Политика Российской Федерации в области науки и технологий: проблемы правового обеспечения (В.В. Лапаева, "Законодательство и экономика", N 2, февраль 2004 г.)

Политика Российской Федерации в области науки и технологий:
проблемы правового обеспечения*(1)

Начиная с конца 1991 г. главными субъектами формирования государственной научно-технической политики (далее - ГНТП) являются президент страны и федеральное правительство. Хотя, заметим, по смыслу Конституции РФ федеральный парламент также должен быть активным участником процессов разработки научно-технической политики, на деле же его вклад в эти процессы незначителен. Основная задача законодателя в данной области - формирование законодательной политики в области развития науки - по существу остается не решенной. Об этом достаточно наглядно свидетельствуют, в частности, проведенные в декабре 2002 г. и марте 2003 г. парламентские слушания по проблемам совершенствования законодательных основ научной деятельности и правового обеспечения финансирования научной сферы. Выводы обоих слушаний свелись по сути к рекомендациям Правительству РФ разработать и внести в Государственную Думу в качестве законодательной инициативы предложения по совершенствованию законодательства о развитии науки, техники и технологий.

К настоящему времени действующим президентом принято несколько программных и нормативных документов, отражающих его позицию относительно целей и основных направлений государственной политики в данной сфере. Особое место среди них занимают Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу (далее - Основы), принятые на совместном заседании Совета Безопасности Российской Федерации, президиума Государственного совета Российской Федерации и Совета при Президенте Российской Федерации по науке и высоким технологиям от 30 марта 2002 г. (N Пр-576) и утвержденные Президентом РФ. В этом документе (который, к сожалению, не имеет надлежащего нормативно-правового статуса, поскольку его утверждение не было оформлено распоряжением или указом Президента), позиция главы государства по вопросам научно-технической политики сформулирована наиболее развернуто.

В Основах задан ряд важных ориентиров для правового обеспечения ГНТП. Однако эта работа существенно затруднена из-за внутренней противоречивости тех подходов, которые содержатся в данном документе. С одной стороны, ГНТП представлена как важнейшая составная часть более общей стратегии социально-экономического развития, направленной на переход от экспортно-сырьевой ориентации экономики страны к инновационному пути развития. В соответствии с таким подходом развитие науки отнесено к числу высших приоритетов российского государства, а фундаментальная наука признана одним из стратегических национальных приоритетов Российской Федерации. Однако ряд положений Основ и сопроводительных к ним документов не согласуется с этим тезисом.

Прежде всего обращает на себя внимание то обстоятельство, что указанные в приложении к Основам, параметры ресурсного обеспечения предлагаемой научно-технической политики не соответствуют заявленному курсу на приоритетное развитие науки и инновационную ориентацию экономики. Так, средства на финансирование научных исследований и экспериментальных разработок гражданского назначения предполагается довести до указанных в п.1 ст.15 Федерального закона от 23 августа 1996 г. "О науке и государственной научно-технической политике" (далее Закон о науке) 4% расходной части федерального бюджета только к 2010 г. Между тем когда принимался этот Закон, законодатель установил показатель в 4%, имея в виду лишь создание нормальных условий для функционирования государственного научного комплекса, а вовсе не экстраординарные усилия науки по научному обеспечению в короткие сроки структурной перестройки экономики и переводу ее на инновационный путь развития. Как отмечается в Сводном аналитическом докладе Счетной палаты РФ "Основные проблемы и условия эффективного воспроизводства отечественного научного потенциала", планируемый в настоящее время рост объемов финансирования науки из федерального бюджета "не может обеспечить своевременные и кардинальные изменения условий функционирования научной сферы, а также решения задач социально-экономического прогресса страны". Более того, остается неясным, какие именно параметры финансирования науки необходимы для решения стоящих перед страной задач. Проверки Счетной палаты показали, что "основной проблемой концептуального обеспечения развития науки является отсутствие в нем определения требуемых для России масштабов развития науки и уровня ее государственной поддержки посредством анализа соответствующих экономических пропорций, в первую очередь наукоемкости ВВП и определения их пороговых значений".

Если ориентироваться на зарубежный опыт, то долю расходов на науку следует рассчитывать (и фиксировать в законе) не от расходной части бюджета, а от ВВП, и чтобы обеспечивать значительный прирост национального ВВП за счет наукоемких инноваций, затраты на науку должны быть не ниже 2-3% ВВП. Например, США тратят на научно-техническое развитие в среднем 2,7% ВВП, Япония - 2,98%, страны Евросоюза - 1,94%. Более того, страны Евросоюза поставили перед собой задачу преодолеть свое научно-технологическое отставание от США и Японии и осуществить форсированный переход к новой экономике знания. На эти цели в рамках специальной программы выделено 17,5 млрд евро, большая часть которых пойдет на формирование единого научного пространства Европы, совершенствование координации исследований и повышение их эффективности, 15% от этой суммы предполагается направить на стимулирование малого и среднего инновационного бизнеса, особое внимание будет уделено программам по привлечению молодежи. В России же на эти цели средства (поступающие как из бюджетных, так и внебюджетных источников финансирования) составляют немногим более 1% по всей науке и 0,7% по исследованиям и разработкам гражданского назначения. При этом по показателю ВВП на душу населения мы отстаем от США в 5 раз, Японии - в 4 раза, Германии и ряда других западноевропейских стран - в 3,5 раза. Кроме того, сопоставляя расходы на науку в России с аналогичными расходами в развитых странах, важно учитывать и то обстоятельство, что у нас ежегодное обновление основных фондов научно-технического комплекса уже многие годы не превышает 2-3%. Очевидно, что масштабы задач по модернизации российской экономики с учетом той роли, которая отводится науке в этом процессе, требуют не только выполнения, но и существенного перевыполнения тех объемов государственного финансирования, которые предусмотрены действующим Законом о науке. Без этого невозможно будет ни решить задачи по "преодолению научно-технической и технологической зависимости Российской Федерации от внешних источников" (разд.IV Концепции национальной безопасности Российской Федерации), ни обеспечить переход к инновационному развитию экономики (п.7 Основ).

Не согласуется с тезисом о приоритетном развитии науки и ряд иных положений Основ. К заметному ухудшению финансового состояния государственных научных организаций может привести предполагаемое лишение их льгот по налогам на имущество и землю, поэтому в подп.3 п.28 Основ предусмотрена компенсация потерь научных организаций. Однако источники и механизм таких компенсаций остаются неясными. О размерах возможных потерь говорит тот факт, что в 2003 г. величина льгот по налогам на имущество и землю для государственных научных организаций составила по оценке председателя профсоюза работников РАН В Соболева около четверти всех средств, выделенных государством на науку*(2).

Внутреннее противоречие между ориентированностью Основ на приоритетное развитие науки и уровнем предлагаемого ресурсного обеспечения научно-технической политики затрудняет понимание ключевых положений данного документа. Это касается прежде всего формулировки основной цели ГНТП, которая согласно п.7 состоит в "переходе к инновационному пути развития страны на основе избранных приоритетов". Не ясно, идет ли речь об указанных в п.3 Основ стратегических национальных приоритетах Российской Федерации (одним из которых наряду с повышением качества жизни населения, достижением экономического роста и т.п. является развитие фундаментальной науки) или же о приоритетных направлениях научно-технического развития (что применительно к науке, по сути дела, означает концентрацию ресурсов на отдельных направлениях и обескровливание так называемой неприоритетной науки). Отсутствует надлежащая ясность и в вопросе, что понимается под "концентрацией бюджетных ресурсов на реализации приоритетных направлений развития науки, технологий и техники" (абз.4 подп.1 п.28): распространяется ли этот подход только на прикладную науку, или он относится и к фундаментальным исследованиям. И хотя в Основах нигде прямо не говорится, что государственная поддержка фундаментальной науки будет сконцентрирована на приоритетных направлениях, есть все основания полагать (учитывая параметры финансового обеспечения научной деятельности), авторы этого документа придерживались именно такого подхода. Кстати, основания для подобной интерпретации положений рассматриваемого документа дают некоторые официальные высказывания Президента РФ. Например, в послании Федеральному Собранию 2001 г. в отношении фундаментальной науки указано, что "государство должно быть заказчиком исследований и разработок только в меру своих реальных экономических возможностей. Поэтому сегодня необходимо точно определить приоритеты государственного финансирования научных направлений".

В связи с этим уместно отметить, что действующее законодательство не содержит правовых оснований для ограничения государственной поддержки фундаментальной науки лишь сферой приоритетных направлений. Так, согласно ст.17 Федерального конституционного закона "О Правительстве Российской Федерации" названный федеральный орган "обеспечивает государственную поддержку фундаментальной науки, имеющих общегосударственное значение приоритетных направлений прикладной науки". По смыслу данного положения государство в лице правительства берет на себя обязанность поддерживать всю фундаментальную науку, а избирательный подход (т.е. поддержка только приоритетных направлений) применим лишь к прикладным исследованиям. Такой подход, разумеется, не исключает целесообразности выделения в рамках фундаментальной науки приоритетных направлений (что и предусмотрено ст.6 Закона о науке), но из него следует, что государственная поддержка соответствующих исследований не должна осуществляться в ущерб остальной науке.

Таким образом, чтобы действовать в рамках правового поля, надо выбрать один из двух альтернативных вариантов политики в области развития науки. Если исходить из положений действующего законодательства, то следует повысить финансирование науки до уровня, который создаст минимально необходимые условия для нормального функционирования всей фундаментальной науки в ее объективно сложившейся целостности, обеспечив при этом дополнительные бюджетные ассигнования на отдельные прорывные направления. При этом в Законе о науке надлежит более четко определить критерии деления науки на фундаментальную и прикладную*(3), поскольку ссылки на условность такого деления неуместны в ситуации, когда законодатель связывает с ним серьезные правовые последствия. Если же идти по пути государственного финансирования лишь отдельных приоритетных направлений фундаментальных исследований, то необходимо внести изменения в ст.17 Закона "О Правительстве Российской Федерации" и соответствующим образом откорректировать Закон о науке.

Но при всей важности формально-правовой стороны вопроса основная проблема связана с тем, что предлагаемая ориентация на сокращение исследовательского фронта фундаментальной науки и концентрацию ресурсов на некоторых приоритетных направлениях лишь на первый взгляд соответствует неким современным тенденциям по специализации научных потенциалов различных стран в условиях глобализации. На самом деле подобная практика, по мнению специалистов, по существу, еще не сложилась. Даже в развитых странах выбор приоритетов в сфере фундаментальных и прикладных исследований сводится к следующему: "составляются некие перечни приоритетов, но поневоле они формулируются так широко, настолько в общем плане, что фактически любую отрасль науки и любое ее ответвление не так уж трудно под этот перечень подвести"*(4). Эта размытость и нечеткость приоритетов, которая позволяет сохранить объективное единство и взаимосвязь научных направлений, для науки как самостоятельного социального института является скорее позитивным фактором, ограждающим ее от излишнего давления со стороны политических и экономических институтов.

Если же Россия из-за недостатка средств уже в ближайшее время пойдет по пути жесткого фиксирования научных приоритетов в области фундаментальных исследований (а судя по всему, такие намерения есть), то это может иметь весьма негативные последствия для отечественной науки. Тем более что имеющийся у страны опыт отбора национальных научно-технологических приоритетов трудно назвать обнадеживающим. Первая попытка, предпринятая во второй половине 90-х годов, а вслед за ней недавний отбор 9 приоритетных направлений науки, технологий и техники (среди которых, кстати, нет ни одного научного направления гуманитарного профиля, что не согласуется с положением подп.3 п.10 Основ о "повышении роли социальных и гуманитарных исследований") и 53 критических технологий, перечисленных в приложении к Основам, столкнулись с рядом серьезных проблем. Среди них ведомственный лоббизм (приобретший, по выражению Б. Салтыкова, характер непреодолимого препятствия*(5)), неразвитость эмпирических науковедческих исследований состояния и перспектив развития отечественной науки, отсутствие средств для реализации весьма дорогостоящей процедуры экспертного отбора научных приоритетов, неразработанность правовых и организационных механизмов согласования и отбора национальных целей развития и соответствующих им приоритетов в области науки и технологий (прежде всего механизмов выявления и учета позиции научного сообщества) и т.п. В отношении последней проблемы показательна судьба научной программы "Геном человека", которая в конце 80-х годов была начата у нас одновременно с США при примерно равном финансовом обеспечении. К 1991 г. в результате многократного сокращения финансирования программа была сведена лишь к некоторым направлениям, по которым были достигнуты очень неплохие, по мнению специалистов, результаты, но в 2002 г. она была неожиданно прекращена решением министра промышленности, науки и технологий без каких-либо объяснений исследовательскому коллективу мотивировки этого решения. В результате такой политики Россия, по словам руководителя программы академика Л. Киселева, выглядит сейчас "очень жалко на фоне того сумасшедшего прогресса, который происходит в этой области во всем мире. Даже Китай нашел приличные средства, чтобы войти в шестерку государств (США, Великобритания, Франция, Германия, Япония и Китай. - В.Л.), за которыми теперь навсегда закреплена слава первопроходцев в расшифровке человеческого генома"*(6). В этих условиях концентрация ресурсов на приоритетных направлениях за счет финансового обескровливания всей остальной науки чревата разрушением той базы, на которой только и можно будет сформировать в будущем передовой отряд науки в виде отдельных приоритетных на тот момент направлений научного поиска. Подобный подход неприемлем даже для прикладной науки, а тем более для фундаментальной.

Поэтому в настоящее время государственная политика в данной сфере должна быть направлена на приоритетную поддержку фундаментальной науки (включая ее общественно-гуманитарную, естественнонаучную и техническую составляющие) при максимально возможном сохранении всего объективно сложившегося научного комплекса; на отработку эффективных механизмов отбора и периодической корректировки научных приоритетов как на федеральном, так и на региональном уровнях; на дополнительную государственную поддержку приоритетных направлений научных исследований.

С позиций такого подхода к содержанию государственной политики в области развития науки работа по совершенствованию законодательства о науке в рамках правового обеспечения ГНТП должна вестись прежде всего по следующим направлениям.

Усиление правовых гарантий выполнения государством своих обязательств по финансированию фундаментальной науки и имеющих общегосударственное значение приоритетных направлений прикладной науки. Как справедливо отмечается в упомянутом ранее Сводном аналитическом докладе Счетной палаты, "в условиях слабой коммерческой востребованности науки федеральный бюджет остается основным фактором государственного регулирования на федеральном уровне, способным привести к увеличению в России затрат на научные исследования и разработки до приемлемых объемов". Поэтому главное направление государственной поддержки науки на данном этапе должно быть связано с принятием государством надлежащих обязательств по финансированию науки и жестким контролем за их выполнением. В этом плане целесообразно ввести ответственность органов исполнительной власти и должностных лиц за неисполнение бюджетных обязательств перед наукой. Кроме того, заслуживают внимания предложения о расширении соответствующих полномочий Счетной палаты. Речь идет о распространении предварительного контроля на стадию составления проекта федерального бюджета; о восстановлении тех полномочий Палаты в сфере оперативного контроля исполнения бюджета, которые были приостановлены законами о федеральном бюджете на 2002 и 2003 гг.; о наделении Палаты полномочиями по реализации результатов ее контрольных мероприятий, о придании ей функций по контролю за эффективностью бюджетной политики страны*(7).

Разработка правовых форм и механизмов дополнительного финансирования науки и технологий. Предложенный в Основах подход к финансированию научно-технической сферы, ориентирующий на "совершенствование финансирования государственного сектора науки и высоких технологий преимущественно путем расширения масштабов перехода на конкурсной основе к адресному финансированию научных исследований и экспериментальных разработок" (п.17), представляется недостаточным. Ясно, что при заданных Основами рамках бюджетного финансирования конкурсное распределение весьма ограниченных средств на практике повлечет за собой лишение финансирования тех научных проектов, которые не окажутся в числе победителей конкурсов. Но специалистам хорошо известно - даже эффективная система конкурсного отбора в сфере исследований и разработок (до которой нам еще явно далеко, о чем свидетельствует, в частности, дискуссия вокруг проекта федерального закона "О закупках и поставках продукции для государственных нужд" в части, касающейся конкурсов на размещение заказов на научно-техническую продукцию, и весьма неудачный первый опыт распределения крупных грантов в системе РАН, откровенно нарушивший принципы конкурсного подхода) имеет ряд существенных дефектов, которые могут привести к стратегическим просчетам. Это обусловлено в первую очередь тем обстоятельством, что конкурсное распределение средств, как справедливо отмечает Ж. Алферов, ориентирует на экстенсивный путь развития науки, так как конкурс обычно проводится в сфере уже известной тематики, а принципиально новые идеи по природе своей не могут быть объектами конкурсного отбора. "Чрезвычайно важно, - продолжает ученый, ставить работы, которые диктуются внутренней логикой развития данной узкой области науки. Для этого просто нужно иметь хорошее финансирование"*(8).

Поэтому неверно делать основной акцент при совершенствовании финансирования государственного научно-технического сектора на конкурсном распределении средств на исследования и разработки. Конкурсный подход должен сочетаться с сохранением и совершенствованием исторически сложившейся в нашей стране системы сметного финансирования науки. В противном случае стремление добиться успеха на отдельных прорывных направлениях неизбежно приведет к подрыву объективно сложившейся системы научных исследований со всеми вытекающими отсюда далеко идущими негативными последствиями. При этом, исходя из весьма ограниченных возможностей прямого бюджетного финансирования науки, на современном этапе необходимо сконцентрировать усилия на поиске косвенных механизмов финансирования, таких как налоговые льготы, нормы амортизации и ставки амортизационных отчислений и т.д. Проводимая в настоящее время налоговая реформа не обеспечивает стимулы для научно-инновационного развития экономики страны. Действуя в соответствии с общими ориентирами налоговой реформы, не учитывающими в должной мере специфику научной сферы и значение науки как важнейшего фактора инновационной модернизации российской экономики, Налоговый кодекс РФ отменил в отношении научных организаций многие налоговые льготы, не компенсировав в должной мере финансовые потери науки. С учетом намеченной в Основах стратегии научно-инновационного развития экономики встает задача корректировки налоговой политики. Выработка таких экономических механизмов и их надлежащее правовое оформление должно стать главным направлением работы по совершенствованию финансирования государственного научно-технического сектора.

В связи с этим несомненный интерес представляет схема стимулирования научной и инновационной деятельности, предложенная А. Кулагиным и Л. Леонтьевым. Она включает в себя три группы национальных приоритетов в научно-инновационной сфере: 1) критические приоритеты (фундаментальные исследования, оборонные разработки, работы в области охраны окружающей среды и формирования системы государственных эталонов); 2) прорывные технологии, обеспечивающие выход России на мировой рынок технологий и гарантирующие экономическую независимость страны по импортозаменяющим технологиям; 3) социально ориентированные приоритеты, нацеленные на поддержку отечественного производителя. При этом научные исследования, направленные на реализацию критических приоритетов, предлагается освободить от всех налогов и сборов (кроме страховых взносов в государственные социальные фонды) в случаях, когда они финансируются из государственного бюджета, а для частных инвестиций в эти исследования - вычитать из налогооблагаемого дохода инвестора расходы на НИОКР и трансферт технологий в размере 150% к фактически осуществленным. По прорывным и социально ориентированным приоритетам предлагаются такие меры дополнительного налогового стимулирования, как освобождение от налога инвестиций, направляемых на освоение новых видов техники и материалов на 100-120% от фактических затрат; предоставление инвестиционного налогового кредита; освобождение от ввозных таможенных пошлин и НДС импортируемого оборудования, сырья, материалов, лицензии, ноу-хау, которые необходимы для реализации соответствующих инвестиционных проектов*(9).

