Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 30 мая 2024 г. N 1218-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Каркачева Павла Петровича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 части третьей статьи 426 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя B.Д. Зорькина, судей А.Ю. Бушева, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, C.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, М.Б. Лобова, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, В.А. Сивицкого,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданина П.П. Каркачева к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

установил:

1. Гражданин П.П. Каркачев оспаривает конституционность пункта 5 части третьей статьи 426 ГПК Российской Федерации, закрепляющего, что суд может отказать в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, если сторона третейского разбирательства, против которой вынесено решение третейского суда, представит доказательства того, что состав третейского суда или процедура арбитража не соответствовали соглашению сторон или федеральному закону.

Определением суда общей юрисдикции, с которым согласились судьи кассационного суда общей юрисдикции и Верховного Суда Российской Федерации, П.П. Каркачеву отказано в удовлетворении заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, образованного сторонами для разрешения конкретного спора в составе единоличного судьи, которым с ответчика взысканы денежные суммы по договору займа и обращено взыскание на заложенное недвижимое имущество. Суды установили, что третейский суд, образованный сторонами для решения конкретного спора (третейский судья), имеет депонированные у нотариуса и размещенные в сети Интернет правила арбитража - регламент, в котором, в частности, определен порядок рассмотрения вопросов об отводе суда и т.д., т.е. при отсутствии полученного в установленном законом порядке права на администрирование арбитража фактически оказывает услуги по такому администрированию. По мнению суда, это является нарушением публичного порядка Российской Федерации и влечет отказ в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.

Заявитель полагает, что оспариваемое законоположение противоречит Конституции Российской Федерации, в частности ее статье 46, поскольку оно вводит лицо, заинтересованное в принудительном исполнении решения третейского суда, в заблуждение относительно самостоятельности полномочий арбитражных судов при рассмотрении вопросов о соблюдении законности процедуры арбитража, образованного сторонами для разрешения конкретного спора.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 16 апреля 2024 года N 18-П отметил, что при возникновении у государственного суда, рассматривающего заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, обоснованных сомнений в соответствии такого исполнения или самого решения третейского суда (в части или полностью) публичному порядку Российской Федерации, в том числе требованиям о добросовестном поведении и об исполнении закрепленных в законе явно выраженных и недвусмысленных (императивных) предписаний, он должен принять предусмотренные процессуальным законом меры для того, чтобы предотвратить получение сторонами разрешенного третейским судом спора преимуществ из своего незаконного или недобросовестного поведения. О получении подобных преимуществ в ходе третейского разбирательства по спору о праве на недвижимое имущество - с точки зрения значения такого имущества для конкретного лица и для экономики в целом - во всяком случае свидетельствует принятие третейским судом такого решения, которое в силу явного противоречия нормам материального права, содержащимся в Гражданском кодексе Российской Федерации, Федеральном законе от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости" и иных федеральных законах, очевидно не могло бы в системе действующего регулирования и устоявшейся практики его применения быть принято при рассмотрении дела государственным судом, а если бы и было принято, то не было бы оставлено в силе по результатам его оспаривания в вышестоящих судебных инстанциях как незаконное.

Как следует из приведенных П.П. Каркачевым в жалобе доводов, поставленный им вопрос фактически сводится к утверждению о неправильности применения судом пункта 5 части третьей статьи 426 ГПК Российской Федерации при рассмотрении поданного им заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, поскольку данное основание для отказа в такой выдаче подлежит применению судом, как полагает П.П. Каркачев, не ex officio (что имело место в его деле), а только по заявлению проигравшей стороны третейского разбирательства (которая в судебном заседании по рассмотрению его заявления отсутствовала). Между тем, как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в указанном Постановлении, в силу прямого действия предписания Конституции Российской Федерации о необходимости соблюдения всеми федеральных законов принцип законности - распространяющийся, как и принцип добросовестности, на все сферы жизнедеятельности, включая гражданско-правовые отношения, и выступающий элементом публичного порядка Российской Федерации - подлежит применению независимо от того, указано ли на это специально в каком-либо законе, устанавливающем особенности регулирования тех или иных общественных отношений, в том числе в сфере третейского разбирательства гражданско-правовых споров. Из положений главы 47 ГПК Российской Федерации следует, что законодатель допустил оценку государственным судом решения третейского суда при рассмотрении заявления о выдаче исполнительного листа на предмет наличия явных признаков нарушения публичного порядка. По мнению Конституционного Суда Российской Федерации, изложенному в том же Постановлении, иное истолкование - предполагающее, что государственный суд, рассматривая по правилам этой главы вопрос о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по спору о праве на недвижимое имущество, лишен возможности отказать в выдаче исполнительного листа, если само по себе исполнение решения (действие или воздержание от действия) публичному порядку не противоречит (осуществить оплату, передать вещь, не чинить препятствия и т.п.), но ему противоречит само основание для исполнения (решение третейского суда), - не отвечало бы предписаниям о недопустимости осуществления прав и свобод в ущерб правам и законным интересам других лиц и о подчинении судей только Конституции Российской Федерации и федеральному закону (статья 15, часть 2; статья 17, часть 3; статья 120, часть 1, Конституции Российской Федерации).

Необходимо также учитывать, что регулирующие правила выдачи исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда нормы Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации - с учетом также правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, содержащихся в Постановлении от 3 октября 2023 года N 46-П и в других его актах, - не предполагают необоснованного признания третейского суда, образованного сторонами для разрешения конкретного спора, фактически выполняющим в нарушение соответствующих законодательных норм функции по администрированию арбитража и не допускают произвольного отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения, принятого третейским судом ad hoc. Вместе с тем вопрос о том, осуществляет ли третейский суд, образованный сторонами для разрешения конкретного спора, отдельные функции по администрированию арбитража, что запрещено законодательными нормами, в том числе частью 20 статьи 44 Федерального закона от 29 декабря 2015 года N 382-ФЗ "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации", или же проводимые им необходимые мероприятия, сопровождающие процесс разрешения спора и принятия решения (такие как обмен документами, подбор помещения для проведения слушаний и т.п.), носят допустимый разовый характер и направлены исключительно на проведение арбитража (третейского разбирательства) в отношении того конкретного спора, для разрешения которого сторонами был образован соответствующий третейский суд, требует установления фактических обстоятельств и к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации не относится (статья 125 Конституции Российской Федерации и статья 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации").

Таким образом, пункт 5 части третьей статьи 426 ГПК Российской Федерации, будучи направленным на пресечение принудительного исполнения решений третейских судов в тех случаях, когда данное решение, состав третейского суда, процедура третейского разбирательства не соответствовали требованиям закона или соглашению сторон, сам по себе неопределенности не содержит и не может рассматриваться в качестве нарушающего конституционные права заявителя в его конкретном деле.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Каркачева Павла Петровича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин