Развитие российского законодательства о соучастии (В.В. Горбашев, "Законодательство и экономика", N 9, сентябрь 2003 г.)

Развитие российского законодательства о соучастии

В действующем гражданском и арбитражном процессуальном законодательстве в ряде случаев предусматривается возможность возникновения в процессе сложной структуры множественности заинтересованных по делу лиц и их требований (ст.40, 42, 43; п.3 и 4 ст.151 ГПК РФ; ст.46, 47, 50, 51; п.2 ст.130 АПК РФ). Процессуальное соучастие (ст.40 ГПК РФ и ст.46 АПК РФ) занимает в этом ряду особое место благодаря тесной взаимосвязи общих субъективных прав или обязанностей соучастников. Указанные нормы под процессуальным соучастием понимают возможность предъявления иска в суд общей юрисдикции и (или) арбитражный суд совместно несколькими истцами либо к нескольким ответчикам.

Соучастие в процессе, возникшее путем соединения исков нескольких истцов или исков к нескольким ответчикам, т.е. соединение по субъектам процесса, принято называть субъективным соединением исков. Его следует отличать от объективного соединения, суть которого состоит в том, что одно лицо предъявляет к другому несколько исковых требований; в таком производстве соединение происходит по объекту процесса, по этому признаку оно и получает свое наименование. Вопросы объективного соединения исков относятся к учению об иске. Институт соучастия касается лишь субъективного соединения исков.

Вопросы соучастия рассматривали в своих работах М.А. Викут, М.А. Гурвич, Д.М. Чечот, М.С. Шакарян и другие ученые-процессуалисты; соучастию посвятили свои диссертационные исследования Т.Е. Абова и А.Б. Монахов.

Они отмечали, что важным, квалифицирующим институт соучастия признаком является возможность сосуществования материально-правовых требований (обязанностей) нескольких истцов (ответчиков). Этим свойством соистцы и соответчики отличаются от участвующих в деле первоначального истца и третьего лица, заявляющего самостоятельные требования на предмет спора, первоначального ответчика и второго ответчика, привлеченного к участию в деле при замене ненадлежащего ответчика, т.е. от сторон с взаимоисключающими требованиями. Все соучастники - надлежащие истцы и ответчики.

Кроме того, для соучастия характерно, что не исключающие друг друга материально-правовые требования нескольких истцов или к нескольким ответчикам рассматриваются в одном процессе.

Следовательно, под процессуальным соучастием понимается участие в одном и том же производстве нескольких истцов (соистцов) или нескольких ответчиков (соответчиков), права требования либо обязанности отвечать по иску которых не исключают друг друга.

Нормы действующего процессуального законодательства сформулированы так, что допускают соучастие либо на стороне истца, либо на стороне ответчика. Поскольку не исключается множественность как управомоченных, так и обязанных субъектов в рамках единого многосубъектного материального правоотношения (например, п.1 ст.308 ГК РФ), нет оснований считать, что невозможна смешанная множественность на сторонах истца и ответчика одновременно в одном гражданском деле. В связи с этим в указанных статьях ГПК РФ и АПК РФ было бы целесообразно обозначить два союза - или (и).

В юридической литературе процессуальное соучастие определяется по-разному. Под ним понимается:

соединение нескольких лиц на стороне истца или ответчика;

множественность лиц на истцовой или ответной стороне;

два или несколько лиц на стороне истца или ответчика;

участие в одном деле на стороне истца или ответчика нескольких лиц, имеющих спор с противоположной стороной;

участие в одном деле нескольких истцов или несколько ответчиков, состоящих друг с другом в одном многосубъектном спорном материальном правоотношении или в самостоятельных материальных правоотношениях*(1).

Три первые определения объединяет одна идея: соучастием считается множественность лиц на истцовой или ответной стороне. С этим можно согласиться, правда, то же самое характерно не только для участия сторон в деле. Ведь речь идет не о материально-правовой, а о процессуальной множественности лиц. Когда на истцовой или ответной стороне участвуют третьи лица, не заявляющие самостоятельные требования на предмет спора, тоже наличествует множественность лиц, участвующих в деле, но не соистцов и соответчиков.

Четвертое понятие хотя и ограничивает этот институт множественностью сторон в процессе, а не любых участвующих в деле лиц, но все же применимо не только к соучастию, а, например, и к участию первоначального истца и третьего лица, заявляющего самостоятельные требования, которые находятся в состоянии спора о праве с противоположной стороны.

Пятое определение наиболее полно раскрывает сущность соучастия. Привлекательно в этом определении и то, что автор попытался положить в его основу позитивный признак. Но в нем, во-первых, центр тяжести с процессуальной стороны вопроса перенесен на материально-правовую, а во-вторых, не совсем точно воспроизводится существенная для процесса материально-правовая связь соучастников между собой.

