Судебное усмотрение в деятельности Конституционного Суда РФ (С.А. Кажлаев, "Журнал российского права", N 11, ноябрь 2003 г.)

Судебное усмотрение в деятельности Конституционного Суда РФ

Судебное усмотрение нечасто привлекало внимание российских исследователей права, в связи с чем даже само упоминание об этом понятии в отечественной юридической литературе - редкость. Может быть, именно поэтому подходы к использованию судебного (судейского) усмотрения так неоднозначны.

Известный русский ученый-цивилист Е.В. Васьковский, касаясь проблемы судебного усмотрения, отмечал, что "несмотря на все старания, несмотря на самое тщательное соблюдение всех правил толкования, суд не в состоянии установить с полною достоверностью норму, необходимую ему в качестве большой посылки для построения силлогизма. Тогда-то, в виду невозможности обратиться за указанием и разъяснением к законодателю, открывается простор для судейского усмотрения. Это происходит в двух случаях: во-первых, если, несмотря на применение всех средств и приемов толкования, закон остался двусмысленным, а, во-вторых, если из постановлений законодательства можно сделать с одинаковой достоверностью или вероятностью различные выводы относительно данного вопроса. В обоих случаях суду предоставляется выбор между несколькими решениями вопроса. Так как все они одинаково возможны и так как, следовательно, суд вправе избрать любое из них, то само собою понятно, что, в интересах наиболее полного достижения идеалов правосудия, он должен предпочесть то решение, которое лучше, т.е. при котором толкуемые законы оказываются наиболее совершенными"*(1).

Вместе с тем профессор И.А. Покровский под судебным усмотрением подразумевал "право более свободного истолкования, восполнения и даже исправления закона сообразно требованиям справедливости и велениям судейской совести"*(2).

Вопросам изучения природы судейского усмотрения посвящена книга известного израильского правоведа А. Барака. Он под усмотрением понимает "полномочие, которое закон дает судье, чтобы делать выбор из нескольких альтернатив, из которых каждая законна"*(3).

Хотя проблемы судебного усмотрения и рассматриваются в ряде работ отечественных и зарубежных авторов, следует констатировать, что применительно к конституционному судопроизводству эти проблемы практически не подвергались сколь-нибудь серьезному анализу. В то же время, на наш взгляд, исследования в этой области представляют несомненный научный интерес и актуальны с точки зрения того, что в любом современном демократическом государстве именно конституционный суд является прежде всего хранителем основного закона - конституции; он обеспечивает ее устойчивость и постоянство.

В настоящей работе мы попытаемся проанализировать проблемы судебного усмотрения в процессе осуществления конституционного судопроизводства.

Прежде всего необходимо отметить, что применение судебного усмотрения Конституционным Судом следует понимать не как вторжение в сферу законодательной и исполнительной власти, а как естественное и необходимое проявление Судом дискреционных полномочий при осуществлении правосудия. При этом движущей силой для развития судебного усмотрения выступает такое объективно существующее явление, как неспособность законодателя своевременно отслеживать меняющуюся действительность путем принятия абсолютно определенных норм. Вместе с тем, хотя определенность норм и весьма желательна, но даже в этом случае им могут быть присущи своеобразные черты "окаменелости", тогда как право, безусловно, должно обладать способностью развиваться и идти в ногу с существующими реалиями, что, в свою очередь, может обеспечиваться применением принципа судебного усмотрения.

В связи с отсутствием легального определения понятия "судебное усмотрение", полагаем, что оно может, например, проявляться в правомочии Конституционного Суда создавать свои правовые позиции исходя из общих принципов права, духа и буквы Основного закона, начал разумности, добросовестности, справедливости и основ морали. При этом Суд учитывает наличие подобия или его отсутствие между предыдущими делами и сформулированными в них правовыми позициями и тем конкретным делом, которое он рассматривает. В случае аналогичности рассматриваемого дела ранее рассмотренным Суд распространяет принятые по ним решения на данное дело. В противном случае дела разрешаются по-разному.

При определении тождеств или различий между исследуемыми вопросами Конституционный Суд интерпретирует содержание решений и сформулированных в них правовых позиций ранее рассмотренных дел. Причем, в зависимости от степени их схожести, при выработке решения по новому делу используется ограничительное или расширительное толкование правовых позиций.

Ограничительное толкование, используемое Конституционным Судом, заключается в установлении того, что само содержание ранее принятых решений Суда и сформулированных в них правовых позиций настолько различно с тем делом, которое находится в данный момент на рассмотрении Суда, что не может быть применено к нему. При этом такое нераспространение на новое дело ранее сформулированной правовой позиции сопровождается фактически сужением объема ее содержания. В то же время это не приводит к отмене предыдущего решения.

Расширительное же толкование, используемое Конституционным Судом, сводится к выбору схожего дела и сформулированной в нем правовой позиции, а также переносу ее на новое дело, что сопровождается расширением объема ранее сформулированной правовой позиции и созданием новой правовой позиции.

Проиллюстрируем вышеизложенные положения рядом конкретных примеров.

Так, в деле о проверке конституционности ст.1 и 21 Закона РФ от 21 июля 1993 г. "О государственной тайне" Конституционный Суд сформулировал правовую позицию, суть которой состоит в следующем: распространение положений ст.21 указанного Закона на адвокатов, участвующих в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, и отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне признано не соответствующим ст.48 (ч.1) и 123 (ч.3) Конституции РФ*(4).

Используя расширительное толкование, Конституционный Суд распространил свою правовую позицию, содержащуюся в Постановлении от 27 марта 1996 г. N 8-П, на новое дело, касающееся жалобы ОАО "Омский каучук" на нарушение конституционных прав и свобод ст.21 Закона РФ "О государственной тайне"*(5).

Исходя из принципа универсальности права каждого на квалифицированную юридическую помощь (ч.1 ст.48 Конституции) и принципов состязательности и равноправия сторон (ч.3 ст.123 Конституции), эта правовая позиция распространяется на все виды судопроизводства, в том числе и на судопроизводство в арбитражных судах.

Также представляет интерес пример распространения Конституционным Судом ранее сформулированной им правовой позиции по делу, связанному с проверкой норм налогового законодательства, на дело, связанное с бюджетом Пенсионного фонда РФ.

Так, в Постановлении от 12 октября 1998 г. N 24-П "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" (согласно п.3 ст.11 "обязанность юридического лица по уплате налога прекращается уплатой им налога") Конституционный Суд сформулировал правовую позицию, в соответствии с которой конституционная обязанность каждого налогоплательщика по уплате налогов должна считаться исполненной в тот момент, когда изъятие части его имущества, предназначенной для уплаты в бюджет в качестве налога, произошло фактически. Такое изъятие происходит в момент списания банком с расчетного счета налогоплательщика соответствующих средств в уплату налога. После списания с расчетного счета имущество налогоплательщика уже изъято, то есть налог уплачен*(6).

На основании правовой позиции, содержащейся в Постановлении от 12 октября 1998 г. N 24-П, Конституционный Суд, используя при этом расширительное толкование, распространил ее положения на Определение от 1 июля 1999 г. N 97-О по запросу Арбитражного суда Нижегородской области о проверке конституционности ч.2 ст.9 Федерального закона "О бюджете Пенсионного фонда Российской Федерации на 1997 год",*(7) касающееся страхового взноса. Вывод Конституционного Суда о том, что обязанность по уплате налога прекращается со дня списания кредитными учреждениями платежа с расчетного счета плательщика независимо от времени зачисления сумм на соответствующий бюджетный или внебюджетный счет, в связи с чем недопустимо повторное взыскание с добросовестного налогоплательщика не поступивших в бюджет налогов, распространяется на обязанность по уплате любых налогов и сборов, в том числе страховых взносов в Пенсионный фонд РФ.

Интересно отметить, что данная правовая позиция не была распространена на обстоятельства другого дела, связанного с проверкой норм таможенного законодательства, поскольку, по мнению Суда, в фактических и правовых обстоятельствах рассматриваемых дел имелись существенные отличия. Конституционный Суд использовал ограничительное толкование и не распространил правовую позицию, содержащуюся в Постановлении от 12 октября 1998 г. N 24-П.

Речь идет об Определении от 8 июня 2000 г. N 118-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ООО "Твин Холдинг Интернешнл" на нарушение конституционных прав и свобод применением положений ст.31 и 126 Таможенного кодекса РФ*(8). В качестве мотива Конституционный Суд указал, что обязанность по уплате налога прекращается со дня списания кредитными учреждениями платежа с расчетного счета плательщика и не может быть в полной мере распространена на иные, кроме указанных налогов, таможенные платежи в силу специфики отношений, регулируемых таможенным законодательством.

