К вопросу о существовании обязательств с нематериальным интересом (Ф.О. Богатырев, "Журнал российского права", N 1, январь 2004 г.)

К вопросу о существовании обязательств
с нематериальным интересом

Обязательство всегда обслуживает перемещение материальных благ, является средством хозяйственного оборота, поэтому традиционно должник обязан совершить предоставление имущественного характера. Нормы обязательственного права проникнуты духом материальности обязательственных отношений, поскольку направлены, как и все гражданское право, на регулирование, в подавляющей массе, имущественных отношений. Восстановление нарушенного права кредитора по обязательству происходит посредством привлечения к ответственности нарушителя (должника), которая также носит имущественный характер (как и в целом гражданская ответственность). Однако сфера обязательственных отношений шире отношений, опосредующих товарный обмен. Вот почему крайне важно поставить вопрос о допустимости регулирования и защиты неимущественных обязательств.

Как, например, отнесется суд к требованию, вытекающему из обязательства, по которому коллекционер марок взял на себя обязанность допускать страстного почитателя данной коллекции в определенные дни и часы для их осмотра, или к обязательству, содержание которого сводится к обязанности собственника земельного участка не разводить костер в то время, когда ветер дует по направлению земельного участка соседа? Либо взять хрестоматийный пример, когда владелец соседней квартиры обязуется перед своим соседом не играть на скрипке после наступления определенного часа*(1).

Приведенные примеры являются, по сути, обязательствами с сугубо неимущественным содержанием, в них кредитор имеет только нематериальный интерес. В нашей жизни даже такие объекты гражданских прав, как услуги или результаты интеллектуальной деятельности (не говоря уже о вещах или требованиях), рассматриваются в качестве товара. Врач, оказывающий медицинские услуги, отчуждает принадлежащий ему товар (услуги), певец, исполняющий музыкальное произведение, также отчуждает товар. Возникающие по поводу этих объектов обязательства опосредуют товарный обмен, поэтому они являются имущественными (хотя материальное благо (товар) может быть неосязаемо: результат интеллектуальной деятельности, услуга и т.д.). Указанные объекты являются материальными благами (несмотря на то, что эти объекты неосязаемы), так как рассматриваются в качестве товара.

Обязательственное отношение, возникающее вне сферы товарного обмена, то есть по поводу нематериального блага, должно рассматриваться как обязательство с нематериальным интересом (или неимущественное обязательство). Благо является нематериальным, если оно не рассматривается в качестве товара. Коллекционер марок заключает договор с ценителем марок, по которому обязуется допускать последнего для осмотра коллекции. Марки - это, конечно, вещи, и они, в принципе, есть товар, но в данных отношениях в качестве такового не выступают. Даже возмездность данного договора (ценитель пообещал приплачивать коллекционеру за просмотр коллекции) вряд ли вводит его в сферу товарного обмена. Этот договор возник по поводу нематериального блага, и его исполнение служит удовлетворению нематериального интереса кредитора (получение удовольствия от просмотра марок)*(2).

То обстоятельство, что кредитор для действительности его требования к должнику обязан иметь интерес вообще, не должно вызывать сомнений. Однако трудно присоединиться к мнению Е.В. Пассека о том, что сам факт заключения договора или предъявления иска из него свидетельствует о наличии у кредитора объективно значимого интереса*(3). В большинстве случаев указанные факты действительно свидетельствуют о наличии у кредитора определенного интереса, но иногда это не так. В этой связи интересны примеры, которые приводит Г.Ф. Шершеневич. В частности, он пишет: "Где нет такого интереса (интереса в обязательстве. - Ф.Б.) или где он прекратился, хотя и был в начале, там нет обязательства или с того времени оно прекращается, хотя до этого момента имело полную силу. Так, например, по договору лицо обязывается не вести однородной торговли во избежание конкуренции, но если то лицо, в пользу которого установлено подобное ограничение, само прекращает свою торговлю, то прекращается опасность вредных последствий конкуренции, утрачивается интерес обязательства, и обязанная сторона освобождается; или, например, автор до истечения 5 лет со времени заключения договора с издателем не вправе повторять своего издания, но если через год по выходу книги в свет она вся разошлась, то для издателя нет никакого интереса запрещать автору приступить к новому изданию, а потому автор освобождается от своей обязанности"*(4). Сюда можно добавить пример обязательства, которое состоит лишь из обязанности одного лица перед другим не продавать свое имущество третьему лицу в течение определенного периода времени. В такого рода обязательстве интерес кредитора, как правило, вообще явно не выражается. Поэтому кредитору, для признания его требования, нужно будет доказать наличие юридически значимого интереса.

В литературе по гражданскому праву широко распространено мнение, согласно которому для действительности обязательства необходимо, чтобы кредитор имел в нем имущественный интерес*(5). Некоторые авторы придерживались противоположной точки зрения, то есть высказывались в пользу допустимости неимущественного характера обязательства*(6).

Наиболее последовательным сторонником обязательства с нематериальным интересом был И.Б. Новицкий, который отстаивал свою точку зрения и в 20-х, и в 50-х годах ХХ столетия*(7). В современной учебной литературе превалирует отрицательный взгляд на неимущественные обязательства*(8).

В литературе по римскому праву преобладала точка зрения о невозможности существования неимущественных обязательств. К примеру, К.Ф. Чиларж писал: "...для того, чтобы стать предметом долга в юридическом смысле, предмет обязательства всегда должен иметь для кредитора имущественную ценность: то, что никак не может быть заменено доставлением денежной суммы, то с юридической точки зрения не может стать предметом долга"*(9).

Из числа пандектистов наиболее известным противником неимущественных обязательств являлся Г. Дернбург. Он писал: "Не подлежит сомнению, что существуют требования необязательственного характера, которые защищаются иском, хотя и не имеют имущественной ценности, как напр., обручение или требование о выдаче жены или детей, удерживаемых третьими лицами. Мы отрицаем только существование обязательств без имущественного интереса. Допустим, напр., что жених вполне серьезно обещает своей невесте не посещать более известного клуба, или кто-либо, не обладающий крепким здоровьем, самым торжественным образом обещает своему брату не курить больше сигар. Неужели подобные обещания должны повлечь за собою иск и исполнение их может быть вынуждено путем наложения штрафа в судебном порядке?"*(10)

Несмотря на то, что в германской правовой науке долгое время была сильна позиция тех, кто выступал против неимущественных обязательств, надо сказать, что именно в Германии на протяжении второй половины ХIХ века громче всех раздавались голоса в пользу неимущественных обязательств. Наиболее активными защитниками нематериальных интересов вообще и обязательства с нематериальным интересом были Р. Иеринг и И. Колер.

Следует отметить, что в немецкой литературе ХХ века продолжали встречаться суждения отдельных авторов, которые видели обязательство только как имущественное право. Например, Козак категорически заявлял, что предоставление по обязательству должно носить экономический характер, так как требование (обязательственное право) по своему существу является имущественным правом*(11). Правда, это не помешало ему привести пример действительного, с его точки зрения, обязательства, когда двое проживающих в одной комнате договариваются о том, что они оба не будут курить в этой комнате. Козак обосновывает данный пример тем, что в этом случае "такой ограниченный запрет на курение имеет немаловажное экономическое значение"*(12).

Нельзя сказать, что приведенное суждение имело какое-либо серьезное продолжение в более поздней немецкой литературе. Напротив, Карл Ларенц, автор двухтомного курса по обязательственному праву, пишет, что предоставление по обязательству должно состоять в какой-либо выгоде для кредитора. "При этом не требуется, чтобы оно (предоставление) состояло в имущественной выгоде. Хотя это, как правило, так, потому что в рамках хозяйственного оборота не только вещи и их использование, оказание услуг и результаты труда имеют свою цену и вытекающую из этого имущественную ценность. Тем не менее нет препятствий к тому, чтобы обязываться посредством другого рода обещаний (sich... einem anderen "schuldrechtlich" dazu zu verpflichten (кавычки автора. - Ф.Б.), например, обещание принести публично извинение, даже если в этом обещании не имеется никакого имущественного интереса"*(13).

Французская доктрина ХХ века в целом положительно относится к обязательствам с нематериальным интересом. Так, Е. Годеме пишет, что "не следует понимать требование полезности (предмета обязательства. - Ф.Б.) слишком узко; она может быть всецело относящейся к кредитору и может быть чисто морального характера. В течение долгого времени говорили, что выгода, которую кредитор получает от исполнения обязательства, должна быть оценимой на деньги. Это не точно, потому что достаточно морального интереса. Ограничительное понимание не имело бы у нас разумной базы... Достаточно морального интереса в лице кредитора, - продолжает Е. Годеме, - чтобы обосновать судебный иск, при условии, что этот моральный интерес является серьезным"*(14).

Надо сказать, что французская доктрина сделала в направлении признания неимущественных обязательств значительный шаг вперед. Раньше цивилистическая наука во Франции ориентировалась в основном на мнение старейшего французского ученого - Потье, который строго придерживался позиции необходимости имущественного интереса в обязательстве. Хотя и он допускал, что действие, не обладающее имущественной ценностью, может быть условием обязательства, если за его неисполнение стороны обусловили платеж неустойки*(15).

Английскому и американскому праву, как можно судить, вообще неизвестна проблема обязательства с нематериальным интересом в том виде, как она понимается и формулируется в основных правовых системах Европейского континента. Однако это, конечно, не означает, что в Англии и США не существует проблемы отграничения обязательств, которые защищаются государством, от обязательств, лишенных такой защиты. В этих странах, как известно, критерием для отграничения первых от вторых является категория "встречного удовлетворения" (consideration). Некоторые, как, например, профессор Трайтел, полагают, что встречное удовлетворение должно представлять некоторую экономическую ценность, тогда как нравственные ценности, сугубо бытовые интересы (natural affection) не составляют встречного удовлетворения*(16). Моральные обязательства, бесспорно, не подлежат судебной защите, однако точка зрения, что встречное удовлетворение должно представлять экономическую ценность, не является господствующей в английской литературе*(17), опровергается она и судебной практикой*(18).