Наряду с этим следует использовать опыт развитых стран по экономическому понуждению промышленников к техническому перевооружению производства на базе современных высоких технологий. Исходя из этого опыта, некоторые крупные организаторы отечественной науки считают целесообразным ввести обязательные отчисления юридических коммерческих лиц (в разных вариантах это отчисления либо от прибыли, либо с оборота), которые целевым образом направлялись бы на развитие науки, одновременно способствуя и запуску инновационных механизмов в экономике. Так, Президент Российской академии архитектуры и строительных наук А.П. Кудрявцев, выступая 25 марта 2003 г. на парламентских слушаниях Комитета по образованию и науке, посвященных правовому обеспечению финансового регулирования научной деятельности в Российской Федерации, предложил создать два специальных фонда, куда поступали бы такие отчисления: один - для финансирования отраслевой науки, другой - для финансирования фундаментальной науки и приоритетных направлений прикладных исследований (и хотя свои предложения ученый обосновывает применительно к архитектурно-градостроительной и строительной отрасли, но используемая им аргументация носит по сути общенаучный характер). В отличие от действующих сейчас внебюджетных фондов, которые формируются за счет добровольных отчислений на договорной основе, эти фонды - аккумулировали бы взносы, являющиеся по своей природе налоговыми отчислениями.

Особого внимания в данном случае заслуживает идея привлечения частного капитала к финансированию фундаментальной науки. В современных условиях было бы ошибкой сводить задачи государства по созданию организационно-правовых форм интеграции науки и производства лишь к стимулированию инновационной активности промышленности и коммерциализации прикладной науки (на чем обычно и делается акцент, когда речь идет об интеграции науки и производства). При таком подходе наука рассматривается как ресурс, способный помочь решать краткосрочные задачи, что, как справедливо заметил Председатель Российского фонда фундаментальных исследований М.В. Алфимов, может привести к стратегическим потерям в недалеком будущем*(10), причем не только для государства в целом, но и для частного бизнеса.

Привлечение коммерческих структур к финансированию фундаментальной науки, с одной стороны, адекватная форма платы за то, что бизнес пользуется плодами науки как неким общекультурным достоянием, а с другой - долгосрочные вложения бизнеса в свое собственное развитие и в прогресс экономики в целом. Ведь чтобы выдержать конкуренцию в условиях глобализирующегося мира, надо создавать инновации, находящиеся на самых передовых рубежах научного знания. Наивно думать, что Россия создала такой запас результатов интеллектуальной деятельности, внедрение которых в производство и является главной на сегодняшний день задачей. Современное инновационное развитие - это процесс постоянного освоения нового знания, находящегося на передовых рубежах науки, и чтобы получить такое знание, нужно иметь фундаментальную науку, обладающую достаточной мерой свободы от диктата рынка. С этой целью необходима выработка таких организационно-правовых форм участия коммерческих юридических лиц в содействии научно-инновационному развитию, чтобы плодами этого участия в должной мере могла воспользоваться и фундаментальная наука.

Наряду с совершенствованием косвенных механизмов бюджетного финансирования научно-технической деятельности важно стимулировать приток в данную сферу внебюджетных средств. В связи с этим надлежит создать правовые условия для более эффективной поддержки внебюджетными фондами научной, научно-технической и инновационной деятельности, для повышения эффективности деятельности федеральных, межрегиональных и региональных фондов научного, научно-технического и технологического развития, для развития страхования инвесторов от риска, связанного с внедрением новых технологий, для стимулирования малого наукоемкого бизнеса и т.д.

Нуждается в правовом упорядочении такая форма финансирования российской науки, как гранты, получаемые научными организациями и отдельными исследователями. Несмотря на все большую распространенность данной формы финансирования, Гражданский кодекс не определяет понятие гранта и вообще не использует этот термин. Между тем договор, которым на практике опосредуется получение гранта, не охватывается в полной мере ни одним из видов обязательств, предусмотренных Кодексом. Закон о науке восполняет этот пробел (и то не вполне корректно) лишь в части соответствующей законодательной дефиниции, но при этом не определяет ни права и обязанности грантодателей и грантополучателей, ни правовые формы заключения договора на получение гранта и выполнение работ по гранту.

Усиление правовых форм государственной поддержки науки, связанных с реализацией конституционного принципа свободы научного творчества. Необходимо преодолеть узкую трактовку названного принципа в Законе о науке, где понятие свободы научного творчества связывается лишь с предоставлением субъектам научной и научно-технической деятельности права выбора направлений и методов проведения научных исследований и экспериментальных разработок (ч.2 ст.3). Очевидно, что свобода научного творчества включает весь комплекс основных прав субъектов научной деятельности, гарантированных Конституцией РФ и действующим законодательством. Это прежде всего гарантия свободы человека в сфере научного и технического творчества, закрепленная в ч.1 ст.44 Конституции РФ. Данная гарантия подкрепляется конституционными нормами, закрепляющими свободу информации, право на защиту от недобросовестной конкуренции, право на защиту интеллектуальной собственности. Этот комплекс взаимосвязанных прав и свобод признан мировым сообществом и закреплен в ряде ратифицированных Россией международно-правовых актах.

Наиболее значимой в современных условиях формой обеспечения свободы научного творчества является усиление правовой защиты интеллектуальной собственности на результаты научной деятельности. Главное направление, по которому государству и науке предстоит выработать взаимоприемлемые подходы, связано с определением надлежащих правовых границ участия результатов научной деятельности в гражданском обороте. Вследствие отказа законодателя от идеи введения в Гражданский кодекс самостоятельного раздела, посвященного интеллектуальной собственности, существенно затрудняется решение целого ряда вопросов, касающихся защиты интеллектуальной собственности на результаты научной деятельности. Недавнее внесение изменений и дополнений в Патентный закон Российской Федерации, в законы "О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных" и "О правовой охране топологий интегральных микросхем" не сняло всех проблем в этой сфере. По-прежнему сохраняются серьезные пробелы в области охраны произведений науки авторским правом (прежде всего это касается авторских прав на произведения, публикуемые в сети "Интернет"). К факторам, сдерживающим научно-инновационное развитие следует отнести несовершенство законодательства о государственной тайне и о коммерческой тайне, отсутствие четкого законодательного определения объектов интеллектуальной собственности военного, специального и двойного назначения и порядка их использования в гражданском обороте и т.п.