Приведем еще один пример использования Конституционным Судом ограничительного толкования. Это - толкование правовой позиции, содержащейся в Определении от 7 февраля 2002 г. N 29-О по жалобе ЗАО "Нижегородоблснаб" на нарушение конституционных прав и свобод положениями ст.2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций"*(9). Из анализа Определения от 12 мая 2003 г. N 165-О по жалобе ООО "Кобра Интернэшнл" на нарушение конституционных прав ст.2 ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций"*(10) видно, что Конституционный Суд не распространил ранее сформулированную правовую позицию на обстоятельства нового дела. Суть этой правовой позиции сводилась к следующему. На основании оспариваемого нормативного положения организация должна выплачивать налог на прибыль, исчисленный таким образом, что неполученный доход также становится объектом налогообложения. Поскольку взыскание и получение с поставщика сумм, истраченных продавцом на гарантийный ремонт и гарантийное обслуживание изделий, по времени значительно отстоит от того момента, когда были понесены указанные затраты, а также расходы по уплате налога на прибыль, продавец вынужден платить налог с фактически неполученных доходов, что несовместимо с природой данного налога как платежа с полученной прибыли, с доходов.

Проводя различения между двумя делами, Конституционный Суд в качестве мотива нераспространения ранее сформулированной правовой позиции на новое дело отметил, что обстоятельства первого дела связаны с порядком формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли в части, касающейся отнесения к фактической себестоимости продукции (работ, услуг). Затраты на гарантийный ремонт и гарантийное обслуживание изделий, на которые установлен гарантийный срок службы, учитываемых при налогообложении прибыли, являются обязанностью продавца. А в деле по жалобе ООО "Кобра Интернэшнл" сложилась другая ситуация, связанная с рекламой продукции (работ, услуг) и с отнесением расходов на рекламу в себестоимость продукции (работ, услуг). Как расходовать свою прибыль на рекламу продукции (работ, услуг) и в каком объеме, рекламодателем определяется диспозитивно.

Вышеприведенные примеры, с нашей точки зрения, демонстрируют механизм использования судебного усмотрения Конституционным Судом при формулировании правовых позиций.

При этом следует отметить, что в свете юридических явлений правовые позиции Конституционного Суда, как нам кажется, ближе всего находятся к ratio decidendi, и именно в силу этого, с точки зрения доктора юридических наук Г.А. Гаджиева*(11), их следует считать источниками права. Сам термин "ratio decidendi" - латинское выражение, означающее "обоснованное решение"; в англо-американском праве - это основная, мотивирующая часть решения суда. В ней суд указывает правовые принципы, на которые он опирался, разрешая дело.

По мнению Г.В. Демченко, только ratio decidendi является той большой посылкой, которая может являться для судьи необходимым предположением и юридическим основанием при разрешении других тождественных и однородных дел*(12).

Английский юрист Р. Кросс дает определение ratio decidendi прецедента как "нормы права, получившей прямую или косвенную трактовку судьи, когда он формулирует свои доводы по делу; при этом необходимо принимать во внимание фактические обстоятельства конкретного дела и rationes decidendi других прецедентов"*(13).

Анализ судебного усмотрения в практике Конституционного Суда позволяет утверждать, что его правовые позиции приобретают характер прецедента по своей юридической силе из-за содержащихся и в мотивировочной, и в резолютивной части решений ratio decidendi.

В сравнительном аспекте, аналогичная ситуация складывается как в англо-американском, так и в романо-германском праве.

Так, например, Федеральный конституционный суд Германии для подтверждения значимости своих решений также использует принцип ratio decidendi.

Подтверждением этому служит решение Федерального конституционного суда Германии по делу об Основном Договоре (Grundlagenvertrag), заключенном в 1972 году между Федеративной Республикой Германии и Германской Демократической Республикой, в котором Суд заявил о том, что все доводы rationes decidendi в пользу указанного решения имеют обязательную правовую силу согласно § 31(1) Закона о Федеральном конституционном суде Германии*(14).

Конституционный Суд РФ использует судебное усмотрение также в целях выявления: воспроизводится ли в тех или иных нормах положение, признанное неконституционным. Усмотрение Суда основывается на следующем: "Само содержание решений Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированные в них правовые позиции: служат критерием установления того, воспроизводится ли в тех или иных нормах положение, признанное неконституционным, являются ли данные нормы такими же либо основанными на этом положении, и, следовательно, насколько они тождественны, аналогичны, идентичны или подобны, чтобы рассматривать их в качестве воспроизводящих положения, признанные неконституционными, или являющихся такими же, исходя из оценки аналогичности (идентичности) соответствующих норм с использованием известных методов толкования - телеологического, систематического, исторического, логического и др."*(15). Конституции РФ, своим решением в форме определения подтверждает, что эти положения также не соответствуют Конституции и как таковые не могут иметь юридической силы*(16).

Конституционный Суд РФ в таких случаях принимает решение в виде отказных определений. Отказные определения с положительным содержанием выносятся в случае, если по предмету обращения имеется принятое ранее решение, сохраняющее свою силу. В иных случаях принимаются отказные определения, содержащие процессуальные правовые позиции, формирующиеся из процессуальных норм права, содержащихся в ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации".

Ссылки на ранее принятые правовые позиции используются Судом для убеждающей силы судебной аргументации в мотивировочной части своих решений. При этом, обосновывая свои выводы, Суд по аналогии использует правовые аргументы, содержащиеся в ранее принятых решениях. Данный принцип аргументации сходен с принципом судебного прецедента стран общего права, где суд связан со своими судебными актами, так как вырабатывает их и следует им.

В то же время следует отметить, что Конституционный Суд не связан жесткими рамками с ранее принятыми решениями и может от них отходить. Это обусловлено тем, что при изменении событий, предшествовавших ранее принятым правовым позициям, нормы понимаются по-новому. В таком случае отход от ранее сформулированных правовых позиций не приводит к пересмотру в целом судебной практики Конституционного Суда. Правовая позиция сохраняет свою юридическую силу, и Конституционный Суд может вернуться к ней в будущем, когда она будет соответствовать событиям, существующим в государстве.

Механизм отхода от ранее сформулированных правовых позиций содержится в ст.73 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации"*(17) и в § 40 Регламента Конституционного Суда Российской Федерации*(18). Аналогичный механизм отхода от ранее принятых правовых позиций содержится в § 16 Закона о Федеральном конституционном суде Германии и в § 48 его Регламента*(19).

В качестве примера можно привести два схожих дела Конституционного Суда РФ, связанных с жилищным правом. В одном из них Конституционный Суд отказал заявителю, а в другом - вынес, по существу, итоговое решение. Так, Определением Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июня 1995 г. N 32-О*(20) было отказано в принятии к рассмотрению жалобы гражданина С.В. Трошина, в которой оспаривалась конституционность содержащегося в ст.4 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" запрета на приватизацию жилых помещений в коммунальных квартирах. В вышеназванном Определении Конституционный Суд, мотивируя свой отказ, в качестве довода привел то обстоятельство, что не был, в частности, законодательно решен вопрос о правовом статусе мест общего пользования в приватизированных квартирах. И устранение из законодательства нормы ст.4 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации"*(21) привело бы к возникновению пробелов в законодательном регулировании, которые могли бы повлечь еще большие ограничения и нарушения прав граждан в процессе приватизации.

В Постановлении от 3 ноября 1998 г. N 25-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 4 Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" в связи с запросами Вологодской областной Думы, Дмитровского районного суда Московской области и жалобой гражданина В.А. Мостипанова"*(22) Конституционный Суд в качестве мотива для принятия решения привел следующую аргументацию: в настоящее время состояние экономики Российской Федерации, недостаток финансовых средств на социальные нужды не дают оснований рассчитывать на ликвидацию в обозримом будущем коммунальных квартир как вида жилищного фонда социального использования. Именно с учетом данных обстоятельств изменяется конституционно-правовое значение оспариваемых положений ст.4 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации".

Схожие позиции по отходу от ранее принятых решений сформулировали Европейский Суд по правам человека, Палата лордов Великобритании и Верховный суд США.

Так, Европейский Суд по правам человека постановил, что будет исходить из ранее принятых решений по "неоспоримым соображениям", например, "для обеспечения того, чтобы толкование Конвенции отражало общественные изменения и продолжало соответствовать требованиям сегодняшнего дня"*(23). Палата лордов указывала, что "слишком строгое следование прецеденту может привести к несправедливости в конкретном случае, а также чрезмерно ограничить надлежащее развитие права"*(24). Практика отхода Верховного суда США предопределена возложенной на Суд важной функцией приспособления общих принципов конституционного права к потребностям конкретной политической ситуации*(25).

Устойчивость судебной практики является одним из условий правосудия, которое достигается установлением точных и ограниченных пределов судебного усмотрения. Такого мнения придерживался, например, известный русский ученый-правовед, профессор Н.М. Коркунов. Он считал "одним из первых условий правосудия то, чтобы законы применялись ко всем одинаково, а это невозможно без однообразной, устойчивой судебной практики. Суд поэтому всегда склонен поддерживать именно то начало, которое уже принято предшествующей практикой. Нужны весьма серьезные и веские основания, чтобы склонить суд к изменению установившейся в нем практики. Поэтому все вероятнее за то, что раз принятое судом начало будет поддерживаться им и в последующих решениях"*(26).