Что касается российского гражданского права, то мы полагаем возможным признать действительным обязательство, в котором кредитор имеет сугубо неимущественный интерес. Если обратиться к истории развития отечественного законодательства, нетрудно убедиться, что российский закон никогда не выставлял в качестве обязательного условия действительности обязательства необходимость наличия имущественного интереса кредитора. В Своде законов гражданских Российской Империи (ст. 1528, 1529) ничего не говорилось о признании действительным только имущественного обязательства. Проект Гражданского уложения Российской Империи не содержал указания на необходимость имущественного интереса для действительности обязательства. В статье 1567 Проекта было дано определение обязательства, согласно которому обязательство есть законная обязанность одного лица к передаче имущества или к совершению либо несовершению иного действия в пользу другого лица. Объяснения Редакционной комиссии по составлению проекта Гражданского уложения к ст. 1567 касательно вопроса о неимущественном обязательстве не отличались полной ясностью. С одной стороны, в объяснениях указывалось, что "лично-имущественное свойство обязательства принадлежит к бесспорным аксиомам". Однако далее Редакционная комиссия подчеркивала, что по вопросу о том, должно ли действие, составляющее предмет обязательства, иметь имущественную ценность, не существует единства взглядов. В конечном счете Редакционная комиссия высказывалась в пользу неимущественных обязательств, полагая "нежелательным вводить в определение обязательства понятие имущественного интереса, ибо жизнь на каждом шагу представляет пример подобных обязательств (неимущественных обязательств. - Ф.Б.). Чем культурнее жизнь, тем более развиваются неимущественные обязательства, и нет основания отказывать им в защите"*(19).

Действующий ГК РФ в ст.307 традиционно, как это предусматривалось (с незначительными редакционными отличиями) и в ст.158 ГК РСФСР 1964 г., и в ст.107 ГК РСФСР 1922 г., определяет обязательство как право кредитора требовать от должника совершения определенного действия или воздержания от определенного действия. В понимании обязательства как права кредитора на действие должника содержится допущение вероятности существования обязательств, где действие должника не обязательно будет связано с имущественной ценностью. Верно и то, что "действия, которые могут быть совершаемы человеком, разнообразны до бесконечности"*(20). Это разнообразие может охватывать собой действия неимущественного характера.

Обслуживая переход материальных благ, юридическая конструкция обязательства пригодна также и для оформления неимущественного отношения. Если взять, к примеру, такое субъективное право, как право собственности, то его строго имущественный характер не подлежит никакому сомнению, поскольку объектом права собственности может быть только индивидуально-определенная вещь*(21). Иное дело - субъективное право кредитора (требование), объектом которого является поведение (действия или бездействие) обязанного лица (должника). Вряд ли у кого-нибудь в современном мире вызывает сомнение тот факт, что право кредитора по обязательству простирается именно на действие должника. Это общепризнано как в юридической литературе, так и в законодательстве разных стран.

Ни статья 307 ГК РФ, в которой дается понятие обязательства, ни какая-либо другая статья общей части обязательственного права не указывают прямо или косвенно на то, что предметом обязательства может быть только действие имущественного характера. Конечно, примеры обязательств, указанные в п.1 ст.307 ГК РФ, наполнены имущественным содержанием ("передать имущество", "уплатить деньги", "выполнить работу"), но это объясняется очевидным преобладанием именно имущественных обязательств.

Если обратиться к общей части обязательственного права, то можно увидеть, что многие нормы этого подраздела ГК РФ действительно предназначены для регулирования только имущественных обязательств. Например, это относится к тем статьям ГК РФ, которые рассчитаны на применение только по отношению к денежным обязательствам (в частности, ст.318, 319, 395). В то же время большинство норм данного подраздела вполне применимы к обязательствам с нематериальным интересом. Взять, к примеру, гл.22 ГК РФ, которая посвящена порядку исполнения обязательств. Из двадцати статей данной главы почти все, за исключением статей, посвященных в основном исполнению денежного обязательства, одинаково применимы и к имущественным, и к неимущественным обязательствам.

Действующее законодательство содержит прямые указания на обязательства с нематериальным интересом и регулирует их. В общей части обязательственного права находит свое место институт предварительного договора, который мы относим к неимущественным обязательствам. Если обратиться к части второй ГК РФ, то нетрудно заметить, что все договоры, урегулированные в ней, являются сугубо имущественными обязательствами, за одним исключением: договор поручения при определенных условиях может являться источником неимущественного обязательства.

Помимо ГК неимущественные обязательства регулируются также Семейным кодексом. Например, в соответствии с п.2 ст.66 СК РФ родители вправе заключить соглашение о порядке осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка. Или еще один пример: договор о передаче ребенка (детей) на воспитание в семью, который заключается между органом опеки и попечительства и приемными родителями (см. гл.21 "Приемная семья" СК).

Наш закон по-прежнему не устанавливает исчерпывающего перечня обязательств. В пункте 2 ст.421 ГК РФ сказано, что стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. Этот принцип распространяется на любой договор независимо от его характера, лишь бы этот договор не противоречил закону.

Отдельные авторы, не признающие неимущественные обязательства, указывают на опасность распространения гражданского права на область внеюридических, моральных отношений*(22). Суды, по их мнению, будут завалены в этом случае исками из-за невыполнения обязательств не курить, пойти вечером гулять, танцевать на балу вальс и т.п. Надо сказать, что вряд ли кто-либо из сторонников обязательств с нематериальным интересом полагал возможным распространение правового регулирования на всецело моральные отношения. Указанное опасение основано, как мы полагаем, на смешении этими авторами сферы юридических и моральных отношений. Речь, конечно же, идет о придании юридической силы только тем обещаниям, которые соответствуют условиям всякого правового отношения. И.А. Покровский по этому поводу указывал: "Первым условием для юридической силы всякого - даже имущественного - договора является наличность у договаривающихся воли придать своему соглашению юридический характер (animus obligandi)..."*(23). Конечно, выявление юридически значимого намерения - вопрос каждого конкретного случая, который и должен всесторонне выясняться судом. Трудность этого момента не должна являться основанием для отказа неимущественным обязательствам в юридическом бытии.

Таким образом, не всякий интерес подлежит защите, а только тот, который основан на серьезности намерения вступить именно в юридические отношения. Как писал И Б. Новицкий, "содержанием обязательства может быть право требовать совершения всякого вообще правомерного, имеющего серьезный характер, нуждающегося в защите и заслуживающего защиты действия лица (положительного или отрицательного)" (разрядка И.Б. Новицкого. - Ф.Б.)*(24).

Одно из главных возражений в адрес неимущественных обязательств сводилось к тому, что действие должника по любому обязательству невынуждаемо, а потому, чтобы "сохранить юридический характер за обязанностями, соответствующими правам требования, необходимо придать им санкцию, каковою может быть только принудительное осуществление интереса в имуществе уклоняющегося от исполнения"*(25).

Примерно так же высказывался в свое время М.И. Брагинский. Комментируя слова И.Б. Новицкого, который приводил следующий пример неимущественного обязательства: наниматель жилого помещения обязуется под страхом неустойки воздержаться от игры на музыкальном инструменте, - М.И. Брагинский писал: "Договор, направленный на воздержание от игры на скрипке, сам по себе к числу гражданских не относится. Гражданское договорное отношение в данном случае имеет иное содержание. Оно состоит в обязанности уплатить согласованную сумму при наступлении определенного юридического факта: игры на музыкальном инструменте. Такое условное обязательство и возникает, когда неимущественное отношение дополняют имущественные по своему характеру санкции"*(26).

Названные точки зрения совпадают в том, что для действительности обязательства в нем должен присутствовать, хотя бы гипотетически, имущественный интерес. Невозможность заставить должника исполнить свое обязательство вынуждает кредитора искать денежный эквивалент исполнения, который можно получить с должника и который выражается в убытках. Если в обязательстве кредитор имеет неимущественный интерес, то исчислить этот эквивалент не представляется возможным.

Как правильно отмечал по этому поводу И.Б. Новицкий, "сущность вопроса, таким образом, сводится к чисто практической проблеме: какими способами воздействовать гражданскому суду на неисправного должника?

Какой меркой измерить значение неимущественного интереса?"*(27)

Начнем с того, что нарушение неимущественного обязательства может привести к потерям в имущественной сфере кредитора. Возьмем простой пример, когда жилец нарушает данное им своему соседу обещание не играть на музыкальном инструменте после 19 часов. В результате постоянного шума последний испытывает головную боль и не выходит из-за этого на работу, отчего у него возникают убытки. Если мы не признаем заключенного ими договора с неимущественным содержанием, то требование кредитора не может быть удовлетворено на основании норм договорного права даже при появлении у кредитора имущественного интереса (требования о возмещении убытков), так как этот интерес появляется в результате неисполнения договора, действительность которого ставится под сомнение, а значит, и действительность требований из него. В таком случае потерпевший вправе искать убытки только на основании норм деликтного права, если все условия наступления деликтной ответственности налицо.

Имущественный интерес может возникнуть в случае включения в договор условия о неустойке за неисполнение договора. Надо отметить, что многие из тех, кто выступал против неимущественных обязательств, в то же время признавали за ними юридическую силу в том случае, если данное обязательство укреплялось условием о неустойке*(28). В литературе уже указывалось на непоследовательность такой позиции. Если неимущественное обязательство нельзя признать обязательством в юридическом смысле, то нельзя применять и правила о последствиях нарушения обязательств*(29). В частности, речь идет о применении норм о неустойке. Обязательство платежа неустойки зависит от существования (действительности) обязательства, которое нарушено (акцессорный характер неустойки). Как можно считать действительным требование уплатить неустойку, при этом не признавая действительности основного обязательства?