Заметный вклад в реализацию принципа свободы научного творчества и в создание дополнительных механизмов поддержки фундаментальной науки могла бы внести разработка оптимальной правовой модели сочетания методов государственного регулирования и самоуправления в деятельности научных организаций с учетом их коммерческой активности. Закон о науке в его действующей редакции ограничился в этом вопросе лишь положениями, согласно которым "руководители государственных научных организаций и научных организаций академий наук, а также негосударственных научных организаций назначаются (избираются) в соответствии с законодательством и в порядке, предусмотренном их уставами" (п.3 ст.7; попутно заметим, положение об избрании руководителей относится лишь к научным организациям системы государственных академий, причем, как показывает практика последних лет, эта сфера отношений нуждается в законодательной регламентации, гарантирующей соблюдение здесь основных процедур и принципов демократии) и, кроме того, "ученые советы государственных научных организаций разрабатывают и утверждают планы научных работ и развития государственных научных организаций гласно исходя из государственных заданий, профиля государственных научных организаций, их научных и экономических интересов" (п.4 ст.7). Между тем в условиях активного вхождения науки в рынок, с характерной для этих процессов правовой неупорядоченностью способов, форм и пропорций перераспределения результатов рыночного использования научной продукции внутри исследовательских коллективов, такая законодательная трактовка понятия "самоуправление научной организации" представляется явно недостаточной. По данным Центрального института статистики науки при Миннауки России, 42% опрошенных ученых отметили, что деятельность предпринимательских структур, функционирующих на базе их научных организаций, осуществляется в интересах ограниченного круга лиц. Становится все более очевидной необходимость законодательного закрепления таких организационно-правовых форм самоорганизации научных коллективов, которые позволили бы коллективам в сотрудничестве с администрацией участвовать в распределении средств, поступающих от рыночного использования результатов труда членов научного коллектива. В русле такого подхода представляет интерес сложившаяся в некоторых научных институтах практика создания финансовых комиссий при ученых советах. В связи с этим актуализируется проблема восполнения правового пробела, связанного с отсутствием в действующем законодательстве определения правового статуса ученого совета научной организации.

Другой важный аспект проблемы оптимального сочетания методов государственного регулирования и самоуправления в научной сфере связан с разработкой особого правового статуса государственных академий и государственных научных фондов как самоуправляемых организаций, имеющих государственный статус.. Если в готовящемся сейчас федеральном законе "О специализированных государственных или муниципальных некоммерческих организациях" эта проблема не получит своего разрешения, то данный правовой пробел должен быть восполнен путем внесения соответствующих дополнений в Закон о науке либо (что более правильно) путем принятия специальных федеральных законов "Об академиях наук, имеющих государственный статус" и "О государственных научных фондах".

Совершенствование политики приватизации государственного имущества в научно-технической сфере. Первая волна приватизации, осуществленной без учета специфики научно-технической деятельности, как известно, весьма негативно сказалась на состоянии научно-технического комплекса, и прежде всего отраслевой науки. Сейчас Правительство РФ вновь предпринимает шаги по сокращению количества научных организаций, финансируемых из государственного бюджета. Принятая недавно Программа социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2003-2005 годы), подтвердившая курс на снижение государственных расходов путем приватизации и ликвидации федеральных государственных унитарных предприятий и реорганизации государственных учреждений в иные некоммерческие и коммерческие организации (п.3.4), не содержит каких-либо оговорок, конкретизирующих намеченную политику применительно к научной сфере. Более того, весьма показательно, что в Программе проблемам развития науки не только не уделено серьезного внимания, но в ней даже отсутствует раздел, посвященный науке и научно-техническому комплексу в целом. Вся программа развития этой важнейшей сферы жизнедеятельности общества и государства, по сути дела, ограничивается самым общим тезисом, согласно которому "реформа сферы науки должна быть нацелена на усиление инновационной ориентации прикладных научных исследований и разработок, а также повышение их вклада в экономический рост при сохранении государственной поддержки фундаментальной науки". Причем этот тезис дан в разделе, посвященном инновационному развитию отраслей промышленности. Такой подход означает сведение всей проблематики развития науки лишь к одному (пусть и весьма актуальному на данному этапе) аспекту, связанному с внедрением научных результатов в промышленное производство. При этом игнорируется проблема развития самой науки как самостоятельной сферы общественной и государственной жизни. Это заставляет предположить, что правительство планирует сократить объемы финансирования государственного научно-технического комплекса. Уместно напомнить, что еще до принятия Программы началась подготовка в рамках Комиссии Правительства РФ по вопросам оптимизации бюджетных расходов решений по приватизации или ликвидации государственных научных организаций, осуществляющих научные исследования по направлениям, не входящим в список Приоритетных направлений развития науки, техники и технологий (утв. Президентом РФ 30 марта 2002 г. N Пр-577, N Пр-578).

Комментируя названную Программу, один из ее идеологов, научный руководитель экономической экспертной группы Е. Гурвич отмечает, что в ней, по его мнению, последовательно проводится принцип реформирования "без проигрывающих": снижение налоговой нагрузки в перерабатывающем секторе не сопровождается ее повышением в сырьевом секторе промышленности*(11). Однако логика экономической жизни предполагает, что проигравшие все-таки будут, и в их числе окажутся учреждения и предприятия государственного научно-технического комплекса. Ведь снижение общих доходов бюджета предполагается компенсировать путем сокращения государственных расходов, в том числе, судя по всему, и расходов на науку.

Если стимулирование инвестиционной активности перерабатывающей промышленности будут осуществлять за счет сокращения государственной поддержки науки, то это будет противоречить не только признанию науки высшим государственным приоритетом, но и провозглашенному в Основах курсу на инновационное развитие экономики. В связи с этим заслуживает поддержки позиция председателя Комитета Государственной Думы РФ по бюджету и налогам А. Жукова, который считает неверной ориентацию на обеспечение экономического роста путем снижения государственных расходов. Задача состоит в том, чтобы сделать государственные расходы более эффективными, что, по его мнению, предполагает повышение расходов на фундаментальную науку, а не на производство*(12). Использование и укрепление еще сохранившегося научного потенциала как основы социального развития и экономического роста - это последний и, пожалуй, единственный шанс построить современную экономику, восстановить статус среди экономически развитых стран.

Разработка правовых мер, способствующих повышению социального статуса науки и престижа научной деятельности. Очевидно, что основным фактором повышения престижа научной деятельности в сложившихся условиях должно стать повышение оплаты научных работников. Однако применительно к этому вопросу в Основах речь идет лишь об "изменении системы оплаты труда работников бюджетных научных учреждений, включая предоставление права руководителям государственных научных организаций устанавливать работникам, внесшим значительный вклад в развитие российской науки, разработку и освоение наукоемких технологий и техники, должностные оклады без ограничения их максимального размера" (подп.2 п.28).

Такой подход демонстрирует намерение решить проблему оплаты труда в науке главным образом за счет мобилизации внутренних резервов научных коллективов. Практическая реализация подобного подхода приведет к дальнейшему оттоку научных кадров, что явно не согласуется с курсом самих же Основ на сохранение и развитие кадрового потенциала научно-технического комплекса. Наряду с этим здесь прослеживается достаточно опасная тенденция к повышению зависимости работников от администрации научных организаций. Между тем, как показывает анализ работы государственных научных организаций в условиях их активного участия в рыночных отношениях, рядовые работники зачастую оказываются в неоправданно большой материальной зависимости от руководителей научных организаций, весьма произвольно распоряжающихся результатами коммерческой деятельности трудовых коллективов. Поэтому важно, чтобы оценка и признание значительности вклада научных работников в развитие российской науки и техники были бы опосредованы надлежащими процедурными механизмами самоуправления. Очевидно, что эти проблемы нуждаются в правовой регламентации.

