Создание советской судебной системы (А. Смыкалин, "Российская юстиция", N 2, февраль 2002 г.)

Создание советской судебной системы

В октябре 1917 г. в России произошло событие, значение которого можно, безусловно, определить как эпохальное. Изменился социальный строй. В научной литературе в зависимости от политических, а иногда и конъюнктурных позиций авторов это событие называют по-разному: октябрьский вооруженный переворот, Великая октябрьская социалистическая революция...

То, что практически удалось реализовать большевикам в октябре 1917 г., имело и теоретическую базу. Еще в августе 1917 г. В.И. Ленин в работе "Государство и революция" писал о необходимости полного слома старой управленческой машины: "Освобождение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан..."

Демонтаж тюрем и реформирование суда

Полному уничтожению подверглись: жандармерия, полиция, тюрьмы и суды. Причем царские тюрьмы как наиболее одиозные учреждения старого режима были буквально демонтированы. В 1917-1918 гг. это коснулось более 400 пенитенциарных заведений России. В истории страны был один день, когда в тюрьмах не было ни одного человека. Серьезной реформации подверглась и судебная система, оставшаяся от Временного правительства.

Будучи юристом по образованию, В.И. Ленин понимал, что полное упразднение судебной системы приведет к хаосу и беспорядку в обществе. В то же время заменить ее сразу было нечем. Поэтому был выбран компромиссный путь: разрушить верхушку судебной системы России - Сенат, судебные палаты, окружные суды, но сохранить пока в неприкосновенности систему местных судов, а именно мировых судей. Однако последние - выходцы из буржуазных классов, не приняли социалистической революции и отказались сотрудничать с революционным пролетариатом. Лишь единицы приступили к своим обязанностям. Кстати, в предвидении такой ситуации левые эсеры предлагали не торопиться со сломом старого суда.

Правовой хаос и государственный нигилизм - так можно охарактеризовать политическую обстановку в России в первые дни после большевистского переворота. Наступил полный кризис судебной системы России. Этот период еще недостаточно изучен в историко-правовой литературе и ждет своих исследователей. Но уже сейчас, опираясь на известные факты и архивные материалы, можно выстроить картину событий тех дней. Выпущенные из тюрем уголовники принялись за грабежи и разбои. Насилие и вседозволенность, сдобренные революционными лозунгами, стали обычным явлением в октябре-ноябре 1917 г. Вооруженные отряды Красной гвардии, а позднее и ВЧК задерживали грабителей и мародеров. Но что с ними было делать? Расстрелять всех подряд было невозможно, а судов не было. Кроме этого, в прекративших свою работу судебных учреждениях скопились тысячи неразрешенных гражданских дел.

Стихийное возникновение революционных судов

В этих условиях стихийно, спонтанно, еще до первых декретов о суде в разных регионах страны создаются свои революционные суды (как правило, по инициативе местных Советов рабочих и крестьянских депутатов). Их формирует не правительство, не власть, зачастую они действительно рождаются по инициативе трудящихся. Назывались они по-разному и возникли в разное время.

Строительство нового советского суда шло на основе правотворчества революционных масс. "...Революционные массы после 25 октября 1917 г., - писал В.И. Ленин, - вступили на верный путь и доказали жизненность революции, начав устраивать свои, рабочие и крестьянские суды, еще до всяких декретов о роспуске буржуазно-бюрократического судебного аппарата".

Как уже отмечалось, не было даже единообразия в названии этих судов: революционный народный суд, суд общественной совести, революционный трибунал, крестьянский суд и т.п.

Однако можно выделить некоторые общие черты для всех этих судов. Во-первых, они строились на началах представительства от Советов, фабзавкомов, партийных организаций большевиков и левых эсеров. Во-вторых, численный состав, структура, подсудность определялись представителями трудящихся.

Одним из первых судов такого рода был Петроградский суд Выборгского района. При разборе дел в заседании суда могли принимать участие все присутствовавшие в зале судебного заседания. Решение тоже выносилось с учетом мнения выступающих. Иногда уголовные и гражданские дела рассматривались и разрешались непосредственно на крестьянских сходках или собраниях волостных Советов.

В решениях о создании первых революционных судов обычно указывалось, что в основу своей деятельности они должны положить волю революционного народа, не принимать во внимание правовые нормы, противоречащие целям революции, и руководствоваться единственно голосом судейской совести.

Создание новых советских судов проходило одновременно с деятельностью старых судебных учреждений, выносивших приговоры и решения по законам и даже именем свергнутого Временного правительства. В.И. Ленин оказался прав, когда в работе "Государство и революция" отмечал, что и при первой фазе коммунизма некоторое время будет действовать буржуазное право и старые буржуазные судебные учреждения.

Революционная законность, или большевистское беззаконие

Представление о реальной картине деятельности советской судебной системы в октябре-ноябре 1917 г. (по старому стилю) дают воспоминания очевидцев тех событий, опубликованные в различных номерах "Еженедельника Советской Юстиции" за 1922 год (год, от которого отсчитывается начало истории журнала "Российская юстиция"). В этом отношении представляет интерес работа одного из московских судов "непосредственно в послеоктябрьскую эпоху", описанная одним из его судьей. "Старый суд как бы замер, не смея проявлять признаков жизни еще до издания официального декрета об упразднении. Чека еще не организована. Борьба с контрреволюцией (обыски, аресты) ведется непосредственно революционными комитетами, а исполнителями являются отряды Красной гвардии и просто рабочие. Нередки и самочинные обыски с последующими "реквизициями и конфискациями".

Любители легкой наживы - жулики всякого рода - под видом обысков грабят обывателей, артельщиков и т.п. в квартирах, раздевают на улицах.

В голове обывателя того времени все это преломляется как одно сплошное "большевистское беззаконие".

Далее судья вспоминает: "В суд тогда шли работать в большинстве случаев чувствующие призвание к этому делу, так как само судебное дело в партийных и советских кругах в те времена считалось не очень серьезным делом, и лучших сил на эту работу не мобилизовывали. Впереди рисовалась картина планомерного государственного распределения, источник преступности - социальное неравенство и необеспеченность - представлялся скоропреходящим, а суд, казалось, вот-вот через год-два за ненадобностью упразднится.

Суд на первых порах своей деятельности резко отличался от предшествующего буржуазного суда отсутствием тех внешних форм (торжественность судебного заседания и др.), что так импонировало обывателю, который приходил в ужас, видя в суде продолжение того же "беззакония" - этих конфискаций, реквизиций.

Суд того времени отражал собой дух переживаемой эпохи и многие буржуазные пережитки рассматривались как преступные деяния, как, например, дача "чаевых" и т.п. Помню, как в одном из процессов, - пишет судья, - я столкнулся с случаем дачи защитником курьеру одного из учреждений "чаевых" и я приговорил его к общественному порицанию".

Судья-свидетель, он же следователь - обычная картина упрощенного до самой последней степени судопроизводства того времени.

"Припоминается следующий случай из моей судебной работы, - отмечает судья далее, - случайно я оказался свидетелем яростных антисемитских выпадов со стороны одной молоденькой девушки. Тут же был составлен мною протокол, допрошены свидетели и на другой день она была мною же судима. Обычно суровый в отношении элементов, враждебных революции, пролетарский суд для нее оказался более мягким, чем подсудимая, вероятно, ожидала. Учтя, что преступление ею совершено вследствие невежественности, суд приговорил ее к прохождению курса политической грамоты. Последним штрихом в этой картине было то, что судья должен был фигурировать в качестве ее же наставника при прохождении политграмоты...

Горячая преданность делу революционного правотворчества была отличительным качеством судей того времени" (см.: Еженедельник Советской Юстиции. 1922).

Декрет о суде N 1

Объективные трудности создания нового суда усугублялись из-за борьбы левых эсеров против большевиков по вопросам судебной политики. Особенно острые дискуссии вызвал составленный большевиком П.И. Стучкой проект Декрета о суде N 1. Этот документ в соответствии с теоретическими воззрениями В.И. Ленина предусматривал полную ликвидацию всех органов буржуазной юстиции, включая и систему мировой юстиции.

Новые суды при рассмотрении дел должны были руководствоваться не законами свергнутых правительств, а декретами Совета народных комиссаров, революционной совестью и революционным правосознанием (Материалы НКЮ. Вып. II. М., 1918. С. 103-104). Такой подход к праву как комплексу политизированных эмоций имел место в первые месяцы советской власти. В условиях правового вакуума (отсутствия собственных советских законов) он заполнял все правовое пространство.

Проект Декрета о суде N 1 многократно обсуждался в СНК, о чем свидетельствует многотомная биографическая хроника В.И. Ленина, а также в комиссиях и фракциях ВЦИК. Но прохождение проекта через ВЦИК сдерживалось оппозицией левых эсеров, поэтому 22 ноября 1917 г. СНК самостоятельно, минуя ВЦИК, принял Декрет о суде (который и стал известен под названием "Декрет о суде N 1").

Декрет упразднял все общие судебные установления: окружные суды, судебные палаты, Правительствующий Сенат со всеми департаментами, военные и морские суды всех наименований, коммерческие суды. Упразднялись также институты судебных следователей, прокурорского надзора и адвокатуры. Исключения допускались только для системы мировых судей, деятельность которых, однако, приостанавливалась.

Декрет имел важное значение, ибо до его принятия в стране наряду со стихийно образуемыми новыми судами продолжала как ни в чем ни бывало работать старая судебная система. "В незначительном расстоянии от Зимнего дворца, где закончился последний акт 8-ми месячной драмы Временного правительства, заседал Правительствующий Сенат несуществующего правительства, упрямо - наперекор стихиям - выносивший определения именем этого правительства. В районе Смольного, цитадели нового строя, где заседали верховные его органы, находился коммерческий суд, вершивший споры по "сделкам торговым и торговле свойственным", но совершенно чуждым идеям нового социалистического правительства. Наконец, в здании печальной памяти департамента полиции, где еще витали тени Хвостовых и Протопоповых, помещался окружной суд" (Очерк первых дней советской юстиции // Еженедельник Советской Юстиции. 1922. N 46-47).

Таким образом, опубликованный в газете "Правда" от 24 ноября (7 декабря) 1917 г. Декрет положил конец колебаниям и надеждам старых судебных и адвокатских сословий на сохранение или возрождение прежних институтов.

Вместе с тем п.2 Декрета предусматривал возможность избрания в новые местные суды прежних мировых судей, большинство из которых, как уже отмечалось, отнеслось к этому акту резко отрицательно или прямо враждебно. В некоторых случаях для закрытия суда и передачи дел ликвидатору-комиссару требовалось применение принудительной силы и вооруженных людей. Причем процесс этот был достаточно медленный, Правительство, занятое вопросами обороны и подавления открытых контрреволюционных мятежей, уделяло ему мало внимания. Достаточно сказать, что если в столицах суды закрыли через одну-две недели после опубликования Декрета, то в других местах это затянулось на месяцы. Так, в Самаре суд был закрыт 2 января, в Екатеринбурге - 19 января, в Нижнем Новгороде - 15 января 1918 г. Лишь 11 января 1918 г. бывший председатель съезда мировых судей в г. Москве передал вновь избранному Совету народных судей документы, денежные ведомости и т.п.

Примерно такая же картина наблюдалась и в Петрограде. В январе 1918 г. комиссар над упраздненными судебными местами Петрограда даже поместил в газете объявление с предложением судебным следователям и приставам сдать находящиеся у них на руках дела, документы и имущество. К упорствующим применялись репрессивные меры.

Вместе с тем комиссары по судебным делам в начале 1918 года уже имелись в большинстве областей не только Европейской России, но и Сибири, не исключая и далекого Якутска. При этом везде новая судебная власть встречала молчаливое сопротивление. В истории судебной системы запечатлен такой факт. В Тюмени 15 января 1918 г. заседала выездная сессия Тобольского окружного суда с присяжными заседателями, приводящим их к присяге священником и прочими непременными атрибутами старого суда.

Адвокаты против судебной расправы

Резолюции того периода, принятые общими собраниями адвокатов, носили ярко выраженный антисоветский политический характер. Примером может служить декларация Омской коллегии адвокатов, объясняющая причины отказа ее членов от выступления в ревтрибуналах. В ней содержится ссылка на такие условия общественной и государственной жизни, которые исключают всякую возможность правозаступничества. При этих условиях "нет и не может быть суда, есть только расправа, где господствует грубая сила дикаря, в таком суде не место служителям права и закона и не приличествует им своим участием в нем создавать видимость подлинного суда" (Еженедельник Советской Юстиции. 1922. N 46-47). Поэтому несмотря на то, что петроградская адвокатура 31 января 1918 г. разрешила своим членам выступать в советском суде, случаи таких демаршей были не единичными.

Правовой хаос и государственный нигилизм - вот картина первых недель после октябрьского переворота. Самосуд - исконная форма расправы над лицами, посягнувшими на личные и имущественные права, - стал в этот период обычным явлением.

Забытый Нарком юстиции

Принятие Декрета о суде N 1 являлось мерой не только необходимой, но и срочной, безотлагательной. Подготовка текста документа проходила в середине ноября 1917 г., в ночь с 16 на 17 ноября он обсуждался на заседании СНК. Но долгое время в исторической и историко-правовой литературе в связи с этим указывалось лишь имя П.И. Стучки. А вот имя действительно первого Наркома юстиции РСФСР Г.И. Оппокова (Ломова) в открытых печатных изданиях нигде даже не упоминалось до 1977 г. Можно было бы подумать, что такого человека и государственного деятеля не существовало.

Г.И. Оппоков (Ломов - литературный псевдоним) родился в январе 1888 г. в г.Саратове в семье дворянина, управляющего Саратовским отделением Госбанка, который, прослужив в этой должности более 30 лет, вынужден был ее оставить из-за революционных прегрешений своего сына Георгия. В автобиографии Оппоков (Ломов) написал о себе: "выходец из буржуазной интеллигентной среды". С юношеских лет он участвовал в революционной борьбе: был организатором боевой дружины в Волжском судоходном районе, сотрудничал в газете "Саратовская волна", работал в нелегальной типографии, избирался членом Саратовского комитета партии. В сводке наблюдений охранки за март 1905 г. имя семнадцатилетнего Г.И. Оппокова встречается в списке членов нелегального социал-демократического центра города. В петербургском легальном журнале "Новая жизнь", в котором печатались В.И. Ленин и М. Горький, появились первые корреспонденции Г.И. Оппокова об ученическом движении в Саратове. В 1906 году он поступает на юридический факультет Петербургского университета. Преследование и угроза ареста заставили Г.И. Оппокова в конце 1907 г. покинуть столицу и перебраться в Москву. Он был избран членом Московского окружного комитета РСДРП, а затем стал его секретарем. Отсюда был послан делегатом на конференцию большевиков в Финляндии. Там он и познакомился с В.И. Лениным. В конце 1909 г. Г.И. Оппоков - секретарь Петербургского комитета. Его вновь арестовывают и ссылают в Архангельскую губернию "под гласный надзор полиции". Освободившись в феврале 1913 г., он выехал в Саратов, а осенью вернулся в Москву, где вместе с А.И. Рыковым занимался воссозданием Лефортовской партийной организации, которая была разгромлена охранкой. Между ссылкой и новым арестом в 1914 году успел сдать экстерном государственный экзамен и получить диплом об окончании университета.

В 1917 году Г.И. Оппокову исполнилось 29 лет. В.И. Ленин выдвинул его кандидатуру на пост Наркома юстиции. 27 октября 1917 г. во время работы II Всероссийского съезда советов Г.И. Оппоков утвержден Народным комиссаром юстиции в составе первого Советского правительства.

В конце 1917 - начале 1918 г. значительную часть руководства Московского областного бюро РСДРП(б) составляли "левые коммунисты" (в их числе и Оппоков). В период борьбы вокруг заключения мирного договора с Германией лидеры "левых коммунистов" Н.И. Бухарин, Г.И. Оппоков и другие подали заявление о выходе из ЦК партии и отставке с постов народных комиссаров. В последующие годы Оппоков работал заместителем председателя ВСНХ, председателем Уральского экономического совета, избирался членом Уралбюро ЦК РКП, занимал другие должности. В 1931 году принял приглашение В.В. Куйбышева и занял пост заместителя председателя Госплана СССР. Человек глубоких знаний, многосторонних интересов, Г.И. Оппоков был юристом и экономистом, публицистом и театральным критиком. В кругу близких ему людей были Н.И. Вавилов, Г.М. Кржижановский, Л.Б. Красин. Его статьи регулярно публиковались в созданной им "Экономической газете", в "Правде", "Известиях ВЦИК", журнале "Народное хозяйство". Арестовали Г.И. Оппокова 25 июня 1937 г. за "дружбу с Бухариным и Рыковым"(см.: Первое советское правительство. М., 1991. С. 230-238).

Г.И. Оппоков (Ломов) сравнительно недолго пробыл на посту Наркома юстиции РСФСР, но тем не менее первые документы советской судебной системы готовились при его непосредственном участии.

Декрет о суде N 1 предусматривал две формы судебной организации. Прежний единоличный мировой судья был заменен коллегиальным местным судом, избираемым местным Советом. Была определена его подсудность, указано, что они "решают все гражданские дела ценою до 3000 рублей и уголовные дела, если обвиняемому угрожает наказание не свыше 2 лет лишения свободы... Кассационной инстанцией является уездный, а в столицах - столичный съезд местных судей". Декрет упразднял не только старую судебную систему, но и ранее существовавшие институты судебных следователей, прокурорского надзора, а равно институты присяжной и частной адвокатуры.