Некоторые процессуалисты при определении процессуального соучастия смешивают понятие "субъективные права и обязанности" с понятием "интерес", в то время как субъективное право, опираясь на интерес, само интересом не является. Юридический интерес служит основанием к вступлению в процесс. Его сущность состоит в том, что решение суда может отразиться на правах и обязанностях лица, возбуждающего процесс или принимающего в нем участие. Именно в силу этих причин категория "интереса" не может быть положена в основу понятия процессуального соучастия, так как интересы соучастников могут оказаться по объему шире их субъективных прав и правовых обязанностей, т.е. выйдут за рамки дозволенного государством и обществом.

Признаком, позволяющим отграничивать процессуальное соучастие от института третьих лиц и от одновременного участия в процессе надлежащих и ненадлежащих сторон, является отсутствие противоречий между соучастниками, совместимость их требований и возражений. В соответствии с этим процессуальное соучастие определяется как участие в одном и том же процессе нескольких истцов или ответчиков, права требования или обязанности которых не исключают друг друга*(2).

Если обратиться к истории, то видно, что русский дореволюционный закон не запрещал нескольким истцам, защищающим одно общее право, предъявлять ряд исков к одному ответчику; точно так же один истец мог предъявлять ряд исков к отдельным правонарушителям.

Однако разъединение одного процесса на ряд процессов затрудняло судебное разбирательство: приходилось для каждого дела особо назначать заседания, вызывать и выслушивать одних и тех же свидетелей, экспертов.

Всю эту работу суд мог исполнять сразу, если все исковые притязания были соединены в одном исковом прошении.

Субъективное соединение исков, таким образом, вело к упрощению и ускорению производства, а равно к уменьшению расходов. Наконец, оно имело ту выгоду, что суд одновременно разрешал все претензии, а это исключало возможность вынесения противоречивых решений по одному и тому же делу.

Но совместное ведение нескольких дел имело и свои неудобства. Если бы закон не ставил никаких границ субъективному соединению исков, то несколько истцов могли бы в целях сокращения расходов соединять в одном процессе самые разнородные претензии, а это осложнило бы деятельность суда, которому было бы трудно ориентироваться в обстоятельствах дела. Вот почему в теории дореволюционного процессуального права часто ставился вопрос: когда соучастие желательно и допустимо, а когда оно нежелательно и недопустимо?

В отношении условий допустимости соучастия законодательная практика выработала две системы - французскую и немецкую (Германия, Австрия). В соответствии с французской системой закон не связывал судью какими-либо ограничивающими указаниями, когда такое соучастие допустимо, и предоставлял, таким образом, вопрос о допустимости или недопустимости соучастия в конкретном производстве дискреционному усмотрению суда, рассматривающему дело по существу. Соучастие согласно этой системе являлось чисто процессуальным институтом: оно вытекало не из материально-правовых отношений сторон, а из соображений удобства процесса.

Иначе смотрела на соучастие немецкая система. В германском и австрийском кодексах сам закон устанавливал для соучастия условия, а именно общность права или единство основания требования.

Общность материального права создавало в процессе отношение товарищества в иске.

Надо заметить, этот термин широко использовался в теории и в дореволюционной России. Товарищество в тяжбе (Streitgenossenschaft, litis consortium) понималось как совместное ведение несколькими лицами одного дела, причем эти лица относительно процессуальных действий равноправны между собой и образуют одну сторону с истцом (active Streitgenossenschaft) или с ответчиком (passiv Streitgenossenschaft).

Для такого участия было необходимо, чтобы эти лица или состояли в правовом сообществе, или притязания их были между собой в такой связи, что не только предмет и фактические и юридические основания спора, но и исковые требования были общи или однородны и подлежали бы производству в одном и том же порядке.

Правда, нельзя сказать, что русские ученые-процессуалисты однозначно относились к использованию данного термина в теории и на практике. Так, К. Малышев отвергал термин "исковое товарищество", допуская выражение "тяжебный союз", и употреблял понятие "соучастие"*(3). Однако И. Энгельман считал последний термин слишком общим. Он говорил, что термины "союз" и "товарищество" вполне отражают суть тех отношений, которые существуют между соучастниками*(4).

"За" и "против" той и другой системы высказывались многие русские ученые-процессуалисты. Но решающим соображением против системы французского права было то, что, не фиксируя условий, при которых допускалось соучастие, она ставила в затруднительное положение суд и порождала на практике недоразумения и неудобства для самих же тяжущихся, которые не имели возможности предугадать усмотрение суда в каждом конкретном случае.