Другой актуальной задачей совершенствования законодательства в данной области является определение общих принципов привязки оплаты труда научных работников к уровню средней оплаты труда по стране и закрепление обоснованной дифференциации оплаты их труда в зависимости от ученых степеней и званий (без этого размеры увеличения доплат за ученую степень лишаются надлежащей обоснованности). Под этим углом зрения нуждается в корректировке формулировка п.6 ст.4 Закона о науке, согласно которой научный работник имеет право "на объективную оценку своей научной деятельности и получение вознаграждений, поощрений и льгот, соответствующих его творческому вкладу". Такая формулировка не только не конкретизирует положение ст.21 Трудового кодекса РФ, что работник имеет право на выплату ему заработной платы в соответствии с его "квалификацией, сложностью труда, количеством и качеством выполненной работы", но, напротив, размывает правовой смысл данного положения. Одно дело, объективная оценка неизвестно кем научной деятельности работника (а такая неопределенность на практике всегда означает субъективный подход) и иное дело - оценка труда в соответствии с его квалификацией и сложностью. В области науки уже давно выработаны четкие формальные критерии квалификации и сложности научного труда, которые заданы ученой степенью научного работника. Поэтому задача состоит в том, чтобы, во-первых, привязать оплату труда научного работника к уровню средней оплаты труда по стране и, во-вторых, закрепить обоснованную (здесь-то как раз и уместно слово "объективную") дифференциацию оплаты труда научного работника в зависимости от его ученой степени. Очевидно, что оплата труда научного работника без степени должна быть выше средней оплаты по стране, поскольку научный труд предполагает высшее образование и соответствующую ему высокую квалификацию труда (в связи с этим представляется обоснованным предложение специалистов о необходимости доведения средней заработной платы в науке до 180-200% по сравнению со средней по экономике с последующим снижением этого уровня до 160-170% (по мере увеличения в науке доли молодежи)*(13). При этом соотношение оплаты труда научного работника без степени, кандидата наук и доктора наук должно быть таково, чтобы стимулировать профессиональный рост и быть реальным фактором повышения эффективности научного процесса.

В плане конкретизации принципа свободы научного творчества было бы целесообразно также разработать и закрепить в Законе о науке специальный правовой статус работников, осуществляющих фундаментальные исследования, установить для них особый правовой режим регулирования труда, создать дополнительные гарантии пенсионного обеспечения и т.п.

Обеспечение правовых гарантий усиления научной составляющей государственной политики. Вопрос о научной составляющей государственной политики на первый взгляд выходит за рамки рассматриваемой проблематики правового обеспечения ГНТП. Однако это обусловлено неоправданно узкой трактовкой в действующем законодательстве самого понятия государственной научно-технической политики как "составной части социально-экономической политики, которая выражает отношение государства к научной и научно-технической деятельности, определяет цели, направления, формы деятельности органов государственной власти Российской Федерации в области науки, техники и реализации достижений науки и техники". В такой трактовке ГНТП нашел отражение традиционный советский подход к науке как к отрасли экономики, а к научной политике - лишь как к отдельной составляющей социально-экономической политики государства. Между тем к настоящему времени во всех развитых странах мира "на научную основу перешли или переходят все основные направления государственной деятельности - социально-экономическая, внешняя, внутренняя, оборонная, структурная и т.д. политики. Государственная научно-техническая политика становится базисом, ядром всех этих видов государственной политики"*(14). Таким образом, государственная научно-техническая (а точнее, научная) политика развитых стран все в большей мере включает в себя научное обеспечение основных направлений государственной политики.

Подобное расширение сферы действия государственной научной политики обусловлено тем обстоятельством, что в настоящее время без науки невозможно обеспечить такое качество государственных решений, которое гарантировало бы населению современные стандарты жизни. Применительно к России понимание этого обстоятельства диктует необходимость изменения самой идеологии государственной научно-технической политики, которая должна выйти из деформирующих ее рамок социально-экономической политики и приобрести не только самостоятельное, но и определяющее значение для всех сфер государственной и общественной жизни. При этом следует отказаться от устаревшего узкотехнического подхода с характерной для него дискриминацией гуманитарных исследований (ибо, как справедливо отмечено в решении состоявшейся 28 мая 2003 г. научно-практической конференции Российского гуманитарного научного фонда "Институт независимой экспертизы: опыт РГНФ", "глобальной тенденцией развития науки и общества является возрастание роли гуманитарных наук в современном мире") и говорить не о государственной научно-технической политике (в значительной мере тяготеющей к сфере промышленной политики), а о государственной научной политике или о государственной политике в области развития науки. Важнейшим элементом такой политики, гарантирующим адекватный вызовам современности уровень научной составляющей всех сфер государственной и общественной жизни, должно стать создание эффективной системы научного обеспечения процессов разработки, принятия и реализации общегосударственных решений.

По сути, речь идет о существенном повышении социального статуса науки как особого общественного института, который в демократическом обществе осуществляет функцию социального контроля за действиями органов государственной власти. Надлежащее выполнение наукой задачи стать важной социальной функцией - предполагает включение в технологию государственного управления механизмов научного сопровождения и независимой научной экспертизы всех этапов разработки, принятия и реализации государственно-властных решений. А пока есть все основания говорить о невостребованности науки руководством страны.

Без кардинального изменения правовых основ взаимодействия власти и науки в рассматриваемой сфере отношений невозможно повысить крайне низкий в настоящее время уровень экспертно-консультативного обеспечения деятельности органов законодательной и исполнительной власти. Одно из основных направлений совершенствования правовых основ экспертно-консультативной деятельности должно быть связано с закреплением в Законе о науке демократических процедур выдвижения самим научным сообществом квалифицированных специалистов для такой работы (возможно, с учетом пожеланий соответствующих властных структур). Реализация такого подхода потребует расширения функций ученых советов и актуализирует проблему определения их правового статуса как органов самоуправления в рамках научных организаций (приходится констатировать наличие правого пробела в данной сфере). При этом было бы целесообразно законодательно установить критерии, которым должны соответствовать научные организации и отдельные специалисты, имеющие право осуществлять независимую экспертизу для органов законодательной и исполнительной власти и консультативную поддержку их деятельности.

Для повышения престижа и качества экспертно-консультативной формы научной работы следует предусмотреть в Законе о науке ее возмездный характер, адекватный ее значению и сложности. Только при таких условиях может быть обеспечен приток в данную сферу деятельности наиболее подготовленных научных кадров и действительно независимый характер экспертно-консультативной деятельности, а значит, и объективный (т.е. подлинно научный) характер ее результатов. Не менее важно определить правовой статус предлагаемых учеными рекомендаций и формы использования этих рекомендаций в практике органов власти. Например, следует указать, что выводы, полученные в результате такой независимой научной экспертизы конкретных законопроектов или предлагаемой законодательной политики в той или иной сфере отношений, подлежат обязательному оглашению или распространению при рассмотрении на заседаниях Государственной Думы или Совета Федерации, а рекомендации научно-технических советов и комиссий, создаваемых при Минпромнауке России, оглашаются на коллегии министерства, посвященной рассмотрению соответствующих проблем.