В тех случаях, когда кредитор не терпит никакого убытка от неисполнения должником неимущественного обязательства и это обязательство не укреплено условием о неустойке, требование кредитора может, как полагаем, "обеспечиваться" мерами процессуального характера, то есть наложением штрафа на должника в порядке гражданского судопроизводства. Против этого могли бы сказать, что "санкции, направленные на принуждение должника исполнить такое обязательство (обязательство с неимущественным содержанием. - Ф.Б.), явились бы серьезным ограничением его свободы, не оправданным достаточно вескими основаниями"*(30). Аргумент более чем серьезный. Известно, что, по крайней мере, в соответствии с российским правом, заставить должника выполнить работу, создать объект исключительного права, оказать услугу юридически невозможно. Это касается всех обязательств quae in faciendo consistunt. И это, как принцип, нельзя оспаривать. Кредитор в таких обязательствах может получить то, на что он рассчитывал (когда это объективно возможно), поручив исполнение третьему лицу за счет должника (в нашей стране - в порядке ст.397 ГК РФ).

Известно также, с каким трудом получило путевку в жизнь во многих странах (в том числе и в России) правило о возможности отобрания у должника индивидуально-определенной вещи, которая подлежала передаче кредитору. При этом высказывались аналогичные соображения о недопустимом вмешательстве в сферу свободы участников гражданского оборота, о несоответствии такого рода принуждения природе обязательственного права.

Все же следует допустить еще одно изъятие из принципа невынуждаемости исполнения обязательств совершить определенное действие в пользу неимущественных обязательств. Однако понуждение должника штрафом возможно только в случае, когда действие (действия), составляющее предмет обязательства, объективно может быть совершено (могут совершаться) именно данным должником.

Сюда следует добавить рассуждения И.Б. Новицкого, который отмечал, что принуждение должника к исполнению в натуре обещанной услуги действительно являлось бы недопустимым ограничением его свободы. "Но совсем другое дело - косвенное воздействие на должника посредством взыскания убытков или штрафа. Что в этом нет недопустимого ограничения личной свободы, видно из того, что если обязательство совершения личной услуги принимается лицом возмездно, то ни у кого не возникает сомнения о допустимости возмещения убытков, взыскания неустойки. Почему все должно подвергнуться переоценке, если услуга обещана безвозмездно? Давление на должника, оказываемое перспективой возмещения убытков или уплаты штрафа, остается все тем же, как и при возмездном обязательстве"*(31).

Можно предположить возражение такого рода: мол, публичный штраф сам по себе не направлен на удовлетворение интереса кредитора; публичный штраф не доставляет того, на что рассчитывал кредитор по обязательству. Неустойка (частный штраф) идет хотя бы в карман кредитора, и справедливо полагать, что этим кредитор в какой-то степени сглаживает причиненный неисполнением вред. Тем более необходимо об этом говорить, когда неустойка условлена по договору, а значит, кредитор заранее оценил минимум возмещения причиненного неисполнением вреда.

С теоретической точки зрения это возражение верно: публичный штраф идет в доход государства и, как таковой, никакого имущественного подспорья не приносит кредитору. В то же время налицо активная стимулирующая функция данного штрафа, который является хорошим практическим средством заставить должника исполнить неимущественное обязательство тогда, когда у кредитора нет гражданско-правовых средств имущественного воздействия на должника.

Заметим, что в России дореволюционные процессуальные законы не знали правила о наложении штрафа на должника, который не исполняет решение суда, обязывающее должника совершить определенное действие. По статье 934 Устава гражданского судопроизводства взыскатель имел право просить суд о разрешении ему произвести за счет ответчика те действия или работы, которые не будут совершены последним в назначенный судом срок (аналог ст.397 действующего ГК).

Принятый в 1923 году первый советский Гражданский процессуальный кодекс также не знал принуждения должника совершить определенное действие под угрозой штрафа. Однако ситуация изменилась с момента принятия Гражданского процессуального кодекса 1964 года. Важное значение для нашей проблематики имеют ст.201 и 406 ГПК РСФСР 1964 года. Указанные статьи исходили из того, что при вынесении судом решения, обязывающего ответчика (должника) совершить определенные действия, не связанные с передачей имущества или денежных сумм, суд может указать срок, в течение которого ответчик обязан исполнить решение суда. В противном случае истец вправе произвести возложенные на ответчика действия за счет последнего. Но если возложенные на должника действия могут быть совершены только им самим, то суд устанавливает срок, в течение которого данные действия должны быть совершены должником. При неисполнении должником решения суда суд может наложить на должника штраф в размере до двухсот МРОТ и при этом назначает ему новый срок для исполнения решения. При повторном и последующих нарушениях должником сроков, установленных судом для исполнения решения, суд вновь накладывает штраф не более указанного выше размера. Уплата штрафов не освобождает должника от обязанности выполнить предусмотренные решением суда действия*(32).

