Россия и ее Конституция (В.Д. Зорькин, "Журнал российского права", N 11, ноябрь 2003 г.)

Россия и ее Конституция

В последнее время в России в связи с конституционным юбилеем вновь начинает обсуждаться тема конституционных изменений. Налагать запрет на подобные обсуждения невозможно и не нужно. Но нужно сделать все возможное для того, чтобы обсуждающим была ясна цена вопроса.

Россия получила новую Конституцию после трагических событий осени 1993 года.

Эти события сейчас начинают вновь обсуждаться и переосмысливаться.

Это переосмысление делается, по-видимому, в расчете на отсутствие какой-либо памяти как в обществе, так и у элиты. Те же самые политические игроки, которые призывали к крови в ходе самих событий, сейчас начинают обвинять других в кровавых деяниях. По поводу расстрела Белого дома в 1993 году проливаются воистину крокодиловы слезы.

Всем известно, какую позицию я тогда занимал по отношению к происходящему. Сейчас, через десять лет, моя позиция не изменилась. И вообще - я верю, что историческая память в России сохранена. И что политическая клоунада, рассчитанная на отсутствие этой памяти, и возможность выворачивать свои прошлые позиции наизнанку, сохраняя нравственную и политическую безнаказанность, - это пустое и в конечном счете проигрышное занятие.

Сохранение позиции не означает отсутствия динамики. Опасно и отвратительно циничное кувыркание, при котором любые ценности могут быть отданы в угоду сиюминутной политической конъюнктуре. Прежде всего - конъюнктуре выборной. Ни у кого, наверное, нет иллюзий, что закипевшие по поводу 1993 года страсти имеют именно электоральный характер.

Но столь же опасно и почти столь же безнравственно - не замечать изменений и относиться к происходящему после сложного и бурного десятилетия так, как будто ничего не произошло. Как будто все эти десять лет ты прожил в политическом холодильнике.

Единственное достойное и эффективное отношение, на мой взгляд, состоит в следующем.

Надо признать события 1993 года политической революцией. Надо признать также, что эта революция, как и любая другая, нарушала все мыслимые и немыслимые нормы. Как юридические, так и политические. Как нравственные, так и духовные.

Надо признать далее, что издержки этой революции оказались намного выше приобретений.

Но нельзя отрицать при этом приобретения! Это столь же аморально, как и огульное воспевание произошедшего. Именно неспособность элиты добиться определенных трансформаций мирным путем и в рамках закона в совокупности с абсолютной необходимостью этих трансформаций порождает все революции.

И задачи оказываются решенными слишком дорогой ценой, слишком неадекватным образом. Но в итоге их удается решить, и общество продолжает жить. В этом оправдание революции. Не воспевание, подчеркну еще раз, а оправдание.

Сейчас, когда задним числом все, кто рвался к революции в те печальные годы, начинают действовать по принципу "чур меня" и перекладывать ответственность на других, мне представляется важным зафиксировать другую позицию.

Я не снимал и не снимаю с себя ответственности за тогдашние несчастья. Я пытался не допустить срыва происходящего в систему кровавых революционных конвульсий. Но - не хватило сил. Не хватило убедительности. Не хватило способности добиться адекватного понимания основными действующими силами тогдашней большой игры. Не хватило собственного понимания подспудных механизмов, которые привели в действие тогдашние страшные катаклизмы.

Я много думал об этом за прошедшие годы. Много раз вспоминал ставшую теперь банальной фразу П.А. Столыпина: "Нам не нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия". Конечно, это совершенно справедливая фраза. Но только в одном случае - если удается построить Великую Россию без потрясений. А если нет?

Несостоятельность и неэффективность элиты - вот источник революционных катастроф. Об этом думали честные патриоты России в эмиграции после революционной катастрофы 1917 года. Об этом стоит подумать и осмысливая события 1993 года.

Революция всегда решает какие-то задачи. И этим в каком-то смысле оправдывает свои издержки. Не только, кстати, для победителей, но и для побежденных. Потому что по обе стороны баррикад всегда находятся те, кто любит страну, но по-разному видит цели и способы их реализации. Самим столкновением эти антагонисты все же выводят страну на новые рубежи. Все же не допускают худшего - гибели своего Отечества.