Совершенствование структуры законодательства о науке. Законодательство о науке можно рассматривать с позиций как узкого, так и широкого подхода. В первом случае речь идет о самостоятельном законодательном институте, включающем в себя на федеральном уровне нормы Конституции РФ, в которых заложены правовые основы не только организации и осуществления научной деятельности, но и использования ее результатов, Федеральный конституционный закон "О Правительстве Российской Федерации, федеральные законы "О науке и государственной научно-технической политике" и "О статусе наукограда Российской Федерации", а также некоторые иные законодательные акты в части своих положений, касающихся отношений в сфере науки (заметим, то обстоятельство, что в ст.1 Закона о науке, посвященной законодательству о науке и государственной научно-технической политике, не указаны ни Конституция РФ, ни Федеральный конституционный закон "О Правительстве Российской Федерации" в качестве источников права, регулирующего отношения в области науки, является пробелом данного Закона). На региональном уровне к рассматриваемому законодательному институту относится уже весьма обширное законодательство о науке. Так, во многих субъектах Федерации (например, в республиках Саха (Якутия) и Башкортостан, в Омской и Брянской областях) приняты законы о науке и научно-технической политике; в некоторых регионах (например, в Кабардино-Балкарской Республике, Саратовской, Тверской и Орловской областях) вопросы регулирования отношений в научно-технической сфере отражены в законах об инновационной деятельности; в отдельных регионах (Тульской и Мурманской областях) пошли по пути принятия единого закона о научной, научно-технической и инновационной деятельности; в ряде случаев на региональном уровне принимаются законы об основах научно-технической политики (закон г.Москвы "Об основах научно-технической политики г.Москвы"); в Удмуртской Республике принят закон "О применении Федерального закона "О науке и государственной научно-технической политике" в Удмуртской Республике".

Наряду со специализированным законодательством о науке в рамках общеотраслевого (гражданского, административного, налогового, бюджетного, трудового и т.д.) законодательства сформировался целый массив норм и правовых институтов, регулирующих специфические отношения в сфере научной деятельности. Правовая практика складывается таким образом, что именно это законодательство в настоящее время несет на себе основную нагрузку по регулированию отношений в научной сфере. Поэтому, когда мы говорим о совершенствовании законодательства о науке, то данное законодательство необходимо рассматривать с позиции широкого подхода - как сложный законодательный комплекс, нормы которого содержатся и в специализированном законодательстве о науке, и в целом ряде отраслей законодательства.

Этот законодательный комплекс, развивающийся в настоящее время без достаточно четких общих ориентиров, характеризуется отсутствием общей логики и внутреннего единства. Надежды на то, что роль координатора правовой регуляции в данной области возьмет на себя Закон о науке не оправдались. По замыслу законодателя этот Федеральный закон должен был стать системообразующим нормативным актом, в соответствии с которым принималось бы все остальное законодательство о науке. Такая позиция отражена в ст.1 Закона, где сказано, что "законодательство о науке и государственной научно-технической политике состоит из настоящего Федерального закона и принимаемых в соответствии с ним законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации". Подобного рода формулировки, согласно которым правовое регулирование в определенной сфере отношений должно развиваться в соответствии с тем или иным законом, характерны для кодификационных актов, составляющих ядро самостоятельной отрасли законодательства. Но при этом обычно добавляется, что нормы, содержащиеся в иных нормативных актах и относящиеся к этой сфере правовой регуляции, должны соответствовать данному закону, который таким образом приобретает статус кодификационного акта, задающего основные параметры правового регулирования в рамках самостоятельной законодательной отрасли. Отсутствие столь важного уточнения в Законе о науке лишает приведенное положение регулятивного смысла.

На момент принятия Закона его претензия на статус кодификационного акта не могла быть реализована, поскольку правовое регулирование отношений в сфере науки не сложилось еще в самостоятельную отрасль. Однако и после введения в действие Закона развитие законодательства в данной сфере, к сожалению, не пошло в сторону формирования самостоятельной законодательной отрасли, так как Закон не создал для этого необходимых предпосылок в силу своего низкого регулятивного потенциала. Прежде всего отметим, что Закон о науке, вопреки заявленной комплексной природе объекта правового регулирования (т.е. отношений между субъектами научной деятельности, органами государственной власти и потребителями научной продукции), в значительной мере тяготеет к сфере административного права, рассматривая науку в первую очередь как объект государственного управления. В результате такого подхода интенсивно развивающиеся в последние годы отношения, связанные с участием науки в рыночном обороте, не вошли в сферу регулирования данного Закона.

Кроме того, из предметной сферы Закона практически выпал такой важный блок, как права и обязанности субъектов научной деятельности. Правда, в главе, посвященной субъектам научной деятельности, законодатель перечислил их права и обязанности, но эти перечни мало что добавили к уже действующему законодательству.

В целом следует сказать, что Закон о науке, не сумевший в силу ряда причин (в том числе и объективного характера) создать необходимые предпосылки для последующего приведения законодательства о науке в единую нормативную систему, приобретает все более декларативный характер. В этой ситуации основными регуляторами отношений между субъектами научной деятельности, государством и потребителями научной продукции все в большей мере становится гражданское, налоговое, трудовое, таможенное и т.д. законодательство. Однако встроенное в эти отрасли законодательство о науке, подчиняющееся логике развития соответствующей отрасли, зачастую не учитывает в должной мере специфику отношений в сфере науки.

Так, общая установка налоговой реформы на отмену большинства налоговых льгот, лишившая научные организации целого ряда льгот, не согласуется не только с принятым в Основах курсом на стимулирование научно-инновационной деятельности, но и с положениями Закона о науке (речь, в частности, идет о п.2 ст.11, закрепляющим в качестве основных принципов научно-технической политики "стимулирование научной, научно-технической и инновационной деятельности через систему экономических и иных льгот", и о п.2 ст.13, согласно которому Правительство РФ определяет систему экономических льгот, стимулирующих научно-техническую деятельность). Помимо этого, нормы бюджетного законодательства не соответствует положению данного Закона, согласно которому государственные академии наук являются прямыми получателями и главными распределителями средств федерального бюджета. В гражданском законодательстве недостаточно учитывается специфика участия науки в рыночных отношениях, в трудовом законодательстве не выделены особенности регулирования труда научных работников (хотя применительно, например, к педагогическим работникам такие особенности закреплены в Трудовом кодексе) и т.д.

