Учет мнения потерпевшего и его представителя при изменении обвинения прокурором в стадии судебного разбирательства (В. Холоденко, "Российская юстиция", N 3, март 2002 г.)

Учет мнения потерпевшего и его представителя при изменении
обвинения прокурором в стадии судебного разбирательства

Постановлением Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. по делу о проверке конституционности положений пп.1 и 3 ч.1 ст.232, ч.4 ст.248 и ч.1 ст.258 УПК РСФСР признана не соответствующей Конституции РФ ч.4 ст.248 УПК РСФСР, как допускавшая при отказе прокурора от обвинения осуществление судом не свойственной ему обязанности по обоснованию предъявленного органами расследования обвинения. Однако, на мой взгляд, принятие указанного постановления не разрешило всех проблем, связанных с отказом или изменением обвинения прокурором в суде.

Одним из самых актуальных на сегодняшний день является вопрос о том, распространяются ли положения указанного постановления Конституционного Суда на правоотношения, возникшие до его принятия. Кроме этого, значительный интерес представляет вопрос о том, является ли обязательным для суда, рассматривающего дело, предложение прокурора об изменении обвинения в сторону смягчения при наличии возражений со стороны потерпевшего или его представителя.

Полагаю, что ответ на оба вопроса должен быть утвердительным. Однако практика свидетельствует об обратном. Примером тому может служить дело по обвинению А., осужденного Ленинским районным судом г. Саратова 19 февраля 1998 г. Органами предварительного следствия действия А. были квалифицированы по ч.1 ст.105 УК РФ. В ходе судебных прений государственный обвинитель изменил обвинение путем переквалификации деяния на ч.1 ст.108 УК как убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. При этом, как видно из протокола судебного заседания, никаких возражений по поводу изменения государственным обвинителем квалификации преступления со стороны потерпевшей ни в прениях, ни в репликах не поступило. Несмотря на такую позицию государственного обвинителя, суд приговорил подсудимого по ч.1 ст.105 УК, т.е. по закону о более тяжком преступлении. В кассационном порядке данный приговор был оставлен без изменения.

Думаю, что, квалифицировав действия подсудимого по норме УК, указанной в обвинительном заключении и постановлении о назначении судебного заседания, т.е. по статье о более тяжком, чем предлагалось в речи государственного обвинителя, преступлении, суд первой инстанции в нарушение требований ч.3 ст.254 УПК РСФСР изменил обвинение на более тяжкое. При таких обстоятельствах суд кассационной инстанции обязан был исправить ошибку: изменить приговор и переквалифицировать действия осужденного с ч.1 ст.105 на ч.1 ст.108 УК. Однако, как было отмечено, при рассмотрении дела в кассационном порядке этого не произошло. Многочисленные ходатайства осужденного и его защитников о принесении протеста в порядке надзора на указанный приговор и кассационное определение также оставлены без удовлетворения. Считая, что постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. распространяется на правоотношения, возникшие до его принятия, в связи с чем вынесенный в отношении А. приговор подлежит пересмотру в порядке надзора, защитник осужденного обратился с жалобой о принесении протеста в порядке надзора на имя Председателя Верховного Суда РФ. В жалобе был поставлен вопрос о переквалификации действий осужденного на ч.1 ст.108 УК и снижении назначенного ему наказания в пределах санкции указанной статьи. В удовлетворении жалобы было отказано.

Считаю, данная жалоба подлежала удовлетворению на основании указанного постановления Конституционного Суда РФ. То обстоятельство, что оно принято 20 апреля 1999 г., т.е. после вступления в законную силу вынесенного в отношении А. приговора, вовсе не означает, что на момент вынесения приговора ч.4 ст.248 УПК РСФСР не противоречила Конституции РФ. Совершенно очевидно, что указанная норма стала противоречить Конституции РФ не с 20 апреля 1999 г., а со дня вступления ее в силу. Поэтому уже в 1998 году суд, вынесший приговор по уголовному делу по обвинению А., не вправе был руководствоваться ч.4 ст.248 УПК РСФСР и не соглашаться с предложением государственного обвинителя о необходимости изменения обвинения А. на статью закона о менее тяжком преступлении.