Какую основную позитивную нагрузку в этом смысле несут события 1993 года? Страшной ценой, неверным путем и с огромными издержками страна была спасена от полного и окончательного распада. За спиной борющихся сил стояли те, кто подталкивал к такому распаду. Мы это понимали тогда. И еще яснее мы это понимаем теперь.

В высшем плане - Конституция, давшая стране централизованную власть и не допустившая в силу этого распада России, есть достижение двух боровшихся тогда сторон. Есть, я бы сказал, их общая "идеальная собственность".

Если что-то в связи с этим и беспокоит, то это та лихорадочность, с которой сейчас кое-кто начинает ханжески восклицать об издержках тогдашних изменений. И - полностью отрицать позитивный результат, добытый страшной ценой.

В этом смысле - не только выборы подстегивают ревизию событий 1993 года. В этой ревизии видится нечто другое, гораздо более опасное. Под видом восстановления справедливости какие-то силы хотят лишить народы России той позитивной составляющей, которая была буквально выстрадана в муках 1993 года. И этого нельзя допустить.

Аргументация, которая сопровождает тему конституционных изменений, в основном следующая:

- действующая Конституция принималась в спешке и страдает изъянами, ее текст допускает различные толкования, в некоторых нормах неоднозначен и вообще "недостаточно хорош";

- наша Конституция разрабатывалась и "кроилась" под конкретную фигуру Бориса Ельцина и дает Президенту чрезмерные полномочия. А потому, мол, сейчас Конституцию необходимо исправить таким образом, чтобы конституционные нормы обеспечивали универсальность применения безотносительно к тому, кто окажется на высшем государственном посту. И нужно "восстановить баланс полномочий" между Президентом, парламентом и Правительством;

- Конституция 1993 г. в своих базовых положениях отражала "другую эпоху", реагировала на другие угрозы, риски, возможности. За истекшее десятилетие Россия преодолела огромный исторический путь, изменилась политическая ситуация, изменился мир, изменилось сознание людей. Прошла целая эпоха в жизни России, и ее результаты необходимо учесть в новом Основном законе. И, значит, конституционные нормы (причем многие конституционные нормы) нужно приводить в соответствие с изменившейся реальностью.

Рассмотрим по порядку эти аргументы.

Прежде всего, относительно "недостаточно хорошего текста" и "неоднозначных толкований". Нет и быть не может "достаточно хорошего" или, тем более, идеального текста Конституции - "идеальных" конституций не бывает. Как не может быть конституционного текста, удовлетворяющего критериям "юридической безупречности", то есть в принципе не допускающего неоднозначных толкований. Юристы особенно хорошо понимают, что любой закон, как бы он ни был проработан, никогда не исчерпывает многообразия ситуаций своего применения и всегда содержит риски неоднозначного толкования.

Об этом в мире существует огромная литература, об этом в течение столетий говорили и писали отнюдь не глупые люди. И по сегодняшний день в самых демократичных странах с длительными и развитыми конституционными традициями - Франции, США, Швейцарии и т.д. - философы и правоведы вынуждены время от времени разъяснять политикам эти обстоятельства, проистекающие из фундаментальных свойств человеческого языка, из его неоднозначности. И из того, что закон - всегда схема, а реальная жизнь сложнее любых схем.

Теперь - о "гипертрофированной роли президента". Напомню, что я более, чем многие другие, критиковал десять лет назад эту Конституцию. И соглашусь, что за эти годы Россия прожила огромную и очень сложную эпоху.

Но я настаивал и тогда, и настаиваю сейчас на том, что широкие полномочия Президента, закрепленные Конституцией 1993 г., только подчеркнутый акцент Конституции на сильной президентской власти, спасли нашу Россию от государственного распада, стали одной из главных гарантий предотвращения политической дезинтеграции страны. Специалисты осведомлены о тех процессах и тенденциях, которые создавали и продолжают создавать риски этого распада. И потому я полностью солидарен с Президентом В. Путиным, который в своем Послании Федеральному Собранию честно сказал о существующих угрозах Российскому государству. Эти угрозы налицо, и сегодня риск государственного распада России с повестки дня окончательно не снят. А потому необходимость сильной президентской власти в стране (а значит - в соответствующих статьях Конституции) сохраняется.

В этой связи - о "приведении Конституции в соответствие с меняющейся реальностью".