Выход из сложившейся ситуации следует искать в разных направлениях. Можно, как нередко предлагают специалисты в области отраслевого правоведения, пойти по пути внесения изменений и дополнений в общеотраслевое законодательство, с тем чтобы полнее учесть в нем специфику отношений в научно-технической сфере. Такой подход в перспективе должен привести к окончательной утрате Законом о науке его регулятивного потенциала. Разумеется, сохранение этого закона в системе действующего законодательства не самоцель. Проблема в том, что подход, связанный с внесением изменений и дополнений в гражданское, налоговое, трудовое и т.д. законодательство, на практике встречает большое сопротивление и реализуется с существенными издержками. Здесь сказывается и "отраслевой патриотизм" юристов (ученых и практиков), не приемлющих любые отступления от общих принципов отраслевого регулирования, и относительно слабые позиции Минпромнауки России по сравнению с другими ведомствами, не заинтересованными в надлежащем учете интересов науки, и малочисленность специалистов в области правового регулирования отношений в научной сфере.

Более конструктивной представляется тактика, избранная Минпромнаукой России, в соответствии с которой в настоящее время предпринимаются усилия по разным направлениям. В частности, ведется работа над новой редакцией Закона о науке, готовятся изменения и дополнения в Федеральный закон "О статусе наукограда Российской Федерации". При этом в Законе о науке предполагается уточнить ряд основных понятий, определить новый порядок государственной аккредитации научных организаций, регламентировать правовой статус государственных научных центров и порядок получения этого статуса, более четко распределить полномочия органов государственной власти Федерации и субъектов в сфере совместного ведения по вопросам формирования и реализации ГНТП. Очевидно, что при всей важности предлагаемых новелл они не носят принципиального характера.

Кроме того, министерство планирует разработать проект федерального закона "О заказе государства на научно-техническую продукцию". Не слишком рассчитывая на возможность принятия такого закона, его авторы, скорее, стремятся привлечь внимание разработчиков проекта федерального закона "О закупках и поставках продукции для государственных нужд" (который готовится под эгидой Минэкономразвития России) к необходимости включения в законопроект Минэкономразвития специальной главы, посвященной госзаказу на научно-техническую продукцию. Обсуждается идея принятия федеральных законов о научных грантах и о государственных академиях наук. Наряду с этим готовятся предложения по внесению изменений и дополнений в налоговое и бюджетное законодательство, направленных на стимулирование научно-технической и инновационной деятельности.

Однако если подходить к проблеме с позиции не тактической целесообразности, а стратегической необходимости, то такой способ совершенствования законодательства о науке следует признать неадекватным актуальным потребностям социальной практики в ускоренном и целенаправленном развитии научно-технической сферы. От совершенствования нормативно-правовой базы развития науки по принципу "латания дыр" надо переходить к построению целостной системы законодательства о науке. Подобная система должна строиться на базе четких нормативно закрепленных принципов - общих принципов налогообложения в сфере научной деятельности, защиты и охраны прав интеллектуальной собственности на результаты научной деятельности, соотношения сметного финансирования и конкурсного распределения средств, регулирования труда научных работников и т.д. Эти принципы целесообразно изложить в отдельном нормативном акте кодификационного характера и общеотраслевого (для науки) статуса. Такую нагрузку мог бы взять на себя Закон о науке. Причем необходимо не только определить координирующие принципы законодательства о науке, но и соответствующим образом откорректировать в Законе о науке те нормы общеотраслевого (гражданского, налогового, бюджетного, трудового и т.д.) законодательства, которые сейчас в недостаточной степени отражают специфику правового регулирования отношений, связанных с организацией, осуществлением научной деятельности и использованием ее результатов. Без подобной нормативно-правовой конкретизации отраслевого законодательства положения Закона о науке в значительной мере будут по-прежнему носить декларативный характер. Очевидно, что такой подход потребует также внесения соответствующих изменений и дополнений в общеотраслевое законодательство.

Таким образом, речь должна идти о новой концепции и новой редакции Федерального закона о науке, в результате принятия которой закону будет придан статус кодификационного нормативного акта, задающего ориентиры развития всего законодательства о науке. Параллельно с этим целесообразно подготовить и принять специальные нормативные акты о государственных академиях, о государственных научных фондах, о научных грантах, о государственных научных центрах, о статусе научного работника и т.д. Эта работа должна быть направлена на формирование отдельной комплексной отрасли законодательства о науке с последующим созданием на этой основе самостоятельной отрасли права. Перспектива формирования отрасли научного права будет способствовать привлечению в эту сферу молодежи и пополнению наблюдаемого в последнее время острого кадрового дефицита. Подобная стратегия построения законодательства о науке обусловлена определяющей ролью научных знаний в решении стоящей перед страной задачи перехода от экспортно-сырьевой ориентации экономики к инновационному пути развития, диктующей необходимость мобилизации регулятивного потенциала законодательства о науке.

В.В. Лапаева,

доктор юридических наук

"Законодательство и экономика", N 2, февраль 2004 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект N 02-03-18039а).

*(2) Медведев Ю. Сорок докторов против академика: Интервью с председателем профсоюза работников РАН В. Соболевым // Российская научная газета (прилож. к "Российской газете"). - 2003. - 14 мая.

*(3) Подробнее см.: Лапаева В.В. Закон о науке: анализ нормативного содержания // Законодательство и экономика. - 2002. - N 2. - С.6, 7.

*(4) Авдулов А.Н., Кулькин А.М. Государственная научно-техническая политика Японии. - М., 2000. - С.298.

*(5) Салтыков Б. Реформирование российской науки: анализ и перспективы // Отечественные записки. - Спец. вып. Блеск и нищета российской науки. 2002. - N 7. - С.35.

*(6) Смирнов К. Беловик человека?: Беседа с академиком Л. Киселевым // Новая газета. - 2003. - 21-23 апреля. - С.18.

*(7) См.: Васильев А. Правовое регулирование государственного бюджетного контроля в Российской Федерации: Автореф. дис: канд. юр. наук. - М., 2003. - С.10.

*(8) Надеюсь на отвагу своих питомцев: Интервью с Ж. Алферовым // Российская научная газета. - 2002. - 26 ноября.

*(9) Леотьев Л., Кулагин А. Чтобы льгота работала // Поиск. - 2003. N 5 (663). - С.10.

*(10) Игры бюрократов?: Интервью с академиком М.В. Алфимовым // НГ-Наука. - 2000. - N 6.

*(11) Гурвич Е. Витамины для ВВП // Российская газета. - 2003. 2 сентября. С.9.

*(12) См.: Горшкова Д. Три тормоза для двух ВВП. Политологи и экономисты предложили различные пути выполнения задачи, поставленной Президентом // Российская газета. - 2002. - 11 сентября. - С.4.

*(13) Наука и высокие технологии России на рубеже третьего тысячелетия. М, 2001. - С.137.

*(14) Ваганов А. В поисках научно-технической политики // Отечественные записки. - Спец. вып. Блеск и нищета российской науки. С.186.