Имеет ли суд право на право? (П. Серков, "Российская юстиция", N 2, февраль 2002 г.)

Имеет ли суд право на право?

С тем, что суды работают не идеально, спорить не приходится. Но много ли проку от констатации этого факта? И когда будет обсуждаться вопрос о том, почему это происходит? Создается впечатление, что полемика вокруг судебной реформы как раз эти моменты и не затрагивает.

Сегодня многие считают, что успешная работа суда зависит только от самих судей, а поэтому главная задача - изменить их статус. Конечно, такую зависимость отрицать нельзя, но и ставить знак равенства здесь было бы ошибкой. Правосудие - слишком сложное явление, чтобы зависеть только от одной составляющей.

Правосудие эффективным, т.е. оправдывающим ожидание общества, будет тогда, когда у каждого, вовлеченного в его сферу, будут четко определены не только права, но и обязанности. Причем, мало того, что это должно быть прописано в законе, но важно, чтобы закон не шел на компромисс с чьими-то ведомственными или иными интересами.

Основное звено правосудия - это, конечно, суд. Не случайно в УПК РСФСР и ГПК РСФСР ему уделено много внимания, но по большей части это касается обязанностей суда и крайне редко - его прав.

Как же обстоят дела в действительности?

Органы прокуратуры по уголовным делам в судах представляют государственное обвинение. То обстоятельство, что по большинству дел прокурор не присутствует в зале судебного заседания, - ни для кого не секрет. Ладно еще когда дело несложное, необъемное, по преступлениям небольшой тяжести. Но ведь и по тяжким преступлениям прокурор присутствует не всегда, и это несмотря на то, что в постановлении судьи указано: "Рассмотреть дело с участием прокурора". Следует учитывать, что речь идет не о том, чтобы место прокурора было просто занято, а о функции поддержания государственного обвинения или отказа от него. Решение этих задач предполагает в первую очередь обязанность убедить суд в том-то и том-то, представив для этого такие-то доказательства, а уж потом право не соглашаться с выводами суда.

Поэтому и оценка правосудию должна начинаться с разбора работы государственного обвинения. Далеко не однозначны по смыслу следующие две формулы:

- государственное обвинение сделало то, а суд не учел этого;

- поскольку государственное обвинение не сделало того-то, то и суд поступил вот так, ибо не мог поступить иначе.

В настоящее время такой градации нет, поскольку суд обязан сам себе что-то доказывать, права требовать этого от других у него нет.

Другой аспект этой же проблемы. В настоящее время прокуратура явочным порядком перекладывает на суды и другие функции. Например, по назначению и проведению экспертиз, и в частности судебно-психиатрических. Таких случаев становится все больше год от года. По сути дела, право суда назначить экспертизу при наличии каких-то сомнений уже трансформировалось в обязанность, так как даже по тяжким и особо тяжким преступлениям, за которые предусмотрены наказания в виде длительных сроков лишения свободы и пожизненного заключения, судебно-психиатрические экспертизы не проводятся или проводятся амбулаторные, а не стационарные. Ни в первом (при неявке прокурора), ни во втором (отсутствие экспертизы) случаях у судов нет никаких прав, а только обязанность согласно ст.20 УПК РСФСР принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, поскольку ч.2 этой статьи запрещает органам предварительного расследования перекладывать обязанность доказывания на обвиняемого, но не на суд.

Но это еще не все. Надо иметь в виду, что суд назначает экспертизу только после того, как допросит лиц, указанных в обвинительном заключении, иногда это десятки человек. Таким образом, день, два или несколько месяцев судом затрачиваются впустую, потому что после экспертизы весь процесс необходимо будет провести заново. Хорошо еще, если обвиняемый проходит по делу один. А если их несколько и обстоятельства таковы, что раздельное рассмотрение невозможно? В этом случае так называемые подельники будут занимать места в следственных изоляторах до тех пор, пока необходимая экспертиза в отношении одного из них не будет проведена. "Грех" содержания этих людей в изоляторах в этих случаях почему-то должен лежать на судах.

Бесправие суда проявляется и во взаимоотношениях с адвокатами: часть дел ежедневно откладывается потому, что они на процесс не являются. Причем нередко адвокаты даже не извещают суд о том, что не смогут участвовать в процессе. Основная причина неявки, по крайней мере приводимая самими защитниками, - участие адвоката в другом процессе. Суд никаких прав воздействовать на защитника не имеет, так как он не обязан подчиниться требованиям суда.