Реальность действительно сильно изменилась за десять прошедших лет. Действительно, одни риски и угрозы исчезли, появились другие. Действительно, возникли новые проблемы и новые возможности. Действительно, существенным образом трансформировалось сознание наших граждан.

Реальность на то и реальность, чтобы всегда меняться. Но при любых изменениях реальности что-то в ней всегда оказывается неизменным или, по крайней мере, преемственным. А значит, это неизменное и преемственное неизбежно сохраняется и в базисных описаниях реальности.

В точных и гуманитарных науках это называют парадигмами, подходами, методологическими принципами. В социально-политической сфере это чаще всего называют традициями. И Конституция, как одно из главных научных и одновременно социально-политических базисных описаний реальности, просто обязана эти элементы неизменности и преемственности воспроизводить, сохранять и поддерживать. И - не побоюсь этого сильного слова - охранять!

Подчеркну, что во всей мировой политической практике серьезные изменения конституции - явления чрезвычайные. Обычно связанные с изменениями социально-политического строя. И отмечу, что, например, США, которые во многих смыслах являются для политического мира "конституционным образцом", своей Конституции не меняли никогда.

И это - не случайность. Фундамент социально-государственной устойчивости - стабильность системы государственной власти и системы государственного строя в целом. Именно эта стабильность обеспечивает предсказуемость будущего. Именно эта стабильность позволяет всем субъектам политики, экономики, социального действия - от партий и других общественных институтов до хозяев крупных компаний и рядовых граждан - понимать свои перспективы, нормально планировать жизнь и деятельность.

Конституция, как свод главных норм прямого действия, является, в свою очередь, бесспорной и единственной в своем роде гарантией стабильности политического строя. А значит, базовым документом, на котором держится все остальное здание "предсказуемого будущего". И американские политики, на протяжении веков ожесточенно воюющие за каждую букву очередной поправки к своему Биллю о правах, но не трогающие основной конституционный текст, это всегда прекрасно понимали.

Говорят, что Америка нам не указ. Что мы прошли совершенно другой исторический путь, и что фундаментальная трансформация институтов и общества, которая произошла и продолжается в России, требует немедленного институционального реагирования. В том числе - реагирования конституционного.

И при этом вновь и вновь подчеркивают, что специфические для России традиции и тенденции скатывания к авторитаризму или даже тоталитаризму требуют конституционных изменений в направлении ограничения полномочий Президента. Конкретно - преобразования нынешней России из президентской республики в парламентскую. При этом говорится, что государственный строй парламентской республики не только вообще в современности "является оптимальным". Он якобы заодно является естественным и необходимым для России по политическим соображениям сохранения демократических завоеваний. И якобы будет легко укоренен в стране, имеющей древние традиции парламентаризма в таких институтах, как Новгородское вече, Боярская дума и Земский собор.

Не останавливаясь на обсуждении мифов о соответствии Веча, Думы и Собора традициям парламентаризма (ибо любому непредвзятому человеку ясно, что это чистой воды мифы), хочу подчеркнуть следующее. "Оптимальность" государственного строя - понятие, по определению, вовсе не универсальное. Оно всегда исторически, географически, политически обусловлено, всегда привязано к обстоятельствам места и действия, всегда ориентировано на состояние и исторический путь конкретного общества в конкретном мировом контексте.

Нет и не может быть абстрактного "оптимального строя"! "Оптимальный строй" всегда и всюду конкретен и совсем не сводится к ложному выбору между парламентаризмом и авторитаризмом. И, помимо сказанного, социальная система - это сверхсложная система. А ведь даже для гораздо менее сложных систем (например, в технике) понятие оптимальности предполагает очень непростой и неоднозначный выбор между целями оптимизации и критериями оптимальности. Цели и критерии одни - одна оптимальность. Цели и критерии другие - и оптимальность окажется совершенно другой.

Напомню пример из области, вроде бы далекой от конституционного права. Нам ведь уже давали советы по трансформации экономики, исходя из "общемировых критериев оптимальности", без учета реалий российского общества и российских институтов. Результат - известен. И теперь сами советчики из МВФ сокрушенно признают, что советы, действительно, были наивно-залихватскими, догматически-безответственными и - ошибочными.