С момента вступления в силу Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве"*(33) ст.406 ГПК РСФСР фактически утратила силу, так как была перекрыта аналогичными правилами на этот счет, содержавшимися в ст.73, 85 указанного закона. В целом правила Федерального закона "Об исполнительном производстве" предусматривают схожий порядок исполнения исполнительного документа, обязывающего должника совершить определенное действие (или воздержаться от совершения определенного действия), за исключением, пожалуй, правила об удвоении каждый раз размера штрафа при последующих нарушениях должником новых сроков исполнения исполнительных документов, назначенных судебным приставом - исполнителем. В то же время новые правила исполнения судебных решений имеют существенный недостаток. Федеральный закон "Об исполнительном производстве" не различает случаи, когда возложенное на должника действие может быть совершено только им самим и когда это действие может быть совершено не только должником, но и третьим лицом за счет должника. В последнем случае, по крайней мере в отношении обязательств, вряд ли правильно бесконечно налагать на должника штрафы и заставлять его исполнить обязательство, которое может быть исполнено третьим лицом за счет должника. Это противоречило бы принципу обязательственного права, по которому нельзя заставить должника исполнить обязательство в натуре. Только когда речь идет об исполнении обязательства передать индивидуально-определенную вещь, допускается требование кредитора об ее отобрании в порядке ст.398 ГК РФ. В остальных же случаях возможно исполнение обязательства третьим лицом за счет должника (ст.397 ГК РФ). И только как исключение должно допускаться принуждение должника к исполнению в натуре обязательства о совершении действия (или воздержании от действия), если это действие может совершить только данный должник. То есть следует в этой части возвратиться к регулированию на началах, установленных ГПК РСФСР 1964 года.

Многие из тех, кто отрицает действительность неимущественного обязательства, признают все же за ним юридическое бытие, если неимущественное предоставление с одной стороны сопровождается имущественным предоставлением с другой стороны, то есть неимущественное предоставление совершается возмездно*(34). Приводятся примеры обязательств обучить иностранному языку или оказать медицинскую помощь, которые признаются действительными, когда действия по обучению иностранному языку или оказанию медицинской помощи совершаются возмездно*(35). По мнению Е.А. Суханова, "обязательство может быть направлено и на удовлетворение неимущественного интереса управомоченного лица или иметь предметом совершение обязанным лицом действий неимущественного характера, если при этом не теряется связь с имущественным обменом (например, в виде получения контрагентом за совершение таких действий денежного или иного имущественного эквивалента), чем сохраняется имущественная природа обязательства"*(36).

Нам представляется, что такой момент, как возмездность предоставления и связь с имущественным (товарным) обменом, не может служить источником действительности неимущественного обязательства. Возмездность часто, но не всегда говорит о товарности отношений, об их связи с имущественным обменом. Некоторые неимущественные обязательства могут иметь возмездный характер, однако при этом не быть связанными с товарным обменом. Выше уже приводились примеры неимущественных обязательств, которые даже при возмездном их характере не становятся обязательствами, опосредующими товарный обмен.

Нельзя также не отметить, что наличие встречного предоставления имущественного характера не отменяет неимущественной природы предоставления со стороны другого должника. И в этом случае не исключаются те же проблемы (которые обсуждались выше), что имеют место при неимущественном обязательстве, не обусловленном возмездностью: отсутствие имущественного интереса у кредитора, на котором лежит обязанность встречного предоставления, и т.п.

С другой стороны, российское законодательство регулирует полностью неимущественное обязательство (то есть предоставления с обеих сторон не имеют имущественного характера), которое при этом может быть связано с товарным хозяйством. Этим обязательством необходимо признать безвозмездный договор поручения, который уже упоминался в литературе в качестве примера неимущественного обязательства*(37). Если обратиться к обязанностям поверенного (ст.974 ГК РФ), то почти все они носят неимущественный характер. Единственным исключением может считаться обязанность поверенного передавать доверителю все полученное по сделкам, совершенным во исполнение поручения. Однако данная обязанность часто может не иметь формы имущественного предоставления, когда, к примеру, поверенный должен передать доверителю документы, полученные от контрагента, для передачи доверителю. Что касается обязанностей доверителя по договору безвозмездного поручения, то здесь, по крайней мере, две обязанности носят имущественный характер: возмещать поверенному понесенные издержки и обеспечивать поверенного средствами, необходимыми для исполнения поручения (п.2 ст.975 ГК РФ). Но доверитель и поверенный могут договориться об исключении этих обязанностей из круга обязанностей доверителя.

Мы полагаем, что в тех случаях, когда предметом неимущественного обязательства являются блага, которые в обычных имущественных отношениях признаются в современном мире товаром (как, например, услуги по обучению), они могут отчуждаться вне всякой связи с товарным обменом (безвозмездно). Безвозмездное отчуждение такого рода благ с помощью неимущественного обязательства, на наш взгляд, должно признаваться законным в тех случаях, когда, например, преподаватель берет на себя обязательство перед другим лицом обучать его сына иностранному языку в качестве благодарности за сделанное указанным лицом добро.

Правильнее расценивать факт возмездности лишь в качестве одного из доказательств серьезности намерений участников обязательства с неимущественным интересом связать себя им. Возмездность не является при этом фактором, определяющим действительность неимущественного обязательства.