Принципа следования ранее принятым решениям придерживался и ученый-юрист дореволюционного периода Г.В. Демченко. По его мнению, "обязанность суда считаться с собственными прецедентами является тем более нормальной и естественной, что она составляет естественное следствие и дополнение лежащей на суде обязанности применять законы единообразно, то есть в одном случае так же, как и в другом, а это, очевидно, невозможно без справки с прежними решениями или приговорами суда"*(27).

Следует отметить, что судебное усмотрение, осуществляемое Конституционным Судом РФ, не абсолютно, оно ограничено. В его основе лежит учет базового конституционного принципа разделения властей.

Как указано в Определении от 27 июня 2000 г. N 92-О, по смыслу ст.125 (п."б" ч.2 и ч.6) Конституции РФ и конкретизирующих ее положений п.3 ч.1 ст.43, ч.2 и 3 ст.79, ст.85 и 87 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" в их взаимосвязи, Конституционный Суд, придя к выводу о том, что в обращении оспариваются такие же нормативные положения, какие ранее были признаны им не соответствующими Конституционный Суд следует своим правовым позициям в интересах правовой стабильности и упорядоченного развития своей практики. Это соответствует требованиям независимости и беспристрастности Суда в осуществлении своих полномочий, что выражается в его судебной политике.

В заключение необходимо подчеркнуть, что судебная политика, осуществляемая Конституционным Судом РФ, обеспечивает определенность, прочность и устойчивость права и, таким образом, служит делу становления современного демократического правового государства в России.

С.А. Кажлаев,

аспирант Российской академии правосудия

"Журнал российского права", N 11, ноябрь 2003 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Васьковский Е.В. Судейское усмотрение при толковании законов // Право. 1901. N 50. С.2222.

*(2) Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С.90.

*(3) Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999. С.13.

*(4) См.: Постановление КС РФ от 27 марта 1996 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года "О государственной тайне" в связи с жалобами граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина" // СЗ РФ. 1996. N 15. Ст.1768.

*(5) См.: Определение КС РФ от 10 ноября 2002 г. N 293-О по жалобе открытого акционерного общества "Омский каучук" на нарушение конституционных прав и свобод ст.21 Закона РФ "О государственной тайне" // СЗ РФ. 2002. N 52 (ч.II). Ст.5288.

*(6) См.: СЗ РФ. 1998. N 42. Ст.5211.

*(7) См.: СЗ РФ. 1999. N 31. Ст.4038.

*(8) См.: ВКС РФ. 2001. N 2. С.3.

*(9) См.: СЗ РФ. 2002. N 17. Ст.1718.

*(10) Документ опубликован не был.

*(11) См.: Гаджиев Г.А. Ratio decidendi: в постановлениях Конституционного Суда России // Конституционное правосудие. 1999. N 2 (4). С.7.

*(12) См.: Демченко Г.В. Судебный прецедент. Варшава, 1903. С.102.

*(13) См.: Кросс Р. Прецедент в английском праве / Пер. с англ. М., 1985. С.171.

*(14) См.: Алекси Р., Драйер Р. Прецедент в ФРГ // Судебная практика как источник права (международный семинар 25-26 ноября 1999 г.) М., 1999.

*(15) Определение КС РФ от 6 декабря 2001 г. N 249-О // СЗ РФ. 2002. N 4. Ст.374.

*(16) См.: СЗ РФ. 2000. N 29. Ст.3117.

*(17) См.: СЗ РФ. 1994. N 13. Ст.1447.

*(18) См.: Судебная и правоохранительная системы: Сборник нормативных актов. 2-е изд. М., 1998.

*(19) См.: Закон о Конституционном Суде. Бонн: Интернационес, 1996.

*(20) Документ опубликован не был.

*(21) См.: Ведомости РСФСР. 1991. N 28. Ст.959.

*(22) См.: СЗ РФ. 1998. N 45. Ст.5603.

*(23) Вильдхабер Л. Роль и значение прецедента в деятельности ЕСПЧ // Право и политика. 2001. N 8. С.102.

*(24) Там же.

*(25) См.: Никифорова М. А. Роль прецедента в конституционном праве США // Советское государство и право. 1980. N 9. С. 131.

*(26) Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1907. С. 298.

*(27) Демченко Г. В. Указ. соч.С. 202.