Возвращаясь к конституционной теме, подчеркну, что в сегодняшнем (да и в прошлом) мире лично мне не известны "большие страны", которые бы устойчиво и успешно проходили свой исторический путь в политической системе парламентского типа. И отмечу, что тот тип формально-"полупрезидентской" республики, фактически действующей по типу президентской, с доминирующей ролью Президента, принятый в 1993 году в России, во многом сходен с французской Пятой республикой.

Потому здесь не будет излишне напомнить, что возникла Пятая республика по предложению Шарля де Голля тогда, когда перед Францией встали проблемы, очень сходные с нынешними российскими. Когда слабая, фактически - парламентская, Четвертая республика оказалась неспособной ответить на угрозы государственного распада. И лично я твердо убежден, что, если бы у России была не Конституция 1993 г., а конституция парламентской республики типа итальянской, - наша страна давно бы распалась на части.

Проблема любых изменений в конституции - это всегда, даже если изменения выглядят незначительными, "косметическими", проблема государственного строя.

Сама постановка такой проблемы уже адресует к рассмотрению легитимности и справедливости государственного строя. И потому конституции в мировой практике, как правило, менялись лишь в ходе и результате революций.

Не случайно, например, французскую Конституцию Пятой республики называют "политической революцией". И не случайно идея Шарля де Голля об изменении Конституции была принята французами с большим трудом и лишь под давлением угрозы гражданской войны и распада страны. Потому что революционный путь в истории - путь страшных издержек. Причем, как все мы знаем, в том числе по собственному опыту, - таких издержек, которые не всегда перекрываются приобретениями.

События начала 90-х годов в России были настоящей, и очень радикальной, революцией. И потому изменение Конституции было необходимо и оправдано.

Но сейчас, прежде, чем говорить об изменениях в Конституции, касающихся государственного строя (например, переход к парламентской республике), мы просто обязаны себя спросить: стране необходима новая революция? И страна готова идти на связанные с ней - возможно, катастрофические - издержки?

Я убежден, что нет. Что нет в России "революционной ситуации" и нет необходимости фундаментальных конституционных изменений. И что по данному поводу нам стоит обратиться, например, к политическому опыту США, которые не меняли базовых положений Конституции ни разу в своей истории.

Стабильная Конституция - это не мелочь. Это главное условие и главная гарантия преемственности и предсказуемости политической реальности. А значит - преемственности и предсказуемости реальности экономической, социальной, моральной. Именно Конституция определяет главные принципы человеческих действий во всех этих реальностях - не случайно она занимает верховное место в правовой системе России.

Конституция - это генеральное соглашение между всеми социальными группами, включая власть, бизнес, общество в целом, о фундаментальных правилах, по которым живет страна. Это - та рамка юридически необходимого и возможного, выход за пределы которой общество не может не воспринимать как угрозу основам своего бытия.

Разумеется, Конституция не исчерпывает этих правил. Кроме нее, существуют правила отдельных законов, правила морали, идеи и идеалы (от личных до групповых и национальных) и многое другое. Но все это существует, обязано существовать в конституционном поле, в конституционных рамках. И одна из главных угроз обществу - нарушения конституционных рамок.

Необоснованные изменения, нестабильность, неустойчивость Конституции, неизбежно приведут к тому, что вся остальная система правил, по которым живет общество, начнет неуклонно подвергаться сомнению, эрозии, размыванию. И тогда сначала дух, а затем и буква правил - любых правил - начнут терять значение.

Это справедливо для любого общества, даже для такого, в котором правосознание граждан целенаправленно воспитывается с детства, - как, например, в США или Германии.

Но у нас в России, как все мы очень хорошо понимаем, массовое правовое сознание находится пока еще в зачаточном, очень слабом и неуверенном, состоянии. И у нас риск дальнейшего ослабления этого правового сознания в результате попыток пересмотра конституционных норм - и вполне реален, и крайне опасен.

Поэтому я считаю особенно тревожной тенденцию, которая наметилась в последнее время в нашей публичной политике. А именно - спекулятивные игры вокруг конституционной темы, ее использование в качестве мотива для разного рода пиаровских акций.

Ведь это и есть одна из наиболее опасных форм раскачивания, размыва, ослабления массового правосознания. И особенно тревожно то, что сейчас, в предвыборный период, эти игры становятся буквально повсеместными. Что в них играют - и нередко явно заигрываются - политики, на которых просто по их роли и статусу лежит главная ответственность за Россию.

Конституция слишком серьезный и опасный предмет для того, чтобы становиться объектом игры. Это тот фундамент, на котором стоит наша - пока далеко не столь прочная, как хотелось бы, - государственность. Фундамент того общего Российского дома, в котором живем мы все - от политика до рабочего и от предпринимателя до бомжа.

Хотелось бы, чтобы понимание этого вопроса, принципиально важного для судьбы страны, лежало в основе действий всех политиков и всех политических сил.

Хочу оговориться, что я не ретроградный буквоед и не консервативный противник любых изменений. Жизнь идет, реальность меняется. Конституция - не "священная корова". И потому конституционные основания российской государственности, политические модели общества могут и должны анализироваться, обсуждаться, подвергаться очень тщательному - но обязательно высокопрофессиональному! - разбору.

Если изменения реальности и такой высокопрофессиональный разбор убедительно покажут, что действующая Конституция - даже посредством ее истолкования Конституционным Судом - уже не способна выполнять своих функций и не позволяет России адекватно ответить на вызовы исторического Времени и что конституционные трансформации не только возможны, но и необходимы, - всем нам придется подчиниться требованиям жизни. И тогда это может быть другой тип смешанной президентско-парламентской республики, или переход к парламентской модели, или даже (можно и такое вообразить, хотя и с трудом) - установление монархии.

И если это будет точный и высокопрофессиональный учет реальности и стратегических перспектив - это будет правильно.

Но то, что сейчас происходит в сфере обсуждения "изменений строя", слишком отдает политическими спекуляциями сиюминутно выборного масштаба. Мне порой кажется, что и в науку, и в политику уже слишком откровенно вторгается игровая виртуальность. Игровая виртуальность "пиара", как безответственного и безопасного (способного вернуться к исходной ситуации по одному щелчку компьютерной "мышки") экспериментирования.

Советники по "пиару" начинают определять политические стратегии, а то и просто манипулировать политиками. То есть фундаментальные политические высказывания, подкрепленные апелляциями к научным авторитетам, перестают быть фактором стратегической российской реальности даже в сознании некоторых их авторов. Становятся чисто тактической, ориентированной на сегодняшнее перераспределение политических возможностей, элитно-корпоративной виртуальной игрой.

В принципе, политическая элитно-корпоративная игра идет везде и всегда, особенно перед выборами. Но она не должна, не имеет права идти на конституционном поле. Элиты, которые играют здесь, должны понимать, что подвергают угрозе всех нас, и себя в том числе. Должны понимать, что рискуют доиграться до того, что взорвут страну. И если это, не дай бог, произойдет - несладко придется всему миру.

Я не политик. И по своему статусу не имею права давать политических советов и оценок. Но у меня есть определенные принципы - человеческие и профессиональные. И есть профессиональная и должностная обязанность - противостоять политической безответственности в сфере Конституции.

Текст ее не вполне совершенный? Да, возможно. Но есть текст - и есть конституционные принципы. Есть буква документа - и есть его дух. Есть прагматические цели и предвыборные обещания политика - и есть объективная реальность нашей общей Родины. Есть непрофессинализм оператора, произвол чиновника, и есть Президент - гарант Конституции и Конституционный Суд - ее хранитель.

Сейчас очень много говорится о безопасности, о различных формах и типах безопасности, которым следует уделять особое внимание в развитии России. Я бы подчеркнул, что в этом ряду на особом месте должна стоять правовая конституционная безопасность.

Она как бы сама собой подразумевается, исходя из прописанных в законодательстве обязанностей министерств, ведомств, Федерального Собрания, Конституционного Суда, Президента, связанных с защитой конституционного строя. Но "само собой" ничего в мире не бывает. А в такой тонкой и неоднозначной сфере, как конституционное право, - тем более. Это необходимо понимать всем, кому дорога страна. Политическим элитам, по роду своей деятельности берущим наивысшую ответственность за Россию, это понимать особенно необходимо.

Но, повторюсь, сфера Конституции - очень тонкая и неоднозначная. И чисто юридические санкции здесь единственным инструментом воздействия быть просто не могут. А значит, от политиков требуется что-то еще. Трудно артикулируемое, неуловимое, но очень нужное и важное.

Может быть, это следует назвать "конституционным патриотизмом"?

В.Д. Зорькин,

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации,

доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ

"Журнал российского права", N 11, ноябрь 2003 г.