Помимо безвозмездного договора поручения Гражданский кодекс знает, как минимум, еще одну легальную конструкцию неимущественного обязательства - это предварительный договор (ст.429 ГК РФ). Предварительный договор тесно связан с товарным обменом, с имущественными отношениями. Он оформляет как отношения между гражданами в потребительской сфере, так и, в особенности, отношения между предпринимателями (на транспорте и т.д.). Однако его содержание составляют неимущественные права и обязанности. Стороны предварительного договора обязаны совершить действия по заключению основного договора. Сами по себе эти действия носят неимущественный характер (они не опосредуют товарный обмен)*(38), хотя стороны предварительного договора в подавляющем большинстве случаев имеют целью на его основе удовлетворить свои имущественные потребности, вступив в будущем в отношения из основного договора.

Ф.О. Богатырев,

старший научный сотрудник ИЗиСП,

кандидат юридических наук

"Журнал российского права", N 1, январь 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) В рассказе А.П. Чехова "Верочка" герой по фамилии Огнев нанимает помещение у старовера Рябухина и при этом обязуется курить только на улице. Это пример имущественного обязательства, в котором присутствует условие, направленное на удовлетворение нематериального интереса. Более "жизненный" пример: два акционера договариваются, что первый будет голосовать за кандидатуру второго в совет директоров, а второй обеспечит прохождение кандидатуры первого при избрании членов правления.

*(2) Неимущественное обязательство относится к числу относительных неимущественных гражданских отношений, которые, как и личные (абсолютные) неимущественные отношения, опосредуют удовлетворение нематериальных интересов граждан и юридических лиц. Объектом относительного неимущественного правоотношения, в том числе неимущественного обязательства, является поведение обязанного лица или лиц (должника в обязательстве), которое носит неимущественный характер. Подробнее о сущности, составе относительных неимущественных гражданских отношений и их отличии от абсолютных неимущественных отношений см.: Богатырев Ф.О. Состав относительных неимущественных гражданских отношений // Журнал российского права. 2002. N 11. С.84-94.

*(3) См.: Пассек Е.В. Неимущественный интерес в обязательстве. Юрьев, 1893. С.7-8.

*(4) Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С.267-268.

*(5) См., например: Голевинский В.О происхождении и делении обязательств. Варшава, 1872. С.3; Кавелин К. Права и обязанности по имуществам и обязательствам в применении к русскому законодательству. СПб., 1879. С.111; Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. Ч.2. М., 1997. С.126; Цитович П.П. Обязательства по русскому гражданскому праву: Конспект лекций. Киев, 1894. С.5; Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С.268-269; Гойхбарг А.Г. Хозяйственное право РСФСР. Т.1. М., 1924. С.155; Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С.34; Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С.5, 14-15; Советское гражданское право. 2-е изд. Ч.1. Л., 1982. С.321.

*(6) См., например: Пассек Е.В. Указ. соч.; Винавер М.М. Из области цивилистики. СПб., 1908. С.183, 231; Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Часть общая. Т.1. СПб., 1911. С.85; Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С.134-138; Синайский В.И. Русское гражданское право. 2-е изд. Вып.II. Киев, 1918. С.6-7; Рясенцев В.А. Неимущественный интерес в советском гражданском праве. Уч. зап. МЮИ. 1939. Вып.1; Домбровский Е. Неимущественный интерес в гражданском праве // Социалистическая законность. 1937. N 8; Брагинский М.И. Общее учение о хозяйственных договорах. Минск, 1967. С.12; Толстой В.С. Понятие обязательства по советскому гражданскому праву. Уч. зап. ВЮЗИ. М., 1971. С.117-118; Советское гражданское право / Под ред. В.А. Рясенцева. Т.1. М., 1975. С.427-428; Мезрин Б.Н. Моделирование гражданско-правовых неимущественных обязательств // Проблемы обязательственного права (Межвузовский сборник научных трудов). Свердловск, 1989.

*(7) См.: Новицкий И.Б. Очерки гражданского права. Обязательственное право. Общие понятия. М., 1921. С.20 и след.; Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С.56 и след.

*(8) См.: Учебник гражданского права / Под ред. Е.А. Суханова. Т.2. Полут. 1. М., 2000. С.9; Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т.1. М., 2001. С.477.

*(9) Чиларж К.Ф. Учебник институций римского права. 2-е изд. М., 1906. С.175.

*(10) Дернбург Г. Пандекты. Т.2. Обязательственное право. М., 1911. С.48-49. В пользу неимущественных обязательств выступал не менее известный, чем Г. Дернбург, пандектист Б. Виндшейд. В частности, он говорил о том, что "действие, которого можно требовать в силу права по обязательству, обыкновенно имеет денежную, имущественную стоимость; но для понятия обязательства это не необходимо". Также он полагал, что "для современного права следует признать принципом, что обязательству вообще действительному не может быть отказано в признании потому только, что действие, составляющее его содержание, не имеет для верителя денежной ценности. Из этого, конечно, не следует, чтобы судья во всех случаях должен был подавать руку помощи, когда требуется что-нибудь, не имеющее для истца денежной ценности. Судья не превысит своих прав, если он откажет в помощи тогда, как в основании требования лежит прихоть, и подаст ее тогда, когда требование является выражением справедливого, по его мнению, интереса. Но если, например, сосед мой обязался прекратить игру на инструменте, которая мешает мне в моих работах, то можно ли ему предоставить свободу безнаказанно нарушить договор?" (Виндшейд Б. Об обязательствах по римскому праву. СПб., 1875. С.2-3).