Кроме того, УПК РСФСР не связывает возможность принятия судом предложения прокурора об изменении обвинения в сторону смягчения с мнением потерпевшего или его представителя. По делам публичного обвинения действующее законодательство не наделяет ни потерпевшего, ни его представителя правом возражать против изменения обвинения прокурором в сторону смягчения путем переквалификации деяния по норме УК, предусматривающей более мягкое наказание. По УПК РСФСР согласие потерпевшего на прекращение дела требуется лишь при отказе прокурора от обвинения за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления и за отсутствием в деянии состава преступления. В случае же изменения прокурором обвинения в сторону смягчения путем переквалификации деяния по норме УК, предусматривающей более мягкое наказание, а также исключения из квалификации деяния признаков преступления, отягчающих ответственность, или исключения из обвинения ссылки на какую-либо норму УК, если действия подсудимого полностью охватываются другой нормой УК, нарушение которой тоже вменялось обвиняемому, согласие потерпевшего не требуется.

Что же касается представителя потерпевшего, то по делам публичного обвинения его мнение не имеет юридического значения при отказе прокурора от обвинения или изменении последним обвинения даже в суде присяжных.

Анализ положений чч.2 и 3 ст.53, ч.1 ст.200, ч.2 ст.295, ч.1 ст.325, ч.2 ст.430, ч.1 ст.447, ч.1 ст.458 УПК РСФСР свидетельствует о том, что определенный законом объем прав потерпевшего и его представителя не совпадает, а наделение представителя потерпевшего какими-либо дополнительными по сравнению с перечисленными в ч.2 ст.53 УПК РСФСР правами всегда особо оговаривается в законе.

Так, некоторыми правами закон наделяет и потерпевшего, и его представителя (ч.1 ст.200, ч.2 ст.295, ч.1 ст.325 УПК), некоторыми - или потерпевшего, или его представителя (ч.1 ст.447, ч.1 ст.458 УПК), а некоторыми - только самого потерпевшего (право на примирение с обвиняемым - ст.9, право давать показания - ч.2 ст.53, право заявлять возражения в случае полного или частичного отказа прокурора от обвинения - ч.2 ст.430, право участвовать при обсуждении последствий вердикта - ч.1 ст.458 УПК). Что же касается права заявлять возражения при изменении обвинения прокурором, то им закон не наделяет ни потерпевшего, ни его представителя.

Таким образом, по делам публичного обвинения действующий УПК не наделяет представителя потерпевшего правом поддерживать государственное обвинение наряду с прокурором, а также не связывает последствия отказа прокурора от обвинения или изменения обвинения в суде с правовой позицией представителя потерпевшего и не наделяет представителя правом возражать наряду с потерпевшим против прекращения уголовного преследования при отказе прокурора от обвинения.

Подписанный 18 декабря 2001 г. Президентом РФ В. Путиным УПК РФ, предусматривая право потерпевшего, его законного представителя и представителя участвовать в уголовном преследовании обвиняемого по уголовным делам публичного обвинения (ст.22), не наделяет указанных лиц правом возражать на какой-либо стадии процесса против прекращения уголовного преследования или уголовного дела публичного обвинения, в том числе по мотивам отказа от обвинения или его изменения прокурором при производстве в суде первой инстанции. Представляется, что было бы неправильным ставить уголовное преследование по делам публичного обвинения в зависимость от волеизъявления частного лица. Так как обязанность по защите прав и свобод человека и гражданина возлагается на государство (ст.2 Конституции РФ), обязанность осуществления уголовного преследования от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения - на прокурора, следователя и дознавателя (ст.21 УПК РФ), то вполне закономерно, что только указанные субъекты наделены правом принятия от имени государства не только решения о возбуждении уголовного дела (уголовного преследования), но и о его прекращении в ходе досудебного производства. Равным образом принятие судом отказа прокурора от обвинения или предложения прокурора об изменении обвинения в сторону смягчения не должно ограничиваться таким условием, как наличие согласия потерпевшего на прекращение производства по делу.

Что касается обеспечения защиты прав жертвы преступления в случае необоснованного отказа (полного или частичного) государственного обвинителя от обвинения, то в этом плане вполне достаточными гарантиями будут служить: установление уголовной ответственности прокурора за незаконное освобождение от уголовной ответственности подсудимого (ст.300 УК); пересмотр определения (постановления) суда о прекращении уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения в связи с новыми и вновь открывшимися обстоятельствами (ч.9 ст.246 УПК РФ); возобновление производства по делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств (ст.ст.413-419 УПК РФ).

В. Холоденко,

доцент Саратовской государственной академии права,

кандидат юридических наук

"Российская юстиция", N 3, март 2002 г.