Декрет устанавливал принцип сменяемости судей и заседателей, что способствовало, по мнению большевиков, созданию действительно народного суда. Вводился и суд политический "для борьбы против контрреволюционных сил, в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями промышленников, торговцев, чиновников и т.п.", были учреждены революционные трибуналы, действовавшие в составе председателя и шести народных заседателей.

Интересно отметить, что значительно расширялась юрисдикция революционных трибуналов. Очевидец тех далеких событий вспоминает: "...если для местного суда была дана директива руководствоваться законами свергнутых правительств постольку, поскольку они не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию, то для ревтрибуналов был предоставлен широкий простор, как в определении составов преступных деяний, так и определении тех или иных мер наказания за них" (Еженедельник Советской Юстиции. 1922. N 46-47). Естественно, что председатели этих трибуналов, не обладая элементарной юридической грамотностью и получив такие неограниченные полномочия, творили беспредел, именовавшийся революционным правосознанием.

В начале 1918 г. была предпринята попытка создать прокурорский надзор путем организации так называемого Комиссариата публичного обвинения (Крыленко Н.В. Судоустройство РСФСР. М., 1924. С.83). Однако Коллегия НКЮ РСФСР, рассмотрев этот вопрос, постановила: "Центрального комиссариата обвинения не учреждать. Предложить революционным трибуналам организовать камеры обвинения при трибуналах, подчинив их президиумам революционных трибуналов".

Декрет о суде N 2

В январе 1918 г. под руководством левого эсера Наркома юстиции Штейнберга власти приступают к разработке нового законопроекта о суде, названного в историко-правовой литературе Декретом о суде N 2.

Помимо уже существовавших местных народных судов и их кассационных инстанций, съездов народных судей, по проекту намечалось учредить окружные суды, а в качестве кассационной инстанции для них - областные суды. Во главе всей судебной системы должен стоять Верховный судебный контроль.

В ходе обсуждения проекта в Наркомате юстиции развернулась острая теоретическая борьба между большевиками и левыми эсерами. В дальнейшее обсуждение проекта вмешался сам Председатель СНК В.И. Ленин, внесший в него ряд поправок, особенно касавшихся усиления роли Советов в подборе судебных кадров. 30 января (12 февраля) 1918 г. СНК принял проект Декрета с поправками В.И. Ленина, а 15 февраля 1918 г. Декрет о суде N 2 был утвержден ВЦИК.

Реформировалась и создавалась не только судебная система, формулировались и некоторые принципы судопроизводства. В частности, было установлено, что судебное делопроизводство должно вестись на национальных языках.

Декрет о суде N 3

Судебная практика рассматриваемого периода регулярно подвергалась обобщению. Свидетельством этого являются материалы Всероссийских съездов губернских и областных комиссаров юстиции, в 1918 году проходивших раз в три месяца. Первый съезд состоялся в апреле 1918 г., второй - в июле 1918 г. Именно второй съезд обсудил Инструкцию для местного народного суда, в которой определялись основные положения организации суда и судопроизводства. Решения этого съезда легли в основу Декрета о суде N 3, опубликованного 20 июля 1918 г.

Значение нового Декрета в том, что он значительно поднял авторитет и роль местного суда, передав в его ведение все гражданские дела по искам до 10 тыс. рублей и все уголовные, кроме дел о посягательствах на человеческую жизнь, изнасиловании, разбое, бандитизме, подделке денежных знаков, взяточничестве и спекуляции. Местный народный суд получил право применять в качестве наказания лишение свободы на срок до 5 лет.

В качестве кассационной инстанции для окружных судов вместо областных судов и Верховного судебного контроля, предусмотренных Декретом о суде N 2, предполагалось создать временный Кассационный суд в г.Москве, на который возлагался бы также надзор за решениями и приговорами местных судов.

Иностранная военная интервенция и развернувшаяся Гражданская война не позволили советским властям заняться дальнейшим совершенствованием судебной системы. Как и любое новое дело, строительство советской судебной системы осуществлялось "методом проб и ошибок". Гражданская война 1918-1921 гг. затормозила развитие советской судебной системы. Новый этап ее строительства начался лишь в условиях новой экономической политики (НЭП), когда в РСФСР в 1922 году была проведена судебная реформа.

А. Смыкалин,

заведующий кафедрой истории государства и права УрГЮА,

доктор юридических наук, профессор

"Российская юстиция", N 2, февраль 2002 г.