для участников таких отношений российскому законодателю пока не удалось. К данному выводу позволяет прийти анализ норм отечественного законодательства, при рассмотрении которых попытаемся провести некие параллели с делами, составившими изложенные ранее английские судебные прецеденты.

Представим себе, что пассажир нашел золотой браслет в кресле авиалайнера какого-либо авиапредприятия России или в зале аэропорта. Кстати, аналогичный случай несколько лет назад произошел с автором данной публикации, правда, я не нашла, а оставила в кресле самолета золотые серьги и цепочку, сменив их во время полета на бижутерию. Конечно, после посадки я обратилась с просьбой поискать утерянные вещи, на что работники компании вежливо ответили, что такого рода находок у них нет, вот если бы речь шла о неполученном багаже - шансы бы были... Вообще практика воздушных перевозок почти не знает находок. Но обратимся к тексту ГК РФ: если вещь найдена на транспорте, гласит ст.227, она подлежит сдаче лицу, представляющему владельца транспорта, и тот приобретает права и обязанности лица, нашедшего вещь. Что касается самого нашедшего, проявившего честность и добросовестность, то он не только не сможет по истечении шестимесячного срока стать собственником вещи или получить вознаграждение за добродетель, но даже не вправе рассчитывать на "спасибо" объявившегося хозяина и моральное удовлетворение от его радости. Все эти правовые последствия к нашедшему вещь на транспорте и передавшему ее представителю перевозчика, не относятся. Более того, действующий ГК РФ не предусмотрел конкретных обязанностей для владельцев транспорта, в частности, связанных с публичным уведомлением о находке, проведением публичных торгов и т. д. В английском же суде, напомню, защищенным оказался интерес нашедшего браслет, а не владельца аэропорта. Такая судебная практика, на мой взгляд, не может не стимулировать находящих вещи пассажиров объявлять о находках. При этом оказывается одновременно защищенным и интерес собственника, если таковой обнаружится и заявит о своих правах.

Поскольку российский ГК РФ многое перенял из Германского гражданского уложения (ГГУ), обратимся к нормам этого кодифицированного закона, посвященным находке на транспорте. Параграф 978 ГГУ называется "Находки в общественном учреждении и общественном транспорте". Здесь установлено правило, аналогичное имеющемуся в ГК РФ, о передаче найденной вещи в контору, занимающуюся общественными перевозками. Но при этом за нашедшим сохраняется право на вознаграждение за находку. Более того, общественное учреждение или контора, занимающаяся общественными перевозками, должна уведомить нашедшего о возврате вещи лицу, имеющему право на ее получение. Как видим, немецкий законодатель принял во внимание важность морального удовлетворения, о котором, как было сказано, не задумались в России. Предусмотрены в ГГУ и механизм публичного уведомления о находке, и правила проведения публичных торгов, а также порядок получения денежных сумм, вырученных в результате торгов. Следовательно, можно констатировать, что законодательное регулирование находки на транспорте или в помещении какого-либо владельца немецким кодифицированным законом, в отличие от российского, доведено до логического конца.

Второй пример из английской практики, напомним, был связан с банковским носильщиком, которому отказали в праве на найденные при подметании банка банкноты. Ситуация, как видим, схожа с предыдущей, однако имеется и существенное различие: нашедший являлся служащим организации, в которой были обнаружены вещи (деньги), и данное обстоятельство стало для английского суда решающим: спор был разрешен не в пользу нашедшего. А что же российское законодательство? Статья 233 ГК РФ, посвященная кладу, предусматривает специальное правило, вернее, исключение из правил о кладе в отношении лиц, в круг трудовых или служебных обязанностей которых входит проведение раскопок. В нормах же российского гражданского закона, посвященных находке, нет никаких специальных указаний, касающихся служащих, нашедших что-либо в стенах учреждения или организации. Суды России, столкнувшись с подобным спором, оказались бы в затруднительном положении, в частности, решая проблему вознаграждения за находку. А вот в § 978 ГГУ имеется специальное правило, касающееся именно служащих учреждений и водителей транспортных средств. В отношении данной категории нашедших законодатель Германии делает исключение: согласно немецкому закону, предъявление требования, в частности, о выплате вознаграждения, не допускается, если нашедший вещь в учреждении или на транспортном средстве является служащим этого учреждения или водителем транспортного средства. Введение аналогичного правила в ГК России, как представляется, могло бы быть плодотворным.

Третий прецедент касался трубочиста, нашедшего кольцо. Спор возник между ним и ювелиром, не только подменившим в кольце камень, но и отказавшимся вернуть предмет находки. Вопрос, который решался в английском суде, касался защиты интересов нашедшего в спорах со всеми третьими лицами, исключая, разумеется, собственника, для чего потребовалось исследовать природу права лица, нашедшего вещь. Перенося казус на почву российской действительности, следует констатировать тот факт, что наш гражданский закон не устанавливает за субъектом находки особых вещных прав. Не формулируются в ГК РФ и права требования субъекта находки к третьим лицам. Собственно, эти последние права естественно вытекают из установленных законом прав принадлежности. Думается, что для надлежащей защиты прав лиц, нашедших потерянные вещи, необходимо придать данным правам статус особых вещных прав. Например, в § 972 ГГУ за субъектом находки признается право удержания, которое, как известно, рассматривается в качестве разновидности вещных прав. Этим способом немецкий законодатель защищает права нашедшего вещь от собственника, который, в частности, должен возместить расходы по хранению и поддержанию вещи в нормальном состоянии, а также выплатить вознаграждение за находку. Если собственник не удовлетворит указанные в законе требования лица, нашедшего вещь, последний имеет право на удержание находки. Параграф 975 ГГУ призван защищать интересы нашедшего (нового владельца вещи) перед третьими лицами, которым вещь была передана, для чего в отношении субъекта находки устанавливаются определенные гарантии. Законодатель подчеркивает, что права нашедшего вещь при такой передаче не изменяются. Следовательно, можно утверждать, что за субъектом находки закон должен признавать особые права принадлежности, которые нуждаются в детализации конкретными нормами. Подобных правил в России пока нет, между тем необходимость их введения очевидна с учетом зарубежного опыта нормативного регулирования и практики имущественных отношений.