*(11) См.: Cosack K. Lehrbuch des birgerlichen rechts. Bd.1. Das allgemeinen lehren und das schuldrecht. 7 aufl. Jena, 1922. S.325.

*(12) Op. cit.

*(13) Larenz K. Lehrbuch des schuldrechts. Bd.1. 4 Aufl. Minchen; Berlin: Allgemeiner Teil, 1960. S.5.

*(14) Годеме Е. Общая теория обязательств. М., 1948. С.97-98.

*(15) См.: Пассек Е.В. Указ. соч. С.45-46.

*(16) См.: Treitel G.H. The law of contract. L.: Sweet & Maxwell, 1999. P.78.

*(17) См., например: Mckendrick Е. Contract law. L.: Macmillan, 1997. Р.76.

*(18) Английские суды широко трактуют понятие ценности, составляющей основу встречного удовлетворения, выходя далеко за пределы экономической стороны вопроса. Главное, чтобы встречное удовлетворение принесло (даже гипотетически) какую-либо пользу кредитору (не обязательно имущественного характера) либо должник понес некоторое лишение (также не обязательно имущественного характера). Данный вывод можно проиллюстрировать делом (см.: Pollock's principles of contract. L.: Stevens & sons limited, 1946. Р.136), в котором истец и ответчик договорились, что первый посодействует женитьбе дочери второго, и если брак состоится, то ответчик должен будет заплатить истцу 100 марок. Брак состоялся, однако ответчик платить отказался. Судья постановил, что ответчик получил встречное удовлетворение, так как женитьба дочери является для него бременем, а истец возложил это бремя на себя.

*(19) См.: Гражданское уложение. Проект с объяснениями / Под ред. И.М. Тютрюмова. Т.2. СПб., 1910. С.172.

*(20) Пассек Е.В. Указ. соч. С.3.

*(21) Даже если принять сторону тех, кто считает возможным существование права на право (например, проф. М.И. Брагинского), все равно объектом права собственности будет материальное благо (требование или иное имущественное право).

*(22) См., например, об этом: Дернбург Г. Указ. соч. С.48-49.

*(23) Покровский И.А. Указ. соч. С.137.

*(24) Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч. С.59.

*(25) См., например: Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С.268-269.

*(26) Брагинский М.И. Указ. соч. С.13.

*(27) Новицкий И.Б. Указ. соч. С.22.

*(28) См., например: Трепицын И.Н. Гражданское право Губерний Царства Польского и Русское в связи с проектом гражданского Уложения. Общая часть обязательственного права. Варшава, 1914. С.21-22.

*(29) См., например: Агарков М.М. Указ. соч. С.40; Рясенцев В.А. Указ. соч. С.30; Покровский И.А. Указ. соч. С.135.

*(30) Агарков М.М. Указ. соч. С.40. Следует отметить некоторую непоследовательность М.М. Агаркова, который доказывал невозможность обязательства с неимущественным содержанием, но вслед за этим приводил пример обязательства воздерживаться от совершения тех или иных действий: наниматель жилплощади договаривается с наймодателем, что последний после пяти часов вечера не будет заниматься музыкой (см. с.41). В этом обязательстве кредитор имеет неимущественный интерес.

*(31) Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч. С.59.

*(32) Недавно принятый ГПК РФ практически устранился от регулирования исполнительного производства (как это и должно быть с учетом наличия специального закона по данному предмету) и не содержит, в частности, норм, аналогичных нормам ст.406 ГПК РСФСР 1964 г.

*(33) См.: СЗ РФ. 1997. N 30. Ст.3591.

*(34) См.: Агарков М.М. Указ. соч. С.39; Учебник гражданского права / Под ред. Е.А. Суханова. Т.2. Полут.1. С.9.

*(35) Учебник гражданского права / Под ред. Е.А. Суханова. Т.2. Полут.1. С.9.

*(36) См.: Там же.

*(37) См., например: Рясенцев В.А. Указ. соч. С.32; Советское гражданское право / Под ред. В.А. Рясенцева. Т.1. М., 1975. С.427.

*(38) О.А. Красавчиков относил их к группе организационно-предпосылочных отношений, входящих в категорию организационно-правовых отношений (см.: Красавчиков О.А. Гражданские организационно-правовые отношения // Антология уральской цивилистики. 1925-1989: Сб. статей. М., 2001. С.163). М.И. Брагинский признавал в свое время, в частности, договоры (в содержание которых не входили имущественные права и обязанности), "направленные на организацию движения товаров или оказания услуг", то есть то, что в принципе охватывается понятием предварительного договора. См.: Брагинский М.И. Указ. соч. С.13-14.