Этим объясняется то, что на практике обычным путем устанавливались некоторые материальные условия соучастия, например требования взаимной связи между заявленными требованиями.

То же наблюдалось и в России. Наш Устав гражданского судопроизводства (ст.15) допускал соучастие, но умалчивал о том, при каких условиях несколько лиц могут составлять одну сторону в процессе.

При разрешении этого вопроса суд исходил из запрещения закона (ст.258 Устава) смешивать в одном исковом прошении иски, вытекающие из разных оснований.

Отсюда судебная практика сделала вывод, что несколько лиц могли в одном и том же деле быть совместно истцами и ответчиками лишь при условии, если, во-первых, право или обязанность, составлявшие предмет спора, вытекали для всех из одного и того же основания и, во-вторых, все лица на одной стороне имели одно общее право на предмет спора.

Под общностью оснований иска понималось единство правопроизводящего факта: общее наследование, заключение договора, совместное причинение одного деликта и т.п.

Если предмет спора составлял общее право нескольких лиц или их общую обязанность, точно так же, если исковые притязания или обязанности вытекают из одного основания, то имело место естественное соучастие.

Этому "естественному" соучастию противопоставлялось искусственное соучастие, которое имело место тогда, когда предметом иска были однородные притязания или обязанности, вытекающие из однородного, но не общего основания.

Когда имелся ряд однородных оснований, каждый субъект права являлся совершенно независимым от другого: тот или другой ответ суда по вопросу о праве одного субъекта нисколько не предрешал решения суда по делу другого потерпевшего. А если учесть, что одним из главных оснований допущения соучастия в процессе была опасность вынесения противоречивых решений при раздельном рассмотрении претензий, вытекающих из одного общего основания, то напрашивается вывод: этому оправданию допущения соучастия при однородности оснований не было места на практике; несогласие в решениях по таким искам, предъявленным и рассмотренным отдельно, никакого значения не имело.

Субъективное соединение исков, имевшее лишь однородные основания, ничем не было оправдано, особенно в случаях, когда ответчики по месту своего жительства неподсудны одному суду или когда иски по цене своей подсудны разным судам. Исключение составляла лишь ст.126 Общего Устава Российских железных дорог, которая закрепляла, что если у одного и того же или у разных мировых судей одновременно оказывалось в производстве несколько дел по искам к одной или нескольким железным дорогам, начатых одним и тем же лицом и вытекающих из однородных оснований, то по требованию каждой дороги-ответчицы все эти дела должны были соединяться в одно производство и рассматриваться в том суде, которому дело подсудно по общей сумме, представляемой ценами всех соединяемых исков вместе.

Надо, однако, признать, субъективное соединение исков, имевших только однородные основания, в некоторых случаях представляло те же удобства, что и соучастие при общности основания исков.

Никаких абсолютных правил здесь не устанавливалось. Так как в таких случаях руководствовались соображениями целесообразности, то вопрос о допущении или недопущении соучастия по однородным основаниям иска решался в каждом конкретном случае судом. Он мог допустить такое соучастие, если противная сторона не возбуждала об этом спора.

Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что дореволюционные законы и практика исходили из следующего. Если иски вытекали из одного общего основания, то соединение их безусловно должно было быть допущено, хотя бы суд и находил такое соединение неудобным или противная сторона возражала. Если же соединенные иски имели только однородные основания, такое соединение допустимо, если суд не нашел к тому препятствий и противная сторона не заявила спора.

Субъективное соединение исков, таким образом, допускалось лишь ради удобства и упрощения процесса: каждому соучастнику на той и на другой стороне не запрещалось выступать в суде отдельно и независимо от других соучастников, если он находил это для себя удобным. Поэтому соединение притязаний нескольких лиц в одном производстве не производило никакого внутреннего существенного изменения в процессуальном положении соучастников, и каждый из них оставался столь же независимым и самостоятельным по отношению к остальным, как если бы он вел процесс самостоятельно.

Каждый защищал свои права и не являлся представителем других соучастников, поэтому его действия не служили ни в пользу, ни во вред остальным истцам или ответчикам. Например, если на суде признавался какой-либо факт, то это признание имело силу доказательства только в отношении того, кем оно было сделано (ст.482 Устава гражданского судопроизводства). Однако вместе с тем единство процесса как системы судебных действий, направленных на разрешение в одном производстве исковых требований всех соучастников, не позволяло рассматривать соучастников как чужих друг к другу лиц. Процессуальные действия одного соучастника оказывают влияние на процессуальное положение других. Например, если в суд явились не все соответчики, то решение не считалось заочным (ст.721 Устава); или если некоторые соучастники подали апелляционную жалобу, то остальные могли присоединиться к ней, не подавая самостоятельных апелляций (ст.766 Устава).