Четвертый спор произошел по поводу мяча, который был потерян в гольф-клубе и там же найден. В праве на находку лицу было отказано ввиду ее обнаружения в границах чужой недвижимости. Иными словами, английские суды придают значение тому, в пределах чьих владений была найдена вещь и был ли открыт доступ туда нашедшему. Насколько же значимо для разрешения дела место находки? Отечественный гражданский закон охраняет права собственника недвижимости, в пределах которой был найден клад (ст.233 ГК РФ). Что касается находки, то о правах собственника недвижимости, в пределах которой обнаружена вещь, в ГК РФ ничего не говорится. Думается, что с развитием и укреплением в России права собственности на недвижимость рассматриваемому обстоятельству - месту обнаружения вещи - непременно будет придано юридическое значение. Если лицо, например, нарушило границы чужого владения и обнаружило там вещь, последуют ли за данным фактом юридические последствия в виде действия норм о находке? На мой взгляд, этого допускать не следует - подобное решение было бы несправедливым, ибо за лицом, ведущим себя неправомерно и в связи с этим заявившим о своих гражданских правах, нельзя признавать таковые. Возможна и иная ситуация, когда лицо имеет сервитут прохода и, проходя по чужому участку, на газоне, примыкающем к тропинке, обнаруживает потерянную вещь. Видимо, и в этом случае правам собственника недвижимости должно быть отдано предпочтение. Если предположить, что между собственником земельного участка и нашедшим вещь была договоренность о поиске (нечто вроде согласия собственника), то в данном случае надо говорить о равных долях в праве на находку, если собственник вещи не будет найден.

Проведенный сравнительный анализ позволяет сформулировать конкретные предложения по совершенствованию действующего гражданского законодательства, регулирующего отношения по находке в Российской Федерации.

Во-первых, необходимо дополнить п.1 ст.227 ГК РФ подпунктом следующего содержания: "Нашедший вещь в помещении или на транспорте имеет право требовать от лица, имеющего право на получение вещи, вознаграждение за находку. Транспортные и другие организации, владельцы помещений должны уведомлять нашедшего вещь о ее возврате лицу, имеющему право на получение вещи".

Во-вторых, представляется целесообразным введение в ГК РФ особой статьи (ст.227-1), в которой были бы предусмотрены порядок публичного уведомления о находке со стороны транспортных и иных организаций, а также порядок проведения публичных торгов.

В-третьих, п.2 ст.229 ГК РФ должен быть дополнен правилом, в соответствии с которым предъявление требования о вознаграждении не допускается, если вещь обнаружена в учреждении или на транспортном средстве, а нашедший является соответственно служащим учреждения или водителем транспортного средства.

В-четвертых, специальную норму ГК РФ следует посвятить закреплению вещных прав за лицом, нашедшим вещь, в частности, права на удержание вещи в случае невыполнения собственником вещи обязательств по выплате вознаграждения и оплате расходов по хранению.

В-пятых, надо нормативно обеспечить защиту права лица, нашедшего вещь, перед всеми третьими лицами.

Наконец, в-шестых, ГК РФ должен предусмотреть правило, согласно которому, если вещь найдена в пределах чужой недвижимости и при этом нашедшим были неправомерно нарушены границы этой недвижимости, а также при отсутствии соглашения с собственником о последствиях находки, права нашедшего принадлежат собственнику недвижимости. При наличии соглашения между собственником и нашедшим право на находку будет принадлежать им в равных долях, если собственник вещи не будет найден.

Предлагая пути совершенствования рассмотренной сферы законодательства, мы не использовали материал пятого - последнего из приведенных в начале статьи - прецедента, и вот почему. На наш взгляд, он больше иллюстрирует нравственный, чем формально-юридический аспект отношений, связанных с находкой, хотя в итоге они оказываются взаимосвязанными. Человек, нашедший вещь в границах своего дома, сообщает о находке в условиях, когда собственник не только забыл о спрятанной жестянке, но и умер. Новый хозяин бунгало мог утаить находку, израсходовать деньги, и тогда идеи - как прaва, так и нравственности - остались бы в стороне от реальной жизни. Однако и статус этого гражданина как собственника навсегда стал бы уязвимым.

Полагаю, что справедливое, учитывающее интересы всех участников имущественных отношений гражданско-правовое регулирование воспитывает в людях нравственность, учит добросовестности. Если закон явно несправедлив, почти неизбежно возникнет искушение обойти его. А гражданско-правовые нормы, построенные на принципах добросовестности, разумности, граждане нарушать не будут, ибо нравственный закон формирует нравственные принципы его исполнителей.

Л.В. Щенникова,

доктор юрид. наук, профессор,

зав. кафедрой гражданского права и процесса

Пермского государственного университета

"Законодательство", N 7, июль 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Статья написана при поддержке РГНФ, проект N 02-03-00171 а/Т.

*(2) Smith R. Property law. London; N. Y., 1999.

*(3) Здесь и далее - перевод автора статьи.