Оспаривание арбитражного соглашения (постановление МКАС по вопросу компетенции) (М.Г. Розенберг, "эж-ЮРИСТ", N 39, сентябрь 2003 г.)

Оспаривание арбитражного соглашения
(постановление МКАС по вопросу компетенции)

Поскольку истцом оспаривались полномочия лица, подписавшего Арбитражное соглашение, изменившее арбитражные оговорки контрактов, МКАС при рассмотрении этого вопроса основывался на положениях российского законодательства, устава организации истца, а также договора организации истца и управляющей организации, руководителем которой от имени истца подписано Арбитражное соглашение, изменившее арбитражные оговорки контрактов.

Правоспособность юридического лица определяется его личным законом, т.е. законом государства места его учреждения. Это вытекает из ст.161 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (ОГЗ 1991 г.), действовавшей на момент заключения контрактов, содержавших арбитражные оговорки, и на дату подписания (по утверждению ответчика) Арбитражного соглашения, изменившего арбитражные оговорки контрактов, а также на даты предъявления исков и представления ответчиком возражений в отношении компетенции МКАС.

Закон (ст.166 ОГЗ 1991 г.) допускал выбор сторонами применимого права в отношении обязательств по внешнеэкономическим сделкам (т.е. выбор обязательственного статута), а не выбор применимого права для определения правоспособности юридического лица. Это общепризнанно в доктрине и судебно-арбитражной практике. Такое понимание, соответствующее доктрине и судебно-арбитражной практике, нашло отражение и в части третьей ГК РФ (ст.1202), введенной в действие с 1 марта 2002 г. На этом основании не может быть признана обоснованной позиция ответчика, ссылавшегося на то, что по этому вопросу должно применяться предусмотренное Арбитражным соглашением английское материальное право.

Допущенные управляющей организацией нарушения интересов истца сами по себе не могут служить основанием для признания Арбитражного соглашения истца с ответчиком недействительным. Согласно договору между истцом и управляющей организацией такие нарушения дают право истцу на предъявление требований к управляющей организации о возмещении понесенных убытков.

Хотя у истца и имелись определенные основания для того, чтобы предполагать аффилированность руководителя управляющей организации с ответчиком, однако в представленных истцом материалах отсутствуют достаточно убедительные доказательства того, что между руководителем управляющей организации и управляющей организацией, которую он возглавлял, существовали отношения с ответчиком, позволяющие признать, что у руководителя управляющей организации и у возглавляемой им управляющей организации существовала заинтересованность в заключении Арбитражного соглашения в смысле ст.83 Федерального закона "Об акционерных обществах".

На основании анализа положений Договора об управлении, заключенного истцом с управляющей организацией, руководителем которой было подписано Арбитражное соглашение, имевшее целью изменить арбитражные оговорки спорных контрактов, а также Устава истца состав арбитража сделал вывод, что стороны Договора об управлении, заключая его, учитывали предписания обязательных для них положений ст.66 Федерального закона "Об акционерных обществах", не допускающих совмещение обязанностей единоличного исполнительного органа "Общества" и председателя совета директоров "Общества".

Соответственно они оговорили, что функции исполнительного органа "Общества" должны выполнять уполномоченные на это лица, получившие доверенность от управляющей организации, а не единоличный исполнительный орган управляющей организации.

С учетом этого руководитель управляющей организации, будучи одновременно председателем совета директоров управляемой организации (т.е. истца), на основании Федерального закона "Об акционерных обществах", Договора истца с управляющей организацией и Устава истца не мог самолично подписывать вышеупомянутое Арбитражное соглашение, вносящее изменения в контракты, заключенные истцом с ответчиком, от имени истца. Соответственно условия спорных контрактов, касающиеся арбитража и применимого к отношениям сторон по этим контрактам материального права, не были изменены и продолжают действовать.

(Дела N 125/2000, 126/2000 и 143/2000, постановление от 11.06.2002)

Обстоятельства дел

Российской организацией (продавец) были предъявлены три иска к кипрской фирме (покупатель) в связи с неоплатой товаров, поставленных по контрактам международной купли-продажи, заключенным в 1999 году (4 августа, 3 ноября и 20 декабря). Контракты содержали арбитражные оговорки, предусматривавшие разрешение споров в МКАС.

Ответчик оспаривал компетенцию МКАС на рассмотрение этих споров, ссылаясь на заключение Арбитражного соглашения, изменившего эти оговорки контрактов (предусматривавшего разрешение споров из них в соответствии с Регламентом Арбитражного института Стокгольмской Торговой палаты с применением норм английского права).

Истец оспаривал действительность этого Арбитражного соглашения, ссылаясь, в частности, на то, что лицо, его подписавшее от имени истца, не обладало правом на это в силу Федерального закона "Об акционерных обществах", Договора, заключенного истцом с управляющей организацией, а также Устава организации истца. Лицо, подписавшее Арбитражное соглашение, являлось одновременно руководителем управляющей организации и председателем совета директоров управляемой организации (организации истца). Истцом отмечалось, что Арбитражное соглашение заключено не в его интересах, ставился вопрос о заинтересованности лица, подписавшего Арбитражное соглашение (его аффилированности), подвергалась сомнению подлинность подписей лиц на этом Арбитражном соглашении, дата его совершения.

На основании ст.16 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" и п.5 § 1 Регламента МКАС вынес отдельное постановление о своей компетенции.

Основные положения постановления *(1)

1. С согласия сторон состав арбитражного суда, не объединяя рассмотрение спора по делам N 125/2000, 126/2000 и 143/2000 в единое производство, в данном постановлении рассматривает вопрос о компетенции МКАС разрешать споры по всем трем делам, учитывая, что сторонами представлены одни и те же доказательства и выдвинуты одни и те же аргументы.

2. Предмет рассмотрения настоящего постановления. Иски, предъявленные истцом на основании арбитражных оговорок указанных контрактов, предусматривающих разрешение споров между истцом и ответчиком в Международном коммерческом арбитражном суде при ТПП РФ в соответствии с его правилами, были приняты к производству в МКАС в полном соответствии с Законом РФ "О международном коммерческом арбитраже" от 07.07.93 (п.2 ст.1), Положением о Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (п.2), являющимся Приложением к указанному Закону, а также Регламентом МКАС (п.3 § 1).

Поскольку ответчиком оспаривается компетенция МКАС рассматривать эти споры со ссылкой на недействительность арбитражных оговорок, содержащихся в контрактах N 843-99 от 3 ноября 1999 г., 883-99 от 20 декабря 1999 г. и 710-99/725/99 от 4 августа 1999 г., ввиду подписания Арбитражного соглашения, предметом рассмотрения МКАС является вопрос о том, произошло ли изменение арбитражных оговорок контрактов, принимая во внимание, что истец оспаривает законность их изменения.

3. Нормативные основания, использованные МКАС при разрешении вопроса о своей компетенции. Вопрос о своей компетенции МКАС рассматривал на основании Закона РФ от 7 июля 1993 г. (ст.16), согласно которому ему предоставлено право вынести постановление о своей компетенции, в том числе по любым возражениям относительно наличия или действительности арбитражного соглашения (в данном случае - арбитражных оговорок контракта). Такое полномочие состава арбитража предусмотрено и Регламентом МКАС (п.5 § 1).

При определении процедуры рассмотрения этого вопроса МКАС руководствовался ст.19 Закона РФ от 7 июля 1993 г. Поскольку в арбитражных оговорках контрактов имелись ссылки на правила МКАС (т.е. на Регламент МКАС), арбитражное разбирательство осуществлялось с соблюдением Регламента МКАС и Закона РФ от 7 июля 1993 г. с учетом того, что полномочия, предоставленные МКАС, включают полномочия по определению допустимости, относимости, существенности и значимости любого доказательства с предоставлением каждой из сторон в соответствии со ст.18 Закона РФ от 7 июля 1993 г. всех возможностей для изложения своей позиции при равном отношении к ним. Так, МКАС было проведено 12 заседаний, из них - 7 с участием сторон.

Поскольку истцом оспаривались полномочия лица, подписавшего Арбитражное соглашение, изменившее арбитражные оговорки контрактов, МКАС при рассмотрении этого вопроса основывался на положениях российского законодательства, устава организации истца, а также договора организации истца и управляющей организации, руководителем которой от имени истца подписано Арбитражное соглашение, изменившее арбитражные оговорки контрактов. При этом состав арбитража исходил из следующего.

Правоспособность юридического лица определяется его личным законом, т.е. законом государства места его учреждения.

Это вытекает из ст.161 ОГЗ 1991 г., действовавшей на момент заключения контрактов, содержавших арбитражные оговорки, и на дату подписания (по утверждению ответчика) Арбитражного соглашения, изменившего арбитражные оговорки контрактов, а также на даты предъявления исков и представления ответчиком возражений в отношении компетенции МКАС. Закон (ст.166 ОГЗ 1991 г.) допускал выбор сторонами применимого права в отношении обязательств по внешнеэкономическим сделкам (т.е. выбор обязательственного статута), а не выбор применимого права для определения правоспособности юридического лица. Такое понимание является общепризнанным в доктрине (см., например: Лунц Л. А. Курс международного частного права. Общая часть. М., 1973. С. 220; Богуславский М. М. Международное частное право: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. М., 1998. С. 125.) и судебно-арбитражной практике. Из такого подхода постоянно исходил МКАС при разрешении споров (см., например: Практика Международного коммерческого арбитражного суда. Научно-практический комментарий. М., 1997. С. 9-12; Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 162-163, 169-171, 234-239; Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999-2000 гг., С. 67-72, 141-147.). Такое понимание, соответствующее доктрине и судебно-арбитражной практике, нашло отражение и в части третьей ГК РФ (ст.1202), введенной в действие с 1 марта 2002 г.

На этом основании не может быть признана обоснованной позиция ответчика, ссылавшегося на то, что по этому вопросу должно применяться предусмотренное Арбитражным соглашением английское материальное право.

4. Факт заключения Арбитражного соглашения, изменившего арбитражные оговорки контрактов, и дата его подписания. Проведенная Российским Федеральным центром судебной экспертизы при Минюсте РФ (РФЦСЭ) экспертиза подтвердила подлинность подписи лица, подписавшего Арбитражное соглашение от имени истца. У состава Арбитража отсутствуют какие-либо основания для сомнения в том, что от имени ответчика арбитражное соглашение подписано именно руководителем фирмы ответчика. Поэтому состав арбитража констатирует, что имел место факт подписания указанного Арбитражного соглашения.

Что касается даты его подписания, имеющей важное правовое значение (с учетом того, что договор 270-97 от 21.06.96 между истцом и управляющей организацией, руководителем которой являлось лицо, подписавшее Арбитражное соглашение от имени истца, утратил силу с 17 февраля 2000 г.), то ее установить не удалось. По мнению экспертов, для этого отсутствуют методики и технические возможности.

Состав арбитража отмечает, что в тексте Арбитражного соглашения не указана дата документа. Дата (27.12.99) проставлена лишь под подписью руководителя фирмы ответчика, что не может свидетельствовать о том, что одновременно Арбитражное соглашение было подписано от имени истца.

Показания лица, подписавшего Арбитражное соглашение от имени истца, по этому вопросу, содержащиеся в аффидевите, представленном ответчиком, составом арбитража не могут быть признаны убедительным доказательством по причинам, изложенным ниже.

Таким образом, истцом не доказано, что Арбитражное соглашение подписано от имени истца после утраты управляющей организацией полномочий действовать от имени организации истца. В то же время ответчик не доказал того, что такое подписание состоялось до утраты таких полномочий.

Ходатайство истца о проведении дополнительной экспертизы составом арбитража не удовлетворено, поскольку истцом не представлено убедительных доказательств технической возможности установления фактической даты подписания документа какой-либо иной экспертной организацией, и у состава арбитража нет оснований не доверять заключению экспертизы, проведенной авторитетной российской экспертной организацией. При этом состав арбитража не принимает во внимание в качестве доказательства заключение эксперта, подготовленное по заказу ответчика.

Составом арбитража был также рассмотрен вопрос о том, было ли Арбитражное соглашение зарегистрировано в Реестре договоров организации истца и был ли истец информирован о его заключении до представления ответчиком текста этого соглашения МКАС.

Из представленной истцом выписки из Реестра договоров организации истца, заключенных им в период с 01.01.99 по 01.02.2000, прошнурованного и заверенного и. о. исполнительного директора организации истца следует, что такой информации истец своевременно не получил. Однако имеющиеся в выписке пропуски попозиционной нумерации не исключают того, что в Реестре Арбитражное соглашение могло быть указано. С учетом этих обстоятельств состав арбитража не может принять представленную истцом выписку из Реестра договоров его организации в качестве достоверного доказательства того, что это Арбитражное соглашение не было включено в Реестр.

5. Правомочность лица, подписавшего Арбитражное соглашение, подписывать его от имени истца в случае, если оно было подписано в период действия договора между истцом и управляющей организацией, которую возглавляло это лицо.

5.1. Доказана ли представленными истцом документами заинтересованность лица, подписавшего Арбитражное соглашение, в его заключении требовавшая в силу закона (ст.83 Федерального закона "Об акционерных обществах") предварительного решения совета директоров организации истца.

При рассмотрении этого вопроса было подвергнуто анализу содержание Арбитражного соглашения с учетом тех последствий, которые оно может иметь для истца, если оно будет осуществлено.

Этот анализ привел к выводу, что заключение данного Арбитражного соглашения было не в интересах истца, хотя договор между истцом и управляющей организацией от 21.06.96 прямо предусматривал в соответствии с Федеральным законом "Об акционерных обществах" (ст.71), что управляющая организация осуществляет управление управляемой организацией в ее интересах добросовестно и разумно в соответствии с нормами действующего законодательства Российской Федерации и учредительными документами управляемой и управляющей организаций.

Следует отметить, что в п.1 договора между истцом и управляющей организацией, не подвергавшемся изменениям в последующих Дополнениях к договору, прямо указано, что Управляющая организация осуществляет управление исключительно в интересах управляемой организации.

По мнению состава арбитража, такое несоответствие заключалось в следующем. Во-первых, заключив единое Арбитражное соглашение по контрактам, по которым имеются требования только у истца к ответчику, и контрактам, по которым такие требования есть у ответчика к истцу, Арбитражное соглашение допускает возможность зачета таких требований. Вместе с тем в силу Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) " с момента введения внешнего управления (ст.70) вводится мораторий на удовлетворение требований кредиторов, который распространяется на денежные обязательства, сроки исполнения которых наступили до введения внешнего управления. Таким образом, не исключается и причинение ущерба другим кредиторам истца.

Во-вторых, оговоренное в Арбитражном соглашении субсидиарное применение английского права привело бы к тому, что требования истца о взыскании предусмотренной контрактами пени за просрочку платежа (то есть штрафа) оказалось бы невозможным реализовать.

В то же время при рассмотрении спора в МКАС в силу коллизионной нормы российского законодательства (ст.166 ОГЗ 1991 г.) есть все основания исходить из того, что применялось бы российское право как право страны продавца, которое допускает взыскание договорного штрафа.

В-третьих, ведение процесса в Стокгольме вместо Москвы вызывает дополнительные расходы для истца. Между тем допущенные управляющей организацией нарушения интересов истца сами по себе не могут служить основанием для признания Арбитражного соглашения истца с ответчиком недействительным. Согласно дополнительному соглашению от 22 января 1997 г. к договору между истцом и управляющей организацией (п.3.2.2) такие нарушения дают право истцу на предъявление требований к управляющей организации о возмещении понесенных убытков.

Хотя, по мнению состава арбитража, у истца и имелись определенные основания для того, чтобы предполагать аффилированность лица, подписавшего Арбитражное соглашение с ответчиком, однако в представленных истцом материалах отсутствуют достаточно убедительные доказательства того, что между лицом, подписавшим Арбитражное соглашение от имени истца, и управляющей организацией, которую он возглавлял, существовали отношения с ответчиком, позволяющие признать, что у него и возглавляемой им управляющей организации существовала заинтересованность в заключении Арбитражного соглашения в смысле ст.83 Федерального закона "Об акционерных обществах".

5.2. Вправе ли было лицо, подписавшее Арбитражное соглашение от имени истца, будучи председателем совета директоров организации истца, подписать Арбитражное соглашение с ответчиком от имени истца.

При рассмотрении этого вопроса принимались во внимание положения Федерального закона "Об акционерных обществах", договор между истцом и управляющей организацией, а также уставы организации истца и управляющей организации.

Федеральный закон "Об акционерных обществах" (ч.3 п.1 ст.69) предусматривает возможность передачи по договору полномочий исполнительного органа управляемой организации управляющей организации.

В соответствии с Федеральным законом "Об акционерных обществах" (п. 2 ст.66) лицо, осуществляющее функции единоличного исполнительного органа, не может быть одновременно председателем совета директоров. Однако председателю совета директоров предоставлено право подписывать от имени акционерного общества договор с управляющей организацией (ч.2 п.3 ст.69 Федерального закона "Об акционерных обществах").

Поскольку в силу устава управляющей организации лицо, подписавшее Арбитражное соглашение от имени истца, будучи ее Генеральным директором, становилось бы единоличным исполнительным органом управляемой организации, являясь одновременно председателем совета директоров управляемой организации, что противоречило бы ст.66 (п.2) Федерального закона "Об акционерных обществах", он подписал договор с управляющей организацией от имени управляемой организации в качестве ее председателя совета директоров, а от имени управляющей организации договор подписал вице-президент управляющей организации.

Договор организации истца с управляющей организацией от 21.06.96 (п.2.2.1), как и Дополнительное соглашение к нему от 22.01.97 (пункт за тем же номером), предусматривает, как отмечалось выше, что функции по управлению финансово-хозяйственной деятельностью организации истца осуществляются в соответствии с нормами действующего законодательства Российской Федерации и учредительными документами организации истца и управляющей организации.

Пункт 2.2.4 Договора (не подвергшийся изменениям в Дополнительном соглашении к Договору) предусматривает обязанность управляющей организации "назначить своего представителя для осуществления функций исполнительного органа "Общества" в том числе функций генерального директора управляемой организации, наделив перечисленных лиц соответствующими полномочиями с оформлением доверенностей".

Согласно п.2.4.1 Дополнительного соглашения от 21.01.97 управляющей организации было предоставлено право "заключать (подписывать) любые контракты, договоры, соглашения, иные сделки любого характера от имени "Общества" в пределах, установленных Уставом организации истца и "Договором управления".

Устав организации истца (ч.2 п.10.2 ст.10) предусматривает, что "исполнительный орган общества - управляющая организация, в лице ее назначенного и соответствующим образом уполномоченного представителя, осуществляющего функции генерального директора "Общества", без доверенности действует от имени "Общества", в том числе представляет его интересы, совершает сделки от имени "Общества", утверждает штаты, издает приказы и дает указания, обязательные для исполнения всеми работниками "Общества".

Из изложенных выше положений Договора, Дополнительного соглашения к нему, а также Устава организации истца состав арбитража делает вывод, что стороны Договора, заключая его, учитывали предписания обязательных для них положений ст.66 Федерального закона "Об акционерных обществах", не допускающих совмещение обязанностей единоличного исполнительного органа "Общества" и председателя совета директоров "Общества". Соответственно они оговорили, что функции исполнительного органа "Общества" должны выполнять уполномоченные на это лица, получившие доверенность от управляющей организации, а не единоличный исполнительный орган управляющей организации. С учетом этого руководитель управляющей организации на основании Федерального закона "Об акционерных обществах", Договора истца с управляющей организацией и Устава организации истца не мог самолично подписывать вышеупомянутое Арбитражное соглашение, вносящее изменения в контракты, заключенные истцом и ответчиком, от имени истца. Соответственно условия контрактов N 843-99 от 03.11.99, 883-99 от 20.12.99 и 710-99/725-99 от 04.08.99, касающиеся арбитража и применимого к отношениям сторон по этим контрактам материального права, не были изменены и продолжают действовать.

М.Г. Розенберг,

доктор юридических наук,

профессор, член Президиума и арбитр МКАС при ТПП РФ

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Данное постановление было обжаловано ответчиком в Арбитражный суд г. Москвы. Определением Арбитражного суда г. Москвы от 05.02.2003 заявление ответчика об отмене этого постановления МКАС было оставлено без удовлетворения. Промежуточным решением от 29.01.2003 Арбитражного трибунала, действовавшего на основании Регламента Арбитражного института Стокгольмской торговой палаты, Арбитражное соглашение, на которое ссылался ответчик, признано недействительным и не подлежащим принудительному исполнению против истца, предъявившего иски, рассматривающиеся МКАС в настоящем постановлении.