Почему ему позволено срывать процесс, ведь адвокату заранее известно, что он не сможет одновременно участвовать в двух судебных заседаниях. Конечно, желание защитника проводить как можно больше процессов - понятно. Вместе с тем непонятно, почему при этом должно страдать правосудие, так как опять-таки упреки в волоките звучат в адрес судов. Напрашивается вывод о том, что само действующее законодательство создает благодатную почву для того, чтобы дела не рассматривались в срок. Но и это не все. Гарантией того, что адвокат будет работать по нормам УПК и ГПК, служит только одно - его совесть. Большинство адвокатов так и работают - честно и добросовестно. Вместе с тем бывают случаи, когда адвокаты ведут себя некорректно, и у суда нет никаких прав, чтобы заставить их изменить свое поведение. Такая мера, как частное определение, кроме улыбки уже ничего не вызывает.

Правосудие совершается не в вакууме. Точных цифр, характеризующих такое явление, как неявка в суд, видимо, нет. По крайней мере, в статистической отчетности работы судов они отсутствуют. Вместе с тем можно сделать предположение, основанное на судейских наблюдениях, что из-за неявки в суд приглашенных туда лиц ежедневно слушание одной трети уголовных и гражданских дел откладывается. Это повторяется из года в год, потому что, не допросив их, суды не вправе делать какие-либо выводы по тому или иному делу. Конечно, упреки в неявке кого-либо в первую очередь звучат в адрес судов. При этом традиционно за пределами обсуждения остается вопрос: а имеют ли суды право на то, чтобы кардинально изменить эту ситуацию?

Очевидно, что ответ опять-таки следует искать в том, из чего строится ежедневная работа в судах.

Итак, работники канцелярии выписывают повестки, конвертуют их, заносят в книгу исходящей документации и уносят пачки писем на почту. Дойдет ли корреспонденция до адресата - неизвестно. У органов связи никаких обязательств перед судами нет. Это первый просчет. Далее. Почтальон вручил повестку. Никаких гарантий того, что приглашенный придет в суд, нет. Неявка обосновывается множеством причин, истинность которых суды просто физически не в силах проверить. Нет у них и реального правового механизма, позволяющего с первого раза обеспечить явку приглашенных в суд. Разве это не комфортная ситуация для закононепослушных граждан и не искушаются ли при этом граждане, закон пока еще уважающие. Таким образом, число дел, как бы самим законом запланированных не быть рассмотренными в срок, по причинам, от суда не зависящим, возрастает.

Конечно, изложенное ранее не есть полное отображение действительности. Но даже сказанное говорит о том, что суд очень много сил, времени и финансов вынужден расходовать не на то, чтобы быть арбитром в процессе, а на то, чтобы организовать сам процесс, во-первых, и выступать в нем ко всему в роли, суду не присущей, во-вторых. Происходит это потому, что в процессуальном законодательстве по существу смещены акценты. Для тех, кто обращается за правосудием, основные обязанности: явиться в суд и представить доказательства в подтверждение своей точки зрения - затушеваны, для них предусмотрены только права. В свою очередь право суда выслушать стороны, исследовать их доказательства до того, как сделать выводы, превращено в обязанность. Естественно, что такая ситуация не работает как на авторитет правосудия, так и на престиж государства.

Есть и еще один важный момент - финансовая сторона. Каждое судебное заседание имеет свою цену. Отсутствие баланса прав и обязанностей приводит к серьезному удорожанию правосудия. Вместо того чтобы развивать материальную базу, судебная система вынуждена тратить денежные средства на повторное прокручивание судебной машины. Неужели это не разорительно для государства? Поэтому идти традиционным путем - критиковать только судей и делать вид, что других факторов, влияющих на работу судов, вроде бы и нет, - неправильно. На самом деле они не только есть, но их количество год от года возрастает.

В заключение отмечу: судьбу десятков и сотен тысяч дел, в орбиту которых вовлечены миллионы людей, должен решить 18-тысячный судейский корпус, "бесправно обязанный" сделать это правильно и в срок.

П. Серков,

председатель Ульяновского областного суда,

член президиума Совета судей РФ

"Российская юстиция", N 2, февраль 2002 г.