Кроме того, в дореволюционной судебной практике часто встречались случаи "привхождения" новых исков. В течение процесса к существующему процессуальному отношению могло присоединиться другое, вызванное новым иском, и слиться с ним в одно отношение. Одна из разновидностей такого "привхождения" - присоединение соучастника.

Лицо, имевшее право быть соучастником с самого начала процесса, но не являвшееся таковым - либо потому, что оно не предъявило иска вместе с первоначальным истцом, либо потому, что истец не привлек его, - могло присоединиться к процессу в ходе его. Такое присоединение было возможно в виде вступления по собственной инициативе лица, имеющего нераздельное право или нераздельную обязанность с одной из сторон. Этот случай, как правило, характеризовался тем, что в нем решение по делу распространяло свою силу на вновь присоединяющегося (квалифицированное соучастие). Ввиду того что решение по данному делу должно было иметь полную силу и против лица, имеющего нераздельные права и обязанности с одной из сторон, это лицо имело полное основание вступать в процесс. Но не в силу этого интереса он вступал в процесс, а в силу права, ему принадлежащего. Его право и есть право стороны, его обязанность - обязанность стороны; судебное решение являлось не условием его права и обязанности, а прямо могло "поразить" это право или наложить обязанность. Наконец, никаких препятствий для вступления заинтересованного лица в уже начавшийся процесс не могло быть уже по тому соображению, что если лицо, имеющее только интерес в исходе процесса, могло вступить в него, то лицу, имеющему право, было предоставлено право на такое вступление.

Что касается современного процессуального права, то, несмотря на практическую значимость института процессуального соучастия и упоминание о нем в нескольких статьях процессуальных кодексов, определение этого понятия законодательством не установлено. Его дает наука гражданского процессуального права, опираясь на нормы материального права, подлежащие применению при разрешении гражданских дел, а также на судебную практику. Институт процессуального соучастия исследовался учеными-процессуалистами как в свете норм о соучастии ГПК РСФСР 1923 г. и 1964 г., так и на базе действующего материального законодательства.

Арбитражный процессуальный кодекс РФ, введенный в действие с 1 сентября 2002 г., в отличие от АПК РФ 1995 г. использует термин "процессуальное соучастие", что, безусловно, следует рассматривать как важный шаг для развития арбитражного процессуального законодательства. Тем не менее само определение процессуального соучастия по-прежнему отсутствует, и это вызывает определенные трудности на практике. Вот почему целесообразно законодательно закрепить определение соучастия или его характерные признаки. По этому пути уже пошли разработчики Гражданского процессуального кодекса РФ, вступившего в силу с 1 февраля 2003 г., включив в ст.40 следующие положения:

"1. Иск может быть предъявлен совместно несколькими истцами или к нескольким ответчикам (процессуальное соучастие).

2. Процессуальное соучастие допускается, если:

1) предметом спора являются общие права или обязанности нескольких истцов или ответчиков;

2) права и обязанности нескольких истцов или ответчиков имеют одно основание;

3) предметом спора являются однородные права и обязанности".

Нормы действующего процессуального законодательства сформулированы так, что допускают соучастие либо на стороне истца, либо на стороне ответчика. Поскольку не исключается множественность как управомоченных, так и обязанных субъектов в рамках единого многосубъектного материального правоотношения, нет оснований считать, что невозможна смешанная множественность на сторонах истца и ответчика одновременно в одном процессе. Так, п.1 ст.308 ГК РФ закрепляет возможность участия в обязательстве в качестве каждой из его сторон кредитора или должника - одновременно нескольких лиц. В связи с этим в ст.46 АПК РФ и в ст.40 ГПК РФ, посвященных процессуальному соучастию, было бы целесообразно обозначить два союза - или (и).

В.В. Горбашев,

аспирант Института законодательства

и сравнительного правоведения при Правительстве РФ

"Законодательство и экономика", N 9, сентябрь 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См. соответственно: Абрамов С.Н. Советский гражданский процесс. - М., 1952. - С.98; Юдельсон К.С. Советский гражданский процесс. - М., 1956. С.65; Советский гражданский процесс. - М., 1965. - С.73; Чечот Д.М. Участники гражданского процесса. - С.56; Аносова С.В. Замена ненадлежащей стороны надлежащей в советском гражданском процессе. - М.: МГУ, 1960. С.8.

*(2) Гурвич М.А. Решение советского суда в исковом производстве. М.: ВЮЗИ, 1976. - С.176; Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу РСФСР. М., 1996. - С.55.

*(3) Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. - СПб., 1876. С.193-198.

*(4) Энгельман И. Учебник русского гражданского судопроизводства. С.102.